шие к  Безы-
мянной сети инженерных коммуникаций, от которых  требовалось  в  срочном
порядке сделать отводы. Рядышком с желтой  и  черной  фишками  появились
другие - зеленые, -обозначавшие соседние дома на обеих улицах: детсад  и
три точечных дома на месте отлета и жилые дома на  месте  прибытия.  Это
были места скопления людей, могущих заинтересоваться случившимся. Надле-
жало дать им нужную информацию и предупредить о неразглашении.
   Истосковавшись по творческому делу, Игорь Сергеевич отдался ему,  как
отдаются любви, - с упоением. В душе его  играл  духовой  оркестр  войск
внутренней службы (пластинка с записями маршей и  вальсов  в  исполнении
этого оркестра была любимой пластинкой майора).  Рыскаль  мурлыкал  марш
лейбгвардии Преображенского полка, а сам разноцветными нитями  проклады-
вал электрические кабели и канализационные трубы вблизи  Тучкова  моста,
перенося их на карту с планов, присланных из соответствующих  Управлений
горисполкома.
   Стратегический кабинетный период длился недолго, после чего майор са-
молично выехал на "воронке" ("Воронок на ,,воронке"") к месту исчезнове-
ния дома и проверил непроницаемость воздвигнутого забора. Вошедши внутрь
ограждения, он осмотрел заваренные трубы канализации, газа и  водопрово-
да, оценил состояние затопленного подвала и, вполне удовлетворенный, са-
молично навесил амбарный замок на дверь в заборе. Ключ спрятал в карман.
   По крайней мере, в одном месте порядок  был  наведен.  Майор  оставил
улицу Кооперации и поспешил к Безымянной, ибо место приземления не сули-
ло ему легкости в наведении порядка.
   Когда он обходил по ущельям наш девятиэтажный дом,  марш  внутри  сам
собою оборвался. Темные щели с узенькими полосками неба наверху никак не
соответствовали бравурности музыки. Шаги майора и  сопровождающих  гулко
отдавались в ушельях, отраженные кирпичными высокими стенами. Рыскаль не
мог и предположить, насколько сильным может быть ощущение беспорядка  от
приставленных почти вплотную домов. "Позвонить в архитектурное  управле-
ние, - подумал он. - Необходима перепланировка участка".
   Однако легко сказать! Подъезды кооперативного дома выходили  прямиком
в щель - их не замажешь. Тут требуется капитальный ремонт... А вдруг дом
опять взлетит? С этим тоже нужно считаться.
   Затем Игорь Сергеевич посетил все четыре подъезда, наблюдая, как идет
регистрация. Как раз в этот момент группа Коломийцева задерживала  Клару
Семеновну Завадовскую, которая успела посеять смуту на нескольких этажах
громкими возгласами и плачем о пропавшем муже. Не добившись эффекта, она
бросилась домой, нарядилась в лучшее платье, взбила  прическу,  навесила
брошь и кинулась искать правды к начальству.
   - Какому?
   - Вероятно, в горисполком или еще куда. Четкого плана  у  бывшей  ар-
тистки цирка не было, она просто знала:  нужно  к  начальству.  В  таком
праздничном виде ее и взяли  люди  полковника  Коломийцева,  направившие
Клару Семеновну в машину.
   - Ай да Федор Иванович... Профессор... - пробормотал Рыскаль,  стара-
ясь подавить в себе неприязнь к науке.
   Самого Рыскаля причины перелета дома, а также физические силы, приво-
дившие его в движение, интересовали не больше, чем причины  Первомайских
демонстраций и способы производства фейерверков. И там, и тут его  зани-
мали последствия: общественные беспорядки, могущие возникнуть при массо-
вом неорганизованном скоплении людей. Вот и здесь, лично ознакомившись с
положением дел, он понял, каких усилий потребует от него  новая  работа.
Поняв это, Игорь Сергеевич принял ответственное решение.  А  именно:  он
решил переселиться на жительство в потерянный дом.
