лющ, сквозь густые листья синел заброшенный пруд, в
таинственном полумраке расцветали золотые и белые лилии...
   Хоть  отколупывай  и  к  себе  в  квартиру   тащи.   Натаха   по-хозяйски
осматривалась по сторонам:
   - Однако хороший дом,  почти  не  разбомбленный  <Здесь:  не  "освоенный"
конкурентами>, так, падальщики <Здесь: любители, дилетанты> поковырялись...
   - Дай-то Боженька, чтобы без "синего фона", - проворчал Юркан.
   - Типун тебе на язык! - Натаха сразу остановилась  и  проворно  поплевала
через левое плечо:
   - Тьфу, тьфу, тьфу!
   - Ты, Юрка, накаркаешь. - Серый  зачем-то  выключил  фонарь  и  сказал  с
нарочитой бодростью, словно объясняя кому-то:
   - Мы честные чердачники, не могилы роем...
   И не двинулся с места, пока жадно, в две затяжки, не выкурил  затрещавшую
сигарету.
   Воистину профессиональный фольклор ещ„ жд„т своих Колумбов от  филологии.
Может, когда-нибудь и дожд„тся. Начали же у нас  с  грехом  пополам  изучать
воровской эпос, подвели теоретическую базу под детские  страшилки  о  Ч„рной
Руке... Так вот, на любом заводе, где есть хоть одна мало-мальски  серь„зная
печь. вам непременно расскажут, как однажды сломался манипулятор, шурующий в
этой самой печи, и, ухватив за  шкирку,  поволок  в  пламя  рабочего.  Люди,
лазающие под землю, поведают про Горбатого  каменот„са  и  "дедушку  Шубина"
(именно так, с маленькой буквы), устраивающего завалы. Ну а  "синий  фон"  -
это бич Божий профессиональных кладоискателей. Кто видел его  -  утверждает,
будто это такое свечение ярко-синего или голубого тона. Вот только  видевших
и способных позже что-либо утверждать очень немного, ибо встреча  с  "фоном"
обычно заканчивается гибелью или умопомешательством. Потому как вызывает  он
панический страх, предвещает всевозможные беды и даже  может  выдернуть  все
кости, оставляя от человека бесформенную кровавую груду.  "Ведьмин  студень"
братьев Стругацких, но не где-то "у них там", а здесь  у  нас  в  России,  в
Питере, и, если подумать, все соглашаются, что дыма без огня не бывает...
   ...На чердак  вела  лестница  с  обломанными  ступенями.  Первым  по  ним
вскарабкался Серый. Он поднялся легко, без напряжения:  не  зря  (даром  что
головкой ударенный) занимался когда-то самбо и "работал по камээсу"  <Т.  е.
имея уровень кандидата в мастера спорта>.  Следом  влезла  Натаха  -  именно
влезла, задыхаясь, пыхтя, любовь к компьютеру и эклерам давала о себе знать.
Юркан  одолел  ступени  последним,  проклиная  раненую  руку  и   вполголоса
матерясь.
   На чердаке царили грязь и полумрак. Пол был  покрыт  вековой  слежавшейся
пылью, неким подобием не то ваты, не то  войлока,  при  малейшем  сотрясении
испускавшим густое, медленно оседавшее облако.
   - Ну, приступим, благословясь... - Осмотревшись, Серый вытащил  из  сумки
маленькую мотыгу, отош„л  в  угол  и,  отворачивая  лицо,  принялся  рыхлить
"археологический слой".  Потом  достал  лопатку  и  опустился  на  корточки,
деловито начиная раскопки.
   - Аминь. - Натаха и Юркан тоже взялись за мотыжки, пыльная туча  поползла
к стропилам из тр„х углов сразу. Процесс пош„л.
   Скоро  все  надсадно  кашляли,  но  респиратора  не  надел  ни  один.  Не
признавали. Хотя и могли купить в ближайшем хозяйственном магазине. Расея...
