графию надвое, потом  еще...  Об-
рывки  бросила  на  подносик,  в  пепел.  Оттуда,  присыпанный   черными
хлопьями, вдруг страшно глянул на нее Егоркин глаз.
   Ирина склонилась над распахнутым чемоданом, заплакала.
   Вещи ее мужа, пахнущие его потом и чужой  компактной  пудрой,  лежали
перед нею, как останки.
   - Мама...
   Ирина поспешно утерла слезы. На пороге стоял Егорка с игрушечным  па-
ровозом в руках. Промелькнуло воспоминание: они с Евгением покупают этот
паровоз в ДЛТ года полтора назад, перед днем рождения Егорки... Было хо-
рошее, настоящее! Что говорить!
   Она поспешила к сыну, желая отвлечь его от разверстого чемодана с ве-
щами.
   - Что? Что случилось?
   - Колесо отломалось, - сообщил Егорка, показывая паровоз.
   - Папа почи... - сорвалось у нее, но она осеклась, схватила  паровоз,
приговаривая: - Ну, где же это колесо? Сейчас мы его приладим!
   Вдруг откуда-то сбоку прилетел приятный бархатный голос:
   - Ирина Михайловна? Вы дома?
   Мать с сыном поспешили на зов и  увидели  генерала  Николаи,  который
стоял у своего открытого окна в костюме и при  галстуке.  Николаи  делал
знаки, чтобы Ирина открыла окно.
   Она распахнула створки, легким движением поправила прическу.
   - Вы уж не обессудьте старика. У вас же, как я понимаю, сегодня  раз-
руха... Вот я себе и позволил...
   С этими словами Григорий Степанович поставил на подоконник полиэтиле-
новый пакет, из которого торчала красная крышка термоса.
   - Здесь кофе, бутерброды. Окажите честь...
   - Спасибо. Ну, зачем же... - робко запротестовала Ирина.
   - Благодарить будете после. Берите.
   - Но как?
   - Все предусмотрено, - улыбнулся генерал.
   В руках у него появилась длинная палка с крюком на конце,  предназна-
ченная для задергивания штор. Григорий Степанович повесил пакет на  крюк
и протянул его к окну Ирины.
   Ирина, рассмеявшись, сняла пакет с крюка.
   - Видите, как просто! Нет, положительно я  нахожу  в  вашем  прибытии
нечто в высшей степени приятное. Для себя, разумеется, - сказал генерал.
   Ирина, не переставая благодарить, вынула из пакета термос и  заверну-
тые в фольгу бутерброды.
   - Приятного аппетита, - Григорий Степанович слегка поклонился и  стал
закрывать окно.
   - А пакет? Термос?..
   - Пустяки, - отмахнулся он. - Мы ведь теперь соседи.
   Ирина и Егор с аппетитом позавтракали,  и  мать  велела  Егорке  оде-
ваться, а сама пошла упаковывать чемодан. Она закрыла его на  замки,  не
забыв уложить в отдельную сумку чертежные принадлежности и книги по  ар-
хитектуре, затем кинула  взгляд  на  обрывки  фотографии.  Егоркин  глаз
по-прежнему пугал ее. Ирина собрала клочки, пачкая пальцы в саже, и, не-
долго думая, сунула на книжную полку между томами сочинений Тургенева.
   Она кое-как обтерла пальцы платком и сказала уже одетому Егору:
   - Присядем на дорогу.
   Они вдвоем уселись на чемодан, причем Егорка сделал это так  покорно,
будто понимал, насколько серьезно прощание.
   - Вот и все, - сказала мать, поднимаясь.
   ...Постовые на этажах провожали взглядами молодую женщину в  синтети-
ческой куртке и в брюках, которая тащила в одной руке огромный и с  виду
тяжелый чемодан, а в другой - набитую сумку. За ручку чемодана,  пытаясь
помочь, держался мальчик лет шести с серьезным лицом. Инструкций на этот
счет, если жильцы станут покидать дом, пока выработано не было.  Все  же
один из лейтенантов счел нужным спросить:
   - Вы, гражданочка, куда направляетесь?
   - Вещи несу в химчистку, - не моргнув, ответила Ирина.
   Лейтенант с сомнением взглянул на чемодан.
