нтльмены!   Удар   нанесен   по   самым   основаниямм
Галактического содружества!
     Общие  восклицания наподобие "Правильно, шеф!", "Прекрасно
сказано,  сэр!"  и   одинокого   "Как   скажете,   начальник!",
испущенное  Пресс-Атташе,  создали  необходимый  контрапункт  к
завялению полномочного представителя Земли.
     -- Итак, если у кого-либо  есть  что  сказать  в  связи  с
возникшим кризисом... -- зловещий взгляд Гроссляпсуса, перебрал
присутствующих и остановился на Магнане.
     -- Все  почему-то  смотрят на вас, Магнан, -- прокурорским
тоном промолвил Посол.  --  Если  у  вас  имеются  какие-нибудь
комментарии, не медлите. Высказывайтесь!
     -- Ну,  если  говорить  по существу дела, сэр, -- сглонув,
залепетал Магнан. -- Я просто хотел сказать, что  я  лично  был
чрезвычайно  испуган,  --  то есть, я имею в виду шокирован, --
когда обнаружил пропажу. Бог мой, да меня  можно  было  свалить
пером со шляпы, -- вернее...
     Выражение Гроссляпсуса по-прежнему оставалось зловещим.
     -- Вы  хотите  сказать,  что  уже знали об этой пустяковой
покраже, Магнан?
     -- Да и...
     -- И вы не потрудились  поделиться  своими  познаниями  со
мной? -- Посол явно накалялся.
     -- По-настоящему,  я  узнал  о  ней  лишь  несколько минут
назад, -- поспешил объсниться Магнан. -- Милость  Господня,  вы
опередили  меня  буквально  на  несколько миль, сэр! Я просто к
тому, что могу подтвердить сделанное вами  открытие,  --  хотя,
конечно, никаких подтверждений и не требуется, сэр.
     Он остановился и снова сглонул.
    -- Вот,    джентльмены,   смотрите,   --   любовно   сказал
Гроссляпсус. -- Вот как должен по моим представлениям выглядеть
бдительный бюрократ. В то время как все вы, погрязнув  в  своих
делишках,  даже  не  помышляли  о том, что некая вороватая лапа
пытается нанести нашей Миссии непоправимый ущерб, мой Советник,
мистер Магнан, единственный среди моих подчиненных, учуял запах
жаренного! Примите мои поздравления, сэр!
     -- Я чего, я, это.., спасибо, господин  Посол,  --  Магнан
ухитрился  соорудить слабенькую улыбку. -- Я, конечно, стараюсь
не отставать от событий...
     -- И поскольку вы, судя по всему, полностью в курсе  дела,
я  поручаю  вам следствие и прошу вас, не мешкая, разобраться в
происшедшем.  Я  не  премину  передать  вам  мои   записи.   --
Гроссляпсус  оттянул  обшлаг рукава и бросил взгляд на часы. --
Прошу простить, но в настоящий момент вертолет для особо важных
персон прогревает на крыше двигатели, чтобы  забросить  меня  в
Секретариат,  где я, по всей видимости, пробуду остаток вечера,
-- мне  предстоит  провести   с   Министром   Иностранных   Дел
переговоры  на  высшем  уровне  по  поводу распределения плодов
пачкули   в   предстоящем   финансовом   квартале.    Создается
впечатление,   что   наши  гроачианские  коллеги  вознамерились
вытеснить нас из торговли  предметами  роскоши,  а  я  не  могу
допустить,  чтобы  в моем досье появилось пятно подобного рода.
-- Посол встал. --  Проводите  меня  до  вертолетной  площадки,
Магнан,  я  должен  дать вам последние указания. Что же до всех
прочих, -- пусть достижения Магнана послужат для вас  примером.
Вы,  как  вас там... -- Он ткнул пальцем в Ретифа. -- Вы можете
поднести мой портфель.
     Когда они поднялись на крышу,  залитую  дождевой  водой  и
придавленную  вечно  свинцовым  небом, Гроссляпсус повернулся к
Магнану.
