огу,
в Калифорнии аптеки были понатыканы на каждом углу.
     - Мы действовали вместе, - начал объяснять Алим. - Я, мои люди и  еще
кое-кто. Тогда еще, тогда, когда мы не думали, что...  -  он  не  закончил
начатую фразу. - До того как все белые...
     Сержант Хукер хладнокровно перегнулся через стол и  смазал  Алима  по
лицу.
     Рука Алима скользнула было к кобуре, остановилась.
     - Спасибо, - сказал он. Хукер кивнул:
     - Рассказывай дальше.
     - Примерно половина белых, богачи, которые жили в  Бел-Эйре,  удрали.
Оставили свои дома. Оставили без присмотра.  Мы  расселись  по  машинам  и
прочесали их дома.... - Алим сделал паузу, довольно улыбнулся,  вспоминая.
- Вот так мы и разбогатели. Те часы, которые я отдал тебе. И это кольцо. -
Он  подставил  под  свет,  играющий  в  перстне  драгоценный   камень.   -
Телевизоры, радиоаппаратуру высокой точности  воспроизведения,  персидские
ковры - из тех, за которые ломят по  двадцать  тысяч.  У  нас  было  полно
этого, мать его так, дерьма. Мы были богатыми.
     Хукер кивнул. Да, у него получилось хуже. И от этой мысли  ему  стало
неуютно. К тому же, Хукер был военнослужащим. Его вполне могли  послать  в
Бел-Эйр,  чтобы  он  пулями  успокоил  этих,  мать  их  так,   грабителей.
Сумасшедший мир.
     - А еще мы нашли наркоту, - сказал Алим. - Кокаин,  гашишевое  масло,
марихуану - все самого лучшего качества. Я забрал это  себе,  прежде,  чем
мои остолопы успели начать наслаждаться прямо там.
     Хукер отпил виски.
     - Захапал все для себя? Не будь таким, мать твою, слишком умным. Нет,
не захапал. Даже не пытался. Крючок, я просто хотел закончить дело. А если
бы я оставил наркоту им, они бы прямо там и накачались. Черт  возьми,  это
же происходило тогда еще, вокруг шастали патрули легавых...
     - Ага.
     - Тут все  и  случилось.  Проклятый  Молот.  Мы  начали  сматываться.
Проселочные дороги, просто дороги, все, что угодно -  мы  сматывались.  Мы
направлялись к Грейпвайну. Двигатель нашей машины начал чихать.  Мы  ехали
по проселку, мы старались избегать шоссе, ты понимаешь? Вот так мы выехали
к горной вершине и увидели этот фургон, едущий вслед за нами. Ярко-голубой
фургон  в  сопровождении  четырех  мотоциклистов,  у  каждого  ружье   или
винтовка.  Словно  почтовая  карета,  охраняемая  эскортом  солдат  -  как
показывали в кино...
     - Угу, - отозвался Хукер. Налил себе  еще  виски.  Минут  через  пять
придется перейти к разговору о деле, но пока  было  так  приятно,  что  ты
сухой и  пьешь  виски.  И  не  думаешь  о  том,  куда  же  теперь  следует
направиться отряду.
     - И  все  обделали  по-настоящему  правильно,  -  продолжал  Алим.  -
Отъехали от фургона достаточно далеко.  Спилили  дерево  именно  там,  где
следует: там, где дорога сужалась, а  этого  места  фургон  никак  не  мог
миновать. Парень, тебе бы следовало видеть это! Мотоциклы остановились,  а
мои ребятишки находились от них на расстоянии не более,  чем  пять  футов.
Выйди из-за ствола дерева и стреляй без помехи. Пришлось  потратить  много
пуль, но - дерьмо! - с теми пистолетами,  что  у  нас  были...  Во  всяком
случае, все прошло отлично.  Посшибали  мотоциклистов,  а  сами  мотоциклы
остались целы-целехоньки. Фургон затормозил, а водитель держал  свои  руки
на рулевом колесе, так, чтобы мы могли их видеть. Все  произошло  легко  и
премило, в фургон, Крючок, ни одна пуля  даже  не  попала,  нигде  на  его
распрекрасной голубой краске даже царапины не было.
