с  собой,  -  сказал  Рик  в
пустоту. Теперь в мире осталось лишь три астронавта. - Маурин знает?
     - Еще нет. Где она?
     - В последний раз я ее видел в кабинете мэра. Она там была  со  своим
отцом.
     - Сенатор,  похоже,  не  намеревался  уделять  слишком  много  своего
времени радостям праздника. - Я пойду с вами. - Рик двинулся сквозь толпу,
пробивая дорогу для себя и Тима.
     Итак, Джонни мертв. Теперь  все,  кого  Рик  любил  -  мертвы.  Молот
уничтожил их всех. Рик  ощутил  сумасшедшее  желание  рассмеяться:  рекорд
Америки остался непревзойденным, ни один американский космонавт не погиб в
космосе. - От чего спасал он их задницы? - спросил Рик. Но Эйлин была  уже
слишком далеко от него, а в зале было слишком шумно.


     Кто-то сунул Тиму бутылку. Шотландское. На этот раз Тим выпил. Так он
и вошел в кабинет мэра - с бутылкой в  руке.  Все  руководство  находилось
здесь, в кабинете. Сенатор, сидевший за письменным столом мэра. Эл  Харди,
притулившийся возле  него.  Маурин,  шеф  Хартман,  мэр.  Вид  у  них  был
довольный, радостный, торжествующий.  Тима  охватила  смешанная  с  обидой
злость. Он понимал, что неправ, что они не участвуют в празднике, но  горе
его было слишком велико. Он проковылял в кабинет. Сидящие здесь,  наконец,
увидели, как он идет, увидели выражение его лица - и улыбки их увяли. Тима
это порадовало. Он заметил, как вслед за ним,  теснясь,  вошли  в  кабинет
Эйлин и Рик Деланти, затем дверь закрылась.
     - На вас снова напали? - спросил Эл Харди.
     - Да, - Тим глянул на Маурин. Она уже все поняла  по  его  лицу.  Нет
смысла быть поделикатнее. - Генерал Бейкер мертв. Мы отбили их атаку -  но
на этот раз еле-еле. А остальное я хочу сообщить всем. - Все свое внимание
Тим сосредоточил на сенаторе. Видеть лицо Маурин ему не хотелось.
     Харди обернулся к сенатору:
     - Я все сделаю.
     Джеллисон кивнул. Харди повел Тима к выходу.
     - Успокойтесь, - сказал он.
     Стив Кокс подошел к сцене и застучал по  ней,  требуя  тишины.  Харди
повел Тима к трибуне. Множество рук помогло Хамнеру  забраться  на  сцену.
Кто-то пододвинул кресло сенатора к дверному  проему,  чтобы  он  мог  все
слышать. За креслом, наклонившись вперед, встали мэр и шеф Хартман. Маурин
Тим не увидел.
     Опершись о трибуну, Тим посмотрел в сотни  обращенных  к  нему  глаз.
Отпил еще шотландского. Виски согрело его. В зале  сделалось  почти  тихо.
Люди, если не считать тех, кто только  что  вошел  и  толпился  в  дверях,
прекратили переговариваться. А если и говорили, то лишь шуршащим  шепотом.
Тиму  никогда  еще  не  приходилось  выступать  вот  так  -  перед   живой
аудиторией. В той жизни, до падения кометы, слушатели были слишком близко,
они  были  слишком  реальны.  Он  мог  обонять  их.  Тим  увидел   Джорджа
Кристофера. Джордж двигался сквозь толпу, словно  ледокол.  Он  шествовал,
вид у него был торжествующий, словно у  Беовульфа,  выставляющего  напоказ
руку чудовища Гренделля. Черт побери, у них у _в_с_е_х_ был точно такой же
вид. Торжествующий. Они ждали, что он скажет.
     - Сперва хорошие новости, - сказал  Тим.  -  Ядерный  центр  все  еще
действует. На нас напали. Сегодня днем. Мы  отбили  атаку,  но  с  трудом.
