ь пытался открыть  незнакомые  замки  люка.
Замки не поддавались - пока он не проклял их. И,  наконец,  запор  сдался,
отскочил.
     - Оп-па!
     - Что это? - спросил Рик. Леонилла вытянула шею, выглядывая из-за его
спины.
     - Смутное время, - ответил  Джонни.  Он  стоял  в  отверстии  люка  и
ослепительно  улыбался   -   чтобы   улыбку   смогла   разглядеть   толпа,
ощетинившаяся ружьями и винтовками. Возле корабля стояло множество мужчин,
ни одной женщины среди них  не  было.  Джонни  не  стал  подсчитывать,  но
разглядел с полдюжины дробовиков, много винтовок и револьверов и даже -  о
Господи - два армейских автомата.
     Он поднял вверх руки. Было нелегко выбираться  из  капсулы  с  высоко
поднятыми руками. Что это они так ужасно нервно настроены? Джонни вылез  и
повернулся, чтобы можно было разглядеть эмблему с флагом США,  нашитую  на
его плече.
     - Не стреляйте. Я герой.
     Никакого благоприятного отклика его заявление не  вызвало.  Во  время
всеобщих бедствий вот  такие,  едва  не  потонувшие  крысы,  облаченные  в
фермерскую одежду, гораздо хуже и  опаснее,  чем  обычные.  Их  лица  были
зловещи и столь же  зловещи  были  стволы  их  оружия.  Общее  впечатление
усиливали повязки на некоторых - повязки, сквозь которые выступила  кровь.
Джонни ощутил внезапное желание заговорить с  ними  на  пиджи:  "Моя  есть
великий астронавт. Моя пришла из страна, который есть твой страна". Джонни
подавил это желание.
     Один из полукруга, охватившего корабль, заговорил.  Он  был  крепкого
сложения, седовласый - хотя и не такой здоровенный, как остальные. (Одежда
на тех буквально трещала по швам.) Руки седовласого были  могучие,  словно
руки профессионального борца. Облегченного вида автомат казался хрупким  в
таких ручищах.
     - Скажи-ка нам, герой, почему ты явился  к  нам  на  коммунистическом
самолете?
     - Это не самолет, а космический корабль. Мы прилетели с  "Молотлаба".
Вы слышали о "Молотлабе"?  (Твой  голова  слышать  о  такой  большой  есть
ракета, который умеет прыгать вверх-вверх на небо, который  длинный  время
не прыгать вниз-вниз обратно есть?)  -  Проект  "Молотлаб"  предусматривал
совместный полет в  космос  "Союза"  и  "Аполлона".  Целью  нашего  полета
является изучение кометы.
     - Это мы знаем.
     - Прекрасно. "Аполлон" получил дыру в  обшивке.  Видимо  наш  корабль
столкнулся со снежным комом, двигавшимся с чрезвычайно большой  скоростью.
Нам пришлось просить, чтобы советские космонавты доставили нас домой.  Это
их корабль. Я...
     - Джонни Бейкер! Я его  узнал,  это  Джонни  Бейкер!  -  это  крикнул
мужчина - тощий болезненного вида чернокожий,  его  тонкие  пальцы  крепко
сжимали громадных размеров ружье. - Привет!
     - Рад встретиться с вами, - сказал Джонни - и это было чистейшей воды
правдой. - Можно я опущу руки?
     - Давайте, - разрешил седовласый предводитель. Он явно был главным  -
частично потому, что так и было раньше заведено, частично  потому,  что  в
теперешних условиях его бычья сила стала немаловажным фактором. И, видимо,
автомат в его руках лишь подтверждал его право на лидерство.  Автомат  был
неподвижен, седовласый не старался все время держать Джонни под прицелом.
     - Кто еще там у вас в корабле?
     - Остальные астронавты. Советские  и  еще  один  американец.  Там,  в
корабле тесно. Им бы хотелось выйти наружу, если... ну, если ваши люди  не
станут горячиться.
     - Никто здесь не горячится, - сказал предводитель. - Выпускайте своих
друзей, я хочу задать им несколько вопросов. Например, почему  коммунистам
захотелось приземлиться именно здесь?
     - А где еще они могли приземлиться? У нас на всех четверых был  всего
один корабль. Леонилла!
     В люке  показалась  Леонилла  -  улыбающаяся,  с  невысоко  поднятыми
руками.
     - Леонилла Малик. Первая женщина, побывавшая в космосе, - это было не
совсем правда, но прозвучало хорошо.
     Пристально глядящие  глаза  фермеров  помягчели.  Седовласый  опустил
ствол автомата.