     -- Я ожидаю от вас быстрых действий,  Бен.  Мы  не  вправе
допустить, чтобы вещи такого рода сходили кому-либо с рук.
     -- Сделаю  все, что смогу, сэр, -- прочирикал Магнан. -- И
я хотел бы еще сказать, как это благородно с вашей стороны,  не
возлагать  на меня персональную ответственность за случившееся,
-- конечно, по сути дела, меня обвинить не в чем, однако...
     -- Обвинить вас? Хммм. Нет, не вижу, что бы я мог на  этом
выгадать.  Кроме  того,  --  добавил он, -- вы же не состоите в
Административном Отделе...
     -- В Административном, сэр? Но причем тут...
     -- Проведенный  мною  анализ  регистрационных   документов
показывает,  что  пропажи, постепенно накапливавшиеся в течение
двух лет, к настоящему времени вылились  в  недостачу  примерно
шестидесяти  семи  гроссов!  Шестьдесят  семь раз по двенадцать
дюжин, Магнан! Подумайте об этом!
     -- Шестьдесят семь гроссов Больших  театров?  --  проблеял
Магнан.
    Гроссляпсус поморгал, затем позволил улыбке чуть приподнять
уголок его рта.
     -- Ваш  намек совершенно излишен, Магнан. Разумеется, я не
забыл о том, что вы великолепно справились со строительством  и
смогли  завершить  его  на  шесть дней раньше срока. Завтрашнее
торжественное  открытие  театра  будет  одним  из  самых  ярких
эпизодов  в моем докладе об эффективности наших мероприятий, --
так сказать, яркой звездой на  моих  горизонтах.  Не  удивлюсь,
если чиновник, отвечавший за строительство, будет представлен к
награде.  --  Посол  подмигнул, но тут же вновь затуманился. --
Однако не следует допускать, чтобы предстоящее нам удовольствие
вытеснило из нашего сознания вопрос  о  пропавших  канцелярских
скрепках! Необходимо срочно принять меры!
     -- Кан-канцелярские скрепки, сэр?
     -- Истинные  потоки  их,  Магнан,  утекают  неведомо куда,
полностью  исчезая  из  отчетов   Посольства   о   расходовании
материалов! Возмутительно! Но к чему лишние слова, мой мальчик,
вы не хуже меня сознаете серьезность создавшегося положения. --
Гроссляпсус  потрепал подчиненного по тощему плечу. -- Помните,
Магнан, я на вас рассчитываю!
     Он шагнул к вертолету, забрался в него  и  уселся  в  свое
кресло.  Двигатели  застрекотали  --  все  громче  и громче, --
легкая машина поднялась, вонзилась в тучи и  пропала  из  виду.
Потрясенный Магнан повернулся к Ретифу.
     -- Я... я думал... я думал, он в курсе...
     -- Это  я  уже  понял,  -- посочувствовал ему Ретиф. -- Ну
ничего, у вас еще  остается  возможность  все  ему  рассказать,
нужно только выбрать подходящий момент. Может быть, -- когда он
будет прикалывать к вашему фраку медаль?
     -- Как  вы можете шутить в такую минуту? Вы понимаете, что
теперь я должен раскрыть не одно, а два преступления, и все это
до того, как Посол с Министром прикончат бутылку портвейна?
     -- А что, это мысль, -- может, оптом-то и дешевле встанет?
И все же нам лучше начать действовать,  пока  они  не  повысили
ставки.

     3

     У себя в кабинете Магнан обнаружил ожидавший его конверт с
Большой Печатью Гроачианской Автономии.
     -- Это  памятная  записка  от  Посла  Шниза,  -- сказал он
Ретифу.  --  Мерзавец  объявляет,  что  перенес  дату  открытия
здания,   построенного  им  в  порядке  Культурной  Помощи,  на
сегодняшнюю полночь! -- Магнан со стоном отшвырнул  письмо.  --
Это  последний  удар,  Ретиф!  Он  открывается,  а  я  не  могу
выставить в ответ даже ларька!
