Александр Житинский. 
Потерянный дом или Разговоры с Милордом. 
Части 1-4 
 
   * Часть I
   ПЕРЕПОЛОХ *
 
   Я сделаю все, что смогу, но смеяться, милорд, я
   буду, и притом так громко, как только сумею...
   Л. С.
 
 
   ПРОЛОГ
 
   1
 
   Вот! С этого и надо было начинать!
   Дело в том, что я трижды принимался писать этот роман, но далее  нес-
кольких страниц не продвинулся. Погода ли была тому виною, скверное рас-
положение духа, отсутствие времени или что там еще, но  роман  не  желал
увидеть себя на бумаге, несмотря на то, что он -уверяю вас! - давно  на-
писан и прочно занимает в моей голове центральное место.
   Примерно такое же положение (я говорю о прочности)  занимает  и  дом,
стоящий ныне на Петроградской стороне, неподалеку от  Тучкова  моста.  Я
могу сообщить точный адрес.
   Дело было в непоправимой серьезности, с какой я  намеревался  писать.
"Устраняюсь! - шептал я себе. - Автора не должно быть видно,  даже  если
он и живет в этом доме. Литературную воспитанность следует поставить  во
главу угла (я долго искал этот угол) с тем, чтобы, не торопясь, предъяв-
лять читателю героев, оставаясь самому в тени, как и подобает  скромному
автору. Не зря тебя уже упрекали в том, что ты к  месту  и  не  к  месту
(последнее чаще) выскакиваешь на сцену и начинаешь строить рожи..."
   Так я уговаривал себя, в то время как самому  хотелось  выскочить  на
сцену с очередной рожей и под свист и  улюлюканье  читателей  попытаться
изобразить нечто.
   - Нечто?
   - Не торопитесь, не торопитесь!
   Сначала послушайте некоторые размышления о клапанах, кои должны  быть
открыты, чтобы на свет родилось нечто.
   - Нечто?
   - Тьфу ты, черт, так мы никогда не сдвинемся с места!
   По моим наблюдениям, каждый человек обладает клапанами, подобно четы-
рехтактному двигателю внутреннего сгорания, с тем отличием, что у  чело-
века их несравненно больше и расположены они  не  столь  симметрично,  в
разных уголках души. Для нормальной работы двигателя клапаны должны быть
поочередно открываемы посредством так называемого кулачкового механизма.
А если уж ты решил излить всю душу, то будь добр открыть  и  все  клапан
ы... С этими словами я расстегнул пуговицы на пиджаке, снял  его,  расс-
тегнул пуговицы на рубашке, надеясь таким образом помочь открытию клапа-
нов души. Они не открывались. Перед  моими  глазами  все  время  маячили
судьи: читатели, критики, литературоведы (их особенно не люблю),  редак-
торы (люблю их безгранично), цензоры (никогда не видел), издатели и, на-
конец, наборщики в типографии, которым предстоит когда-нибудь буковку за
буковкой набрать этот текст.
   - Вы читали Эмиля Золя?
   - Нет, не читал и читать не собираюсь.
   Снисходительно-сочувствующая улыбка одной из моих редакторш  не  дает
мне покоя! Она несколько месяцев донимала меня Эмилем Золя,  которого  я
безгранично уважаю, но не читал (видит Бог!), что и дало ей  право  улы-
баться.
   - Зато я читал Стерна. Каждый читает то, что ему нравится.
   - Ага, попался!
   Да, милые критики и литературоведы  (скулы  сводит  при  произнесении
этого слова), я сам складываю оружие и поднимаю обе руки  кверху.  Прошу
не ломать голову: на что? на что, Господи, это похоже?! Да на Стерна же,
черт побери! Совсем не на Эмиля Золя!
   Учтите, я сам это сказал. Добровольное признание смягчает меру  нака-
зания.
   Кстати, эпиграф к части первой я взял из письма Лоренса Стерна к  од-
ному высокопоставленному лицу, которое упрекало писателя в  неподобающей
его духовному сану веселости. Для несведущих: Лоренс Стерн был по  обра-
зованию священником - ну, а я тоже не родился сочинителем!
   Что же поделаешь, если  среди  авторов,  наряду  с  серьезнейшими  их
представителями (наподобие Эмиля Золя), встречаются - ни к селу ни к го-
роду - шуты гороховые, насмешники, чтоб они провалились, для которых вся
жизнь - сплошная игра и развлечение. Они прожить не могут, чтобы не  по-
зубоскалить, не вырядиться в колпак и не поплясать  на  невинных  костях
