ейчас дела у них обстоят точно таким же образом, -
генерал  перелистнул  страницы  доклада  -  веером,   понизил   голос:   -
Разумеется, если мы не сможем засечь их нападение, они  не  смогут  засечь
наше...
     - Что вы порете!..
     - Ну, меня нельзя  отдать  под  военный  суд  только  за  то,  что  я
размышляю вслух.
     - Том, это серьезно. Не думаю,  чтобы  русские  начали  что-нибудь...
если только Молот пройдет не совсем близко. Однако...
     Бамбридж склонил голову набок:
     - Иисусе! Мои люди не утверждают, что Молот  _с_т_о_л_к_н_е_т_с_я_  с
нами!
     - Я тоже этого не утверждаю, - сказал Джеллисон. - Однако вероятность
столкновения сейчас - одна к сколько-то  сотым.  Сперва  было:  один  шанс
против нескольких миллиардов. Потом: один против нескольких тысяч. Сейчас:
только сотые доли. Эта тенденция несколько пугает.
     - Все так. Так что вы предлагаете мне предпринять? Президент приказал
мне не поднимать тревогу...
     - Он не мог дать вам такой приказ. Согласно уставу  вы  имеете  право
принимать  любые  меры,  необходимые  для  защиты  находящихся   в   вашем
подчинении сил. Вплоть до открытия огня.
     - Господи, - Бамбридж  выглянул  в  окно.  Очередной  КС-135  системы
"Зеркало" готовился  к  взлету.  Значит,  самолет,  сейчас  находящийся  в
воздухе, сдав дежурство, скоро пойдет на посадку.  Все  в  порядке.  -  Вы
требуете, что бы я нарушил прямой приказ президента...
     - Говорю  вам:  если  вы  это  сделаете,  у  вас  появятся  друзья  в
конгрессе. Самое худшее, что с вами может случиться - это вас  выгонят  со
службы. Всего лишь, - Джеллисон говорил очень тихо и очень  настойчиво.  -
Том, вы думаете, мне нравится все  это?  Сомнительно,  что  эта  проклятая
комета столкнется с Землей, но если  это  произойдет,  а  мы  окажемся  не
готовы... Бог знает, что тогда произойдет.
     -  Да,  конечно,  -  Бамбридж  постарался   представить   как   будут
развиваться события. Падение астероида  придется  на  какой-то  отдаленный
район Советского Союза - разве в этом случае русские не решат,  что  имеет
место подлое нападение со стороны Соединенных Штатов? Но почему отдаленный
район? А если столкновение придется на  Москву?!  -  Но  если  мы  объявим
боевую тревогу, русские разузнают об этом,  и  решат,  что  наши  действия
вызваны иными причинами. А причин этих достаточно...
     - Естественно. Ну, а если мы не объявим тревогу, и они поймут, что им
предоставился исключительно счастливый случай?  Том,  если  Молот  ударит,
возможно, Вашингтон, Нью-Йорк, фактически все восточное побережье...
     - Дерьмово. А для полноты картины - война, - сказал Бамбридж. -  Если
Молот действительно ударит, мир и без  большой  войны  перевернется  вверх
тормашками. Но если удар, минуя их, придется только на нас,  им  захочется
довершить начатое. Я бы так и поступил, будь на их месте.
     - Но вы не...
     - Да не из этого кабинета, - пояснил Бамбридж. - Не отсюда, даже если
б я получил приказ - который, слава Богу, я никогда не получу,  -  генерал
перевел взгляд на стену, где были выставлены макеты ракет. - Скажу,  чтобы
я сделал, если б вдруг случилось, что все дежурные  посты  заняты  людьми,
которым я доверяю. Отправил бы весь начальствующий состав на гауптвахту  и
сам принял дежурство на "Зеркале". Но как мне объяснить  подчиненным,  что
пуск ракет нужно произвести из-за какого-то метеора?
     - Думаю, вы найдете объяснение, - сказал Джеллисон.


     Снаружи тьма и сияние. А в капсуле "Аполлона" Рик Деланти не в  силах
встать с койки. Глаза его плотно  закрыты,  он  неподвижно  лежит,  кулаки
стиснуты. "Прекрасно, черт побери.  Я  заболел,  как  только  мы  вышли  в
космос. Не сообщай Хаустону. Они ничего не смогут сделать".
     - Ты проклятый дурак, ты же умрешь с голоду, - сказал Бейкер. - Черт,
здесь же нет ничего позорного. Каждый может заболеть космической болезнью.
     - Но не на целую неделю.