     -- Как я вас понял, гроачи  отставали  от  расписания,  --
сказал Ретиф.
    -- Они   и   сейчас   отстают!  Вся  эта  афера  совершенно
невероятна, Ретиф! Кто может украсть за одну ночь целое здание,
-- а если и сможет, куда он его денет? И даже  если  они  нашли
место,  чтобы  спрятать  его,  и мы с вами это место отыщем, --
как,  черт  подери,  мы  вернем  его  туда,  где  ему  положено
находиться,  ко времени церемонии, которая состоится всего лишь
через двадцать четыре часа по местному времени?
     -- Чем и исчерпываются вопросы, -- сказал Ретиф. -- Поиски
ответов на них могут оказаться несколько более трудоемкими.
     -- Прошлой ночью театр был на месте.  По  дороге  домой  я
специально   остановился,   чтобы   полюбоваться   классическим
неоновым меандром, украшающим  архитрав.  Великолепный  эффект,
Шниз  позеленел  бы от зависти, -- я, впрочем, не знаю, в какие
цвета  окрашивается  гроачианский   дипломат,   сталкиваясь   с
эстетическим свершением подобного размаха.
     -- В   данную   минуту,   он   понемногу  обретает  ровный
красно-коричневый    тон,    свидетельствующий     о     полном
удовлетворении,  --  предположил Ретиф. -- Время они рассчитали
прекрасно: их постройка завершена, а наша куда-то пропала.
     -- И как я теперь взгляну  Шнизу  в  глаза?  --  промямлил
Магнан.  --  Не  далее,  как  вчера  вечером, я отпустил по его
адресу несколько удачных шуток, да еще, помню, подивился  тому,
как спокойно он на них реагировал... -- Магнан внезапно умолк и
уставился  на  Ретифа.  --  Благие  небеса! -- ахнул он. -- Так
по-вашему, эти пятиглазые недомерки, эти проныры, эти  любители
приходить  на  готовенькое  докатились  до  того, что запятнали
звание дипломата участием в подобном безобразии?
     -- Такая мысль приходила мне в голову, --  признал  Ретиф.
-- Я  что-то  не  в  состоянии  вот  так, экспромтом, вспомнить
кого-либо еще, питающего нездоровую страсть к Большому театру.
    Магнан вскочил на ноги и разгладил бледно-лиловые  отвороты
своей раннепослеполуденной полунеофициальной визитки.
    -- Конечно!   --   воскликнул   он.   --  Вызовите  морских
пехотинцев, Ретиф! Я отправлюсь с ними прямо к этому интригану,
к этому маленькому пролазе и потребую, чтобы  он,  не  сходя  с
места, вернул украденное им строение!
     -- С  места  вам  все  же  лучше  бы сойти и вообще отойти
подальше, -- предупредил его Ретиф. -- Не  забывайте,  балетный
театр, вроде Большого, занимает целый квартал.
     -- Несвоевременная  шутка,  Ретиф,  -- процедил Магнан. --
Ну, чего же вы ждете?
     Впрочем, Магнан и сам помрачнел и задумался.
     -- Из отсутствия в вас явного энтузиазма я, видимо, должен
сделать вывод, что в моем плане имеется некий порок?
     -- Совсем маленький, -- сказал Ретиф. -- Его  Гроачианское
Превосходительство,  надо полагать, с большим тщанием замел все
следы. Он просто рассмеется вам в лицо, -- если, конечно, вы не
сумеете предъявить ему каких-то доказательств.
     -- Даже у Шниза не хватит наглости отрицать факты, если  я
поймаю его с поличным! -- Магнан с озабоченным видом задумался.
-- Правда, пока я еще не обнаружил никаких улик...
     Он  стоял, покусывая заусенец и время от времени бросая на
Ретифа косвенные взгляды.