современников. Современники им этого не прощают.
   Раздумывая таким образом, я приподнимал ногтем  то  один,  то  другой
клапан - из-под них с жалким свистом вырывались струйки пара - я был по-
хож на органиста - и напускал на себя повышенную серьезность, мечтая да-
же почитать Эмиля Золя (дался мне этот Эмиль Золя!), чтобы  примкнуть  к
подавляюще серьезному большинству современников и написать назидательный
роман на морально-этическую тему, в котором все морально-этические точки
были бы расставлены над морально-этическими "i"... - и ни одна  не  была
бы перепутана. Я почти поверил в то, что смогу это сделать. Глупец!
   Как вдруг в один прекрасный вечер, находясь в полном одиночестве  ря-
дом с бутылкой вина и посматривая на эту бутылку несколько виновато, ибо
не в моих привычках пить одному, я, все еще не веря в возможность полно-
ценного питья в одиночку, потянулся за штопором, ввинтил его  в  пробку,
дернул... дернул сильнее... Раздался невыразимо почему-то приятный  звук
- пык! - и бутылка открылась. Стерн лежал на тахте,  уткнувшись  в  плед
лицом (то есть обложкой). Я решил пить со Стерном. Я сказал:
   - Учитель! Обстоятельства сложились так, что мы остались с вами вдво-
ем. Еще они так сложились, что вам было угодно родиться на двести с лиш-
ком лет раньше. Я ни в коем случае не укоряю вас за то, но хочу сказать,
что ваши книги мешают мне существовать. Что делать в таком случае?
   Стерн помалкивал.
   - Не писать? Но уж вам-то должно быть известно, что страсть  к  писа-
тельству хуже любой другой страсти и не поддается излечению. Писать, как
Бог положит на душу? ("Именно", - отозвался Стерн, не  поднимая  обложки
от тахты.) Но тогда меня обвинят в плагиате,  вторичности,  третичности,
четвертичности и архаичности, поскольку клапаны моей души, будучи откры-
ты, источают потоки и струйки, чрезвычайно похожие на ваши, милорд.
   Я выпил полстакана вина (это был венгерский "Токай"), сделав  предуп-
редительный жест. На мою учтивую речь Стерн ответил следующее:
   - Мне сдается, вы хотите продлить игру, начатую мною двести  лет  на-
зад. В таком случае не советую, потому что вы будете иметь неприятности.
   - Я согласен их иметь, даже если размеры  неприятностей  будут  соот-
ветствовать размерам сочинения, - сказал я.
   - Какой же роман вы намереваетесь сочинить?
   - Длинный, - сказал я.
   - Ответ совершенно в духе шендианства! -воскликнул Стерн. -  Так  что
же вам мешает?
   Я приподнял бутылку "Токая", придал ей  горизонтальное  положение  и,
медленно наклоняя, добился того, чтобы  золотистое  вино  заполнило  мой
стакан. Пока оно лилось, я успел подумать о:
   1) клапанах;
   2) плохой погоде;
   3) количестве страниц в моем романе;
   4) не явившемся ко мне на встречу приятеле (приятельнице);
   5) тех нескольких страничках, что уже написаны и лежат в  специальном
закуточке, где я храню на всякий случай начатые сочинения  с  намерением
когда-нибудь их продолжить, но так и не продолжаю, потому что, если  со-
чинение не идет своим ходом, то нет никакого смысла тащить его на аркане
-получится издевательство над самой идеей сочинительства;
   6) литературных журналах;
   7) том, что в них печатается;
   8) нашем доме;
   9) собственном невежестве;
   10) способах полета тел тяжелее воздуха, а почему - это будет понятно
позже...
   Короче говоря, я успел подумать о десяти вещах одновременно, а  кроме
того, о полной невозможности  добиться  порядка  в  собственных  мыслях.
Огорченный их хаотичностью, я протянул левую руку к стакану, в то  время
как правая возвращала бутылку в вертикальное положение и ставила  ее  на
стол; обхватил стакан пальцами, приблизил ко рту... - Если я буду писать
таким способом, роман наверняка получится длинным! - ...и выпил.
   Тут я почувствовал, что клапаны открываются, вернее, вылетают из сво-
их гнезд, как пробки из шампанского. Я едва успел  добежать  до  пишущей
машинки, сунуть в нее чистый лист бумаги и написать: "Вот! С этого и на-
до было начинать!".
 