   - Вы уж там осторожнее. Согласно предписанию.
   - Знаю, знаю! - с готовностью кивнула она.
   Трамвай 1 40 повез мать с сыном по бывшему Гесслеровскому, ныне  Чка-
ловскому проспекту, пересек Карповку и, миновав Каменный  остров,  резво
побежал к новостройкам северной части города.
   Глава 11
   МАЙОР РЫСКАЛЬ
   - Вот скажите, милорд, такую вещь... Представьте себе, что  у  вас  в
Лондоне, в ваше время или несколько позже, произошел такой случай.  Мно-
гоэтажный дом, заселенный вашими соотечественниками, внезапно  снялся  с
насиженного места где-нибудь в Ист-Энде и перелетел в центр города.  До-
пустим, в Сити.
   - Что ему делать в Сити? Это деловая часть Лондона, как  вам,  должно
быть, известно.
   - И Бог с нею. Меня интересует другое. Каким образом рядовые лондонцы
узнали бы об этом происшествии?
   - Таким же, как обо всех других. В тот же час, как  дом  приземлился,
на этом месте оказался бы по крайней мере  один  из  репортеров  "Таймс"
-репортеры связаны с полицией. В утренний выпуск эта  новость,  пожалуй,
попасть бы не успела, но в вечерних газетах, будьте уверены, она  заняла
бы первые полосы. Уж они бы постарались, эти газетчики!
   - Я так и думал, мистер Стерн. Но оставим газетчиков в покое - в кон-
це концов, такая у них работа. Меня интересует способ оповещения. Разни-
ца национальных обычаев между нами столь велика, что у нас работают  со-
вершенно иные механизмы.
   Вы не поверите, но я первый пишу о случившемся, несмотря на то, что с
момента приземления дома на Безымянной прошло уже несколько месяцев.
   - Вы шутите. Неужели никому не интересно?
   - Еще как, милорд! Но у нас другие традиции. Посему,  смею  вас  уве-
рить, ни один из журналистов ленинградских газет не  посетил  Безымянную
ни в субботу, когда на этажах шла разъяснительная работа, ни  в  воскре-
сенье, когда кооператоры собрались на общее  собрание  (я  еще  об  этом
расскажу), ни позднее...
   - Как же об этом сообщили жителям города?
   - А никак не сообщили.
   - Значит, никому, исключая кооператоров и жителей Безымянной, до  сих
пор не известно, что многоэтажный дом... Ну, в  общем,  все,  о  чем  вы
рассказали?
   - Что вы! Известно... Известно даже больше, то есть по-другому и сов-
сем не так. А все потому, что перелет дома не относится, по нашим  поня-
тиям, к разряду событий, о которых следует знать рядовому  читателю  га-
зет.
   Вот если бы дом взлетел действительно в Лондоне, то мы узнали  бы  об
этом очень скоро. Не исключено, что к месту события были  бы  направлены
специальные корреспонденты, а уж постоянные представители нашей прессы в
Великобритании наверняка передали бы сообщение без промедления.
   - В чем же дело? Почему такая разница?
   - Мы против нездоровой сенсационности, милорд. Новости у нас  делятся
на два класса - нужные читателю и ненужные, однако критерий отбора неиз-
вестен. То есть он интуитивно понятен нашим читателям; у них  глаза  по-
лезли бы на лоб, если бы газеты сообщили о бракосочетании  политического
деятеля, новой системе вооружения нашей армии, не  выпущенном  в  прокат
фильме и многом другом. В то же время никого не удивляет,  что  мы  пол-
ностью в курсе событий каждой посевной или уборочной кампании, знаем все
о заводах и фабриках, планах и перспективах.
   Каждое событие рождается на свет с невидимой пометкой: об этом  знать
нужно, об этом - нет. Вот и перелет нашего дома сразу же попал в  разряд
фактов, недостойных упоминания.
   Причин несколько. Возможно, сработала самая примитивная логика.  Если
узнают, что дома способны летать,  то  завтра  же  в  воздух  поднимется
пол-Ленинграда, что может создать определенные неудобства.
