она умерла...  ей  перевалило  за
семьдесят. А мистер Брем по-прежнему каждую среду приходит в город... или,
во всяком случае, приходил до вчерашнего дня.
   - Да? - Тримейн загасил окурок  и  закурил  новую  сигарету.  -  А  что
случилось вчера?
   - Ты помнишь Динамита Гаскина? У него есть парень по имени Халл,  такой
же Динамит, как и его папаша.
   - Я помню Динамита, - ответил Тримейн. - Он и  его  компания  взяли  за
привычку являться в аптеку, где я работал, занимать все табуреты у  стойки
и подшучивать надо мной. А  мистер  Хемплеман  с  тревогой  выглядывал  из
провизорской и следил за ними, ведь во второй аптеке они обычно устраивали
настоящий хай...
   - С тех пор он не вылезает из кутузки. Сынок его, Халл,  весь  пошел  в
папашу. Он с компанией своих дружков прошлой ночью прогулялся к дому Брема
и подпалил его.
   - Чего ради?
   - А черт их знает. Думаю, просто так. Больших повреждений не было. Мимо
проезжала машина, и пассажиры потушили  огонь.  Всю  братию  я  засадил  в
кутузку и продержал там шесть часов. А потом вмешались эти  чувствительные
дамочки-адвокаточки с обычной  песней:  бедные  крошки  немного  пошалили,
приподнятое настроение и тому подобная чушь. Да ты и сам знаешь,  что  они
болтают в таких случаях. Короче говоря, все, кроме Халла, сейчас уже снова
на улицах шутят с огнем.  Жду  не  дождусь,  когда  они  станут  настолько
большими, что их можно будет посадить.
   - Но почему Брем? - упорно гнул свое Тримейн. - Насколько я знаю, здесь
ни с кем у него не было серьезных отношений.
   - Ах да, Джимми, ты ведь слишком юн, - фыркнул Джесс.  -  И  ничего  не
знаешь про мистера Брема - молодого мистера Брема - и Линду Кэрролл.
   Тримейн покачал головой.
   - Старая мисс Кэрролл... Она много лет была тут учительницей. Думаю,  к
тому времени, когда ты начал прогуливать уроки, она уже ушла на пенсию. Но
у папаши ее водились деньжата, а в молодости та была просто красавицей.  И
неотесанные парни из здешних краев ей, конечно, не пара. Помню, как я  еще
пацаном стою и смотрю, а она мчится в фаэтоне на высоких  колесах.  Всегда
сидела совершенно прямо, гордая и  величественная,  и  рыжие  волосы  были
уложены  в  высокую  прическу.  Мне  она  тогда  казалась   чуть   ли   не
принцессой...
   - И что у нее было с мистером Бремом? Роман?
   Джесс покачался на стуле, нахмурившись, уставился в потолок.
   - Это случилось в году, наверное, девятьсот первом.  Мне  тогда  еще  и
девяти лет не исполнилось. А мисс Линде было за двадцать, и она  считалась
старой девой - по тем  временам,  конечно.  И  ходили  слухи,  что  девица
положила глаз на Брема. Ну, тогда он выглядел совсем иначе: молодой парень
ростом больше шести футов, косая сажень в плечах, соломенные  кудри.  И  к
тому же совсем чужой здесь. Я ведь тебе уже сказал, что она ничего  общего
не хотела иметь с местными щеголями. И  как-то  в  Элсби  затеяли  большое
веселье. Ну, ты знаешь, Брем всегда странно относился к вечеринкам,  после
заката никогда никуда не ходил. Но это был воскресный полдень, и, так  или
иначе, Брема затащили на праздник. И тут, практически  перед  лицом  всего
города, мисс Линда пустила в ход свои чары.  И  прямо  перед  закатом  они
укатили вместе в этом классном фаэтоне. А на следующий день  девица  опять
была в своем доме - и одна. На этом с ее репутацией было покончено, тут уж
служанки постарались. Прошло десять лет,  прежде  чем  мисс  Линда  смогла
приземлиться хотя бы на должность учительницы. Но к тому времени она  была
уже стара. И конечно, дураков не было упоминать в ее присутствии о Бреме.