Некоторые из нас погибли. Многие ранены. И многие из раненых умрут. Вы уже
знаете, что большая часть сил  Братства  была  направлена  не  к  ядерному
центру...
     Взрыв торжествующего смеха и аплодисментов. Тиму следовало бы заранее
ожидать этого. Ведь перед ним были  те,  кто  почти  полностью  разгромили
главные силы Братства. И все же этот взрыв был  для  него  неожиданностью.
Его трясло. Эти дикари - они пьют, танцуют и хвастаются,  а  тем  временем
товарищи Тима, мужчины и женщины, ждут смерти. Откуда они только  взялись,
эти дикари? Когда снова стало тихо, Тим заговорил - в ярости.
     - Генерал Бейкер мертв. А Новое Братство еще не умерло, - Тим увидел,
какую реакцию вызвали эти слова. Гнев. Неверие.
     - С_ю_д_а_ они снова не  полезут,  -  выкрикнул  кто-то.  Послышались
возгласы одобрения. - Дайте ему сказать! Что  случилось?  -  требовательно
крикнул Джордж Кристофер. В зале вновь воцарилась тишина.
     - В первый раз Братство атаковало нас, посадив своих солдат в  лодки,
- сказал Тим. - Это нападение  мы  отбили  без  особого  труда.  Затем  мы
услышали по радио, что у вас здесь началось  сражение  с  ними.  Когда  вы
сообщили, что победили, мы вообразили, что это означает конец войны, - Тим
пальцами вцепился в трибуну, вспомнив, какое радостное ликование поднялось
на ядерном центре Сан-Иоаквин после сообщения о победе Твердыни.
     - Но они вернулись. Сегодня. Они соорудили огромный плот. Навалили по
его периметру мешки с песком. Установили на нем  мортиры.  Они  оставались
вне пределов дальнобойности любого имеющегося у нас оружия. И били по нам.
Один из снарядов  попал  в  паропровод.  В  паропровод,  по  которому  шел
перегретый пар. Ремонт  паропровода  занял  у  людей  Прайса  очень  много
времени. Другой снаряд прикончил Джека Росса.
     Тим увидел, что с лица Джорджа Кристофера сползла  его  торжествующая
улыбка.
     - Джек был еще жив, когда из лодки мы  перенесли  его  в  фургон.  Но
когда мы добрались сюда, он был уже мертв, - продолжал Тим. - Один  снаряд
разорвался прямо передо мной. Он  попал  в  мешки  с  песком,  которые  мы
использовали в качестве ограждения на вершине башни. Там, на вершине башни
охлаждения, была установлена наша радиоаппаратура. Снаряд прикончил  того,
кто стоял рядом со мной и разнес радиоаппарат на части.  Один  шрапнельный
осколок угодил мне в бедренную кость. Он и сейчас у меня в кости.
     - Они и дальше так продолжали действовать. Оставались  на  дистанции,
недосягаемой для нашего ответного огня. Сотрудники Прайса соорудили что-то
вроде пушки. Ее  сделали  из  обрезка  трубы,  заряжалась  она  с  дула  и
приводилась в действие сжатым воздухом. Потом сделали еще несколько  таких
пушек. Эти пушки били очень неточно. Мы никак не могли попасть в баржу.  А
на нас все сыпались, черт бы их взял, снаряды мортир. Бейкер отобрал часть
из нас, посадил в лодки. Из этого тоже ничего не вышло. У солдат  Братства
были пулеметы, и лодки не смогли приблизиться к плоту... и ведь  плот  был
защищен мешками с песком. Наконец, Бейкер отвел лодки обратно.  И  высадил
всех на берег.
     Углом глаза Тим увидел Маурин, появившуюся в  дверях  кабинета  мэра.
Она стояла за спиной своего отца, положив руку ему на плечо. Рядом  с  ней
стояла Эйлин.
     - У нас была гоночная лодка, мы ее использовали в  качестве  буксира.