     -- Балетный театр так просто не спрячешь, -- сказал Ретиф.
-- Давайте сначала попытаемся его отыскать. А  тогда  уж  можно
будет подумать и о том, как вернуть его назад.
     -- Хорошая  мысль, Ретиф. Именно это я и хотел предложить.
-- Магнан взглянул на охватывающую его большой палец  браслетку
с  часами.  --  Знаете,  вы  тут  поболтайтесь  в окрестностях,
посмотрите, что к чему, пока я буду приводить  в  божеский  вид
мои бумаги; а после обеда давайте встретимся и договоримся, как
будем  врать  дальше,  --  я  хочу  сказать,  составим  рапорт,
показывающий, что мы предприняли все возможные меры.
    Выйдя из кабинета Советника, Ретиф заглянул в  Коммерческий
Отдел.  Напрочь  лишенный подбородка клерк выглянул из-за груды
газетных вырезок:
    -- Привет, мистер Ретиф. Прибыли, значит. Добро  пожаловать
на Хлябь.
     -- Спасибо,  Фредди.  Слушай,  мне  бы взглянуть на список
всех  грузов,  ввезенных  Посольством  гроачей   за   последние
двенадцать месяцев.
     Клерк  потыкал  пальцами в клавиши банка данных и состроил
гримасу, взглянув на страничку, которую тот изрыгнул.
     -- Что-то уж больно хлипкое  они  надумали  выстроить,  --
сказал  он,  протягивая  листок  Ретифу.  -- Фанера и крепежный
кругляк. Впрочем, чего же от них и ждать.
     -- Это все? -- настойчиво спросил Ретиф.
     -- Сейчас посмотрю ввоз оборудования, -- клерк ввел другой
код, и после недолгого клацанья на свет появился второй листок.
     -- Сверхмощные подъемные устройства,  --  хмыкнул  он.  --
Забавно.  Фанеру  они ими, что ли, тягать собираются или плашки
два на...
    -- Четыре   штуки,   --   кивая,   сказал   Ретиф.   --   С
широкоапертурными полями и полным комплектом захватов.
     -- Ого!  Такими  игрушками  можно  "Хлябь-Хилтон" с корнем
выдрать.
     -- Что можно, то можно, -- согласился Ретиф.  --  Спасибо,
Фредди.
    Снаружи   уже   опустились  сумерки;  автомобиль  ожидал  у
обочины.  Ретиф  велел  Чонки  ехать  по   мокрой,   затененной
деревовидными   папоротниками   улице   на  окраину,  к  пустой
строительной  площадке,   которую   совсем   недавно   занимало
украденное  строение.  Выйдя  из  машины  под  ровный  и теплый
дождик, он забрался внутрь  скрывающего  котлован  пластикового
шатра  и  принялся  осматривать мягкую землю, освещая ее ручным
фонарем.
     -- И чего на дам тумаете выйти? -- поинтересовался  Чонки,
семеня  рядом  с  ним  на  ножках,  напоминающих  клубки мокрой
фуксиновой пряжи, увеличенные до размеров посудной  лохани.  --
Сростите,  что прашиваю, но я зумал, что вы, демляки, не мочите
любить ноги.
     -- Просто осматриваюсь на  местности,  Чонки,  --  ответил
Ретиф.  -- Похоже, что щипач, который слямзил наш театр, поднял
его  с  помощью  гравитационных  устройств,  и  скорее   всего,
целиком, поскольку никаких следов демонтажа я здесь не вижу.
     -- Я  чего-то  не  фонял,  шеп,  --  сказал  Чонки. -- Вы,
по-воему, гоморили, что мастер Мигнан сам придумал этот прюк  с
коплованом,  пубы  интереть  подогрес чтоблики к Открыциальному
Офитию.
     -- Не бери себе в  голову,  Чонки,  просто  у  меня  такой
способ  нагнетать  напряжение, -- Ретиф остановился, подобрал с
земли красноватый окурок наркотической сигаретки и понюхал его.