   Джеймс поднялся со стула:
   - Буду признателен, Джесс, если ты настроишь свои ушки на все, что хоть
каким-то боком может заинтересовать меня. И не забывай: я  просто  турист,
который приехал посмотреть на дом родной. Ностальгия, так сказать.
   - А что насчет твоего оборудования? Ты, кажется, говорил,  что  у  тебя
есть нечто вроде детектора, который собираешься пустить в ход?
   - Я привез сюда огромнейший чемодан, - ответил Тримейн. - И как  только
снова окажусь в отеле, сразу включу детектор.
   - И когда та нелегальная станция, по-твоему, должна опять выйти в эфир?
   - После  наступления  темноты.  У  меня  есть  несколько  идей,  сейчас
прорабатываю   их.   Возможно,   существует   бесконечная    периодическая
логарифмическая последовательность, основанная на...
   - Стоп, Джимми. Это не для моих мозгов.  -  Джесс  тоже  встал.  -  Дай
знать, если тебе что понадобится. И кстати... - Он с  хитринкой  подмигнул
Тримейну. - Я всегда знал, кто расквасил  Динамиту  Гаскину  нос  и  выбил
передние зубы...



   2

   Выйдя  на  улицу,  Тримейн  направился  на  юг,  к  городской   ратуше,
приземистому зданию из красно-коричневого кирпича, которое пряталось среди
желтых осенних деревьев  в  самом  конце  Шеридан-стрит.  Он  поднялся  по
ступенькам и миновал тяжелую двойную дверь.  В  десяти  ярдах  направо  по
тусклому  коридору  виднелась  написанная  от  руки  картонная   табличка:
"Городской архив".  Тримейн  открыл  черную  полированную  дверь  и  вошел
внутрь.
   Худой мужчина в нарукавниках оглянулся через плечо:
   - Мы уже закрылись.
   - Это не займет и минуты, - пообещал  ему  Тримейн.  -  Я  просто  хочу
знать, когда в последний раз земельный участок Брема менял хозяина.
   Клерк повернулся к Тримейну, бедром задвинул ящик письменного стола.
   - Брема? Старик что, умер?
   - Ничего подобного. Всего лишь хочу знать, когда он купил этот участок.
   Клерк прислонился к деревянному барьеру и уставился на Тримейна.
   - Брем не собирается продавать участок, если вас интересует именно это,
мистер.
   - Меня интересует, когда Брем купил его.
   Клерк заколебался, плотно сжав рот.
   - Приходите завтра, - наконец сказал он.
   Тримейн положил  ладонь  на  барьер  и  многозначительно  посмотрел  на
клерка.
   - Я надеялся уложиться в один заход. - Он поднял руку и потер  челюсть.
На барьере осталась лежать сложенная банкнота.  Взгляд  клерка  немедленно
устремился к  ней,  рука  опустилась  и  накрыла  банкноту.  Он  хитровато
усмехнулся:
   - Посмотрим, чем я смогу вам помочь.
   Прошло десять минут, прежде чем служащий подозвал Тримейна к столу,  на
котором лежала раскрытая книга в пару футов площадью. Грязный,  неопрятный
ноготь указал на выцветшую от времени чернильную запись:
   "Мая 19, земельный уч-к продан, один доллар и другие налоги, уплач. Пр.
Соб. С-3 четверть участка 24, Городск. упр.  Элсби.  Брем  (см.  том  9  и
т.д.)".
   - Объясните, что это все значит, - попросил Тримейн.
   - Гроссбух за тысяча девятьсот первый год; тут сказано, что Брем  купил
четверть  участка  девятнадцатого  мая.  Хотите,   чтобы   я   нашел   акт
купли-продажи?