   Перспектива переселиться в неухоженную захламленную квартиру в первом
этаже второго подъезда, служившую помещением Правления и бухгалтерии ко-
оператива, отнюдь не привлекала майора. Его семья из четырех  человек  -
жена Клава и две дочери, Наташа и Марина, - имела прекрасную трехкомнат-
ную квартиру близ Таврического сада. Но лишь только  Рыскаль  представил
себе, что будет для кооператоров  приходящим  начальником,  пастырем  на
расстоянии, отрабатывающим от звонка до звонка... Нет! Это не дело!  Ма-
йор был образцом долга и принципиальности. А так как поручение, выпавшее
на его долю, по всему видать, было долговременным, то Рыскаль решил быть
с народом. Клава, конечно, не обрадуется: первый этаж,  темнота  в  окна
х... Ремонт придется делать, посетители попрут без всяких  приемных  ча-
сов, но... майор решил твердо. Иначе получится чепуха.  Все  равно,  что
король станет жить за границей, лишь изредка наведываясь к своим поддан-
ным.
   Рыскаль вернулся в Управление, прихватив с собою в машине председате-
ля Правления кооператива инженера Вероятнова, бухгалтера и двух  женщин,
работавших дворниками.
   Василий Тихонович Вероятнов, огромный сорокадвухлетний мужчина с  ру-
мяным лицом и детскими голубыми глазами, внешне понравился Рыскалю.  Од-
нако дела в Правлении велись кое-как, да Вероятнов и  не  скрывал  своей
нелюбви к "бюрократии", как он выразился. Он с видимым облегчением усту-
пил власть майору.
   - Я имею в виду фактическую власть, милорд. Уже в субботу в  коопера-
тиве начало образовываться маленькое государство со  сложной  структурой
управления. По виду это была республика с выборными органами власти,  по
сути же - монархия или диктатура, - как  вам  больше  нравится.  Рыскаль
стал единоличным правителем, в его руках сосредоточилась вся  власть.  У
вас в Англии, кажется, есть поговорка: "Король царствует, но не управля-
ет". Положение дел у нас складывалось как раз наоборот: "Король управля-
ет, но предпочитает не царствовать". Рыскаль с самого начала  решительно
избегал почестей и демонстрации внешних атрибутов власти.
   Первым его решением было: назначить общее собрание  кооператива,  для
чего Вероятнову поручалось снять актовый зал в ближайшей школе.  Рыскаль
снабдил его специальным мандатом, и инженер покинул Управление, радуясь,
что не ему придется расхлебывать всю эту кашу.
   Проверка финансов была отложена до более удобного случая, майор  лишь
затребовал необходимые документы у бухгалтера; дворникам Рыскаль  указал
на немытые окна и лестницы, неубранные баки с пищевыми отходами. Реакция
двух подозрительно одинаковых женщин неопределенного возраста, служивших
у нас дворниками (одутловатые лица, красные глаза, мешки под ними), была
тоже одинакова. Обе тут же написали заявление об уходе  по  собственному
желанию, на что майор совершенно резонно предложил им освободить служеб-
ную квартиру в третьем подъезде. Это их не остановило. Дворничихи удали-
лись, поставив майора перед новой проблемой.
   Между тем в кабинет к нему стали стекаться опросные листы. Группа по-
мощников сверяла их с домовой книгой, обрабатывала и  передавала  майору
готовые списки зарегистрированных жильцов с указанием места работы.
   Надо сказать, что к тому времени в Управлении сама собой возникла ра-
бочая терминология. Всех, кто летел вместе с домом, назвали  "летунами".
Жителей соседних домов на улице Кооперации и Безымянной окрестили "сосе-
дями". Отсутствующих жильцов дома, среди которых был и Евгений  Викторо-
вич, именовали "бегунами".
   - Почему "бегунами"?
   - А потому что они были "в бегах".
   Летуны делились на прописанных и непрописанных, соседи - на провожаю-
щих и встречающих, бегуны на зарегистрированных и незарегистрированных.
   Если говорить обо мне, то я оказался бегуном зарегистрированным, бла-
годаря сержанту Сергееву, ибо был прописан,  реально  проживал  (сержант
это отметил), но отсутствовал по неизвестной причине. Хотя, в  сущности,
мне полагалось быть прописанным летуном.
   Демилле попал в незарегистрированные бегуны, поскольку был  прописан,
но, по словам жены, реально не проживал. Таких, как он, в доме  насчиты-
валось около двадцати человек. Но те-то истинно не проживали,  а  Демилл
е...
   В разгар деятельности по составлению списков в кабинет  майора  зашел
капитан из группы Коломийцева и бухнул на стол набитый чем-то портфель.