     - Тебе все известно не  хуже,  чем  мне.  Мак-Аллиард  проболел  весь
полет. Не в такой тяжелой форме, как ты - но его лечили. Я сообщу  доктору
Малик.
     - Нет!
     - Да. На проявление мужества и гордости у нас нет времени.
     - Дело не в этом.  Ты  сам  все  понимаешь,  -  сказал  пронзительным
голосом. - Она сообщит о моей болезни. И тогда...
     - И - ничего, - сказал Бейкер. - Никто не станет срывать полет только
потому, что у тебя непорядок с желудком.
     - Ты уверен в этом?
     - Угу. Они не могут признать, что полет окончился неудачей... пока  я
не потребую, чтобы они это признали. А я этого не потребую. Пока что...
     - Пока все более-менее в порядке, - сказал Деланти. - Вот ведь в  чем
дело.  Господи  боже,  Джонни,  если  экспедиция   из-за   меня   окажется
сорванной... Черт возьми, жаль, что  они  не  выбрали  кого-нибудь  вместо
меня.  Тогда  все  это  не  было  так  важно.   Но  я  -  я   _о_б_я_з_а_н
продержаться...
     - Почему? - спросил Бейкер.
     - Потому, что я...
     - Человек, у которого кожа не белого цвета?
     -  Черного  цвета.  И  об  этом  забывать  нельзя,  -  Рик  попытался
улыбнуться. - Ладно, зови госпожу докторшу. Пусть как-нибудь лечит. Может,
вылечит, покормив меня грудью?
     - Так будет лучше, если ты будешь лежать с закрытыми глазами.
     - Что я и делаю, и это самое большое, что я могу сделать, - в  голосе
Деланти звучала горечь. - Я старое железное ухо - и подхватил  космическую
болезнь. Бред какой-то, -  он  осознал,  что  Бейкера  рядом  уже  нет,  и
лихорадочно стал застегивать ширинку.
     Официально это одеяние называлось  "повседневной  служебной  формой".
Кто  нибудь  мог  сказать:  "это  -  теплое  белье".  Или:  "это  белье  -
комбинезон". Во всяком случае это - одежда  астронавтов.  Очень  хороша  с
практической точки зрения одежда - но Рик Деланти не  мог  скрыть  как  он
нервничает: не часто он представал перед женщинами  в  нижнем  белье.  Тем
более, если это - белые женщины.
     - Парень, друзья-приятели, проживающие в глубинке Техаса, сошли бы от
этого с ума, - пробормотал он.
     - Почему вы не сообщили раньше? - женщина сказала  это  отчетливо,  с
профессиональной интонацией, и от этого  голоса  из  головы  Рика  Деланти
выдуло остатки мыслей - если они еще там оставались. Войдя в кабину, Малик
отсоединила трубку  комбинезона  Рика  и  сунула  освободившейся  конец  в
отверстие переносной термостанции. Второй конец трубки уходил внутрь белья
Рика Деланти и далее, вглубь его тела. Любого астронавта пугает, если врач
подобрался к его заднепроходному отверстию: измерение температуры не сулит
ничего хорошего.
     - Вы хоть что нибудь едите? - спросила Леонилла. Посмотрела показания
термометра, записала.
     - Во мне ничего не задерживается.
     - Ваш организм обезвожен. Так что сперва мы попытаемся  справиться  с
обезвоживанием. Разжуйте эту таблетку... Нет, не глотайте ее. Разжуйте.
     Рик разжевал:
     - Иисусе Христе, что это? Ничего более тошнотворного я...
     - Глотайте пожалуйста. Через две  минуты  попытаемся  принять  питье.
Питательный раствор. Вам нужна вода и питание. Часто ли случалось, что  вы
не сообщали о своем заболевании?
     - Нет. Мне казалось, что я могу справиться с болезнью самостоятельно.
     -  В  каждом  космическом  полете  космической  болезнью   заболевает
приблизительно одна треть из состава экипажа. Различия лишь -  слабая  это
окажется  форма  болезни  или  сильная.  Вероятность  того,  что  заболеет
кто-нибудь из участников  этого  полета,  вероятно,  была  высока.  Теперь
выпейте это. Медленными глотками.
     Рик выпил. Питье было густое, на вкус отдавало апельсинами.
     - Неплохо.
     - Основные компоненты его -  американского  производства,  -  сказала
Леонилла. - Я добавила фруктовый сахар и  витамины.  Как  вы  теперь  себя
чувствуете? Нет, на меня смотреть не надо. Надо, чтобы то, что  вы  сейчас
выпили, усвоилось вашим организмом. Закройте глаза.