   Может быть, отпугивала необъяснимость явления. Сродни тому,  как  не-
часто и противоречиво пишут у нас о тех же НЛО, биополях и прочем. Пола-
гается, описав явление, тут же сообщить о его причине. Газета  не  может
себе позволить недоуменно чесать в затылке: почему?  отчего?  ничего  не
понимаем!
   Конечно же, опасались паники и распространения слухов. Но тем не  ме-
нее слухи все же распространились, причем абсурдность их намного  превы-
шала уровень, который мог бы возникнуть при официальном сообщении.
   Дело в том, что природа не терпит пустоты, милорд.
   - Я знаю.
   - И те факты, которые ускользают от наших газетчиков, упорно муссиру-
ются в виде слухов. Им верят больше, чем газетам.
   Слухи о феномене вознесения дома, странным образом смешанные со  слу-
хами о запуске на орбиту пивного ларька, начали циркулировать по  городу
немедля, то есть утром в субботу, нарастали в течение трех  дней,  затем
стабилизировались на какой-то отметке и  просуществовали  так  с  месяц,
после чего медленно, но верно пошли на убыль.
   Первым источником слухов стал Евгений Викторович через Бориса  Карет-
никова. Дальше считать уже затруднительно, ибо тоненькие струйки  слухов
в виде прямых свидетельств (чаще всего - ложных), анекдотов, предположе-
ний, намеков и даже красноречивых умолчаний потекли в массы и от  немно-
гочисленных очевидцев, вроде Матрены и пьяницы на Каменном, и от  старо-
жилов Безымянной, и от кооператоров, и - увы! - от сотрудников  милиции,
проводивших утреннюю операцию, несмотря на то, что и  те,  и  другие,  и
третьи были предупреждены о неразглашении.
   Вечером в субботу подключились  "голоса",  которые  подлили  масла  в
огонь...
   - Какие голоса?
   - Институт слухов у нас во многом поддерживается так называемыми "го-
лосами", то есть западными радиостанциями, ведущими передачи на  русском
языке. Несмотря на большую удаленность от места события, они сообщают  о
случившемся очень быстро, но временами крайне неточно.
   "Голоса" передали в эфир, что, по имеющимся у них сведениям из неофи-
циальных источников, минувшей ночью в Ленинграде  по  требованию  Минис-
терства обороны была произведена срочная эвакуация одного из  жилых  до-
мов, сам дом снесен, а место расчищено той же ночью двумя полками  войск
внутренней службы.
   В результате уже в воскресенье по городу ходили слухи следующего  со-
держания:
   1. Какой-то дом, в котором был пивной склад, взлетел на воздух  из-за
взорвавшихся бочек и отброшен далеко, в район Парголова. Там и лежит.
   2. Над Ленинградом зарегистрирован НЛО, битком  набитый  пришельцами.
Пришельцы похожи на людей.
   3. Вчера ночью состоялось большое  милицейское  учение.  Отрабатывали
захват самолета с террористами и заложниками. Вместо самолета  захватили
один дом, где все жильцы были заложниками.
   4. На Петроградской стороне случилось знамение: ночью сделалось  сия-
ние, и ангелы с серыми крыльями летали по Безымянной.
   5. Строительная техника достигла невиданного развития. За  одну  ночь
построили девятиэтажный дом где-то в Купчине... Нет, не в Купчине, а  на
Гражданке!.. Или на Пороховых... Короче, в центре.
   6. Популярная певица Алла Пугачева вышла замуж.
   7. Мощный смерч, пришедший с Атлантики, поднял в воздух универсальный
магазин в Выборге, протащил его до Ленинграда, а там обрушил дождем про-
мышленных и продовольственных товаров на Каменный остров.
   8. Обнаруженный на Гражданке плывун - на самом деле вовсе не  плывун,
а месторождение никелевых руд, необходимых оборонной промышленности.
   9. С 1 июля повысят цены на шерсть, меха, серебро и водку.
   10. Девятиэтажный дом со всеми жильцами ночью перелетел на Васильевс-
кий остров, где плавно опустился на 7-й линии.
   И так далее, и тому подобное.
   Как видим, если отбросить явно провокационный слух 1 9, а  также  со-
вершенно дурацкий слух 1 6, то остальные в той или  иной  степени  имеют
касательство к совершившемуся - но какое далекое!