   - Что это? - спросил Рыскаль недовольно.
   - Непрописанный летун, товарищ майор, - доложил  капитан,  выкладывая
перед Рыскалем листки протокола.
   Глава 12
   НЕПРОПИСАННЫЙ ЛЕТУН
   К категории непрописанных летунов относились, вопервых, гости кварти-
ры 1 116 - той  самой,  с  балкона  которой  ночью  выкидывали  бутылки;
во-вторых, три молодые супружеские пары, снимавшие однокомнатные кварти-
ры без прописки; в-третьих, несколько постоянно живущих  в  доме  членов
семей кооператоров, по тем или иным причинам прописанных в  других  мес-
тах. И наконец, в-четвертых, гражданин Зеленцов.
   Гостей из дома вежливо удалили, взяв подписку  о  неразглашении,  ос-
тальных причислили к списку прописанных летунов. А вот гражданина Зелен-
цова задержали, поскольку он имел неосторожность выбросить из окна порт-
фель с документами и бумагами для  служебного  пользования.  Это  навело
полковника Коломийцева на мысль, что Зеленцов  может  быть  причастен  к
угону дома, но, допросив его, Федор Иванович убедился в ошибке и сплавил
Зеленцова майору.
   И вот теперь портфель лежал на столе, а бледный, но надменный  Зелен-
цов сидел на диванчике в коридоре перед дверью кабинета  Рыскаля.  Рядом
находился старшина милиции.
   Рыскаль ознакомился с протоколом.
   История Валерия Павловича Зеленцова была довольно обычной.
   Валерий Павлович являл собою пример человека  с  блестящей  служебной
карьерой. В свои тридцать семь лет он был заместителем  директора  круп-
нейшего в нашем городе научно-производственного  объединения  со  штатом
работающих в несколько десятков тысяч человек. НПО  занималось  выпуском
металлоконструкций, каких - это не важно, мы не будем вдаваться в секре-
ты обороны страны.
   Примечательно, что Зеленцов к металлоконструкциям, а также к  обороне
страны никакого отношения не имел. В  свое  время  он  окончил  финансо-
во-экономический факультет - далеко без блеска. Получить диплом ему  по-
могла общественная деятельность, которой Зеленцов начал заниматься еще в
школе, а в институте продолжил, да с таким размахом, что временами забы-
вал, на каком, собственно, курсе он учится. Если бы не вежливые  напоми-
нания деканата о том, что пора явиться на экзамен с зачеткой, то  Зелен-
цов так и не вырвался бы из своей кипучей деятельности.
   На экзамен, милорд, требовалось только явиться, не более.
   Каких только общественных постов не занимал молодой Зеленцов! От  не-
обременительных,  хотя  и  ответственных  должностей  председателя   фа-
культетского ДОСААФ или Красного Креста до секретаря комсомольской орга-
низации курса, а затем и факультета, члена партийного бюро  и  профорга.
Мелкие обязанности, вроде председателя общества охраны природы, делегата
на многочисленные конференции, общественного инструктора райкома, комис-
сара студенческого строительного отряда и так далее, и тому  подобное  -
облепляли Зеленцова, как мухи липучку. Едва он успевал выступить с отче-
том на слете ленинских стипендиатов (сами стипендиаты в это  время  при-
лежно учились и были, в общем, благодарны Зеленцову за то, что он  прик-
рывает их своею грудью), только-только возлагал какой-то венок на чью-то
могилу, чудом успевал слетать в Лондон для руководства группой учащихся,
как перед ним уже маячили новые президиумы, съезды и фестивали. Зеленцов
пыхтел, героически отшучивался на соболезнования,  всем  говорил  значи-
тельно: надо!
   И действительно было надо.
   Такие люди, как Валерий Павлович, чрезвычайно полезны. Они  позволяют
огромному количеству специалистов спокойно работать и не  думать  о  так
называемой общественной работе. Они знают: есть Зеленцов, он  функциони-
рует. Если бы общественные нагрузки Зеленцова распределить равномерно, я
боюсь, институт лишился бы десятка дипломированных специалистов.
   При всем том Валерий Павлович отличался тем, что решительно ничего не
делал ни на одном из занимаемых постов.
   - Перестаньте меня дурачить! То - заменял десяток людей, то -  ничего
не делал! Я не понимаю!
   - И никогда не поймете, милорд.