"Синди Лу". Джонни сказал Барри Прайсу: "Я был  летчиком  -  истребителем.
Нас всегда учили, что есть только один способ не  промахнуться.  Потом  на
полной скорости он вывел "Синди Лу" к плоту - и  таранил  его.  Весь  плот
оказался покрытым слоем горящего бензина. Джонни ведь сперва заставил  всю
палубу банками  с  бензином  и  термитом.  После  этого,  Братство  повело
наступление на лодках, но тут им  пришлось  оказаться  в  пределах  нашего
огня. И мы нанесли им большие потери. Наконец, они отошли.
     - Удрали, - поправил Джордж Кристофер. - Они всегда удирают.
     - Они не удрали, - сказал Тим. - Они отступили. У  них  на  одной  из
лодок был какой-то седовласый псих. Он стоял, не скрываясь. Мы стреляли  в
него, но так и не попали. Он кричал, призывая их убить всех  нас.  Пока  я
мог его слышать, он выкрикивал только это. Они повторят нападение.
     Тим сделал паузу, чтобы  увидеть,  какое  впечатление  произвели  его
слова. Не то. Он испортил собравшимся праздничное  настроение,  но  на  их
лицах он увидел лишь негодование или печаль. И больше ничего.
     - Они убили четырнадцать из нас - считая Джека. Ранены,  наверное,  в
три раза больше, и многие из  раненых  умрут.  На  АЭС  была  санитарка  и
некоторый запас медикаментов, но врача там не было. Нам  нужен  врач.  Нам
необходим второй комплект радиоаппаратуры. -  На  лицах  слушающих:  гнев,
печаль, негодование. Тим понял, что ему следует сказать теперь.  И  упрямо
продолжил: - Но более всего нам необходимо подкрепление.  Следующей  такой
атаки нам не выдержать. Мне кажется, что от газовых гранат  будет  большая
польза. Нам нужны  винтовки.  Очень  могут  помочь  пулеметы,  которые  вы
захватили у Нового Братства. Но более всего нам  нужны  люди.  Потому  что
почти  все  работники  ядерного  центра  окажутся  занятыми:   они   будут
поддерживать  его  работу...  Они  окажутся  занятыми,  если   АЭС   вновь
подвергнется мортирному обстрелу. Люди Прайса...
     - Тим заколебался в поисках подходящего слова. Черт, то, что он хотел
сказать  -  слишком  бездушно.  Так  какое  нужно  тут  слово?  -  Они   -
великолепны. Я сам видел парня, который вошел в облако  перегретого  пара.
П_е_р_е_г_р_е_т_о_г_о _п_а_р_а_.  Он пошел туда, чтобы  перекрыть  клапан.
Чтобы прекратить выход пара. Когда я уезжал, он был еще жив, но везти  его
сюда не имело смысла.
     - Другой работник АЭС сращивал, находившиеся под напряжением, кабели.
Под напряжением в тысячи вольт. Вокруг  него  разрывались  снаряды,  а  он
продолжал работать - и по кабелям вновь пошел ток. Бейкер  погиб.  Но  те,
кто остался на АЭС, еще живы. Им нужна помощь. Нам нужна помощь. Я вернусь
туда, - последнее Тим сказал, не смея взглянуть в лицо Эйлин.
     Он почувствовал, что кто-то появился за  его  спиной.  Это  на  сцену
поднялся Эл Харди. Эл встал слева от трибуны и поднял руку, требуя тишины.
Он заговорил, его голос был голосом опытного оратора, этот голос  заполнил
весь зал.
     - Спасибо, Тим, - сказал Харди.  -  Вы  говорили  очень  убедительно.
Конечно, вам хочется вернуться обратно. Но вопрос состоит вот в  чем:  что
мы выиграем, спасая от уничтожения ядерный  центр?  Сколько  там  на  этой
атомной электростанции людей? Суть вот в чем: мы  располагаем  лодками,  у
нас теперь достаточные запасы пищи, мы можем  принять  к  себе  всех,  кто
находится сейчас на АЭС. Эвакуация их особых трудностей не доставит,  и  я
уверен, что для такого дела у нас не будет недостатка в добровольцах.