   - Есть контакт! - скоро крикнул из своего угла Серый. В его руках  тускло
мерцала  здоровенная  пивная   бутылка,   украшенная   горделивой   надписью
полукругом: "Калинкин. Петроград. Заявлено отделу промышленности".
   - Десять баксов, - ободряюще прокомментировала Натаха. Да уж - это вам не
современный "Калинкин", посуду от которого ещ„ не всюду берут, а если берут,
то за гроши!
   Сама "атаманша" тоже не  теряла  даром  времени  и  была  по  обыкновению
удачливей мужиков. На свет Божий явилась петля из красной муаровой  ленты  с
тонкими желтыми полосками по  краям.  Потом  золотой  галун  от  офицерского
погона с двумя малиновыми просветами и тремя зв„здочками, вышитыми мишурой.
   -  Подполковник  Стрелков!  -  Сразу  заинтересовавшись,  Юркан   подош„л
поближе, осторожно осмотрел находку. -  А  ведь  это  скорее  всего  темляк.
Цветов ордена святой Анны. - И деловито прокомментировал:
   - Обычно жаловали за геройство.
   Мог ли знать храбрый боевой офицер, принимавший награду, где она в  конце
концов окажется и какие руки е„ будут держать...
   Между тем процесс споро ш„л вглубь  и  вширь,  постепенно  охватывая  всю
чердачную площадь. Одна за другой  из  пыли  извлекались  находки:  аптечные
пузырьки с двуглавыми орлами, позеленевшие монеты, пара непонятных медяшек с
эмалевыми глазками, старинные пуговицы. Всеобщее ликование  вызвала  находка
Юркана - четыр„хгранная бутылочка, сплошь покрытая рельефными ликами  святых
и испещр„нная славянской вязью. "Вера твоя спасет тя, - значилось  на  одной
из граней. - Иди с миром. Святая вода Угрешского монастыря".
   - Вот он, опиум для народа!  -  Натаха  восхищ„нно  повертела  бутылочку,
любовно  погладив,  вернула  хозяину.  -  Полета  баксов,  Юркан.   С   тебя
причитается!
   - Да уж, - тот убрал добычу в сумку и,  вытерев  трудовой  пот  (на  лице
образовались грязные разводы), внимательно оглядел чердак. - Да, как говорил
Горбач, вот где собака порылась. Здесь, пожалуй, вс„.
   Отдых получился коротким - особо рассиживать было  недосуг.  Выкурили  по
сигаретке и спустились вниз, в квартиры. Вскрывать полы, простукивать стены,
методично взламывать подоконники...
   - Хор-роший дом! - Юркан потрогал медную, отлично сохранившуюся ручку  на
первой же двери,  но  брать  не  стал.  Шагнул  внутрь  квартиры  и  вытащил
титановую фомку:
   - Ну-с, приступим...
   Это раньше, пару лет назад, поиск ручек, шпингалетов и  прочей  фурнитуры
был  прибыльным  делом.  Отчищенная  от  краски  и  окислов,  отполированная
специальной пастой, "медяшка" расходилась  вл„т  и  приносила  за  месяц  до
полуштуки баксов дохода. Теперь рынок  заполонили  новоделы,  и  покупатель,
сбитый с панталыку  блестящими  импортными  финтифлюшками,  перестал  ценить
настоящую вещь. Сбили, сволочи, цену!
   - Сама пойд„т!.. - Юркан с Сер„гой стали с треском отрывать половицы. Под
ними в серой лохматой пыли кое-где виднелись монеты,  в  основном  советские
копейки выпуска шестьдесят девятого года. Видимо, играли свадьбу, и  молодых
по традиции осыпали деньгами. А может,  дети  баловались,  устраивали  между
перекрытиями "клад"... В  общем,  мелочевка,  ничего  особенно  интересного.