   Между тем рабочий стиль Зеленцова был единственно возможным. Если  бы
Валерий Павлович хотя бы в одной из  общественных  сфер  предпринял  ка-
кие-либо реальные акции, то это неминуемо повлекло бы  за  собою  и  ре-
альные трудности, а там, глядишъ, и провал, ибо образование у него  было
небольшое, ум -невеликий, а работоспособность - средняя. Поэтому с блес-
ком занимать все общественные посты можно было лишь  при  одном  условии
-ничего не делая.
   - Но чем же он все-таки занимался?.. Эти фестивали... президиумы...
   - Тем, чем и занимаются на фестивалях и в президиумах. У Валерия Пав-
ловича был лишь один талант, развитый, правда, в высшей степени. Он умел
представительствовать.
   Этот талант включал в себя несколько компонентов.
   Во-первых, внешность Зеленцова была такова, что при  взгляде  на  его
статную фигуру и открытое лицо сами собой вылезали из памяти слова: "Пе-
редовой представитель нашей славной советской молодежи". Валерий  Павло-
вич не был ни красив, ни дурен, ни мал, ни велик, ни худ, ни  толст.  Не
был он блондином, равно как и брюнетом. Он не был смугл или бледен,  вял
или резок, шумен или тих. В нем всего было в меру.
   Иногда он позировал для плакатов на самые разнообразные темы.  В  его
квартире, на кухне, шутки ради висели некоторые из них: "Храните  деньги
в сберегательной кассе!" (Зеленцов был изображен со сберкнижкой,  протя-
нутой к зрителю); "Наш ударный труд Нечерноземью!"  (Зеленцов  в  строи-
тельной каске с мастерком); "Лет до ста расти нам без старости!" (Зелен-
цов в футболке, а рядом - могучая девушка зеленцовского  типа);  "Скажем
войне - нет!" (Зеленцов бьет молотом по маленькому тщедушному поджигате-
лю войны на кривых ножках, который держит в обеих руках по  бомбе)  -  и
еще несколько подобных.
   Таким образом, внешность Зеленцова была самим Богом создана для  пла-
катов и трибун.
   Но еще лучше, во-вторых, был у него голос, и вообще умение  говорить.
Валерий Павлович мог придать самой заурядной, штампованной фразе  бездну
искренности, взволнованности и оптимизма. Когда он выходил  на  трибуну,
открывал рот и, точно солирующая флейта в  оркестре,  исторгал  из  себя
первую фразу: "Мы, как и весь наш народ..." - ей-Богу, хотелось плакать!
   Зеленцов мог выступать в любую минуту, перед любой аудиторией, на лю-
бую тему. Фразы выкатывались из него, круглые и блестящие,  как  шарико-
подшипники. Их не нужно было редактировать, тем более литовать. Они были
залитованы еще до своего рождения.
   - Простите, я снова не понимаю.
   - Извините, милорд, я не хочу распространяться на эту тему, ибо  дан-
ный текст тоже предстоит литовать, и, хотя наши фразы не менее круглы  и
блестящи, я боюсь, что они чем-то отличаются от зеленцовских.
   И наконец, в-третьих, Зеленцов был мастером документа. Он, к примеру,
мог таким образом сочинить  отчет  о  проваленном  или  попросту  неосу-
ществленном мероприятии, что и проводить его не было никакой надобности.
Все равно субботники и воскресники, рейды и кампании, почины и  соревно-
вания никогда не достигли бы в реальности того совершенства,  какое  мог
придать им Зеленцов на бумаге. И пытаться не стоило! Это только испорти-
ло бы дело.
   Зеленцов это понимал, потому из любви  к  чистому  искусству  сочинял
сводки и доклады, намеренно не обращая внимания на реальные цифры и  по-
казатели. Искусство и жизнь - разные категории, это давно доказано фило-
софами, не так ли?
   Таким образом, Валерий Павлович был в некотором  роде  совершенством.
Легкий, как мыльный пузырь, он стремительно взлетал вверх и в  настоящий
момент находился на ступеньке замдиректора НПО с явным намерением перей-
ти еще выше, в министерство.
   Не стоит и говорить, что дома у Зеленцова был полный  порядок.  Пере-
числяю: жена, дочь, мебель, машина, музыка, книги.  Одевался  модно,  но
без пижонства. Пил умеренно. Делал физзарядку и уже подумывал о том,  не
пора ли заняться оздоровительным бегом. Однако пока не занимался.
