ет был сбит при охоте за новостями?
     - Даже дважды, - гордо сказала Лоретта. - Гарви на себе вынес  оттуда
пилота. Нес его пятьдесят миль по вражеской территории.
     Маурин степенно кивнула. Она была моложе Рэнделлов лет на пятнадцать,
но, похоже, прекрасно умела владеть собой.
     - А теперь вы здесь. Вы, наверное, местные?
     - Я - да, - сказал Гарви. - А Лоретта - из Детройта...
     - Большущий городище, - механически заметила Лоретта.
     - Но я-то родился в Лос-Анджелесе, - Гарви не мог  позволить  Лоретте
сказать о себе хотя бы половину правды. - Мы - здешняя  редкость:  местные
уроженцы, туземцы.
     - А чем вы теперь занимаетесь? - спросила Маурин.
     - Кинодокументалистикой. Обычно - кинохроникой.
     - А кто вы - я знаю, - с неким благоговейным замешательством  сказала
Лоретта. - Я только что видела вашего отца, сенатора Джеллисона.
     - Верно, - Маурин задумчиво  посмотрела  на  супругов,  затем  широко
улыбнулась. - Вот что. Если вас интересуют новости, то здесь есть кое-кто,
с кем вам не помешало бы встретиться. Тим Хамнер.
     Гарви нахмурился. Имя казалось знакомым, но откуда - он никак не  мог
вспомнить. - Так зачем?
     - Хамнер? - сказала Лоретта. -  Молодой  человек  с  наводящей  страх
улыбкой? - она хихикнула. - Он сейчас несколько пьян. И  никому  слова  не
дает сказать. Он владеет половиной кометы.
     - Он самый, - сказала Маурин и заговорщицки улыбнулась Лоретте.
     - А еще он владеет мылом, - сказал Гарви.
     Маурин с недоумением посмотрела на него.
     - Просто вспомнил, - сказал Гарви.  -  Ему  досталась  по  наследству
компания "Мыло Кальва".
     - Может быть. Но кометой он гордится больше, - сказала Маурин. - И  я
не порицаю его за это. Мой старый папочка возможно и  станет  когда-нибудь
президентом, но он и близко никогда не подойдет к открытию кометы.  -  Она
стала оглядывать помещение, пока не обнаружила искомое. - Вон там. Высокий
мужчина, цвет костюма - белый и темно-красный. Вы узнаете его  по  улыбке.
Встаньте рядом с ним, и он сам вам все расскажет.
     Гарви почувствовал, как Лоретта тянет его за руку, и с неохотой отвел
свой взгляд от Маурин. Когда он оглянулся, ее уже кто-то отловил. Пришлось
идти за следующей порцией выпивки.


     Как всегда, Гарви Рэнделл выпил слишком много. И хотелось  бы  знать,
зачем вообще он ходит на эти званые вечера? На самом деле он все же  знал:
в таких вечерах Лоретта видит способ участия  в  его  жизни.  Единственная
попытка взять ее в поход вместе с сыном закончилась полным провалом. Когда
они вышли к намеченному месту, ей хотелось только поскорее бы добраться до
какого-нибудь фешенебельного отеля. Чувство долга заставляло ее посещать с
Гарви мелкие бары и  места  общественных  увеселений,  но  при  этом  было
очевидно, что ей стоит большого труда скрывать, как она несчастна.
     На вечеринках же, подобных этой, она  чувствовала  себя  как  рыба  в
воде. А сегодня ей все особенно удавалось. Она  ухитрилась  даже  завязать
беседу с сенатором Джеллисоном. Гарви оставил ее беседовать с сенатором  и
отправился  за  новой  порцией  спиртного.  "Пожалуй,  Родригес,  побольше
джина". Бармен улыбнулся и смешал коктейль,  не  комментируя.  Гарви  взял
напиток. Рядом, за маленьким столиком, сидел Тим  Хамнер.  Он  смотрел  на
Гарви, но глаза его были подернуты  пеленой:  он  ничего  не  видел.  И  -
улыбка. Гарви подошел к его столику и опустился в другое стоявшее рядом  с
ним кресло.
     - Мистер Хамнер? Гарви Рэнделл. Маурин  Джеллисон  сказала,  что  мне
следует произнести одно слово: комета.
     Лицо Хамнера засветилось. Улыбка стала еще шире, хотя  казалось,  что
такое было вообще невозможно. Он достал из кармана телеграмму  и  взмахнул
ею:
     - Верно! Сегодня наблюдение было подтверждено! Комета Хамнера-Брауна.
     - Вы рассказываете не с самого начала.