Натаха критически посмотрела на парней и занялась подоконником.  Распотрошив
его, она сунула руку  в  открывшееся  углубление  и  извлекла  зав„рнутый  в
промасленную тряпочку  револьвер.  Рядом  лежало  разрешение  на  право  его
ношения, выданное в 1918 году  Василеостровской  ЧК  на  имя  некоего  Хаима
Абрамовича. Носившего смешную фамилию Сруль.
   - Наградной! - Юркан поскр„б ногтем золоч„ное рифление, игравшее  в  луче
фонаря.  -  Самовзводный,  вот  это  я  понимаю!  К  нему  шашка   вообще-то
полагалась... Золотое оружие за доблесть. Зуб даю, что Сруль его сп„р...
   Натаха торопливо полезла в тайник проверять, нет ли там  ещ„  и  золотой'
шашки, а Юркан высыпал в  ладонь  тупоголовые  патроны,  поставил  на  место
барабан, нажал спуск:
   - Ишь ты! Полный порядок! Хоть сейчас буржуев стрелять... - Щ„лкнул  пару
раз курком, зарядил наган, вернул Натахе:
   - Дома только не храни, стр„мно.
   Та фыркнула:
   - Не учи задницу вытирать.
   Оружие она действительно находила не впервой, правда, так и не  выучилась
в н„м разбираться.
   Кладоискатели двинулись дальше.  В  соседней  комнате  на  полу  валялись
грязный матрас, тряпь„, пустые флаконы отравы, именуемой в  народе  "красная
шапочка"... И повсюду - кучи дерьма.
   - Бомжи! - Серый сплюнул с отвращением, выругался. -  Гадят,  где  живут,
сволочи. Вс„, больше не буду от "Бочкар„ва" бутылки им оставлять.
   Запашок в  комнате  вправду  стоял  -  хоть  оглобли  заворачивай.  Впору
приш„лся бы даже не респиратор, а полный  противогаз.  Однако  порядок  есть
порядок! Назвался чердачником - о белых перчатках можешь забыть. Чертыхаясь,
крутя  носами,  троица  начала  потрошить  бомжовник  и  вскоре  лишний  раз
убедилась, что, не извалявшись в дерьме, ничего в этой жизни не добь„шься. В
толстой капитальной стене опять же под подоконником Натаха вскоре  настукала
ещ„ один тайник. Когда оторвали фанерный лист, обклеенный  грязными  обоями,
стал  виден  старинный,  сугубо  довоенного   образца   чемодан.   Фанерный,
лакированный, с деревянными р„брами, чтобы не царапался и легче скользил  по
полу, если прид„тся тащить. Должно быть, примерно в такой и  укладывал  свой
немудр„ный скарб герой "Поднятой целины". Сколько лет пролежал чемоданчик  в
сво„м тайном гнезде, сколько поколений  успело  вырасти  и  состариться,  не
подозревая,  что  за  тонкой  фанеркой  жд„т  своего  срока  натуральный   -
натуральнее некуда - клад?..
   - Ну, Натаха, в ЧК  тебя  носили  бы  на  руках!..  Ты  у  нас  часом  не
экстрасенс-лозоходец? - Серый попробовал  вытащить  чемодан,  но  тот  сидел
плотно, и  подгоняемый  нетерпением  кладоискатель  стал  выкорч„вывать  его
фомкой:
   - Не могли побольше  дырку  сделать,  гады...  спешили,  наверное...  Или
просто намертво врос?
   - Э, аккуратней! - заволновалась Натаха. - Раритет мне не попорть!
   - Сама не  учи,  -  буркнул  Серый,  налегая  покрепче.  Наконец  чемодан
отделился от стены и тяжело вывалился  наружу.  При  этом  внутри  отч„тливо
брякнуло. Натаха жадно схватила его за  ручку  и  попробовала  оттащить  для
осмотра и вскрытия, но едва смогла сдвинуть с места. Что бы там, внутри,  ни
хранилось, явно это были не штопаные рубашки коммуниста Давыдова!
   - Ни хрена себе подарочек! - Серый с подошедшим Юрканом кое-как выволокли
добычу на середину комнаты, начерно обмахнули от пыли и кирпичного  крошева.