     - И это я-то захапал тот кокаин, что мы нашли в Бел-Эйре? Нет,  я  не
захапал.  Этот,  мать  его  так,  Ганнибал  нанюхался.  Это  было  хорошее
снадобье, понимаешь, по-настоящему хорошее, не то, что то дерьмо,  которым
нам приходилось пользоваться, но он вынюхал две, а то и три дозы сразу. Те
остолопы, что сидели в фургоне,  открыли  дверь  и  начали  вылезать,  все
хорошо, легко, мило, но Ганнибал решил, что он - последний из Мау-Мау.  Он
завыл, поскакал к фургону, а в  руке  у  него  -  "Молотовский  коктейль"!
Дерьмо, а?!  Он  швырнул  эту  бензиновую  бомбу  прямо  в  фургон,  прямо
вовнутрь!
     - Ах, дерьмо, - Хукер покачал  головой,  обдумывая  услышанное.  -  И
какое барахло было там в фургоне? Стоящее!
     - Стоящее? Стоящее?! Крючок, да ты не поверишь что находилось в  этом
чертовом фургоне! Он, мать его так, он вспыхнул, словно... словно...
     - Бензин.
     - Да, очень похоже на то. Парни, сидевшие в этом  фургоне,  когда  он
вспыхнул, начали с визгом выскакивать, и у  двоих  у  этих  ублюдков  были
ружья. Нужно отдать им должное, одежда на них горела, а они все палили  по
нам. Ну, мы начали  стрелять  в  ответ,  но  к  тому  времени,  когда  все
закончилось, весь фургон был уже в огне - и близко  не  подойдешь.  В  его
кузове начали взрываться бутылки. Ох, Крючок, ох, парень запахи шли такие,
что ты бы свихнулся; просто твоя тыква не выдержала бы это!  Мы  дохнем  с
голоду, жрать нечего, а тут поплыли запахи  мяса  и  другие:  шотландское,
коньяк, фрукты, деликатесы, какие ты никогда и не пробовал, шоколад, изюм,
яблоки... Дерьмо какое, Крючок, этот фургон был  просто  набит  жратвой  и
напитками! Мясо - и не тех, кто находился в кузове, а говядина...
     Алим внезапно запнулся, искоса посмотрел на Хукера. Хукер промолчал.
     - Да.  Во  всяком  случае,  там  что-то  взорвалось,  вот  взрывом  и
выбросило наружу пакет с вяленой говядиной. Она была завернута  в  фольгу,
уложена в пластиковый пакет. Оно, это мясо, не горело, на него  не  попало
ни капли бензина - пара фунтов вяленой говядины. Джей залетел  в  кузов  и
вылетел оттуда с двумя бутылками. Только пришлось одну из них отдать  ему:
он ее выдул, чтобы заглушить боль. А когда он действительно начал  ощущать
боль, вторую мы уже выпили. Дерьмо.
     - Но двое из  этих  остолопов-мотоциклистов  были  еще  живы,  они  и
рассказали нам, что было в фургоне. Там было все. Оружие, пища, выпивка  -
всех, какие только бывают сортов, в том числе и европейского производства.
Ты можешь только вообразить, как сейчас ценились бы европейские напитки. С
тем же успехом Европа могла сейчас находиться на Луне, мать ее так, -  для
нас никакой разницы...  Если  только  нам  снова  когда-нибудь  приведется
увидеть Луну! В кузове была тонна вяленой говядины. Еще  там  было  жирное
мясо, на вкус оно еще хуже вяленой говядины, только кто станет обращать на
это   внимание,   умирая   с   голоду?!    И    супы    и    картошка    и
обезвоженно-замороженная пища для  горных  походов...  дерьмо  какое,  эти
деятели ждали Падения Молота, а когда он ударил ограбили все дома, где, по
их наблюдениям, люди готовились к возможной катастрофе.
