ят! - сказал генерал. -  Начальник  училища
-бывший мой подчиненный.
   Ирина не знала - благодарить генерала или нет. Настолько  неожиданным
было его предложение, что она не успела взвесить, удобно ли, что  скажут
посторонние... впрочем, что за ерунда! Какие посторонние?
   - Ну, вы подумайте, потом скажете. Я настоятельно советую  и  пригла-
шаю. Мальчику будет хорошо, - сказал Григорий Степанович, обратив взгляд
на Егорку и потрепав того по плечу. - И вам, надеюсь, тоже... И мне... -
добавил он после паузы неожиданно дрогнувшим голосом. -  Всего  доброго!
Желаю весело провести вечер! - закончил он бодрым опять голосом,  повер-
нулся и пошел к своему дому.
   - Ну что, Егор? Поедем к Григорию Степановичу? - растерянно  спросила
Ирина.
   - Поедем! - обрадовался Егорка, но тут же вспомнил: - А папа?
   - Папа... - упавшим голосом повторила Ирина. - В общем,  это  еще  не
скоро, посмотрим...
   На банкет к семи часам вечера она пошла с неохотой,  чуть  ли  не  по
обязанности: не любила выделяться. В  ресторане  ей  указали,  куда  са-
диться; столики компоновались по лестничным клеткам, и Ирина  обнаружила
за своим Ментихиных и чету Вероятновых, остальные соседи  по  этажу  от-
сутствовали: Сарра Моисеевна по возрасту, я - по занятости совсем други-
ми делами, прочие - по неизвестным причинам.
   Здесь уже торжественная часть прошла мигом  в  виде  тоста  Светозара
Петровича "за дружбу и взаимопонимание", после чего  торжество  рассыпа-
лось на отдельные застолья - где скучнее, где веселее, официанты работа-
ли спустя рукава, посетитель был больно уж беден - восемь  пятьдесят  на
человека! - они почти не скрывали презрения... а когда  по  рукам  пошли
бутылки водки, принесенной "с собой" в двух сумках Клары  Семеновны,  то
все стало знакомо и неинтересно...
   Разговор за столиком Ирины не вязался.  Вероятнов  отмалчивался;  все
еще таил обиду на кооператоров, сместивших его с  поста,  хотя  -  видит
Бог! - нужен он ему был как собаке пятая нога, да и  новый  председатель
чувствовал себя в соседстве с предшественником неуютно. Ментихина  прид-
винулась к Ирине и слово за слово  начала  целенаправленный  разговор  о
жизни: хватает ли денег? скоро ли вернется муж из командировки? что  бу-
дет летом делать мальчик? неужели в  городе  останется?..  вы  простите,
Иринушка, что я вторгаюсь, но с мужем у вас все, так сказать, в порядке?
.. извините, Бога ради!
   - Я видел его, - вдруг брякнул Вероятнов после рюмки.
   - Кого? - удивилась Ирина, ибо Вероятнов обращался к ней.
   - Мужа вашего.
   - Где? - вскинулась Ирина, будто Демилле был потерянным в городе, хо-
тя достаточно было позвонить мужу на работу, чтобы он отыскался.
   - На демонстрации, - ответил Вероятнов.
   Он перестал жевать и удивленно уставился на Ирину - больно уж она пе-
ременилась в лице! Ментихина обратилась в слух.
   - На демонстрации... - повторила Ирина. - Он никогда на  демонстрации
не ходил.
   - А тут пошел. Да еще с портретом, - Вероятнов хохотнул, вспомнив не-
лепый вид Демилле.
   Пришлось ему рассказать подробнее об их встрече. Ирина пришла в  себя
("В самом деле, чего я волнуюсь? не маленький! ему,  видно,  все  равно,
раз на демонстрации ходит!"), но старушка успела все же  определить  для
себя, что дела в семействе Демилле обстоят неважно.
   По мере того как содержимое бутылок вливалось в единый организм  коо-
ператива, шум в зале нарастал, вот уже  полетели  пятаки  в  музыкальный
ящик и первые пары закружились между  столиков.  Идейное  воодушевление,
охватившее кооператоров на концерте, незаметно переходило в  алкогольную
эйфорию с горьким осадком на дне. И официанты с постными ухмылочками,  и
бутылки водки, тайком передаваемые под столами, и закуски, один вид  ко-
торых навевал мысли об ОБХСС, - все, буквально  все  разрушало  с  таким
трудом созданное единство, намекало на тщетность коллективистских  отно-
шений. Будто из нарисованного на заднике пионерлагеря  вернулись  в  ре-
альную жизнь...