   Даже слух 1 10, наиболее близкий к истине, за исключением адреса при-
бытия, выглядел тем не менее совершенно неправдоподобно.  Смерч,  строи-
тельство, плывун, взрыв пива -  чего  только  не  нагородили!  Старались
объяснить. А объяснять нечего - нужно извлекать выводы.
   Итак, вот еще один пример системы - на этот раз  информационной.  Для
города она была внутренней, для нас с вами, милорд, внешней, а для майо-
ра Игоря Сергеевича Рыскаля - умозрительной.
   Майору милиции Рыскалю выпал жизненный шанс. Шанс этот буквально сва-
лился с небес в виде девятиэтажного дома, приземлившегося в неподобающем
месте. Майор, как и многие в ту ночь, был разбужен телефонным звонком  с
приказом срочно прибыть в Управление. Одеваясь по-военному быстро и чет-
ко, Рыскаль одну за другой рассматривал и отметал версии.  За  последние
десять лет службы это был первый ночной вызов.
   Майор Рыскаль не занимался поимкой уголовников, не расследовал  слож-
ные дела о хищениях социалистической собственности и тем более не отлав-
ливал на улицах пьяниц с последующей доставкой их в вытрезвитель. Специ-
альностью Рыскаля была организация общественного порядка в случаях  мас-
сового скопления людей. Он был непревзойденным дирижером толп  во  время
демонстраций, футбольных и хоккейных матчей, массовых гуляний, выступле-
ний популярных артистов и коллективов, похорон выдающихся  людей.  Никто
лучше Игоря Сергеевича не умел расставить цепи по пути следования  толп,
рассечь лавину людей на мелкие ручейки и струйки, чтобы не возникло дав-
ки и паники. В условиях огромного города  это  была  неоценимая  способ-
ность: учесть тупики и закоулки, проходные дворы, проломы в заборах,  по
которым неорганизованная масса так и норовит прорваться к  месту  проис-
шествия; перекрыть подъезды, отвести в сторону городской транспорт с та-
ким расчетом, чтобы пешеходы, трамваи, автомобили двигались с  точностью
часового механизма... Игорь Сергеевич был в этих делах большим мастером.
   Когда-то в его распоряжении имелись  эскадроны  конных  милиционеров;
Рыскаль чувствовал себя полководцем, расставляя конников  на  самых  от-
ветственных участках - при входе в метро, у турникетов стадиона. Вот уже
тридцать лет ему верно служила старая карта города, висевшая в его каби-
нете и буквально изрытая следами булавочных уколов флажков и фишек, кои-
ми майор отмечал устанавливаемые заграждения и цепи.
   И хотя начальство ценило Игоря Сергеевича,  непременно  назначая  его
пастырем манифестаций и митингов, в звании он продвигался медленно. Нег-
ласно считалось, что работа Рыскаля хотя и необходима, но все же не  так
опасна и трудна, как деятельность угрозыска и даже  ГАИ.  Отчасти  такое
мнение создал сам Игорь Сергеевич, благодаря безукоризненной точности  и
почти полному отсутствию ЧП во  время  массовых  мероприятий.  Парадокс:
мастер своего дела оказывался в тени именно из-за мастерства, с  которым
проделывал свою работу. Обремененный взысканиями коллега  мог  иной  раз
обойти майора на служебной лестнице по той лишь причине, что вдруг ни  с
того, ни с сего удачно проводил  какое-нибудь  дело.  На  фоне  провалов
прошлого оно естественно выглядело бриллиантом старания и умения, а зна-
чит, взывало к поощрению. Ничего подобного у Рыскаля не наблюдалось. Все
порученные ему дела он проводил на одинаково высоком  уровне,  отчего  к
этому просто-напросто привыкли, считая майора  добросовестным  служакой,
который звезд с неба не хватает.
   Он и не хватал, скромный был человек, а ему не давали. Видимо, по за-
бывчивости. Посему в душе Рыскаля накапливалась усталая обида на неспра-
ведливость. Его сверстники и однокашники (а майор мог уже идти на пенсию
по возрасту и выслуге лет) дослужились до генеральских чинов, возглавля-
ли крупные Управления в ряде городов, отличавшихся довольно-таки низким,
на взгляд Рыскаля, уровнем общественного порядка. И все потому, что  раз
в пять лет раскрывали какое-нибудь громкое дело со  стрельбой,  трупами,
автомобильными погонями... брр! Доведись такое Игорю Сергеевичу, он  на-
верняка управился бы тихо-мирно, без помпы.