     - Они оказались поумнее, чем вы, - отметил Хукер.
     Алим пожал плечами:
     - Может быть. Я не  думал,  что  столкнемся  с  этой,  мать  ее  так,
кометой. А ты?
     - Тоже нет.
     "Если б только я догадался, что  такое  возможно  на  самом  деле,  -
подумал Хукер. - Если б я догадался, ни  за  что  бы  не  вылез  тогда  из
грузовика, и теперь у нас было бы больше боепри... Дерьмо, зачем я  только
тогда вылез и оставил капитана одного? Дерьмо!
     - ...и емкости с бензином, - продолжал Алим. - Повезло,  правда?  Нам
достались только запахи,  мы  могли  лишь  нюхать  -  еда  горела,  бензин
взрывался, одежда горела - эти деятели, так их мать, всерьез полагали, что
начнется оледенение. И если они правы, - закричал Нассор, - Ганнибал, мать
его так, пойдет по ледникам с голой задницей,  потому  что  его  одежду  я
напялю поверх своей!
     - А что случилось с мотоциклами? - спросил  Хукер.  Судьба  тех,  кто
ехал на этих мотоциклах, его не волновала.
     - Сгорели. В кузове, мать его  так,  продолжались  взрывы,  там  было
много бензина. Пламя распространялось все шире. Дерьмо, а?  Хукер,  огонь,
так его мать, был такой сильный, что загорелись деревья.  Это  в  самый-то
разгар ливня, вода лилась как из ведра... из  ведра,  наполненного  теплым
дерьмом, а деревья все равно горели! Хотя их ружья нам удалось спасти.
     - Это хорошо. Плохо, что не спасли остального.
     - Да уж.
     Сейчас, на какое-то время, можно сказать, дела обстоят у них  хорошо.
То же относится и к остальным, даже к рабам. Сухо, тепло, особой  нехватки
в пище пока нет. Не хотелось думать о том, что придется уходить отсюда. Не
хотелось думать - куда идти? Хукер и Алим уже не раз и прежде  откладывали
разговор на эту тему. Отложили они его и  сейчас.  Но  на  слишком  долгое
время отложить его - невозможно.


     - Алим! Сержант!
     Это был Джекки. Еще чьи-то крики. Алим и Хукер выскочили из палатки.
     - Что случилось?
     - Капрал охраны, пост номер четыре! - крикнул кто-то.
     - Действуйте! - Хукер, показал  на  окружавшие  по  периметру  лагерь
укрепления, махнул солдатам  рукой.  Потом  зашагал  к  подавшему  тревогу
часовому.
     - Не бойтесь, братья мои! - крикнул  кто-то,  почти  невидимый  из-за
дождя. - Я несу вам мир и благословение.
     - Дерьма кусок, - сказал Хукер. Всмотрелся в редкую завесу дождя.
     Приведение материализовалось.  Это  был  мужчина  с  длинными  седыми
волосами и длинной седой бородой. На нем был плащ,  походивший  то  ли  на
мантию, то ли на то одеяние, какие носят бесплотные духи.  За  его  спиной
смутно виднелись фигуры других людей.
     - Оставайтесь на месте или мы стреляем, - крикнул Хукер.
     - Мир вам, братья, - ответствовал  пришелец.  Обернулся  к  сем,  кто
стоял за ним. - Не бойтесь. Оставайтесь здесь,  пока  я  буду  говорить  с
этими божьими ангелами.
     - Сумасшедший, - сказал Хукер. - Целая  толпа  сумасшедших.  Ему  уже
приходилось немало видеть таких прежде. Он наставил  автомат.  Нет  смысла
позволить этому старому болвану подойти слишком близко.
     Но старик не колеблясь, зашагал прямо  к  Хукеру.  Ничего  не  боясь,
глядя на автомат Хукера и не боясь его. В его глазах -  это  точно!  -  не
было и признака угрозы.