   И уже текли пьяные речи, и струились пьяные слезы, а поток брудершаф-
тов и лобызаний достиг опасной силы. Тянулись с бокалами к Рыскалю, выс-
казывали ему слова признательности и любви, которые, будь они сказаны  в
трезвом состоянии, безусловно, имели бы больше веса, чем теперь. Рыскаль
хмурился, вертел фужер с "пепси-колой" за тонкую ножку. Не позволил себе
выпить ни грамма, хотя абсолютным трезвенником не был, употреблял  -  но
лишь в семье или с друзьями по праздникам. Никак не на работе.  А  здесь
была работа.
   Инесса Ауриня, сверкая глазами  и  размахивая  пышной  копной  волос,
вдруг пустилась в пляс под  зажигательные  звуки  цыганочки.  Кооперато-
ры-мужчины хлопали в такт, не жалея ладоней, официанты смеялись в кулак,
сгрудившись у дверей зала.
   И уже Файнштейн с Серенковым, заложив большие пальцы рук  под  мышки,
синхронно танцевали "семь сорок", точно родные братья,  Клара  Семеновна
вертелась перед ними колбасой, подзуживала, подкрикивала...
   В разгар веселья у дверей в зал произошло движение.  Официанты  прег-
раждали кому-то дорогу, разводили руками: мол, мест нет, но потом  расс-
тупились и пропустили в ресторан незнакомую женщину.  Она  поискала  ко-
го-то глазами, затем подошла к столику моих соседей и  уселась  рядом  с
Ириной. Только тут Ирина ее узнала. Это была дочь генерала Николаи.
   Рыскаль, конечно, заметил появление женщины и не спускал с нее  глаз.
Не хватало ему, кроме людей Коломийцева, еще и неизвестных  посторонних!
Мало ли откуда? Вдруг Управление прислало проверить?.. Он несколько  ус-
покоился, увидев, что женщина завела какую-то беседу с  Ириной  Нестеро-
вой. Заметил Рыскаль, что к разговору женщин внимательно  прислушивается
и Светозара Петровна. Значит, и ему будет известно... Не прошло и  мину-
ты, как Ирина, покраснев, вскочила с места и бросилась к выходу.  Незна-
комка, как ни в чем не бывало, налила себе водки в фужер и залпом  выли-
ла. Ну и гости!.. После чего она встала и с пугающей развязностью  приг-
ласила на танец Вероятнова. Тут Рыскаль окончательно убедился, что  нез-
накомка (кстати, одетая довольно скромно) изрядно пьяна.  Ее  качнуло  и
бросило в объятия к бедному растерянному гиганту Вероятнову. Еще минута,
и вспыхнул бы скандал, ибо жена Вероятнова  уже  готовилась  ринуться  в
бой, но тут неожиданно вернулась Ирина, схватила незнакомку  за  руку  и
потащила ее к выходу.
   Никто из кооператоров по-настоящему не обратил внимания на этот инци-
дент, поскольку забав хватало.
   Дело близилось к концу, гром  победы  раздавался,  официанты  убирали
грязную посуду... Кооператоры гурьбой двинулись на  улицу.  Домой  пошли
почти тою же колонной, что вчера на демонстрацию. Затянули песню, с  нею
вступили на проспект Щорса ("Широка страна моя родная...") и пошли  пря-
миком на Безымянную. При подходе к дому случился еще инцидент. Несколько
молодых кооператоров и среди них, как потом выяснилось, баснописец  Бур-
лыко, подступили к Завадовскому, не без  труда  сопровождавшему  веселую
Клару, и потребовали от Валентина Борисовича, чтобы он тут же, не  сходя
с места, вернул дом на улицу Кооперации. Сначала вежливо и почти в  шут-
ку: "Ну, что вам стоит? Раз-два - и в дамки!". Потом чуть ли не с  угро-
зами: "Старик, давай по-хорошему! Нам  здесь  уже  н-надоел-ло!"  -  они
схватили Завадовского за локотки, оторвали от ничего не понимающей Клары
и потащили на пустырь, где стояли ненужные уже деревянные туалеты.
   Отсюда хорошо был виден один из торцов  дома  с  освещенными  окнами.
Разбойники поставили Валентина Борисовича лицом к родному жилищу и  при-
казали уже грозно: "Валяй, отрывай!".
   - Как, "отрывай"? - спросил испугавшийся циркач.
   - От асфальта. Двигай, двигай!