От окурка несло резким запахом  эфира,  свойственным  подобного
рода изделиям гроачей.
     -- Вы  думаете,  что  таз  я  хлябианин, рак уж сопсем без
вонятия, -- продолжал Чонки, -- а мы вой-чего покидали  в  свое
время.  Травится нам вердить, что это его вабота, -- роля ваша.
Та долько, нежду мами, как он, черт сдери, это поделал?
     -- Боюсь, что это дипломатическая тайна, -- ответил Ретиф.
-- Ладно,  пойдем  посмотрим,  чем  ответили  гроачи   на   наш
культурный вызов.
    -- Да   там   и   одеть-то   глясобенно   не   на  что,  --
пренебрежительно  рассказывал  туземец,   пока   они,   хлюпая,
приближались  к  машине,  в  ожидании  пассажиров  висевшей  на
воздушной подушке над большой лужей. -- Прочего у  них  там  не
нисходит,  а  если  и поисходит, так не проймешь чего. Дородили
здоровенный защатый сгобор, и все забаковали в презент.
     -- Гроачи народ скрытный, -- сказал Ретиф, --  но,  может,
нам все же удастся хоть что-то увидеть.
     -- Не  увебен,  росс,  -- хам у них еще пуча отраны, все с
кушками. Они и слизко никому дунуться не бают.
    Вглядываясь в глянцевые от дождя улицы, осененные  похожими
на  сельдерей  деревами,  Чонки  мурлыкал  себе под нос веселый
мотивчик, звучавший  сначала  так,  словно  его  наигрывали  на
гребенке,  затем -- на арфе с резиновыми струнами, а под конец,
-- напоминая накачанную до отказа волынку.
     -- Непорно чулудается, а?  --  сказал  он,  не  дождавшись
похвалы.  -- Тоследний пакт суток чмазал, гам полаталось трупам
забеть, да у пня малец соскользнул.
     -- Впечатляет,  --  сказал  Ретиф.  --  А  как  у  тебя  с
деревянными духовыми?
     -- Сак  тебе, -- сказал Чонки. -- С лунными стручше. Скрот
вослушай, -- пипка.
     Он вытянул руку в сторону,  расположил  вдоль  нее  четыре
волоконца  и  проехался  по  ним  наспех  сооруженным из другой
конечности смычком, издав визгливую трель.
     -- Дичего, на? Мелодий я погра не икаю, но упрочняюсь, как
жерт, так что и городии не за мелами.
     -- Гроачианские  поклонники  носоглоточной  музыки   будут
валить  на  твои  концерты  толпами,  --  предсказал  Ретиф. --
Кстати, Чонки, давно уже гроачи строят свою спортплощадку?
     -- Пайте додумать: Тачали они ной осенью, вы, земляки, зак
рак фунбамент детонировали...
     -- Так им уже и закончить пора, правильно?
     -- Па дам стервой медали  него  чело  изменилось.  И  вошь
сметно:  как  зуда те найдешь, -- ни единорога бочего нет, рана
ох одна.
    Чонки  свернул  за  угол  и  остановил  машину   у   смутно
рисующегося  в  вечернем сумраке забора высотой в десять футов,
сооруженного из плотно пригнанных пластиковых панелей.
     -- Дзот мы и весь, -- сказал он. -- Я те топорил, ни  жига
у них фуг не воймешь.
     -- Давай-ка все же осмотримся.
     -- Ядное  тело,  солько  удо  все хаки тержите востро, эти
мертовы недочурки емеют подчехиваться одрань тико.
     Оставив машину  в  густой  тени,  создаваемой  раскидистой
кроной  гигантского  папоротника,  Ретиф с хлябианином пошли по
панели, разглядывая сплошную стену, окружавшую  целый  квартал.
На  углу Ретиф остановился, огляделся. Уличные фонари еле тлели
в тумане над безлюдными тротуарами.