     - Теперь мне чуть лучше.
     - Хорошо.
     - Но на черта мне лежать с закрытыми глазами?! Я должен...
     - Вы должны восполнить нехватку воды в  своем  организме.  Вы  должны
выжить, чтобы полет не был сорван, - сказала Леонилла.
     Деланти почувствовал, как что-то холодное коснулось его предплечья.
     - Что это?...
     - Инъекция  снотворного.  Расслабьтесь.  Вот  так.  Вы  будете  спать
несколько часов. Пока вы спите, я сделаю вам внутривенное. Потом, когда вы
проснетесь, попробуем  использовать  еще  кое-какие  лекарства.  Спокойной
ночи.
     Леонилла вернулась в главный отсек  "Молотлаба".  Теперь  в  середине
отсека было свободно: оборудование было перемещено туда, где ему и следует
находиться. Масса загромождающей пространство идущей на упаковку  губчатой
пластмассы было выброшено в космос.
     - Итак? - требовательно спросил Джон Бейкер. Петр Яков - по-русски  -
повторил этот же вопрос.
     - Плохо, - сказала Леонилла.  -  Полагаю,  что  в  течении  последних
двадцати четырех часов его организм был вообще не  в  состоянии  усваивать
воду. Двадцати четырех - по меньшей мере. Возможно - дольше. Температура -
тридцать восемь и восемь десятых. Организм очень обезвожен.
     - Что будем делать? - спросил Бейкер.
     - Думаю, что лекарство, которое я  дала,  поможет  ему  удерживать  в
организме воду. Сейчас он выпил почти литр -  и  без  всяких  затруднений.
Почему он не сообщил о том, что заболел раньше?
     - Черт возьми, он первый чернокожий,  оказавшийся  в  космосе.  И  не
хочет оказаться последним, - объяснил Бейкер.
     - Он полагает, что только для него  путь  не  был  усыпан  розами?  -
спросила  Леонилла.  -  Он  первый  негр  в  космосе,  но  физиологические
различия,  обусловленные  принадлежностью  к  разным  расам,  невелики  по
сравнению с, например, различиями, вызванными половой принадлежностью. Я -
вторая женщина, оказавшаяся в космосе, а первая забо...
     - Пора вести наблюдения, - перебил Петр Яков. - Леонилла, вы поможете
мне. Если только вам не нужно заняться вашим больным.


     Оборудование было размещено на нужных местах, но все равно свободного
места в "Молотлабе" оставалось очень мало. Все  же  были  найдены  способы
хоть как-то уединяться: Деланти оставался  в  "Аполлоне",  Леонилла  Малик
уходила в "Союз". Бейкер  и  Яков  посменно  вели  наблюдения  и  спали  в
"Молотлабе" -  когда  им  вообще  удавалось  поспать.  Три  члена  экипажа
выполняли работу за четверых, и на сон много времени не оставалось.
     А Хамнер-Браун все приближалась.  Она  приближалась  хвостом  вперед,
мчалась прямо на "Молотлаб", и разреженный газ, извергаемый  кометой,  уже
окутал и Землю и Луну и космическую лабораторию. Участники  полета  часами
вели  визуальное   наблюдения   и   ежедневно   выходили   в   космическое
пространство, чтобы взять пробы - пробы пустоты.  В  сосуды  запечатывался
вакуум космического пространства. Потом эти  сосуды  будут  отправлены  на
Землю,  где  чуткие   приборы   смогут   обнаружить   молекулы   вещества,
составляющего хвост кометы  -  пусть  даже  этих  молекул  окажется  очень
немного.
     Сперва наблюдать было, в общем не за чем. Было ясно видно лишь, что в
одну сторону от кометы отходит хвост,  покрывающий  пространство  в  сотни
миллионов  миль.  Но  потом,  когда  комета  подошла  поближе,   куда   не
посмотришь, всюду хвост.
     Если не проводились наблюдения за кометой, то  велись  наблюдения  за
Солнцем. Нужно было провести  еще  множество  экспериментов  -  в  области
кристаллографии, тонко пленочной электроники  и  так  далее...  Свободного
времени не оставалось.
     Сутки пролетали быстро.
     Члены экспедиции не часто могли  оставаться  наедине  с  собой,  хоть
изредка это удавалось. Согласно проекту, личных,  так  сказать  удобств  в
кабине лаборатории не было - лишь в кораблях. Для Бейкера  и  Деланти  все
обстояло достаточно просто: на орган мочеиспускания  одевалась,  идущая  к
специальному резервуару, трубка. Потом содержимое резервуара выливалось.