     - Так она вам ничего не сказала? Ну, что ж. Я - Тим Хамнер. Астроном.
Нет, не профессиональный, но оборудование у меня как у профессионалов. И я
знаю, как  с  ним  обращаться.  Я  -  астроном-любитель.  Неделю  назад  я
обнаружил пятнышко света недалеко от Нептуна. Раньше его не  было  в  этой
области неба. Я продолжил наблюдения за ним - оно двигалось. Я  достаточно
долго изучал его, чтобы убедиться в этом, и затем сообщил  о  нем.  Это  -
новая  комета.  Китт-Пикк   подтвердил   мои   наблюдения.   Международный
Астрономический Союз решил присвоить комете мое имя... и имя Брауна.
     Именно в этот  момент  Гарви  Рэнделла,  как  удар  молнии,  пронзила
зависть. И столь же быстро она исчезла. Это он сам сделал,  чтобы  зависть
убралась. Затолкал на дно своей памяти, откуда позднее он сможет  вытащить
ее и рассмотреть повнимательнее. Гарви от этого стало стыдно.  И  не  будь
этой вспышки - вспышки зависти - он задал бы более тактичный вопрос:
     - А кто такой Браун?
     Лицо Хамнера не изменилось.
     - Гэвин Браун - мальчик, живущий в Сентервилле, штат Айова. Он сделал
себе телескоп из куска зеркала и сообщил о комете тогда же, когда и я.  По
правилам   Международного   Астрономического    Союза,    это    считается
одновременным наблюдением. Если бы я не ждал до  полной  уверенности...  -
Хамнер пожал плечами и продолжил: - Сегодня я разговаривал  с  Брауном  по
телефону. И послал ему билет на самолет - хочу с ним  встретиться.  Он  не
соглашался сюда ехать, пока  я  не  пообещал,  что  покажу  ему  солнечную
обсерваторию на Маунт Вильсон. Все, что его действительно интересует - это
солнечные телескопы. А комету он открыл случайно!
     - А когда эту комету будет видно? То есть, - поправил себя Рэнделл, -
будет ли ее вообще видно?
     - Сейчас еще слишком рано говорить об  этом.  Следите  за  передачами
новостей.
     - Я не собираюсь следить за  передачами  новостей.  Я  собираюсь  сам
сообщать новости,  -  сказал  Гарви.  -  И  ваша  комета  -  это  новость.
Расскажите мне еще что-нибудь о ней.
     Хамнер и сам горел желанием сделать это. Он тут же заверещал о  своей
комете, Гарви кивал и улыбка его становилась все шире. Замечательно!  Этот
поток слов сообщал, что оборудование для астрономических наблюдений  стоит
весьма недешево (к тому же, в придачу с фотооборудованием).  Дорогостоящее
прецизионное оборудование. Но ребенок с изогнутой иголкой вместо крючка на
ивовой палке вместо удилища может поймать столь же  крупную  рыбу,  что  и
миллионер.
     Миллионер Хамнер.
     - Мистер Хамнер, если окажется, что эта комета  представляет  интерес
для документального кино...
     - Что  ж,  вполне  возможно.  Открытие  таким  и  должно  быть.  Ведь
астрономы-любители имеют такое же значение, как и...
     Зациклился, ей богу!
     - Я вот что хотел спросить у вас.  Если  мы  решим  сделать  об  этой
комете документальный фильм,  захочет  ли  компания  "Мыло  Кальва"  стать
заказчиком этого фильма?
     Выражение  лица  Хамнера  изменилось  лишь  чуточку  -  но   все-таки
изменилось. Гарви мгновенно переменил свое  мнение  об  этом  человеке.  У
Хамнера  слишком  большой  опыт  общения  с  людьми,  охотящимися  за  его
деньгами. Он энтузиаст, но вовсе не дурак.
     - Скажите, мистер Рэнделл, не вы ли делали тот фильм  об  аляскинском
леднике?
     - Да.
     - Дерьмо.
     - Конечно, дерьмо, - согласился Гарви. - Заказчик  настоял  на  праве
полного контроля. И получил это право. И воспользовался им.  Мне  ведь  не
досталась в наследство процветающая компания, - "да ну вас к черту, мистер
Комета".
     - А мне досталась. И это, пожалуй, неплохо. А фильм о дамбе Врат  Ада
тоже вы делали?
     - Да.
     - Мне этот фильм понравился.
     - Мне тоже.