   И все же природе редко удается изваять  полное  совершенство.  Имелся
изъян и у Зеленцова. Прискорбно говорить об этом, милорд,  но  из  песни
слова не выкинешь. Валерий Павлович Зеленцов был бабник.
   Как принято говорить, он не пропускал ни одной. Был из той  распрост-
раненной породы бабников, которые любят и умеют пускать  пыль  в  глаза.
Зеленцов делал это без фанфаронства, он всегда выглядел деловым, никогда
не опускался до влюбленности, тем более - до любви. Он  как  бы  отрывал
себя на часок-другой от государственных дел для свидания, ничего не обе-
щая партнерше и не обнадеживая. Как ни странно, это действовало  неотра-
зимо. Правда, контингент подруг, если можно так выразиться, был у  Вале-
рия Павловича вполне определенным. В  молодости  преобладали  официантки
шашлычных, продавщицы, кассирши, секретарши. По мере продвижения  Зелен-
цова вверх по служебной лестнице круг любовниц тоже  менялся.  Теперь  в
нем присутствовали товароведы, начальницы отделов, врачи, многочисленные
служащие общественных организаций. Попадались и дамы искусства: художни-
цы, режиссеры телевидения, актрисы, но редко. Они были как бы  пикантной
приправой к деловым, прекрасно соблюдавшим условия игры партнершам.
   Валерий Павлович не упускал случая похвалиться связями среди  сильных
мира сего, причем чаще всего говорил правду, лишь изредка  блефовал.  Он
вводил в этот круг и любовниц, используя их уже не по  прямому  назначе-
нию, а для деловых контактов. Постепенно у него образовалась разветвлен-
ная сеть адресов и должностей, обладательницы которых при  случае  могли
усладить тело, но чаще оказывали иные услуги: что-то доставали,  куда-то
устраивали, кому-то помогали. Их и любовницами уже нельзя было  назвать,
милорд, в прямом смысле слова! Да и как разделить функции, если, бывало,
Валерий Павлович подкатывал на своих "Жигулях" к  директрисе  колбасного
магазина за бужениной, но в придачу к ней получал и кратковременное удо-
вольствие здесь же, в кабинете.
   В отличие от Демилле,  который,  особенно  по  молодости,  влюблялся,
вспыхивал, мучался угрызениями совести... "У тебя же на лице все написа-
но!" - говорила Ирина с горечью... спешил, был неразборчив  -  мог  влю-
биться в молоденькую студенточку, а то в женщину лет на  десять  старше,
жалел одиноких, разрывался, а в результате все портил - и дома, и у воз-
любленной, - так вот, в отличие от  нашего  героя,  Зеленцов  действовал
хладнокровно, четко и скрытно. Скрывать приходилось и от  начальства,  и
от жены, ибо обнаруженная распущенность грозила крахом карьеры и  семей-
ной жизни. И он делал это  исключительно  профессионально,  имея  всегда
убедительнейшее алиби, ни разу не пропустив  из-за  свидания  очередного
митинга или слета.
   Конечно, и там, и там догадывались, иной раз знали достоверно,  одна-
ко... предпочитали закрывать глаза. Даже на солнце есть  пятна.  Видели,
что человек старается, что служба и семья для него выше любовных связей,
а значит, не стоит ворошить грязное белье. И жена Зеленцова тоже так ду-
мала, привыкла думать так.
   Внешнее приличие соблюдалось всегда, хотя за спиной Зеленцова  ходили
слухи и сплетни. И на них не обращали внимания, считая, что быстро  рас-
тущий (в служебном смысле) человек всегда вызывает черную  зависть.  Тут
ему такое могут пришить, что только держись!
   Таким образом, изъян при ближайшем рассмотрении превращался в одно из
достоинств Зеленцова, так что я, пожалуй,  возьму  назад  свои  слова  и
признаю, что в лице Валерия Павловича природе  удалось  вылепить  полное
совершенство, без малейшего изъяна.
   Перечисленные достоинства, а еще паче - служебное положение привели с
годами к тому, что Валерий Павлович стал  ощущать  колоссальную  уверен-
ность в себе и несколько утратил бдительность. Он чувствовал: "еще  нем-
ного