     Бейкер как раз облегчался по указанной схеме, когда  почувствовал  на
себе взгляд Деланти.
     - Предполагалось, что ты спишь. А не наблюдаешь тем, как я писаю.
     - Меня  это  не  интересует.  Джонни...  как  это  ухищряется  делать
Леонилла? Я имею в виде здесь в космосе.
     - М-да. Я как-то еще не выяснил. Не знаю. Спрошу-ка у нее, а?
     - Конечно спроси. Мне-то это было б не по силам.
     - Мне - тоже, - Джонни открыл клапан. Урна реактивной струей вылетела
из  "Аполлона"  в  космическое  пространство.  Мгновенно  замерзшие  капли
образовали облако, окутавшее корабль. Облако походило  на  какое-то  новое
созвездие, оно медленно рассеивалось. -  Почему,  черт  возьми,  ты  снова
пристаешь ко мне с этой проблемой?
     - Хочу понять, только ли я в этом полете испытываю затруднения.
     - Как ты себя чувствуешь?
     - Неплохо.


     Двумя днями позже,  когда  Деланти  чувствовал  себя  немного  лучше,
Бейкер все еще не знал ответа.
     Он вернулся в корабль, взяв очередную пробу  космической  пустоты.  С
ним был только Яков и Бейкер сказал:
     - Невыносимо.
     - Прошу прощения? - спросил русский.
     - Мне не дает покоя одна вещь. Леонилла, как и мы все,  находиться  в
состоянии свободного падения. Как же ей удается мочиться?
     - Это вас волнует?
     - Еще бы. Тут даже не любопытство от безделья.  Одна  из  причин,  по
которым  мы  не  посылаем  женщин  в  космос,  заключается  в   том,   что
проектировщики не могут  разрешить  эту  проблему  -  учитывая  требования
санитарии и так далее. Кое-кто предлагал использовать катерер, но ведь это
вредно. - Яков промолчал. -  Так  как  она  это  делает?  -  требовательно
вопросил Джонни.
     - Это государственная тайна. Прошу извинить меня, - сказал Петр Яков.
Может быть он шутит? Непохоже. - Пора проводить очередную серию наблюдений
Солнца. Если вас не затруднит, помогите мне в работе с телескопом.
     - Разумеется.
     Я спрошу у Леониллы, подумал Джонни. Спрошу - в любом случае до того,
как мы пойдем на посадку. Он искоса глянул на русского. Может быть, Яков и
сам не знает ответа.


     - Как дела? - спросил Бейкер.
     - Прекрасно, - сказал Деланти. - Хаустон все знает?
     - Не от меня, - сказал Бейкер. - Может быть им сообщили из Байконура.
Не думаю, что у Якова много секретов от своих. Но вот с  какой  стати  они
сообщили Хаустону?
     - Не нравится мне эта их откровенность, - сказал Рик.
     - Еще бы понравилась... Ну и что из этого? Ты доказал,  что  несмотря
ни на что, ты - необходим. Вот ты здесь, и нам удалось развернуть  крылья.
Господи, парень, если ты смог, будучи  больным  справится  с  такого  рода
работой, тебя следует называть железным. Завтра приступишь к работе.
     - Хорошо. Тебе удалось найти ответ на эту, беспокоящую тебя  и  меня,
проблему?
     Бейкер пожал плечами:
     - Нет. Я спросил Петра, а он мне  ответил:  "Государственная  тайна".
Государственная тайна, мать его!
     - Ну, может быть  нам  удастся  выяснить.  У  нас  вполне  достаточно
кинокамер, что-бы...
     - Конечно. В донесении это будет выглядеть великолепно.  Два  офицера
Военно-Воздушных сил США тайно проникают с кинокамерой в женскую  уборную.
Ну, мне  пора  вести  наблюдения.  Пойду  разбужу  товарища  генерала.  До
встречи.
     Джонни Бейкер выплыл из кабины "Аполлона" в "Молотлаб". В лаборатории
было очень тихо. Леонилла спала в "Союзе". Деланти, пристегнувшийся  ремне
к койке, оставался  в  "Аполлоне".  Яков,  верно,  дремал,  отдыхая  перед
вахтой.
     Бейкер  подплыл  к  койке  русского.  В  паутине  нейлоновых  тросов,
посредине путаницы телескопов, киносъемочных камер,  растущих  кристаллов,
детекторов рентгеновских лучей и  так  далее  плавал  Яков.  Он  улыбался,
улыбка его была обращена переборке. Джонни подплыл ближе - и улыбка увяла.