     Пришедший сюда из госпиталя Гарви Рэнделл поспел как раз  к  моменту,
когда Тим начал свое сообщение. Он  пошел  в  зал  окружным  путем,  через
кабинет мэра, и вдруг обнаружил, что  стоит  рядом  с  Маурин.  Когда  Тим
сказал, что произошло с Бейкером, рука Гарви легла на руку Маурин. Легла -
но легонько, почти неощутимо. Маурин не  зарыдала,  не  упала  в  обморок.
Может быть она закричала - но про себя, беззвучно. Так, чтобы этого  никто
не заметил. И Гарви никак не хотелось быть настолько тупым, чтобы лезть  к
ней в душу.
     Он подумал про себя: сукин ты сын!
     Маурин держалась лучше, чем Деланти. Чернокожий астронавт,  казалось,
готов был убить - кого угодно. Ладно, это понятно. Двух других из тех, кто
вместе с Бейкером совершили полет на "Молотлабе", в зале не было. Леонилла
оперировала раненого в живот полисмена, а Товарищ помогал ей.
     (Его теперь все обитатели Твердыни называли Товарищем.  Генерал  Петр
Яков был последним оставшимся в досягаемом мире коммунистом, и он гордился
этим. Кроме того, прозвище позволяло избегнуть недоразумений, связанных  с
его именем: Петр Яков, Питер Джейкоб).
     Лицо сенатора  сделалось  пепельно-серым,  лежащие  на  коленях  руки
сжались в кулаки. Один из задуманных вами планов не удался, сенатор, думал
Гарви. Конечно, это для  него  удар:  один  из  принцев  погиб,  а  второй
околдован ведьмой.
     Джордж Кристофер отнюдь не пребывал в гордом одиночестве. Рядом с ним
стояла Мария. Она была единственной женщиной в зале, одетой в юбку,  чулки
и туфли на каблуках. Еще на ней была рубашка  мужского  покроя,  свитер  и
неброские украшения. Она и Джордж стояли не порознь, а именно вместе. Если
кто-нибудь стоял слишком близко к Марии или оглядывал ее слишком масляными
глазами, лицо Джорджа мрачнело.
     Три принца. Один убит в схватке с  великанами  -  людоедами.  Второго
опутали чары ведьмы. Третий... враг разбит и третий принц  стоял  рядом  с
принцессой. Нужда в умеющих сражаться мужчинах еще не прошла, но  она  уже
не  является  критически  острой.  Теперь  Твердыне  нужны  люди,  умеющие
создавать, строить - и вот это Гарви Рэнделл умеет делать. Я теперь принц,
завоевавший корону, думал он. Сукин сын.
     Но Тим Хамнер призывает к новой битве!
     Буквально только что  прекративший  убивать,  старающийся  забыть  об
арбалете,  Гарви  просил  мысленно  -  мысленно  и  беспомощно:  заткнись!
Заткнись! Когда Эл Харди предложил эвакуировать работников ядерного центра
в  Твердыню,  Гарви  чуть   не   зааплодировал.   Кстати,   некоторые   из
присутствующих зааплодировали. Но  у  Рика  Деланти  по-прежнему  был  вид
человека, готового убить кого угодно, а Тим Хамнер...
     - Мы не оставим ядерного центра, - сказал Тим Хамнер.  -  Ваши  лодки
понадобятся на то, чтобы доставить нам людей, оружие и  боеприпасы!  А  не
для того, чтобы мы могли бежать на них. Мы не уйдем с ядерного центра.