     -  Хорошо.  -  Хамнер  несколько  раз  подряд  кивнул.  -  Понимаете,
возможно, это будет неплохой заказ. Даже если комета не будет видна - а  я
думаю, что видна она будет. Часто  деньги  тратятся  на  черт  знает  что,
реклама обычно такая дрянная, что никто смотреть ее не хочет. А рассказать
о комете - дело, возможно, не менее важное. Так что, Гарви,  придется  вам
взяться за это дело.
     Они направились к  бару.  Вечер  уже  шел  к  завершению.  Джеллисоны
уехали, но Лоретта  нашла  себе  другого  собеседника.  Гарви  узнал  его:
городской советник. Тот не раз уже бывал на студии Гарви, преследуя одну и
ту же цель - сделать передачу о городском парке. Он, вероятно, решил,  что
Лоретта сможет повлиять на Гарви. Что было совершенно неверно. И что Гарви
сможет повлиять на телекомпанию или ее лос-анджелесскую студию.  Что  было
уже совершенно невероятно.
     Родригес пока был занят, и они остались стоять возле бара.
     - Для изучения  комет  существует  много  различных  типов  приборов.
Существует превосходное новейшее оборудование, - говорил Хамнер, -  такое,
как большой орбитальный телескоп, использовавшийся пока только  однажды  -
для изучения Когоутека. Во всем мире ученые пытаются изучать отличительные
особенности  комет.  Чем  отличается   Когоутек   от   Хамнера-Брауна.   В
Калифорнийском Технологическом. Или планетарные астрономы из ИРД. Им  всем
захочется узнать побольше о Хамнере-Брауне.
     "Хамнер-Браун" он произносил с  резонированием,  было  очевидно,  что
слова эти имели для него определенный вкус, и вкус этот ему нравился.
     - Комет в небе,  видите  ли,  не  так  уж  и  много.  Они  -  остатки
гигантского газопылевого  облака,  из  которого  сформировалась  Солнечная
система. Если мы сможем больше узнать о кометах, посылая, например, к  ним
космические зонды, мы будем больше знать о том первоначальном  облаке,  на
что оно походило до того, как  обрушилось  внутрь  себя,  породив  Солнце,
планеты, их спутники и все прочее.
     - Да вы - трезвый, - от удивления вслух заметил Гарви.
     Эти слова просто поразили Хамнера. Затем он рассмеялся.
     - Я собирался сегодня напиться в честь этого события, но,  похоже,  я
больше говорил вместо того, чтобы пить.
     Освободился Родригес и выставил перед ними бокалы со спиртным. Хамнер
поднял свой со знаком приветствия.
     - Дело в том, что ваши глаза блестели, - сказал Гарви. - Поэтому я  и
решил, что вы пьяны. Но в том, что вы говорили - смысла много. Сомневаюсь,
что будет запущен зонд, но - чем черт не шутит! - это вполне возможно.  Вы
говорите о чем-то  большем,  чем  просто  съемка  документального  фильма.
Послушайте, а может, есть шанс? Я имею в виду, можно ли сделать так, чтобы
к этой  комете  отправили  зонд?  Дело  в  том,  что  я  знаю  кое-кого  в
аэрокосмической промышленности и...
     И, подумал Гарви, из этого можно было бы сделать  книгу.  Удастся  ли
только найти для этого хорошего редактора? И нужен еще  Чарли  Баскомб  со
своей камерой...
     - А как далеко от Земли она пройдет? - спросил Гарви.
     Хамнер пожал плечами.
     - Орбита еще не рассчитана. Возможно, что  очень  близко.  Во  всяком
случае, перед этим ей предстоит еще обогнуть Солнце. И двигаться тогда она
будет заметно быстрее. Хотя она прошла уже долгий путь из кометного  Гало,
которое дальше орбиты Плутона, _о_ч_е_н_ь _д_о_л_г_и_й_ путь,  я  не  могу
надежно рассчитать  ее  орбиту.  Мне  придется  ждать,  пока  это  сделают
профессионалы. И вам тоже придется ждать.
     Гарви кивнул, и они осушили свои бокалы.
     - Но идея  эта  мне  нравится,  -  сказал  Хамнер.  -  _Н_а_у_ч_н_ы_й
интерес к Хамнеру-Брауну будет огромным в любом случае. Но неплохо было бы
преподнести сведения о ней и широкой публике. Идея эта мне нравится.
     - Но, - осторожно сказал Гарви, - для того,  чтобы  всерьез  заняться
такой работой, нужно иметь твердые обязательства  заказчика.  Вы  уверены,
что "Мыло Кальва"  заинтересована  сделать  такой  заказ?  Передача  может
привлечь внимание публики, а может - и не привлечь.
     Хамнер кивнул. - Когоутек, - сказал он.  -  На  этом  уже  обжигались
раньше, и никому не хочется снова обмануться на том же самом.