     Будто он занимался чем-то недозволенным,  подумал  Джонни  Бейкер.  И
попался на этом.
     Государственная тайна, мать его так...



                                ИЮНЬ: ТРИ

                              Тогда, находящиеся в Иудее, да бегут в горы.
                                                               Матфей. 24.

     Секретарша была новая. Поэтому она не пустила Гарви  на  третий  этаж
здания Городского Совета Лос-Анджелеса, туда, где апартаменты  начальства.
Гарви не возражал. Другие  тоже  ждут,  а  что  команда  его  в  ближайшие
несколько минут не появится - это уж точно. Гарви пришел слишком рано.
     Гарви сел  и  занялся  своей  любимой  игрой:  принялся  разглядывать
окружающих. С большинством из них все было ясно. Торговцы, политиканы... -
все собрались здесь, чтобы повидаться с одним из заместителей мэра  или  с
кем либо из его высокопоставленных помощников. Одна девушка отличалась  от
прочих. Ей было что-нибудь лет двадцать, и  Гарви  не  мог  бы  сказать  -
больше двадцати или меньше. На ней были джинсы и  цветастая  блузка  -  не
слишком дорогие, не слишком  дешевые.  Она,  не  скрываясь,  рассматривала
Гарви, и не смутилась, не потупила глаз, когда он остановил на ней взгляд.
Гарви пожал плечами и, перейдя все помещение, сел с ней рядом.
     - Что такого интересного нашли вы во мне? - спросил он.
     - Я вас узнала. Вы работаете на телевидении,  делаете  документальные
фильмы. Сейчас я припомню, как вас зовут.
     - Прекрасно, - сказал Гарви.
     Она отвела взгляд в сторону. Потом  снова  взглянула  на  него.  Чуть
улыбнулась.
     - Ладно. Так как вас зовут?
     - Сперва назовите свое имя.
     - Мэйб Бишоп, выговор у нее был явно местный.
     Гарви порылся в памяти.
     - Ага. Народное лобби.
     - Верно, - выражение ее лица не изменилось, что было странно. Средний
человек, человек  из  толпы,  должен  быть  польщен,  если  окажется,  что
известен на  всю  страну  и  документалист  запомнил  ее  имя.  Гарви  еще
продолжал удивляться, когда она сказала:
     - Вы еще не представились мне.
     - Гарви Рэнделл.
     - Теперь моя очередь сказать "ага". Вы делаете фильмы о кометах.
     - Правильно. Как они вам нравятся?
     - Они ужасны. Представляют собой опасность. Глупы.
     - Вы говорите без обиняков. Разрешите узнать, почему у вас  сложилось
такое мнение? - спросил Гарви.
     -  Пожалуйста.  Вы  отнимаете  у  пятидесяти  миллионов  полу   умных
последние остатки разума...
     - Я не...
     - Они будут перепуганы до смерти, а бояться следует не этой проклятой
кометы! Кометы! Знамение небес! Предвестники бедствий! Средневековая  чушь
- и это в то время, когда именно здесь, на  Земле,  существует  достаточно
причин для тревоги, - она говорила в полный голос, с горечью.
     - А чего же надо бояться? - с суфлерской интонацией спросил Гарви. На
самом деле ему вовсе не нужен был ее ответ и, задавая вопрос, он  мысленно
уже обругал сам себя. Сработала, действующая  автоматически,  репортерская
привычка. И беда в том, что он заранее наверняка знал, что она ответит.
     Она и ответила.
     -  Пугает  следующее:  космические  корабли,  эти  консервные  банки,
разрушительно действуют на  атмосферу,  уничтожающие  озон,  что  ведет  к
развитию  раковых  заболеваний.  Новый  ядерно-силовой  центр   в   долине
Сан-Иоаквин, из-за него возникает радиоактивная  пустыня  -  вокруг  будет
радиоактивная пустыня, на ближайшие полмиллиона лет! Огромные Кадиллаки  и
Линкольны сжигают миллионы  и  миллионы  тонн  бензина.  Вот  что  требует
внимания, вот с чем необходимо что-то делать, вот чего следует бояться.  А
вместо этого люди зарываются в подземные убежища: они бояться кометы!
     - Вы во многом правы, - сказал Рэнделл. - Но даже если я,  скажем,  и
не думал обо всем этом, тем не менее...
     - Ах, вы не думали? А кто будет  думать?  -  резко  спросила  она.  В
голосе ее звучали ненависть и готовность продолжать атаку.
     Я, я, подумал Гарви. Иногда  ему  хотелось  взять  свою  репортерскую
объективность, присущу