   Завадовский с испугу, и вправду, решил  попробовать,  хотя  в  успехе
уверен не был (Клара в это время, очухавшись, догоняла Рыскаля,  который
уже просочился в щель и подходил к своему подъезду). Валентин  Борисович
зажмурился, зажал голову  между  ладоней,  скорчил  страшное  лицо  и...
Где-то высоко раздался треск, кооператоры задрали головы и увидели в се-
роватом небе наступавшей белой ночи улетающие вверх телевизионные антен-
ны коллективного пользования - всего восемь штук. Антенны летели  парал-
лельно, как стая фантастических птиц.
   Это все, что удалось Завадовскому.
   Не успел несчастный кооператор повторить попытку, как на пустыре  по-
казался майор Рыскаль.
   - Прекратить! - кричал он на бегу.
   Группа злоумышленников рассыпалась, майору удалось схватить лишь  од-
ного из них, а именно Бурлыко. Рыскаль проворным проверенным приемом за-
ломил руку баснописца назад и пригнул его к земле.
   В это время антенны со страшным грохотом, разбудившим полмикрорайона,
обрушились обратно на крышу дома. Майор вздрогнул, но нарушителя не  вы-
пустил. Клара Семеновна, наконец-то завладев мужем, повела его домой  на
египетскую перину.
   Глава 23
   МЕЦЕНАТ
   ...По воле судьбы, а скорее - благодаря собственному самолюбию, Евге-
ний Викторович снова оказался в бегах.
   На этот раз Демилле, почти не раздумывая, направился на такси  к  Ка-
ретникову. Он ощущал перед ним некоторую неловкость: человек от  чистого
сердца вызвался помочь ему, дал телефон, а он...
   Каретников не удивился позднему появлению знакомца,  будто  ждал  его
все эти ночи. Ни о чем не расспрашивая, он  оставил  Демилле  в  будочке
присматривать за стоянкой, а сам побежал к ближайшему телефону-автомату.
Вернулся через две минуты запыхавшийся, быстро написал на бумажке  адрес
и вручил его Евгению Викторовичу со словами:
   - Арнольд Валентинович вас ждет.
   - Но... ведь уже поздно, - в нерешительности проговорил Демилле.
   - Ничего, ничего. Он не спит.  Торопитесь,  вот-вот  разведут  мосты.
Ехать вам на Васильевский.
   Демилле поблагодарил и снова пустился в путь. Через полчаса, благопо-
лучно миновав Тучков мост, он входил в парадную старого дома на 7-й  ли-
нии.
   Едва он поднялся на третий этаж и приблизился к черной, обитой  кожей
двери, на которой сиял старинный надраенный латунный номер, как та  при-
открылась и за нею обнаружился сам Арнольд Валентинович. Он кивнул гостю
и сделал приглашающий жест.
   Демилле вошел в прихожую и поставил чемодан на пол. Арнольд  Валенти-
нович помог ему снять плащ, все так же храня молчание.
   Несмотря на поздний час, хозяин квартиры выглядел изысканно.  На  нем
был мягкий вельветовый костюм, под пиджаком виднелась  тонкая  шерстяная
клетчатая рубашка, но более всего поражал галстук-бабочка -  коричневый,
в горошек, весьма внушительного размера. Безич был аккуратнейшим образом
причесан и, как показалось Демилле, даже надушен. Во всяком  случае,  от
него исходил явственный приятный запах.
   Роста он был маленького, сухой, с вдавленной в плечи большой головой,
украшенной львиной гривой седых волос.
   Так же молча они прошли по коридору  в  гостиную  -  хозяин  впереди,
гость сзади. Демилле отметил походя резную деревянную,  покрытую  черным
лаком корзину для тростей и зонтов, из которой торчало их штук  двадцать
- тонких и толстых, с набалдашниками на ручках и без. Не успев как  сле-
дует удивиться такому обилию тростей и зонтов, Евгений Викторович  всту-
пил в гостиную, тут у него перехватило дыхание.
   Все стены просторной комнаты с овальным столом посредине были увешаны
разного размера картинами. С первого взгляда становилось ясно, что живо-
пись эта - подлинная, старая и, вероятно, необыкновенно дорогая.
   - Неужели... Пиросмани? - спросил Демилле, указывая на картину, напи-
санную в манере, которую трудно спутать с другой.
   - Именно, - кивнул Безич. - И это тоже... Однако давайте все же  поз-
накомимся окончательно. Арнольд Валентинович...
   И он протянул маленькую узкую ладонь Демилле. Евгений Викторович тоже
назвал свои имя и отчество, уже известные Безичу, и хозяин усадил  гостя
на старинный стул, обитый сафьяном.