     - Вам не нужно опасаться меня, - сказал старик.
     - Что вы хотите? - спросил Хукер.
     - Поговорить с вами. Передать вам послание Господа. Бога сонмов.
     - А, трахал я  это  дерьмо,  -  сказал  Хукер.  Палец  его  лежал  на
спусковом крючке, напрягся, но старик уже  был  слишком  близко.  Двое  из
солдат оказались фактически на линии огня, Хукеру рисковать  не  хотелось.
Кроме того, старик выглядел вполне безвредным. Может  быть  за  всем  этом
кроется какой-то смысл. И чем повредит ему он,  если  Хукер  даст  старику
возможность подойти поближе? - Все остальные должны оставаться на месте, -
крикнул Хукер. - Гиллингс, возьми взвод и присмотри там за ними.
     - Хорошо, - крикнул Гиллингс.
     Седобородый зашагал к  костру  -  так,  будто  этот  костер  был  его
собственностью. Он заглянул в  котел  для  мяса,  обвел  взглядом  сидящих
вокруг. - Радуйтесь, - объявил он. - Ваши грехи прощены.
     - Вот что: чего вы хотите? - потребовал Хукер. - И хватит  нести  мне
чушь насчет ангелов и бога. Ангелы! - Хукер фыркнул.
     - Но вы можете стать ангелами, - ответил  старик.  Вы  были  спасены,
когда настал час всеобщего уничтожения.  Молот  Божий  обрушился  на  этот
грешный мир, но вас он пощадил. Хотите узнать почему?
     - Кто вы? - спросил Алим Нассор.
     - Я преподобный Генри Армитаж, - сказал старик. - Пророк. Я  знаю,  я
знаю. Сейчас я не слишком похож на божьего пророка. Но я - именно пророк.
     Алиму подумалось, что Армитаж с его бородой  и  седыми  волосами,  со
сверкающими глазами и в длинном развевающемся плаще как раз очень похож на
пророка.
     - Я знаю кто вы, братья мои, -  говорил  Армитаж.  -  Знаю,  что  вам
пришлось делать и знаю, что на сердцах ваших было  нелегко.  Вы  совершали
все грехи, какие только может совершить человек. Вы ели запретное. Но  бог
сонмов простит вас, поскольку он пощадил вас ради того, чтобы вы выполнили
Его просьбу. Вы должны стать его ангелами,  и  для  вас  не  будет  ничего
запретного!
     - Ты сумасшедший, - сказал Хукер.
     - Я? - Армитаж захихикал. - Я? Тогда вы сможете послушать меня просто
для развлечения. Уж конечно, сумасшедший не сможет причинить вам  никакого
вреда, а, возможно, я скажу что-нибудь, что вас позабавит.
     Сбоку к Алиму подобрался Джекки. - Он в норме, этот мужик,  -  сказал
Джекки. - Заметил, как его слушают сестры, да и мы тоже?
     Алим пожал  плечами.  В  голосе  старика  было  что-то,  заставляющее
слушать его. И то, как он перешел от  молитвенного  тона  к  обыкновенному
разговору - все было сделано образцово. Как раз в тот  момент,  когда  все
пришли к выводу, что он свихнулся, он заговорил совсем иначе.
     - Какую задачу возложил на нас Бог? - спросил Джекки.
     - Молот Божий обрушился, чтобы уничтожить мир зла, - ответил Армитаж.
- Это был злой мир. Он отдал нам Землю и  плоды  ее,  а  мы  заполнили  ее
гниением. Мы подразделили человечество на нации. А внутри  этих  наций  мы
подразделили людей на бедных и богатых, черных и белых. И создавали  гетто
для своих братьев. "И если имеет человек мирское имущество  свое  и  видит
брата своего, который желает имущества этого,  и  не  поделится  с  братом
своим, нет в человеке этом жизни". Господь дал людям, живущим в этом мире,
имущество, но те, кто владел этим имуществом, не знали Его. Они громоздили
кирпич на кирпич, они  строили  себе  разукрашенные  дома  и  дворцы,  они
заполнили всю Землю блевотиной и вонью своих заводов - до  тех  пор,  пока
сама Земля не стала зловонием в ноздрях Господа!