Натаха потянулась к замкам, каким-то чудом не заржавевшим...
   ...И в это время на  лестнице  послышались  голоса  и  шаги,  заставившие
чердачников насторожиться,  а  ещ„  через  минуту  в  комнату  ввалились  е„
нынешние обитатели -  двое  пьяненьких  граждан,  выглядевших  классическими
иллюстрациями к слову "говнюк". Да и то сказать, разило от обоих так,  будто
всю сознательную жизнь они провели в выгребной яме.
   Обнаружив в  "своей"  комнате  неожиданных  посетителей,  бродяги  сперва
заторможенно уставились на "оккупантов". Потом оказалось, что они  пребывали
как раз на том градусе, когда русский человек начинает выяснять отношения.
   - На н-н-нашу плацкарту! -  возмутился  более  рослый.  Страшно  округлил
щ„лки глаз... и вдруг бешено заорал, затопал, брызгая слюной:
   - Ушатаю! Разд-д-дербаню! На ноль помножу!..
   Мирного обывателя подобное в самом деле могло перепугать не на шутку,  и,
похоже, бомжи не раз уже имели случай в том убедиться. Второй  говнюк  стоял
молча, пускал пьяные слюни и, глядя на товарища, радостно кивал  -  да,  да,
мол. Он такой. Замочит враз!
   Юркан,  сидевший  на  корточках,  медленно  поднялся.  Какая  там   плохо
работающая рука, какая больная печ„нка! Разворот плеч, нехороший блеск глаз,
отч„тливо различимый даже в пот„мках... Это,  был  не  спектакль.  Это...  в
общем, сразу видать, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО замочит и не чихн„т.
   - А по  рогам?  -  спросил  он  вроде  негромко,  но  голосистый  бродяга
почему-то мигом умолк. - Есть желающие?..
   Желающих не Нашлось.
   Юркан сплюнул в сторону бомжей и кивнул Серому с Натахой на чемодан:
   - Пошли отсюда, а то вконец говном провоняем... В длинном коридоре бывшей
коммуналки они завернули в первую  же  попавшуюся  комнату,  вновь  опустили
тяжеленный  чемодан  на  пол  и,  изнемогая  от  любопытства,   открыли-таки
устоявшие перед десятилетиями замки.
   ...И картина открылась такая, что  от  увиденного  Натаха  ахнула,  Юркан
обалдело перекрестился, а Серый тихо и восторженно  загнул  в  семь  этажей.
Всем троим, читавшим в детстве Майн Рида  и  Стивенсона,  полезли  в  голову
мысли о свирепых и коварных пиратах... о побелевших скелетах, указывающих на
юго-запад... о зарезанных и удушенных компаньонах. Десяток человек на сундук
мертвеца... Йо-хо-хо и бутылка рома...
   Это поистине была удача, которая выпадает один раз в жизни. Не чаще.
   - Ну вот, братцы,  теперь  мы  можем  и  завязать...  -  тряским  ш„потом
выговорила Натаха; - Здесь на всех хватит...
   Она не договорила.
   Громоподобно хлопнула дверь с лестницы, и в  коридоре  послышались  шаги.
Тяж„лые,  полные  уверенности  и  ощущения  силы,   они   заставили   троицу
кладоискателей затаиться и  замереть  не  дыша.  Потом  что-то  щ„лкнуло,  и
прозвучал голос:
   - Первый, слышишь меня? Попали в цвет. Заходим... Голос вроде как  голос,
но было в н„м что-то очень нехорошее. Что-то, вызывавшее желание  немедленно
оказаться где-нибудь в другом месте. Как можно дальше отсюда...
   - Конкурирующая фирма, мать их...  -  одними  губами  выдохнул  Серый  и,
видимо не надеясь на самбо, вытащил нож-прыгунок.  Щелчок  лезвия  показался
оглушающе громким. - Похоже, сваливать надо...