   - Тут есть, на что посмотреть, вы еще успеете..  -  .говорил  Арнольд
Валентинович, не спеша доставая из буфета маленькие, с золотым ободочком
рюмочки, фарфоровые расписные блюдца, пару бутылок нестандартной формы и
расставляя все это на скатерти стола. - Это Машков, там Кузнецов, Ларио-
нов... - кивал он на полотна. - Простите, Бога ради, вам что-нибудь  го-
ворят эти фамилии?
   - Да, - коротко отвечал Демилле.
   - Очень хорошо. Многие ведь не знают... Вы что  предпочитаете  -виски
или ментоловый ликер?
   Демилле пожал плечами. Виски ему пробовать доводилось, ментоловый ли-
кер - никогда.
   - Ликер, если можно, - сказал он.
   Безич налил в рюмку прозрачной изумрудно-зеленой жидкости. Появился в
его руках и огромный апельсин, который хозяин принялся надрезать  специ-
альной конфигурации ножичком. Демилле смотрел, как отпадают от апельсина
толстые, будто подбитые изнутри белым войлоком, дольки кожуры.
   - Значит, вы по-прежнему бездомны, и власти отказываются вам  помочь?
- спросил Безич, разламывая очищенный апельсин и выкладывая половинки на
блюдечко перед гостем.
   - Да. Это так, - ответил Евгений Викторович, с неудовольствием  отме-
чая про себя, что старается говорить с несвойственным ему  аристократиз-
мом.
   Безич горестно покачал головой, при этом мягкая коричневая бабочка  у
него на груди затрепетала крыльями.  Он  принялся  за  другой  апельсин,
что-то обдумывая:
   - К сожалению, мы немного упустили время, - наконец сказал он. -  Вам
следовало обратиться ко мне сразу. Сейчас уже шум утих... Вы до сих  пор
не имеете никаких сведений относительно исчезнувшего дома?
   - Имею.
   - Какие же?
   Безич покончил со вторым апельсином и только тут налил виски  в  свою
рюмочку и приподнял ее, кивком приглашая гостя выпить.  Они  выпили,  не
чокаясь, предупредительно глядя друг другу в глаза.
   - Он улетел, - сказал Демилле довольно  небрежно,  ощущая  ментоловый
холодок во рту.
   - Как вы сказали?
   - Ну... улетел куда-то в другое место. Моя жена и  сын  живы-здоровы,
об этом мне известно, но пока не объявились, - пояснил Демилле со  скры-
той горечью.
   - Так-так-так... Им запрещают. Очевидно, им запрещают.
   - Вы думаете?
   - Тут и думать нечего! - воскликнул Безич. - Значит, не снесли, а пе-
ренесли на другое место... - задумчиво продолжал он.
   - Кто перенес? - нерешительно спросил Демилле.
   Безич взглянул на него с печалью и  шумно  вздохнул,  отчего  бабочка
взмахнула крылами.
   - Вы, должно быть, совсем не представляете себе  могущества  нынешней
военной техники. Не думаете же вы, в самом деле, что дом  перелетел  са-
мостоятельно? Так сказать, по своему желанию!
   - М-м... - сомневаясь, промычал Демилле.
   - Но как ловко сработано! И мировая общественность об этом не  знает!
Ловко, очень ловко!.. Я думал - слухи... Почему-то было связано с пивом.
Скажите, в вашем доме не было пивной?
   - Ну что вы! Кооперативный жилой дом!
   - Странно... При чем здесь пиво? Ну да Бог с ним! Чего не  придумают!
Вы завтра же должны написать письмо.
   - Кому? - удивился Демилле.
   - Мадридскому совещанию.
   Демилле опешил.
   - Ну зачем же сразу Мадридскому... - забормотал  он.  -  Может  быть,
лучше в горисполком?
   - Ну-ну! Пишите! Пишите! Уповайте  на  горисполком!  Вы  меня  просто
удивляете! - заволновался Арнольд Валентинович.
   Он засопел, обиделся, отвернулся от Демилле. Тому стало неловко.
   - А что писать? - робко спросил он.
   - Вот это другое дело! - оживился Безич. - Мы придумаем, что  писать.
Это мы придумаем... Напишите о ваших мытарствах, о произволе властей,  о
правах человека...
   Он снова налил ликер гостю и виски себе.
   - Меня с работы выгонят, - подумав, сказал Демилле.
   - Конечно, выгонят! - обрадовался Арнольд Валентинович. -А мы еще на-
пишем! Пусть знают! Главное - не сдаваться, друг мой!
   Эта перспектива пришлась не по нутру Евгению Викторовичу. Он и предс-
тавить себе не мог, чтобы его личные несчастья могли заинтересовать  ко-
го-то в Мадриде.