   - Нет, спасибо, - ответил Тримейн. - Больше мне ничего не нужно.
   Он направился к двери.
   - Что случилось, мистер? - спросил человек в нарукавниках ему вслед.  -
У Брема какие-то неприятности?
   - Нет. Никаких неприятностей.
   Клерк, поджав губы, смотрел на записи.
   - Девятьсот первый, - пробормотал он. - Я никогда прежде не задумывался
об этом, но старине Брему должно быть почти девяносто. Для своего возраста
он очень бойкий старик.
   - Похоже, вы правы.
   Клерк искоса взглянул на Тримейна:
   - О старине Бреме ходит много забавных историй.  Говорят,  в  его  доме
водятся призраки. Понимаете - странные звуки и огни. И  еще  ходят  слухи,
что на его участке спрятаны деньги.
   - Я уже слышал эти сплетни. Чистые суеверия, как вы думаете?
   - Может, и так. - Мужчина  облокотился  на  барьер  и  послал  Тримейну
понимающий взгляд. - Но есть одна байка, которая суеверием не является...
   Тримейн молча ждал.
   - Вы... э-э... платите что-нибудь за информацию?
   - А с чего бы мне платить за нее? - Тримейн взялся за дверную ручку.
   Клерк пожал плечами:
   - Да я просто так спросил, мистер. Я  и  бесплатно  расскажу  вам.  Тем
более что в этой байке я уверен на все сто. Никто в нашем  городе  никогда
не видел Брема между закатом и восходом.


   Неподстриженные сумахи отбрасывали вечерние тени на облупившийся  фасад
городской публичной библиотеки. Сухая, как палка, женщина  неопределенного
возраста провела Тримейна к стеллажам с пожелтевшими от времени газетами.
   -  Вы  найдете  здесь  газеты  с  тысяча  девятьсот   сорокового   года
включительно, - сказала ему библиотекарша. - Более ранние газеты находятся
в специальных ящиках.
   - Мне нужны газеты за девятьсот первый  год,  если  у  вас  есть  такие
древние.
   Женщина с подозрением посмотрела на него:
   - С этими старыми газетами вы должны обращаться очень осторожно.
   - Я буду крайне осторожен, - пообещал Тримейн.
   Библиотекарша хмыкнула, вытащила  ящик,  пошелестела,  что-то  бормоча,
бумагами.
   - Какая дата вас интересует?
   - Девятьсот первый год, неделя в районе девятнадцатого мая.
   Библиотекарша вытащила газету, положила ее  на  стол,  надела  очки  и,
прищурившись, посмотрела на первую страницу.
   - Вот они, -  сказала  она.  -  Эти  газеты  сохранились  очень  хорошо
благодаря тому, что мы держим их в темном ящике.  Но  они  весьма  хрупки.
Помните об этом!
   - Не волнуйтесь, не забуду.
   Женщина стояла рядом, пока Тримейн  просмотрел  первую  полосу  газеты.
Передовица была посвящена открытию  Панамериканской  выставки  в  Буффало.
Вице-президент Рузвельт произнес там речь. Тримейн  перелистнул  страницу,
медленно читая заметки.
   На четвертой странице в колонке, озаглавленной "Окружные  новости",  он
обнаружил имя Брема:

   "Мистер Брем приобрел у мистера Дж.П.Спайви из Элсби  четверть  участка
прекрасных пастбищных земель вместе с прочным домом. Мистер Брем поселится
в этом доме и будет продолжать пасти небольшое количество  голов  крупного
рогатого скота. Последние несколько месяцев мистер Брем, новый  человек  в
Элсби, жил в пансионе миссис Стоут".

   - Могу я посмотреть некоторые более ранние выпуски, скажем за год?