   - Нет уж, на хрен! - Сверкнув глазами, Натаха схватила револьвер, стволом
указала на добычу:
   - Сука буду, не отдам!
   Парни  даже  не  подумали  снисходительно  улыбнуться.  Они  знали,   что
безобидная с виду любительница пирожных была способна  на  ярость  загнанной
кошки.  Пару  лет  назад  она  у  них  на   глазах   так   отделала   фомкой
конкурента-беспределыцика - небось мало не показалось. Опять же и содержимое
чемодана было таково, что бросить его при первом признаке опасности -  потом
себе не простишь...
   Юркан подкрался к двери и осторожно прижался к ней ухом. То, что  он  там
услышал, весьма ему не понравилось.
   - Ребята, это не конкуренты... - В голосе афганского ветерана  послышался
натуральный испуг. - Что-то не видел  я  раньше  чердачников  с  рацухами...
Спецы или бандиты, как пить дать... Короче, линяем по-тихому...
   И в это время из бомжовника раздался ужасающий р„в.  Утробный,  животный,
бессмысленный. Так кричат в нестерпимой муке,  когда  человеческое  существо
преображается в ком  страдающей  плоти,  лиш„нной  воли  и  разума.  На  миг
смолкнув, вопль тут же возобновился на более  высокой  ноте  и  сорвался  на
визг.
   - Дай-ка мне... - Смутная угроза сменилась реальной,  и  Юркан  приш„л  в
чувство первым. Он вынул из ватной Натахиной руки  револьвер,  взв„л  курок,
нахмурился, бесшумно приоткрыл дверь и осторожно глянул в щ„лку:
   - Выходим...
   Серый с Натахой как перышко подхватили на руки  чемодан,  который  только
что с трудом двигали по полу, и на цыпочках,  не  дыша,  следом  за  Юрканом
двинулись по коридору.  Стихающие  звуки  человеческих  страданий  послужили
беглецам жутковатым, но над„жным прикрытием: ТЕ были слишком заняты. Кто  из
них различит тихие шаги, нечаянный скрип рассохшейся  половицы...  Обливаясь
потом, трое чердачников наконец выбрались на лестницу... и тут нервы сдали у
всех троих одновременно. Стало некогда думать ни о "Первом", возможно ждущем
внизу, ни о дерьме под ногами. Серый, Натаха и
   Юркан  сломя  голову  припустили  вниз  по  скользким,  густо  загаженным
ступеням и, не иначе, помогла святая водичка,  давно  высохшая  в  старинной
бутылке! - достигли парадного, некоторым чудом не напоровшись на засаду,  не
свернув шеи и даже не уронив чемодан. Выскочили на  улицу,  бросились  бегом
через двор... и, с выпрыгивающими из  горла  сердцами,  еле  заставили  себя
подойти  к  "Мерседесу"  нормальным   человеческим   шагом,   не   привлекая
нежелательного внимания. Вякнул  "Клиффорд",  взревел  двигатель,  и  "Мерс"
резко, с проворотом кол„с, улетел в  транспортный  поток,  довольно  бурный,
несмотря на вечернее время. На часах была половина одиннадцатого...

Настоящий полковник

   Рита-Поганка переминалась с ноги на ногу и чувствовала,  что  неотвратимо
превращается в сосульку.
   Е„  бабушка  Ангелина  Матвеевна,  выросшая  под  Краснодаром,   а   ныне
коротавшая старость  у  внучки,  непререкаемо  полагала:  порядочному  рынку
следовало открываться часов этак в шесть  утра,  а  к  полудню  -  полностью
прекращать  свою  деятельность.  Увы!  Что  справедливо   жарким   летом   в
благословенных южнорусских губерниях, то совсем не  обязательно  работает  в
Санкт-Петербурге, на Варшавской улице, в месяце  марте.  Рано  утром,  когда
ростовчане и краснодарцы стремятся переделать "по холодку" как можно  больше
дел, плат„жеспособному Питеру не до покупок. Народ либо едет на службу, либо
вед„т в школу внуков, либо же ещ„ не  проснулся.  Так  что  как  следует,  в
полную   силу,   Варшавский   продовольственно-вещевой   рынок   принимается
функционировать часам этак к одиннадцати. В  данный  момент  до  этого  было
весьма ещ„ далеко...