     -- Если увидишь, что  кто-то  идет,  сыграй  пару  нот  на
виолончели, -- приказал Чонки Ретиф.
     Он извлек из внутреннего кармана тонкий инструмент, вогнал
его между  двумя панелями и повернул. Пластик крякнул, подался,
образовалась узкая щель, сквозь которую можно  было  разглядеть
прожектора  на  столбах, заливавшие желтым светом узкую полоску
расквашенной ногами грязи, обильно  усеянной  плашками  два  на
четыре  и  ломанными  кусками  фанеры, и бахрому чахлой травки,
подступающей к вертикальному эскарпу из мышастого цвета  рогож.
Гигантский брезент, удерживаемый целой сетью веревок, полностью
скрывал расположенное под ним тяжеловесное здание.
     -- Рама  модная,  --  послышался из-под локтя Ретифа голос
Чонки, -- да у пих тут нольшие беременны!
     -- И что за перемены?
     -- Ну, толком донять из-за этого презента трупно, под  ним
все выглянит идаче. Но полудились они трихо, сопреваться не мри
ходится.
     -- Как ты насчет того, чтобы заехать в Посольство гроачей?
-- предложил Ретиф. -- Надо бы выяснить еще кое-что.
     -- Кобечно,  пес,  носехали,  полько троку от этого вам не
будет. Они ворожат его ток,  сластно  он  --  легендарный  Норт
Фокс.
     -- На это я и расчитываю, Чонки.
     Они  проехали  еще  десять кварталов по пропитанным влагой
улицам и, остановившись в квартале от смахивающего на  крепость
строения,  подобрались  к  нему  поближе,  стараясь держаться в
тени. Двое гроачей, облаченных в замысловатую  форму,  столбами
стояли  по  бокам  от  ворот,  проделанных в сложенной из камня
стене.
     -- На сей раз дырку  проковырять  не  удастся,  --  сказал
Ретиф. -- Придется лезть на стену.
     -- Фискованно, шер...
     -- Равно  как  и торчать на темном углу, -- ответил Ретиф.
-- Пошли.
     Пять минут  спустя,  перемахнув  через  стену  при  помощи
свисавшей из-за нее ветки пачкульного дерева, Ретиф и Чонки уже
стояли, прислушиваясь, на территории Посольства.
     -- Ничего  не слышу, -- пробормотал хлябианин. -- А кеперь
туда?
     -- Давай, Чонки, прогуляемся, посмотрим, что тут  к  чему,
-- предложил Ретиф.
     -- Ладно,  --  молько  не  по туше дне все это... -- Чонки
удлиннил  заканчивающуюся   глазом   псевдоконечность,   и   та
осторожно   заползла  за  угол.  Прошло  две  минуты.  Внезапно
водитель замер.
     -- А дьягол, вроачи! -- воскликнул  он.  --  Суем  отдюда,
шеф!
     Оченожка конвульсивно сократилась.
     -- Тот воре, запугался! -- вскрикнул Чонки.
     Ретиф  обернулся  и  увидел,  что  его  водитель  пытается
освободить оченожку, которая каким-то образом вплелась в его же
собственную ногу, причем  нога  в  совю  очередь  расплеталась,
разительно  напоминая  самостоятельно  распускающийся  вязанный
коврик.
     -- Кот и вонец, -- пыхтел Чонки. -- Соду, босх,  мне  этой
хвозни надолго ватит...
     Ретиф сделал два быстрых шага к углу здания; топоток мягко
обутых  ног  стремительно  приближался.  Миг спустя, из-за угла
выскочил гроач в коротком плаще, узорчатых кожаных наголенниках
на  тощих  ножках,  глазных  фильтрах  солдатского  образца   и
сверкающем  боевом  шлеме,  -- выскочил, и налетев на вытянутую
руку Ретифа, аккуратно спланировал  в  грязь.  Ретиф  подхватил
рассеиватель, выпавший из рук Гроачианского Усмирителя, перевел
его  в  широкоугольный  режим  и  развернул