     -  Будьте  благоразумны,  -  сказал  Эл  Харди.  Голос   его   звучал
рассудительно, он достигал самых  дальних  концов  зала.  В  нем,  в  этом
голосе, чувствовались теплота, дружелюбие, понимание. Умение владеть своим
голосом - это первое, что необходимо политику, а Эл Харди  прошел  хорошую
школу. Тим по сравнению с ним был ноль. - Мы сможем прокормить  всех.  Нам
понадобятся и инженеры, и техники. В войне с Новым  Братством  мы  понесли
людские потери, зато не потеряли ни  крупицы  из  запасов  пищи.  Мы  даже
захватили часть из имеющейся  у  врага  пищи.  Мы  не  просто  располагаем
достаточным запасом пищи - мы имеем  достаточно  запасов  еды,  чтобы  без
ограничений прокормиться всю зиму! Мы сможем прокормить всех, в том  числе
и оставшихся в живых людей Дика Вильсона (это женщины,  дети  и  небольшое
количество мужчин). Новому братству нанесено поражение, тяжелое поражение,
- Эл сделал паузу, пережидая вновь вспыхнувшие аплодисменты. И точно в тот
момент, когда они смолкли, продолжил: - Сейчас Братство слишком ослаблено,
чтобы попытаться напасть на нас снова. К весне, немногие выжившие людоеды,
умрут с голода...
     - Или сожрут друг другу, - выкрикнул кто-то.
     - Верно, - согласился  Харди.  -  Когда  настанет  весна,  мы  сможем
присоединить к своим владениям захваченную ими Территорию. Тим,  теперь  у
нас нет необходимости гнать прочь своих друзей. Более того, нам нужны люди
- чтобы обрабатывать имеющуюся сейчас у нас землю. Равно, как и ту  землю,
которая к весне перейдет под наш контроль. Я не  имел  в  виду,  что  ваши
товарищи должны искать спасения в бегстве. Я имел в виду, что  мы  радушно
примем их, как наших гостей. Как наших друзей. Как наших новых  сограждан.
Все согласны?
     Раздались крики: - Да, черт возьми! Мы будем рады им!
     Тим Хамнер протянул к толпе руки. Умоляюще протянул, ладонями вперед.
Он шатался, ведь он был ранен в бедро. На глазах его вскипали слезы.
     - Разве вы не понимаете?! Ядерный центр! Мы не можем оставить его! Но
если мы не получим помощи, Новое Братство его уничтожит!
     -  Нет,  черт  возьми,  -  пробормотал  Гарви.  И  почувствовал,  как
напряглась, стоящая рядом Маурин. - Больше войн не будет, - сказал  Гарви.
- Хватит с нас. Харди прав. - Он глянул на Маурин,  ожидая  увидеть  в  ее
глазах одобрение, но Маурин ответила ему ничего не выражающим взглядом.
     Джордж Кристофер расхохотался. Голос его,  как  и  голос  Эла  Харди,
разнесся по всему залу. -  Они,  черт  побери,  слишком  ослаблены,  чтобы
напасть на кого бы то ни было, - крикнул он. - Сперва мы потрепали  их.  А
потом - вы. Они будут без остановки удирать  до  самого  Лос-Анджелеса.  С
какой стати нам беспокоиться из-за них?  Мы  гнались  за  этими  ублюдками
добрых пятьдесят миль!
     В зале засмеялись. Маурин отодвинулась от  Гарви,  подошла  к  своему
отцу. Встала сзади него. Она заговорила, голос ее не  разносился  по  залу
подобно голосу Харди.  Но  в  этом  голосе  звучали  такие  нотки,  что  в
конференц-зале воцарилась тишина. Все молча слушали, что говорит Маурин.
     - У них еще есть оружие, - сказала она. - И Тим, вы сказали,  что  их
предводители еще живы...
     - По крайней  мере,  один  из  них,  -  ответил  Тим.  -  Сумасшедший
проповедник.
     - Значит, они снова попытаются уничтожить ядерный  центр,  -  сказала
Маурин. - Пока он жив, он будет пытаться добиться этого. - Она  обернулась
к Харди. - Эл, вы и сами это знаете. Вы  слышали,  что  рассказывал  Хьюго
Бек. Вы это знаете.