     - Я - Дик Вильсон, - представился он. -  Выходите,  мисс.  Или  лучше
сказать "товарищ"?
     - Это как вам больше нравится, - ответила Леонилла.  Она  вылезла  из
люка и встала, щурясь на отражающую свет поверхность воды - в  паре  сотен
ярдов к западу от места приземления. - Мое  первое  посещение  Америки.  А
также первый выезд за  пределы  Советского  Союза.  Раньше  мне  этого  не
разрешали.
     - Выходят остальные, - объявил Джонни. - Петр...
     Генерал-майор Яков не улыбался. Руки его были высоко подняты, а спина
четко выпрямлена. На плече - эмблема с серпом и молотом и буквами  "СССР".
Взгляды фермеров вновь стали подозрительными.
     - Генерал Петр Яков, - представил его Джонни, произнеся это имя очень
по-русски - в надежде, что тогда ни у кого не возникнет искушения острить.
- Там есть еще один. Рик...
     Пара фермеров обменялись со своими друзьями понимающими взглядами.
     Появился Рик,  также  улыбающийся,  делающий  все,  чтобы  был  виден
украшающий его плечо флаг США.
     - Полковник Военно-Воздушных Сил США Рик Деланти, - сказал Джонни.
     Фигуры фермеров сделались чуть менее напряженными. Чуть-чуть.
     - Первый чернокожий, побывавший в космосе,  -  сказал  Рик.  -  И  на
ближайшую тысячу лет - последний. - Он сделал паузу. - Мы все последние.
     - На какое-то время последние, - сказал Дик Вильсон.  -  Может  быть,
ждать придется не так уж долго. - Он закинул автомат на плечо, дуло оружия
теперь смотрело в небо. И  остальные  теперь  как-то  иначе  держали  свои
винтовки, ружья и  пистолеты.  Сейчас  это  была  просто  толпа  фермеров,
имевших зачем-то при себе оружие.
     На лице одного из них вспыхнула озорная улыбка:
     - Значит, они довезли вас?
     - Ну, как на попутном автобусе, - ответил Рик.
     Послышались смешки.
     - Дерек, бери своих ребят и возвращайся на  заставу,  -  распорядился
Вильсон. Обернулся к Бейкеру: - Мы сейчас чуточку нервно настроены. Вокруг
шастают поднявшие мятеж солдаты. Там, дальше  по  дороге  убили  какого-то
армянина и съели его. Съели! Один из его детей добрался до нас, так что мы
были заранее предупреждены.  Устроили  засаду  на  этих  сук...  в  общем,
устроили на них засаду. Но их еще много осталось.  Есть  еще  и  другие  -
горожане и те, кто сошел с ума.
     - Все так плохо? - спросила Леонилла. - Прошло так мало времени и уже
все так плохо?
     - Может быть, на мне следовало бы приземляться? - спросил Рик.
     - В корабле хранятся чрезвычайно важные записи наблюдений,  -  жестом
хозяина,  погладив  борт  "Союза",  сказал  Петр  Яков.  -  Их  необходимо
сохранить. Сберечь. Где-нибудь  могут  заняться  их  изучением?  Есть  тут
поблизости какие-нибудь ученые? Какой-нибудь университет?
     Фермеры засмеялись.
     - Университет? Генерал Бейкер,  посмотрите,  что  происходит  вокруг.
Посмотрите как следует, - сказал Дик Вильсон.
     Джон Бейкер  посмотрел.  Сказать,  что  все  вокруг  в  самом  жалком
состоянии - это  мало.  К  востоку  -  ободранные,  залитые  водой  холмы,
некоторые еще зеленые, а в большинстве голые. Все,  что  расположено  ниже
среднего уровня, доверху наполнено водой. Шоссе, ведущее к северо-востоку,
походило не столько на дорогу, сколько на цепь бетонных островков.
     На западе простиралось огромное море, по которому ходили волны в  фут
высотой. Невысокие  коричневого  цвета  холмы  стали  островами.  Из  воды
правильными рядами торчали верхушки деревьев: море не  полностью  затопило
сад. Плыло по волнам несколько лодок. Вода была грязная,  темная,  от  нее
веяло опасностью. И пахло от нее трупами. Коровы, быки и...
     На волнах мягко подпрыгивала исковерканная тряпичная кукла.
     Кукла плыла ярдах в тридцати от берега.  Неподалеку,  видимо,  что-то
(возможно, течение?) подталкивало ее к берегу. Пучки светлых волос, платье
в клетку - в "кукле" трудно было узнать  человеческое  тело.  Дик  Вильсон
проследил за ней взглядом и отвернулся. Повернулся лицом к дому,  стоящему
на холме, над морем.