   2
 
   Исходя из того, что "Бог любит Троицу" -  а  почему,  неизвестно,  -я
предполагаю, что у меня будет три подступа к роману, подобно тому, как я
трижды начинал его писать и только на четвертый раз путем не совсем кор-
ректных ухищрений заставил клапаны покинуть насиженные места. Роман тро-
нулся, поехал, поплыл, теперь только успевай его записывать!
   Сейчас я хочу, кроме вопроса о клапанах,  которые,  слава  Богу,  уже
открыты, исследовать вопрос о квадратном метре.
   - Мы займемся геометрией? Чудесно!
   Замечали ли вы в некоторых районах  нашего  быстро  растущего  города
странные скопления людей, с завидным постоянством собирающихся в одном и
том же месте? Место это, как правило, ничем не примечательно: это  может
быть сквер, пустырь, бульвар и тому подобное.  Самое  удивительное,  что
скопление это никак не зависит от внешних обстоятельств. На моих  глазах
сквер, в котором существовало одно из таких сборищ, был разрыт и завален
трубами, вдобавок там стали рыть яму под фундамент будущего дома.
   - И что же?
   Скопление продолжало образовываться  в  яме  среди  труб.  Строителям
пришлось прекратить работы и перенести усилия на другой объект, иначе  я
никак не могу объяснить, почему яма и трубы существуют без всякого  дви-
жения вот уже третий год.
   Если в месте скопления случится расти дереву, торчать столбу или  тя-
нуться забору, то - несчастная их судьба! - они вмиг обрастают налеплен-
ными на них бумажными прямоугольничками, на которых можно прочитать  це-
лые повести о семейных неурядицах, алчности, глупости и поисках счастья.
Там можно запастись адресами  и  телефонами  прекраснейших  -  со  всеми
удобствами, туалет отдельно, соседи превосходные -квартир и комнат,  кои
по неизвестным причинам срочно меняются на равноценные, а чаще  на  нес-
колько большие по площади. Здесь царит квадратный метр, это его вотчина.
   Сам по себе квадратный метр ничем не замечателен, его  может  изгото-
вить каждый. Проведем на полу мелом отрезок прямой длиною в метр и, если
мы не упремся в стенку, из его конца под прямым углом проведем еще такой
же отрезок. Теперь из оставшихся свободных концов обоих отрезков  протя-
нем параллельные им линии, пока они не пересекутся. Получившаяся на полу
фигура, носящая название "квадрат", по площади равна квадратному  метру.
У вас достаточно места, чтобы отойти и полюбоваться ею?  Если  из  вашей
квартиры вынести мебель, то можно расчертить весь пол такими квадратами,
после чего, подсчитав их число, твердо установить, чему же равняется ва-
ша жилплощадь.
   - Между прочим, милорд, на всех пятистах шестнадцати страницах вашего
романа, на чудесных, остроумнейших и забавнейших страницах, полных  рас-
суждений о прямых и кривых линиях, пуговичных петлях, усах и носах, я ни
разу не встретил упоминания о жилплощади. Позволительно будет  спросить:
где живут ваши герои, Учитель?
   - Они живут в Шенди-холле.
   - Ну, вот! Я так и думал. А у нас совсем другие проблемы.  Обитателям
вашего Шенди-холла и в голову не приходило, что какой-нибудь  квадратный
метр в гостиной перед камином может служить предметом страсти и  гордос-
ти, предметом купли и продажи.
   - Что вы говорите?