   Они опять выпили, и хозяин предложил укладываться спать. Он принес из
другой комнаты сложенную постель и расстелил  ее  на  диване  с  высокой
спинкой, обитой тем же сафьяном. Церемонно пожелав  Евгению  Викторовичу
спокойной ночи, Безич исчез за дверями соседней комнаты.
   Демилле остался наедине с картинами и долго  разглядывал  их,  прежде
чем погасить свет. Живописные фрагменты чужих судеб, уложенные перед ним
на стене в пеструю мозаику, как нельзя  лучше  отображали  нынешнее  его
состояние. Он перебегал взглядом с картины на картину, а сам чувствовал,
что физически переходит из пространства в пространство - это были прост-
ранства человеческих душ. Сколько таких пространств вокруг него! Не пог-
ружаясь ни в одно из них полностью, он убегал к новому - так и  в  любви
он искал свое пространство, так и в архитектуре  когда-то...  Существует
ли оно вообще?
   То пространство, которое начало открываться ему здесь, у Безича, инт-
риговало и настораживало. Кто этот борец за права  человека?  Альтруист,
правдоискатель, сноб?..
   Он потянул за шелковый шнурок настольной лампы под абажуром с кистями
и погрузился в темноту.
   Не успел Демилле заснуть, как услыхал скрип двери, и, приоткрыв  гла-
за, увидел женскую фигуру в роскошном ночном халате. Как можно было  оп-
ределить в рассеянном свете, падавшем из высоких окон, женщина была  мо-
лода и красива. Она зевнула и окинула взглядом диванчик с Демилле,  под-
жавшим под одеялом ноги (диванчик был короток).
   - Нолик, опять у тебя диссидент лежит! - капризно произнесла она, от-
вернув голову к приоткрытой двери. - Когда это кончится?
   - Зиночка, не волнуйся, дорогуша! - проворковал откуда-то голос Бези-
ча.
   Зиночка, шаркая ночными туфлями, поплелась через комнату в  прихожую.
Вскоре с той стороны донеслось рычание бачка,  и  Зиночка  прошествовала
обратно. Демилле обдумывал ее фразу. Он -диссидент? Неужто это так?  Нет
уж, увольте!.. К диссидентам Евгений Викторович относился  со  смешанным
чувством брезгливости и страха.
   Он все-таки заснул, и ему приснился сон, будто они  с  Ириной  чистят
столовое серебро у Елизаветы Карловны. Чистили они, как и положено,  по-
душечками пальцев. Демилле взглянул на них и увидел, что они черны, буд-
то выпачканы в саже. "Как же я их отмою?" - забеспокоился он и, взяв же-
ну за руку, проверил пальцы у нее. Они  светились  спокойным  серебряным
светом. "Мы же серебро чистим, Женя, - сказала жена. - Чему  ты  удивля-
ешься?.."
   Проснулся он рано, быстро оделся и сполоснул лицо в  просторной  ван-
ной, после чего убрал постель и сел на диванчике рядом с  горкой  белья,
сложив перед собою руки и ожидая пробуждения хозяев. Вскоре он  услышал,
как заплескались в ванной, заскрипели полы в соседней  комнате,  из  нее
имелся отдельный  выход  в  коридор.  Демилле  терпеливо  ждал.  "Бедный
родственник!" - с неудовольствием подумал он.
   На этот раз, глядя на картины, он заметил, что они разделены лабирин-
том узких полос однотонных серовато-зеленых обоев. Лабиринт  был  весьма
прихотлив по рисунку. "Может быть, это и есть мое пространство? -подумал
Демилле. - Узкие однотонные проходы между чужими жизнями". Ему  понрави-
лась эта мысль, он нашел ее нетривиальной, но продолжить  философические
размышления помешал Безич, вышедший из дверей спальни в том же самом ви-
де, что ночью, будто он и не ложился спать.
   Последовала процедура приготовления утреннего кофе и сервировки  сто-
ла. Зиночка выплыла, когда кофейный аромат разнесся по квартире и  Безич
вернулся из кухни с серебряной джезвой в руках. Демилле встал и с досто-
инством поклонился. Зиночка кивнула рассеянно.
   Ночное освещение обмануло Евгения Викторовича на несколько лет: ночью
ему показалось, что Зиночке двадцать пять, утром она  выглядела  на  все
тридцать. Безич представил их друг другу, назвав обоих по  имени-отчест-
ву. Зиночка официально именовалась Зинаидой Прохоровной.
   На покрытом утренними кремами блестящ