     - Да, - сказал Харди. - Мы не сможем защитить ядерный центр. -  Но  я
снова приглашаю всех, кто захочет, переселиться сюда. Жить вместе с нами.
     - Это совершенно верно, что Братство больше  не  представляет  угрозы
для нас, - заявил Джордж Кристофер. - Они сюда не вернутся.
     - Но они... - неизвестно, что хотел сказать Хардли,  потому  что  его
прервал взмах руки сенатора Джеллисона. - Слушаю, сэр, - и Харди  спросил:
- Вы хотите выступить со сцены, сенатор?  -  Нет,  -  Джеллисон  встал.  -
Давайте заканчивать побыстрее этот разговор, - сказал он. Его голос звучал
глухо. Так говорят либо пьяные, либо смертельно уставшие  люди  -  но  все
знали, что сенатор пьян не был. - Мы все согласны  в  одном,  не  так  ли?
Братство не имеет достаточно сил, чтобы представлять угрозу для  нас,  для
нашей долины. Но их руководители еще  живы,  и  они  обладают  достаточной
мощью, чтобы уничтожить ядерный центр. Они это могут  сделать  не  потому,
что так сильны, а потому, что атомная электростанция слишком уязвима.
     Хамнер аж подпрыгнул при этих словах. Он чуть не прервал  сенатора  -
но не посмел. Когда он заговорил, он заговорил осторожно, взвешивая каждое
слово, но он слишком устал, осознание  спасти,  необходимость  спасти  АЭС
было слишком сильным. - Да! Мы уязвимы. Как этот кит, - он ткнул  рукой  в
сторону витрины. - Как последний в мире образец  стьюбеновского  хрусталя.
Если ядерный центр остановится на один день...
     - АЭС - как хрусталь, прекрасна и уязвима, -  оборвал  его  фразу  Эл
Харди. - Сенатор, вы хотите сказать еще что-нибудь?
     Джеллисон качнул массивной своей головой:
     - Только одно. Обдумайте все как следует. Тщательно. Это, может быть,
будет наиболее важным решением, которое мы когда-либо принимали... с  Того
дня, - он тяжело сел. - Продолжайте пожалуйста.
     Харди обеспокоенно поглядел на сенатора, потом жестом  подозвал  одну
из стоявших поблизости женщин. Что-то сказал  ей  -  слишком  тихо,  чтобы
Гарви мог расслышать. Женщина ушла. Затем Эл снова встал у трибуны.
     - Прекрасная и уязвимая, - сказал он. -  Прекрасная  и  уязвимая,  но
вряд ли она она может быть особо полезной для крестьянской общины...
     - Не особо полезной?! - взорвался  Тим.  -  Энергия!  Чистая  одежда!
освещение...
     - Это все роскошь, - оборвал Эл Харди. - Какую ценность имеет  то,  о
чем вы сейчас  упомянули  для  нашего  выживания?  Мы  представляем  собой
сельскую общину. Все висит буквально на волоске. Какие-то считанные недели
назад мы не знали,  удастся  ли  нам  пережить  зиму.  Теперь  знаем:  да,
удастся. Какие-то считанные дни назад мы не знали, сможем ли мы дать отпор
людоедам.  Мы  смогли  дать  им  отпор.  Положение  у  нас  сейчас  вполне
благополучное, нам предстоит масса работы, и мы не можем приносить людские
жизни в  жертву  ненужной  нам  войне,  -  Эл  глянул  в  сторону  Джорджа
Кристофера. - Вы согласны, Джордж? Когда мы сражались - никто  из  нас  не
обратился в бегство. Но зачем добиваться новой войны?
     - Я считаю, ни к чему, - ответил  Кристофер.  -  Нашу  войну  мы  уже
выиграли.
     Послышались  невнятные  возгласы  одобрения.  Гарви  шагнул   вперед,
намереваясь тоже поддержать мнение Эла и Харди.
     - Хватит войн. Не будет больше этого - когда целишься из арбалета...
     Он ощутил, как схватили его за руку. Это стоявшая