   Молодая женщина, к которой  за  острый  язык  и  непредвзятость  суждений
начало уже прочно прилипать прозвище "Поганка",  поправила  пальцем  свечку,
горевшую в большом аквариуме с цветами, и посмотрела  в  небо  -  пасмурное,
разрисованное багровыми рассветными клочьями. Да уж, "по  холодку"!..  Ночью
опять прош„л снег. Может, самый последний снег перед тем, как вс„  возьм„тся
таять уже окончательно...
   Рита переступила с ноги на ногу в  огромных  -  валенках  с  замызганными
галошами... И вспомнила, как в прошлом году они что-то отмечали у подруги на
даче, и тоже всю ночь ш„л снег, так что утром подругин муж еле  пробился  по
заваленной улице на сво„м "Москвиче". Тогда  было  весело:  истошно  взвывал
двигатель, буксовали кол„са, три хохочущие женщины дружно толкали в корму...
Через неделю ожидался уже апрель, и они, помнится, сообща постановили:  вряд
ли ещ„ следует ожидать больших снегопадов. Ну так  вот  -  на  небесах  явно
услышали  их  легкомысленный  тр„п.  На  другую  же   ночь   уходящая   зима
расстаралась и выдала вс„, на что не  могла  раскачаться  в  свои  "штатные"
месяцы. Питерский спецтранс двое суток потом не мог отскрести  проспекты,  а
тот дачный пос„лок (куда спецтранс  наведывался  исключительно  по  великому
блату, подкрепл„нному длинным рубл„м) завалило по окна. На  радость  местным
калымщикам  с  их  всепогодными  "Нивами",  тут  же  выехавшим  спасать   из
российских сугробов погибшие там "Гранд Чероки" и "Мицубиси Паджеро"...
   - Тьфу-тьфу-тьфу!.. - Рите-Поганке очень не хотелось, чтобы на небесах е„
подслушали снова. За неполный месяц, что она здесь работала,  ей  до  смерти
надоел холод. Но хуже всего было то, что Варшавская  улица  действовала  как
аэродинамическая труба. Прич„м непонятно в какую сторону. Не только южный  и
северный, но также все  прочие  ветры  достигали  здесь  неистовой  силы.  К
изучению этого явления следовало бы приставить уч„ных. Рита была  далека  от
науки, она знала только, что скоро обзавед„тся хроническим насморком,  и  ей
это не нравилось.
   Ладно!.. Уже совсем скоро пойдут покупатели,  и  о  холоде  на  некоторое
время удастся забыть...
   Женщина похлопала себя по бокам руками в толстых засаленных рукавицах. От
резкого  движения  с  ближнего  мусорного  бачка  взлетел  голубь.  Впрочем,
рыночный сизарь, привыкший хватать съестное прямо из-под человеческих ног  и
собачьих  носов,  был  не   пуглив   и   скоро   опустился   обратно.   Рита
пригляделась... Сначала ей показалось, что  у  голубя  прилипли  на  головке
снежные хлопья. Но нет - пушистый белый гребешок, каких вообще-то у  голубей
не бывает, явно не имел "внешнего" объяснения. Он просто там рос.
   "Мутант! - Рита невольно  покосилась  на  обгорелые  руины  многоэтажного
здания, отч„тливые и жуткие на фоне светящегося серого неба. (Обычно она изо
всех сил старалась  в  ту  сторону  не  смотреть.)  -  На  том  спасибо,  не
двухголовый... Чего только не дожд„шься... в  наше-то  время  да  в  здешних
местах..."
   Однако допускать мысль о  мутантах,  возникающих  непосредственно  рядом,
совсем не хотелось, и Поганка ре