   Библиотекарша  достала  толстую  пачку  газет.  Тримейн   переворачивал
страницы, читал заголовки, то и дело бегло просматривал статьи и  заметки.
Библиотекарше скоро надоело надзирать за ним, и  она  вернулась  к  своему
столу. Спустя час одна из небольших заметок в номере за 7 июля  1900  года
приковала его внимание:

   "Сильная гроза
   Жители Элсби и его окрестностей в ночь на пятое были весьма встревожены
неистовым ливнем, сопровождавшимся громом и молниями. К  северу  от  фермы
Спайви в  сосновом  бору  возник  пожар,  который  уничтожил  значительное
количество древесины и угрожал самой ферме. Но пожар,  к  счастью,  погас,
дойдя до реки".

   Библиотекарша опять стояла рядом с Тримейном.
   - Я должна уже закрывать библиотеку. Вы можете прийти завтра.
   Когда он оказался на улице, небо на западе было бледно-желтым, в  окнах
домов начали  появляться  огни.  Тримейн  поднял  воротник,  защищаясь  от
порывов холодного ветра, и направился к отелю.
   Через квартал под тонкий пронзительный визг покрышек из-за угла вылетел
черный "седан"  последней  модели  и  пронесся  мимо  Тримейна.  Массивная
антенна, установленная перед  левым  задним  ребристым  крылом,  хвостовым
плавником билась в потоке воздуха. Тримейн резко остановился  и  посмотрел
вслед автомобилю.
   -  Черт  побери!  -  вслух  сказал  он.  Пожилой  мужчина  обернулся  и
внимательно посмотрел на него. Тримейн кинулся  бежать,  быстро  преодолел
два квартала, рывком открыл дверцу своей  машины,  которая  ждала  его  на
стоянке у отеля, скользнул на сиденье, развернулся и направился на  север,
куда умчался полицейский автомобиль.


   Углубившись на две мили в холмы за  северной  границей  Элсби,  Тримейн
выехал на прямой участок дороги. Полицейская машина, за которой он гнался,
стояла впереди на обочине. Тримейн проехал немного дальше,  остановился  и
вернулся  пешком.  Дверца  машины  открылась.  На  шоссе   вылез   высокий
полицейский.
   - Какие-то проблемы, мистер? - растягивая слова, хрипло спросил он.
   - Что случилось? Пропал сигнал? - поинтересовался Тримейн.
   - А вам-то какое дело, мистер?
   - Парни, у вас есть связь с Граммондом?
   - Может, и так.
   - А что, если я перекинусь с ним парой слов? Меня зовут Тримейн.
   - А-а, - протянул коп, - так вы - та самая большая шишка из Вашингтона?
- Он перекинул во рту кусок жевательного табака. - Да, можете поговорить с
ним.
   Он повернулся и сказал несколько слов напарнику. Тот пробормотал что-то
в микрофон, а потом протянул его Тримейну.
   В динамике затрещал голос начальника полиции штата:
   - В чем дело, Тримейн?
   - Граммонд, я думал, что, пока я не  дам  "добро",  вы  будете  держать
своих парней подальше от города.
   - Так и было, пока я не  узнал,  что  ваши  вашингтонские  бумагомараки
держат меня за дурочка.
   - Да нам просто нечего скрывать от вас, Граммонд. И на работу,  которой
вы сейчас занимаетесь, возможно, повлияет, если бы я сообщил про Элсби.
   Граммонд выругался.
   - Я могу нагнать в городишко своих людей и со временем разобрать его по
кирпичику...
   - Именно этого я и хочу избежать. Если наша птичка увидит, что над  ней
вьются копы, она станет тише воды, ниже травы.
   - Я вижу, вы уже все рассчитали. А я - всего  лишь  тупая  деревенщина,
полезная только для черной работы, не так ли?
   - Не валяйте дурака, Граммонд! Вы дали мне доказательство, в котором  я
нуждался.