   - Да, предметом купли и продажи, ибо квадратный метр  обладает  стои-
мостью, он имеет цену.
   - У меня это в голове не укладывается.
   - У меня тоже.
   Посмотрим еще раз внимательнейшим образом  на  квадрат,  нарисованный
нами на полу комнаты. Представьте себе, что его цена... Ну, скажем... Да
вы прекрасно знаете и без меня, что он стоит сто рублей.
   - Почему сто рублей? Почему не двести? Что, что в этом квадрате стоит
сто рублей? Пол? Да, пол паркетный, я охотно это  признаю,  но  будь  он
сделан из мрамора, он стоил бы в десять раз дороже. Значит, не пол.  Что
же тогда?
   - Площадь!
   - Но не удивительно ли говорить о стоимости площади? Это  все  равно,
что завести ценник на солнечную погоду, чистый воздух и поцелуй женщины.
   У меня есть соображение относительно конкретной стоимости квадратного
метра. Уверен, что вы не отгадаете. Я далек от мысли, что сто рублей бы-
ли взяты с потолка (это же стоимость пола, в конечном итоге!)  или  были
назначены по причине удобства запоминания и краткости. Причина глубже  и
научнее. Для ее объяснения нам придется еще немного поработать.
   Возьмем тот же мел и расчертим наш квадрат (вы еще не устали?) на ма-
ленькие квадратики. Для этого нам придется провести  99  линий  в  одном
направлении и ровно столько же в другом. У нас получится 10 000  квадра-
тиков площадью в один квадратный сантиметр каждый. Какая густая сеть! Мы
славно потрудились. Но я забыл предупредить, что нам понадобятся копееч-
ные монетки, и в большом количестве. Они нужны для определения стоимости
квадратного метра. Так что прошу запастись десятью  килограммами  медной
мелочи по одной копейке, а теперь... Готово? Раскладывайте, раскладывай-
те их по квадратикам!
   - Чрезвычайно красивая картина!
   Кладите единообразно - гербом вверх. Теперь нетрудно  убедиться,  что
на квадратном метре помещается ровно 10 000  копеечных  монеток,  что  и
составляет искомую сумму в 100 рублей. Видите, как просто? Именно  таким
путем впервые была определена стоимость квадратного метра.
   Прошу не трогать это произведение, может быть, оно нам еще понадобит-
ся. Всегда приятно иметь в доме лишние сто рублей. Огородите  квадратный
метр, не пускайте на него кошку, не употребляйте монетки  на  бесцельные
звонки по автомату - любуйтесь!
   А мы вернемся к началу нашего подступа, чтобы подойти  к  его  концу.
Как вы уже поняли, надеюсь, в романе будут присутствовать и отступы, где
мы будем толковать с милордом о попутных вещах. Не так ли и  жизнь  наша
(это сентенция, не обращайте внимания) состоит из бесконечных  подступов
и отступов: сначала мы подступаем, а потом отступаем и снова подступаем,
а там, глядишь, время прошло, и что самое удивительное - что-то из этого
времени образовалось.
   Но пока не образовалось ничего, кроме скопления людей в  строительной
яме. Среди них много нынешних жильцов нашего дома, которые  с  плачевным
видом топчутся на месте, безнадежно повторяя: "Две  на  одну...  Три  на
две... В другом районе... По договоренности...".
   Однако никто с ними не меняется, потому как наш дом выкинул фокус  (а
какой - об этом роман) и покинуть его теперь стало трудно, почти  невоз-
можно, милорд.
 