     - Мы ничего не можем сделать, - горько сказал он. - Мы можем  тратить
лишь часть своего времени на то, чтобы хоронить их. Вот и все. Но и это мы
не всегда можем делать.
     Лишь теперь до Джонни Бейкера дошел  весь  ужас  происшедшего.  Ужас,
порожденный Падением Молота.
     - Все не так просто, - сказал он.
     Вильсон нахмурился, не понимая.
     - Тут не просто "бах"! - и все этим закончилось. Цивилизация лежит  в
руинах и мы обязаны восстановить ее. Последствия  столкновения  с  кометой
хуже самого столкновения...
     - Совершенно верно, черт  побери,  -  сказал  Вильсон.  -  Вам  очень
повезло, Бейкер. Самое худшее вас не затронуло.
     - Центрального правительства более  не  существует?  -  спросил  Петр
Яков.
     - Оно как раз  перед  вами,  -  ответил  Вильсон.  -  Билл  Эпплби  -
заместитель  шерифа,  более  пока  ничего  нет.  Известия  из   Сакраменто
перестали поступать со дня Падения Молота.
     - Но  наверняка  кто-то  пытается  восстановить  порядок,  -  сказала
Леонилла.
     - Да. Это люди сенатора, - сказал Вильсон.
     - Сенатора? - Джон Бейкер постарался, чтобы на его лице не отразилось
никаких эмоций. Отвернулся от страшного,  покрывшего  прежнюю  сушу  моря,
уставился на холмы на востоке.
     - Сенатора Артура Джеллисона, - пояснил Дик Вильсон.
     - Вы сказали это так, будто он вам не очень-то нравится, - сказал Рик
Деланти.
     - Не совсем так. Не надо порицать его, но любить его я не обязан.
     - Что он делает? - спросил Бейкер.
     - Устанавливает организацию и порядок, ответил Вильсон. - Он - хозяин
расположенной  там  долины,  -  Вильсон  показал   на   северо-восток,   в
направлении предгорий Хай Сьерры.  -  Его  долина  окружена  горами.  Люди
сенатора выставили патрули,  стражу,  перекрывшую  границы  долины,  и  не
позволяют никому проникнуть в нее без  его  разрешения.  Если  тебе  нужна
помощь, он  окажет  ее,  но  за  чертовски  высокую  цену.  Нужно  кормить
посланных им на помощь бойцов. И передать  ему  немалое  количество  пищи,
горючего, военного снаряжения, удобрений - то есть того, что теперь просто
так добыть невозможно.
     - Если у вас есть горючее, ваши дела не так уж плохи,  -  сказал  Рик
Деланти.
     Вильсон сделал широкий жест рукой:
     - Как нам держаться здесь? Никаких естественных преград на  границах.
Никаких скал, в которых можно было бы соорудить  укрепленные  пункты.  Нет
времени  возводить  укрепления.  Никакой  возможности   остановить   поток
беглецов, не дать им ограбить нас, не дать  им  забрать  то,  что  еще  не
обнаружено нами. Нужно накрепко перекрыть границы. Но у меня не хватит  на
это людей. Слишком много иной работы. Это неизбежно: иная работа,  которую
необходимо сделать.
     - Да. А записи нужно сохранить, - Петр вскарабкался по борту  "Союза"
и закрыл люк.
     Нет электричества, - сказал Джонни  Бейкер.  -  Как  обстоят  дела  с
атомными силовыми центрами? Кажется поблизости от  Сакраменто  существовал
такой центр?
     Вильсон пожал плечами:
     - Сакто, должно быть, расположено примерно на высоте  футов  двадцать
пять над уровнем моря. Но в результате  землетрясения  многое  изменилось.
Возможно, этот центр сейчас находится под водой.  А  может  быть,  нет.  Я
просто не знаю. И все же там, видимо, дела  обстоят  лучше,  чем  здесь...
Болото на двести пятьдесят миль, и повсюду появились озера. Большая  часть
долины покрыта глубоким слоем воды. Перекрыть  заставами  такой  район?  А
надо бы.
     Они шли вверх по склону холма к дому. Когда они подошли ближе, Бейкер
увидел насыпи и ямы, вырытые вокруг здания.  Копошились  женщины  и  дети,
добавляя  к  имеющимся  укреплениям  новые.   Взгляд   Вильсона   сделался
задумчивым:
     - Генерал, нужно бы придумать что-то получше, чем эти ямы,  но  я  не
знаю что тут можно придумать.