     - Аминь! - выкрикнул кто-то.
     - И тогда появился Молот Его, чтобы покарать грешных, сказал Армитаж.
- Он ударил и грешники умерли.
     - Мы не умерли, - возразил Алим Нассор.
     - Хотя и были грешниками,  -  ответил  Армитаж.  -  Но  мы  все  были
грешниками, все мы! Господь Бог Иегова держит нас в ладони своей. Он судил
нас и увидел, что мы нужны ему. И вот мы живы. Почему? Почему  он  пощадил
нас?
     Алим молчал. Он хотел рассмеяться - и  не  смог.  Сумасшедший  старый
ублюдок! И ведь слушают, идиоты,  они  действительно  свихнулись.  Но  все
же...
     - Он пощадил нас, чтобы мы выполнили волю Его, -  сказал  Армитаж,  -
чтобы мы завершили дело Его. Я не понимал! В гордыне своей я уверовал, что
знал. В гордыне своей я уверовал, что вижу День  Страшного  суда  -  день,
начавшийся в утро Молота. Так это и было, но  произошло  все  не  так  как
предполагал я. Священное писание говорит, что человеку не дано знать  день
и час Страшного суда! И тем не менее, мы знали, что Он судит нас. Я  долго
размышлял над этим - после того как Молот ударил. Я ведь думал, что  увижу
ангелов Его снисходящих на Землю, что увижу  Его  самого,  Царя  небесного
сияющего во славе Его. Тщета! Пустая гордыня! Но теперь я знаю правду.  Он
пощадил меня, Он пощадил вас, чтобы была выполнена воля  Его,  чтобы  было
завершено, окончательно завершено дело Его, и лишь когда  дело  Его  будет
доведено до конца, появится Он во славе Его.
     - Присоединяйтесь ко мне! Станьте ангелами Бога и  делайте  дело  Его
Ибо гордыня человеческая не имеет конца своего. Даже сейчас,  братья  мои,
даже сейчас существуют те, кто хочет возродить зло, уничтоженное Господом.
Существуют те, кто хочет построить вновь эти вонючие заводы, да, это  так,
существуют те, кто хочет восстановить Вавилон. Но этого не произойдет  ибо
есть у Бога ангелы Его - и вы можете быть среди  них.  Присоединяйтесь  ко
мне!


     Алим налил виски в чашку Хукера.
     - Ты веришь хоть во что-нибудь из этого бреда? - спросил он. Снаружи,
за стенками палатки продолжал проповедовать Генри Армитаж.
     - Что уж точно - голос у него есть, - ответил Хукер. - Два часа и все
никак не устанет.
     - Ты веришь? - снова спросил Алим.
     Хукер пожал плечами:
     - Видишь  ли,  если  б  я  был  религиозным  человеком...  а   я   не
религиозен... я бы сказал, что он  говорит  дело.  Он  хорошо  знает  свою
Библию.
     - М-да, - Алим мелкими глотками потягивал виски. Ангелы Бога!  Он  не
какой-то, так его мать, ангел, он это прекрасно знает. Но старый сукин сын
расшевелил  воспоминания.  О  гордо  высящихся  церквах,   о   молитвенных
собраниях, о словах, которые Алим слышал, когда еще был ребенком. И у него
возникло какое-то чувство  беспокойства.  Почему,  черт  возьми,  все  это
вспоминается так въяве? Алим наклонился к  пологу,  прикрывающему  вход  в
палатку. Позвал: - Джекки!
     - Здесь, - вошел Джекки, сел.
     С Джекки - все в порядке. У него уже давно кончились свары  с  Чиком.