     - Да.
     - Можете рассчитывать на "Кальву". Будем полагать, что изучать кометы
важно даже в том случае, если разглядеть их нельзя. Ибо заказ обещать  вам
я могу, а прибытие кометы по устраивающему нас адресу - нет. Возможно,  ее
вообще не будет видно. Не обещайте публике сверх заранее известного.
     - У меня репутация человека, честно сообщающего факты.
     - Если не вмешивается заказчик, - добавил Хамнер.
     - Даже в этом случае. Факты я излагаю честно.
     - Хорошо. Но как раз сейчас никаких фактов нет. Могу только  сказать,
что Хамнер-Браун - весьма большая комета. Она должна быть большой, иначе я
не смог бы ее увидеть с такого расстояния. И, похоже,  она  пройдет  очень
близко от Солнца. Возможно, что зрелище будет весьма  неплохое,  но  точно
предсказать это пока невозможно. Может быть, хвост ее расплывется по всему
небу... а возможно,  солнечный  ветер  вообще  полностью  сдует  его.  Это
зависит от кометы.
     - М-да. Но, - сказал Гарви, - сможете ли вы назвать  хотя  бы  одного
репортера, который потерял свою репутацию из-за Когоутека? -  и  кивнул  в
ответ на однозначный  жест.  -  Вот  именно.  Ни  одного.  Публика  ругала
астрономов за наглое вранье, но репортеров не ругал никто.
     - А за что же было их ругать? Они же только цитировали астрономов.
     - Согласен, - сказал Гарви. - Но цитировали-то тех, кто  говорил  то,
что было нужно. Вот,  допустим,  два  интервью.  В  одном  говорится,  что
Когоутек будет Великой Рождественской Кометой, в другом - что  да,  комета
будет, но разглядеть ее без полевого  бинокля  будет  невозможно.  Как  вы
думаете, какое из них будет показано в выпуске новостей?
     Хамнер засмеялся, затем осушил  свой  бокал.  К  ним  подошла  Джулия
Суттер.
     - Вы заняты, Тим? - спросила она. И, не дожидаясь ответа: - Ваш кузен
Барри здорово надрался. Он на кухне. Не могли бы вы доставить его домой? -
она говорила тихо, но настойчиво.
     Гарви почувствовал к ней ненависть. А был ли сам  Хамнер  трезвым?  И
вспомнит ли он утром хоть что-то из этого разговора? Проклятье.
     - Конечно,  Джулия,  -  сказал  Хамнер.  -  Извините,  -  сказал  он,
обращаясь к Гарви. - Не забудьте, наша серия о Хамнере-Брауне должна  быть
честной. Даже если это будет  стоить  дороже.  "Мыло  Кальва"  может  себе
позволить это. Когда вы хотите приступить к работе?
     Должно быть, есть все же в мире хоть какая-то справедливость.
     - Немедленно, Тим. Надо будет снять вас с Гэвином  Брауном  на  Маунт
Вильсон. И его комментарии при осмотре вашей обсерватории.
     Хамнер усмехнулся. Ему это понравилось.
     - Хорошо, завтра созвонимся.


     Лоретта тихо  спала  на  соседней  кровати.  Гарви  долго  пристально
смотрел в потолок. Слишком долго. Знакомое состояние. Придется вставать.
     Он встал. Приготовил  какао  в  большой  кружке,  отнес  его  в  свой
кабинет. Киплинг радушно приветствовал его там,  и,  открыв  дверь,  Гарви
рассеянно потрепал ладонью уши немецкой овчарки. Внизу  в  полутьме  лежал
Лос-Анджелес. Санта Анна полностью сдула смог. Сейчас, даже в этот поздний
час, шоссе казались  реками  движущегося  света.  Сетки  фонарей  отмечали
главные улицы. Гарви заметил - впервые - что свет фонарей оранжево-желтый.
Хамнер говорил, что все эти огни здорово мешают наблюдениям с  горы  Маунт
Вильсон.
     Город простирался перед ним и уходил в бесконечность. В тени, во тьме
квартиры громоздились одна на  другую.  Светились  голубые  прямоугольники
плавательных бассейнов.  Автомобили.  В  воздухе  мигает  с  определенными
интервалами яркий огонек - полицейский вертолет, патрулирующий город.
     Гарви отошел от  окна.  Подошел  к  письменному  столу,  взял  книгу.
Положил ее. Снова потрепал уши собаке. И очень осторожно, не доверяя  себе
и стараясь не делать резких движений, поставил какао на стол.