   - Доказательство, черт бы его побрал! Мне известно только одно:  кто-то
откуда-то забивает ваш сигнал. Насколько я понимаю, этим занимаются  сорок
карликов, колесящие на велосипедах по всему распроклятому  штату!  У  меня
есть засечки во всех округах...
   - Самый маленький передатчик для гиперкоротких волн,  сконструированный
для дяди Сэма, весит три тонны, - сообщил Тримейн. - Так что велосипедисты
отпадают.
   Граммонд фыркнул.
   - Ну ладно, Тримейн, - спросил он. - У тебя, похоже, есть ответы на все
вопросы. Но если окажешься по уши в дерьме, зови на помощь не  меня.  Зови
Вашингтон.


   Вернувшись в отель, Тримейн сразу же позвонил по телефону.
   - Фред, похоже, Граммонд не желает оставаться в дураках. Скажи ему, что
если он испортит...
   - Я, конечно, точно не знаю, но что, если у него что-то уже  есть?..  -
отфильтровало  от  жужжания  тонкий  голосок  шифровальное  устройство.  -
Предположим, он выкуривает...
   - Не пудри мне мозги,  Фред.  Мы  имеем  дело  не  с  самогонщиками  из
Западной Вирджинии.
   - Не учи меня работать, Тримейн! И не испытывай на мне свой  знаменитый
норов. Этим расследованием по-прежнему руковожу я.
   - Разумеется. Только не застрянь в бумажнике у какого-нибудь сенатора.
   Тримейн повесил трубку, подошел к шкафчику  с  посудой,  налил  на  два
пальца виски. Залпом осушил стакан, натянул пиджак и покинул отель.
   Он прошел два квартала на юг, потом свернул в тускло освещенную боковую
улочку. Тримейн брел медленно, разглядывая облупившиеся фасады.  Дом  N_89
оказался трехэтажным особняком, некогда величественным, а сейчас полностью
заросшим неухоженным виноградом.  В  квадратных  окнах  дома  уныло  горел
желтый свет. Тримейн открыл калитку в древней ограде из штакетника, прошел
во двор, поднялся на крыльцо и  нажал  кнопку  звонка.  Прошло  не  меньше
минуты, пока дверь,  покрытая  черным  потрескавшимся  лаком,  отворилась.
Высокая женщина с тонким лицом и седыми  волосами  холодно  посмотрела  на
Тримейна.
   - Мисс Кэрролл, - сказал Тримейн, - вы, должно быть, не  помните  меня,
но я...
   - У меня с головой все в полном порядке, Джеймс,  -  спокойно  заметила
мисс Кэрролл. У нее  по-прежнему  было  звучное,  глубокое  контральто.  И
только легкая дрожь в голосе указывала на преклонный возраст.
   "Ей же лет девяносто!" - поразился Тримейн.
   - Очень приятно, что вы помните меня, мисс Кэрролл, - сказал он.
   - Входи.
   Дама провела Тримейна в уютную маленькую гостиную, уставленную  мебелью
начала века. Жестом предложила ему сесть и  сама  опустилась  напротив  на
жесткий прямой стул.
   - Выглядишь очень хорошо, - кивнув, сказала она. - Я рада  видеть,  что
ты чего-то достиг в жизни.
   - Боюсь, стал всего лишь еще одним бюрократом.
   - У тебя хватило ума уехать из Элсби. Для молодого  человека  здесь  не
было и нет будущего.
   - Я часто удивлялся, мисс Кэрролл, почему  вы  не  уехали  отсюда.  Еще
когда был мальчишкой, я считал вас талантливой женщиной.
   - Зачем ты сегодня пришел? - спросила пожилая дама.
   - Я... - начал Тримейн и запнулся.  Он  смущенно  посмотрел  на  старую
леди. - Мне нужны некоторые сведения. Это связано с  очень  важным  делом.