   3
 
   Если бы спасательным кругам присваивали имена,  то  мой  литературный
спасательный круг назывался бы "Реализм". Я голосую за реализм. Я  отдаю
ему голос. Я был бы счастлив называться реалистом.
   Но всякий термин требует определения.
   Не обращайтесь только к литературоведам, заклинаю вас! Кроме недоуме-
ния, вы ничего не получите. Так, например, они  утверждают,  что  запуск
пивного ларька на орбиту вокруг Земли нельзя считать реалистической  де-
талью повествования. А я отвечаю: смотря в каком сочинении. Реализм - не
метод, а цель. Ежели запуск ларька необходим для достижения реалистичес-
кой цели повествования, то он абсолютно реалистичен. Под  реалистической
же целью я понимаю правду.
   Иногда, чтобы приблизиться к жизни, нужно довольно далеко  отойти  от
нее. И я не хочу спасательного круга с надписью  "Правдоподобие",  когда
под рукой Реализм в широком понимании этого слова.
   - Реализм "без берегов"?
   - Нет, с берегами, с руслом, с холмиками на берегу, со стадами коров,
дающих реалистическое молоко, но чтобы река была широкой и живой -Волга,
к примеру, а не прямая, как палка, Лебяжья канавка, -  ибо  нашу  удиви-
тельную российскую действительность может вместить река разнообразная  и
не менее удивительная.
   Поэтому я прошу прощения, милорд, если в моем  сочинении  вы  найдете
факты, плохо согласующиеся с законами природы или маловероятные...
   - Вы хотите сказать, что ничего такого, о чем вы сочиняете роман,  не
было?
   - Что вы, милорд, Господь с вами! Здесь все чистая правда! Да  вот  и
Евгений Викторович, сосед мой, подтвердит. И в милиции подтвердят.
   - Значит, было не так?
   - Нет, именно так!
   - Тогда почему "плохо согласующиеся"?
   - Да потому, что законы природы в каждом сочинении - свои, а мои пло-
хо согласуются с установленными критикой в качестве образца.
   - Плюньте на критиков!
   - Хорошая мысль, милорд.
   Спохватившись... - за всеми этими разговорами я чуть было не  пропус-
тил действительно важную тему - ...я хочу представить вам кооператив.
   Нет, надо торжественнее: Кооператив.
   Или даже так: КООПЕРАТИВ!
   Тут я взял с полки "Словарь иностранных слов" (благо, он  всегда  под
рукой) и открыл его на стр. 363 - там, где КОО... пробежал взглядом... -
КООПЕРАТИВА нет! Но есть КООПЕРАЦИЯ, которая растолковывается  как  одна
из форм организации труда, при которой много лиц совместно  участвуют  в
одном и том же процессе труда или в разных,  но  связанных  между  собою
процессах труда (ну, вот как мы с мистером  Стерном  пишем  эту  книжку,
например), а также как массовые коллективные объединения в области  про-
изводства и обмена.
   Производство здесь совершенно ни при чем, его я отбрасываю.  В  самом
деле, никогда и ничего совместно мы в нашем жилищно-строительном  коопе-
ративе не производили за все десять лет его существования. Остается  об-
мен, но... предполагать, что наш ЖСК был организован  только  для  того,
чтобы его  члены-кооператоры  обменивали  свои  квартиры?..  Нет,  здесь
что-то не так!
   А какая была идея! Какой музыкой отзывалась она  в  душе!  Вы  предс-
тавьте: тысяча человек разных возрастов, профессий, национальностей, ве-
роисповеданий, убеждений, привычек,  характеров  и  семейного  положения
объединяются в единый КООПЕРАТИВ (чуть было не сказал КООллектив!), что-
бы сообща построить прекрасный дом на 287 квартир и жить в нем припеваю-
чи, в полном соответствии с правилами социалистического общежития. Вот я
вижу: они идут вносить деньги на постройку дома.
   - Где они их взяли?
   - Скопили, милорд, назанимали, где можно, с рассрочкой платежа,  соб-
рали по крохам, взяли у родителей, выиграли в лотерею - и вот несут... Я
сам когда-то нес примерно две тысячи рублей (сейчас несут больше),  соб-
ранных всеми указанными способами и отложенных на сберкнижку,  откуда  в
один прекрасный день вся сумма была снята и доставлена в другую сберкас-
су... Я очень волновался: мало ли что? Никогда в жизни я не держал в ру-
ках такой суммы наличных денег.
   - А много это или мало?
   - Это моя годовая зарплата по тем временам. И вот суммы этой не  ста-
ло, вернее сказать, она влилась слабой струйкой в общий  денежный  поток
коллектива, чтобы уже через год возникнуть в виде девятиэтажного дома на
бывшей Илларионовской улице, переименованной вскоре (уж не  в  честь  ли
появления дома?) в улицу Кооперации.
   Мы стали кооператорами с улицы Кооперации.
   Господи! Дай нам, кроме жилплощади, еще и умение ею пользоваться! Дай
нам, кроме свобод, которые у нас есть, еще и навык  с  ними  обращаться!
Дай нам, кроме идеи кооператива, еще и чуточку человеческой  расположен-
ности, предупредительности, общительности и доверия!
   За десять лет я не познакомился ни с одним из наших  кооператоров.  Я
не говорю - подружился...
   - Неужели у вас такой скверный характер?
   Что же мы купили за деньги, заработанные путом и кровью, в  борьбе  и
лишениях? Идею кооператива? Идеалы равноправия,  союза  и  взаимопомощи?
Нет, мы спрятались в своих квартирках, мы украшаем  их  каждый  на  свой
лад, мы знать не знаем о соседях (совсем как англичане,  милорд!),  хотя
Правление кооператива регулярно устраивает  общие  собрания,  настойчиво
вывешивает в подъездах призывы к уплате задолженности за квартиру и даже
поздравляет жильцов с Новым годом путем красочного плаката.
   ...А за последнее время я всех узнал.
   Вот, например, Евгений Викторович Демилле...
   Впрочем