     Джонни Бейкер ничего не ответил. Его ошеломило  увиденное.  Ошеломило
то, что он узнал. Здесь вообще не осталось цивилизации, здесь были  только
отчаявшиеся фермеры, пытающиеся удержать за собой несколько акров земли.
     - Мы не можем работать, сказал Рик Деланти.
     - Вам придется  работать,  -  сказал  Вильсон.  -  Послушайте,  через
несколько недель придет весть от сенатора; я сообщу  ему,  что  вы  здесь.
Может быть, он захочет увидеться с вами. Может  быть,  ему  так  захочется
увидеть вас, что он решит, что я должен отослать вас к нему.  И  тогда  он
окажется у вас в долгу, что возможно, мне позднее удастся использовать.



                        НЕДЕЛЯ ЧЕТВЕРТАЯ: ПРОРОК

                     Из всех государств в наихудшем положении окажутся те,
                чьи законы более не будут обладать достаточным авторитетом
                для людей, и по доброй воле люди не пожелают  повиноваться
                этим законам, но где власти  обладают  достаточной  мощью,
                чтобы силой принудить жителей к повиновению.
                                   Бертран де Жувеналь. "Верховная власть"

     Это был сумасшедший мир. Это  ощущение  ярко  отпечаталось  в  памяти
Алима Нассора. Однажды, белесые деятели вздумали уделить часть своих  благ
жителям гетто, надеясь этим остановить мятеж, и Алим взял, что  мог  -  не
просто деньги, есть такая штука - власть, а Алима уже  знали  в  Городском
совете, и он готовился для больших дел.
     Затем, черный дядя Том стал мэром, и поток денег прекратился, власть,
которой добился Алим, улетучилась. Алим ничего тут не  мог  поделать.  Без
денег, без всяких там штучек - символов богатства и власти - ты  -  ничто.
Ты  ничтожнее  проституток,  торговцев  наркотиками   и   прочей   шушеры,
зарабатывающей себе на жизнь на жителях гетто. Алим потерял  свою  власть,
но должен был вернуть ее обратно. Затем он попался на ограблении магазина,
и  единственная  возможность  выпутаться  была   -   заплатить   судье   и
полицейскому - и тот и другой белесые. Алима выпустили на поруки, а  чтобы
заплатить, ему пришлось ограбить другой магазин. Сумасшедший мир!
     Затем сотни белесых, из тех, кто побогаче, удрали в горы. С небес  на
землю падал удар рока! Алим  и  его  братья  могли  сделаться  богатыми  -
навечно богатыми. Они и стали богатыми, у них было полно барахла, стоящего
хорошей монеты, а потом...
     Сумасшествие, сумасшествие. Алим Нассор вспоминал, но это походило на
навеянные наркотиком грезы - мир, существовавший до  Молота.  Алим  сделал
все, от него зависящее, чтобы защитить братьев, тех, которые  повиновались
ему. Четыре из шести групп, ранее  выделенных  для  ограблений,  двинулись
вместе с Алимом -  сквозь  толпы  беглецов.  Вместе  с  ним!  Но  пришлось
остановиться  в  одной  хижине  вблизи  Грейпвайна.  Двигатель  одного  из
грузовиков сдох. С него ободрали все, что можно, выцедили из него горючее,
и оставили его в канаве. Выкинули заодно и весь этот  электрический  хлам:
телевизоры, аппаратура высокой точности  воспроизведения,  радиоприемники,
маленький компьютер. Однако оставили бинокли и телескоп.
     Сперва все было прекрасно. Неподалеку от хижины обнаружили ферму, где
были и коровы и другая пища.  Этого  хватило  бы  на  две  дюжины  братьев
надолго. Не пришлось даже драться за это добро. Фермер был мертв: на  него
обрушилась крыша, он так и лежал с переломанными ногами, и умер то  ли  от
голода, то ли от потери  крови.  Но  явилась  толпа  белесых,  вооруженных
ружьями и отобрала ферму. Восемнадцати братьям на  трех  машинах  пришлось
уехать прочь - в дождь.
     Затем дела действительно  пошли  ни  к  черту.  Нечего  есть,  некуда
направиться Черные никому не нужны. И что  им  теперь  делать,  интересно,
умирать с голода?
     Алим  Нассор  сидел  под  льющим  на  него  дождем,  скрестив   ноги,
полудремля, вспоминая. Это был сумасшедший мир, с  законами,  придуманными
ополоумевшими  идиотами.  Мир  совершенно  неправдоподобной  роскоши:  мир
горячего кофе, мяса на обед, сухих полотенец. На Алиме была шуба, сидевшая
на нем просто великолепно:  женская  шуба,  мокрая  как  губка.  Никто  из
братьев не осмелился проехаться на этот счет. Алим  Нассор  вновь  обладал
властью.