Могу я рассчитывать на конфиденциальность нашей беседы, мисс Кэрролл?
   - Разумеется, Джеймс.
   - Как давно мистер Брем живет в Элсби?


   Мисс Кэрролл долго молча смотрела на него.
   - То, что я скажу, ты собираешься использовать против него?  -  наконец
спросила она.
   - Против него ничего не будет предпринято, мисс Кэрролл...  если  этого
не потребуют государственные интересы.
   -  Я  совсем  не  уверена,  Джеймс,   что   понимаю   смысл   выражения
"государственные интересы". С недоверием отношусь  к  этому  скользкому  и
популярному выражению.
   - Мне всегда был симпатичен мистер Брем, - сказал Тримейн. -  Я  никоим
образом не собираюсь навредить ему.
   - Мистер Брем появился здесь, когда я была молодой девушкой. Точно  год
назвать не могу.
   - Чем он зарабатывал на жизнь?
   - Даже не догадываюсь.
   - Почему такой здоровый молодой парень, как Брем,  решил  поселиться  в
столь уединенном месте? Что вы знаете о его прежней жизни?
   - Я... не думаю, что кто-нибудь действительно знает историю его жизни.
   - Вы зовете его "Брем", мисс Кэрролл. Это его первое имя?
   - Это его единственное имя. Просто... Брем.
   - Когда-то, мисс Кэрролл, вы хорошо знали его. Есть что-нибудь...
   По поблекшим щекам старой дамы покатились  слезы.  Она  нервно  достала
носовой платок и вытерла глаза.
   - Я старая дева, Джеймс, с  неудавшейся  судьбой.  Ты  должен  извинить
меня.
   Тримейн встал:
   - Прошу прощения, мисс Кэрролл. Мне очень жаль. Я  вовсе  не  собирался
допрашивать вас. Вы слишком любезны. Я не должен был...
   Леди покачала головой:
   - Я знала тебя еще мальчиком, Джеймс, и полностью  доверяю  тебе.  Если
что-нибудь из того, что я в состоянии сообщить о  Бреме,  может  оказаться
полезным, я обязана помочь тебе и тем самым, возможно, Брему.
   Она замолчала. Тримейн ждал.
   - Много лет назад Брем ухаживал  за  мной.  Однажды  он  предложил  мне
поехать к нему домой. По дороге поведал ужасную и трогательную историю. Он
рассказал, что каждую ночь в одиночку ведет битву со  злыми  созданиями  в
пещере под своим домом.
   Мисс Кэрролл глубоко вздохнула и продолжила:
   - Я разрывалась между жалостью и ужасом. Просила отвезти меня  обратно.
Он отказался.
   Мисс Кэрролл переплела  длинные  пальцы,  ее  взгляд  был  устремлен  в
далекое прошлое.
   - Когда мы добрались до его дома, Брем сразу же кинулся  на  кухню.  Он
зажег керосиновую  лампу  и  открыл  потайную  панель.  За  ней  оказалась
лестница. Брем спустился по ней... и оставил меня одну в доме.
   Всю ночь я просидела в  экипаже,  ожидая  Брема.  На  заре  он  наконец
появился. Пытался что-то объяснить, но я не желала слушать.
   Брем снял с шеи медальон и вложил  мне  в  руку.  Он  сказал,  чтобы  я
хранила его. И если Брем когда-нибудь понадобится мне, то я особым образом
должна сжать медальон между пальцами... и Брем придет. Я в ответ  сказала,
что, пока он не согласится показаться врачу, я не стану с ним встречаться.
Он отвез меня домой. На этом наши отношения с Бремом прекратились.
   - А медальон? - спросил Тримейн. - Он все еще у вас?
   Мисс Кэрролл несколько заколебалась, но затем приложила руку  к  шее  и
сняла серебряный диск, висящий на изящной золотой цепочке.
   - Теперь ты видишь, Джеймс, что я за старая дура.
   - М