Он нашел себе белую девушку, и она, кажись, пришлась ему очень  по  нраву.
Джекки был сейчас что надо. Умен, быстр, точен. Что скажешь  насчет  этого
проповедника? - спросил Алим.
     Джекки развел руками:
     - В том, что он делает больше здравого смысла, чем вам кажется.
     - А именно? - спросил Хукер. Ну, во многом он прав, - ответил Джекки.
- Города. Богачи. То, как они обращались  с  нами.  Он  не  сказал  ничего
такого, что раньше уже не говорили бы "Пантеры".  И,  черт  побери,  Молот
покончил со всем этим дерьмом. Можно считать, что произошла революция, все
изменилось. Все оказалось  в  наших  руках  -  и  что  же  мы  делаем?  Мы
посиживаем, ничего не делаем, движемся в никуда.
     - Дерьмо это, Джекки, - сказал Алим. - Ты позволишь этому белес...  -
он  оборвал  себя  на  полуслове   раньше,   чем   сержант   Хукер   успел
отреагировать, - ...этому белому проповеднику руководить тобой?
     - Он белый, - сказал Джекки. - Но я бы  не  стал  заострять  на  этом
внимание. Помнишь Джерри Оуэна?
     Алим нахмурился:
     - Да.
     - Он там. С теми, кого привел проповедник.
     Сержант Хукер хмыкнул:
     - Ты имеешь в виду того крикуна из СЛА?
     -  Не  из  СЛА,  -  поправил  Джекки.  -  Он  принадлежал  к   другой
организации.
     - Освободительная Армия Нового Братства, - сказал Алим Нассор.
     -  Да,  все  правильно,  -  согласился  Хукер.  -  Он  именовал  себя
генералом.  -  Хукер  презрительно  фыркнул.  Ему  не  нравились  те,  кто
присваивал сам себе, не имея на то права,  военные  звания.  Сам  он  был,
слава Богу, сержантом Хукером - настоящим сержантом настоящей армии.
     - Где, черт побери, он скрывался?  -  спросил  Алим.  -  ФБР,  каждый
легавый во всей стране искали его.
     Джекки пожал плечами:
     - Прятался неподалеку отсюда, в долине поблизости от  Портервилля.  В
общине Хиппи.
     - А теперь он с проповедником? И верит во все это?
     Джекки снова пожал плечами:
     - Говорит, что  верит.  К  тому  же  он  всегда  выступал  за  охрану
окружающей среды. Может быть, он просто полагает, что примкнул к выгодному
делу, поскольку преподобный  Генри  Армитаж  имеет  иного  последователей,
которым говорит, что делать и во что верить. Много последователей. И он  -
белый, но проповедует, что раса не имеет значения. И те,  кто  поверили  в
то, что он проповедует, уверовали в это тоже. Вы тоже так считали, сержант
Хукер. Вы считали, что лишь это по-настоящему правильно. Не знаю, является
ли Генри Армитаж пророком Бога, или он просто свихнулся, но говорю вам: не
слишком многие пожелают добровольно признать наше господство.
     - А Армитаж...
     - Утверждает, что вы главный  ангел  Бога,  -  сказал  Джекки.  -  Он
говорит, что все ваши грехи прощены и забыты. Ваши грехи и грехи всех нас.
Мы прощены и должны выполнить возложенную на нас Богом задачу. Во главе  с
вами как с главным ангелом.
     Сержант Хукер уставился на Алима и Джекки. Он хотел понять, попали ли
они под влияние  чар  этого  напыщенно  вещающего  проповедника.  И  хотел
понять, действительно ли на уме проповедника то, что он утверждает.  Хукер
никогда не был суеверным, но он знал, что капитан Хора принимал служителей
церкви всерьез. Так же относились к  священнослужителям  и  многие  другие
офицеры - как раз те, которые вызывали у  Хукера  чувство  уважения.  И...
"Черт побери, - подумал Хукер, я не знаю куда нам