     В поле его  зрения  показались  чужие  ноги:  сворованные  у  кого-то
ботинки, расползшиеся по швам, почти отвалившиеся от  беспрерывной  ходьбы
подошвы. Алим поднял взгляд.
     Сван  был  человеком  ниже  среднего  роста,  и  все  его   поведение
показывало, что он чрезвычайно высокого мнения о своей персоне. Когда Алим
пришел к нему с предложением совершить ограбление, он был изящен и строен,
словно профессиональный танцор. Хладнокровный и опасный. А  сейчас  вид  у
него был растерянный и неуверенный. И - будто он  не  умирал  с  голода  -
Джекки  снова  полез  к  Касси.  Касси  была  против.  Наверное,  она  все
рассказала Чику.
     - Дерьмо, Алим встал.
     - Нужно убить Чика, - сказал Сван.
     - А теперь послушай меня,  Алиму  было  страшновато,  что  голос  его
звучит недостаточно внушительно. Алим устал, очень  устал.  Он  подвинулся
ближе к Свану и тихо  заговорил:  так,  чтобы  было  видно,  насколько  он
рассвирепел: - Без Чика нам не обойтись. Я скорее убью Джекки, чем Чика. И
убью тебя.
     Сван отшатнулся:
     - Хорошо, Алим.
     Алим смаковал его страх.  Свану  не  хотелось  испробовать  ножа.  Он
отшатнулся Алим еще обладал властью.
     - Из всех братьев, что с нами, Чик самый большой,  самый  сильный,  -
объяснил Алим. - Чик -  фермер.  Фермер,  понимаешь  ты  это?  А  тебе  бы
понравилось заниматься этим вот до конца жизни?  Парень,  мы  в  пути  уже
десять дней, это тебе как  нравится?  Где-то  для  нас  должно  отыскаться
место, но какая разница, отыщется оно  или  нет,  если  мы  не  знакомы  с
фермерскими работами...
     - Пусть кто другой занимается этими работами, мать их так,  -  заявил
Сван.
     - Пусть. А откуда ты  узнаешь,  что  он  их  выполняет  правильно?  -
спросил Алим. - Мы... - он чуть не высказал охватившего  его  отчаяния.  -
Где Чик?
     - У костра. Джекки там нет.
     - А Касси?
     - Она с Чиком.
     - Ладно, - Алим зашагал к костру.  Было  приятно  сознавать,  что  он
может повернуться к Свану спиной,  и  ничего  не  случится.  Он  необходим
Свану. Он необходим всем им. Никто другой  не  смог  бы  провести  их  так
далеко - и они прекрасно это знают.
     Первую неделю после Падения Молота беспрерывно шел ливень.  Затем  он
поутих, превратился в покрапывание. И этот моросящий дождь все продолжался
и продолжался, и уже не было сил выносить  его,  а  он  все  шел.  Теперь,
спустя четыре недели после Падения Молота, он продолжал моросить, хотя и с
небольшими перерывами, и по крайней мере раз в день  дождь  превращался  в
сильный ливень.
     Сегодня ливень шел уже трижды, сейчас лишь моросило. Этот дождь  было
трудно вынести, это было - как рашпилем по нервам. Обуви с ног не снимали,
ноги гнили. Все вокруг было безнадежно мокрым, за сухое  пристанище  могли
убить человека. К полуночи покрапывание  почти  прекратилось.  Сейчас  все
сгрудились вокруг костра, скорчились под  пластиковым  полотнищем.  Завтра
Алим, наверное пожалеет, что позволил потратить часть горючего на  костер,
но - дерьмо! - вероятно, придется убирать с шоссе раньше, чем в грузовике,
украденном в Ойл-сити, кончится бензин.  Большинство  дорог  пролегало  по
низменности, они оказались под водой, и приходилось возвращаться на  мили,
чтобы разыскать объезд и в результате  продвинуться  только  на  несколько
дюжин ярдов. Сумасшествие...
     Там, где дороги сохранились, хоть  и  пролегали  по  низменности,  их
зачастую перекрывали заставы: фермеры с ружьями.
     И потом  им  необходим  огонь.  Горячий  бензин  высушивает  дрова  в
достаточной степени, чтобы они могли гореть, но  дым  от  него  ужасающий.
Двадцать братьев и пять сестер теснились полумесяцем, в наветренной, по их
надеждам, стороне от костра, под вздувающимся волнам