     Во время походов по горам,  на  привалах,  он  никогда  не  испытывал
бессонницы. Когда темнело, он просто залезал в спальный мешок и  спал  всю
ночь. Бессонница мучила его только в городе. Когда-то, годы назад, он  еще
мог бороться с ней: лежал неподвижно на спине. Теперь он по ночам  вставал
и бодрствовал до тех пор, пока не  ощущал  сонливость.  Только  по  средам
бессонница не вызывала никаких трудностей.
     По средам они с Лореттой занимались любовью.
     Когда-то он уже пытался сломить эту привычку, но это было давно, годы
назад. Да, Лоретта залезала к нему в постель и ночью по понедельникам.  Но
не всегда. И ни разу не залезала днем или когда  светало.  И  никогда  при
этом им не было так хорошо, как по средам или субботам.  Особенно  средам.
Потому что в среду они уже знали, что предстоит, они были к этому  готовы.
А теперь обычай этот совсем укоренился - словно отлили из бронзы.
     Он стряхнул эти мысли  и  сконцентрировался  на  своей  удаче.  Итак,
Хамнер согласен. Будет документальный фильм. Он задумался над возникающими
проблемами.  Нужен  специалист  по  фотографии  при  слабом  свете.  Время
появления кометы будет, скорее всего,  определено  с  ошибкой.  Это  будет
забавно. И надо  поблагодарить  Маурин  Джеллисон  за  намек  на  Хамнера,
подумал он.  Милая  девушка.  Яркая.  Гораздо  более  здравомыслящая,  чем
большинство встречавшихся мне женщин. Плохо, что там была и Лоретта...
     Эту мысль он придушил столь  быстро,  что  едва  успел  осознать  ее.
Многолетняя привычка. Он знал слишком много мужчин,  убедивших  себя,  что
ненавидят своих  жен,  но  на  самом  деле  не  испытывавших  к  ним  даже
неприязни. Не всегда по ту сторону забора трава зеленее - так  учил  Гарви
его отец. И уроки, полученные от отца, он никогда не забывал. Отец его был
строителем и архитектором, всю жизнь обращался в Голливуде, но  так  и  не
заполучил крупного контракта, на котором мог бы  разбогатеть.  Зато  часто
бывал на голливудских званых вечерах.
     У отца находилось время,  чтобы  путешествовать  вместе  с  Гарви  по
горам. И на привалах он рассказывал Гарви о продюсерах, о  кинозвездах,  о
сценаристах  -  о  всех  тех,  кому   приходится   тратить   больше,   чем
зарабатывать. О тех, кто создает себе образ, не существующий, возможно,  в
реальной жизни. "Невозможно быть счастливым, - говаривал Берт  Рэнделл,  -
если думаешь, что жена глупа, зато хороша в постели. Или - что она  хорошо
смотрится на вечеринках. Нельзя быть счастливым, постоянно думая об  этом,
потому что думаешь - и сам постепенно начинаешь в  это  верить.  Проклятые
города приучают людей верить прессе, но никому не  удается  жить  согласно
придуманным писаками грезам".
     И это - действительно правда. Грезы могут быть опасны. Лучше обращать
свои мысли только на то, что имеешь. А имею я,  подумал  Гарви,  не  мало.
Хорошая работа, просторный дом, плавательный бассейн...
     Но все это еще не оплачено, -  сказал  чей-то  злобный  голос  в  его
голове. А на работе ты не можешь  позволить  себе  делать  то,  чего  тебе
хотелось бы.
     Гарви проигнорировал эту реплику.


     В кометном гало есть не только кометы.
     Отдельные клубы и сгущения вблизи центра гигантского  вихря  -  этого
газового вращающегося океана, уничтожившего в конце  концов  самого  себя,
образовав  Солнце   -   сконденсировались   в   планеты.   Пламенный   жар
новорожденной звезды сорвал газовые оболочки с ближайших планет, превратив
их в  слитки  расплавленного  камня  и  металлов.  Планеты,  расположенные
дальше, остались в своем прежнем виде - гигантские  газовые  шары.  Спустя
миллиарды лет человечество назовет их именами своих богов. Но существовали
еще и сгущения, расположенные очень далеко от центра вихря.
     Одно такое сгущение образовало  планету  размером  с  Сатурн,  и  эта
планеты продолжала увеличивать свою массу,  собирая  окружающее  вещество.
Лишь  свет  далеких  звезд  освещал  ее   великолепные   широкие   кольца.
Поверхность ее постоянно стрясалась: ядро было страшно раскалено энергией,
выделившейся при коллапсе.  Гигантская  орбита  этой  планеты  была  почти
перпендикулярна плоскости орбит внутренних  планет