   Последние годы майор обходился скромными средствами: не было уже вид-
но конных милиционеров, огромные крытые грузовики лишь в редких  случаях
использовались для заграждения. Игорь Сергеевич настолько хорошо  изучил
маршруты людских потоков и психологию толпы, что ему не составляло ника-
кого труда пресечь беспорядок в зародыше. Потому его дело  стало  выгля-
деть еще более мелким, чуть ли не элементарным. Но за ним стояло  истин-
ное мастерство.
   И все же душа тосковала по большому делу. Последнее время толпа поте-
ряла значительную часть своей опасности. То ли люди стали  дисциплиниро-
ваннее, то ли безукоризненно работали схемы Рыскаля, предназначенные от-
дельно для демонстраций, спортивных соревнований и салютов, то  ли  сами
сборища утратили былую массовость. В мифической глубине времен  терялись
ужасы Ходынки, похорон Сталина или безобразий на стадионе, что  на  Пет-
ровском острове, во время одного давнего футбольного матча.
   Давно уже ничего похожего не случалось.
   Потому-то, бреясь в пятом часу утра у себя в ванной комнате,  Рыскаль
терялся в догадках. Трудно предположить, чтобы в столь ранний час  прои-
зошло большое скопление людей... Облава? Прочесывание? Маловероятно!
   - Неужто война? - в ужасе спросила заглянувшая в ванную  жена  Клава.
Она тоже поднялась по тревоге.
   - Типун  тебе  на  язык,  -  укоризненно  произнес  майор,  продолжая
бриться. Он аккуратно доскоблил щеку и, видя, что жена не уходит, объяс-
нил: - На войну по телефону не приглашают.
   - А как? - вытаращила глаза Клава.
   - Много будешь знать... - усмехнулся Рыскаль.
   Игорь Сергеевич брызнул на лицо  специальной  пенки  "после  бритья",
втер ее в щеки, требовательно вгляделся в зеркало. Оттуда смотрело моло-
жавое лицо без морщин, не изборожденное, как у многих, следами неумерен-
ности. Твердый волевой подбородок, аккуратная стрижка.  Майор  тщательно
причесал "воронье крыло" - прядь жестких черных волос, спадаюшую на  лоб
наподобие крыла, - благодаря ему, а также небольшой ладной фигуре,  Рыс-
каль имел в Управлении кличку Воронок. Это давало повод для  каламбуров,
вполне безобидных, когда майор выезжал куда-нибудь на машине ПМГ: "Воро-
нок на ,,воронке"!"
   - Погодите, но вы говорили - "помогайка"?
   - Синонимов и тут у нас хватает, милорд.
   Через час майор уже присутствовал на совещании, где  узнал  о  ночном
происшествии, а также о том, что ему поручается новая ответственная  ра-
бота. Рыскаля назначили начальником группы, в обязанности которой входи-
ли организационные вопросы, связанные с перелетом дома: снабжение водой,
электроэнергией, газом, учет проживаюших и их регистрация, другие  быто-
вые проблемы, а главное - пресечение слухов, сокрытие нежелательных фак-
тов от злых языков и досужих умов, которые, конечно же, постараются сде-
лать из мухи слона.
   Единственный вопрос, который не входил в  компетенцию  Рыскаля,  был,
так сказать, научный. Причинами перелета дома занимался полковник  Коло-
мийцев Федор Иванович, именно к нему стекалась та весьма скудная  инфор-
мация очевидцев, о которой я уже рассказывал. "Опять  ставят  науку  над
практикой!" - подумалось майору. Очевидно, он имел в виду разницу в зва-
ниях, поскольку других признаков  предпочтения  науки  не  сушествовало:
группа Рыскаля была даже многочисленнее и имела те же права  влияния  на
городские службы, что группа Коломийцева.
   По существу, майор был назначен комендантом нашего дома, и это навело
его на мысль, что назначение, весьма вероятно, относится к разряду пред-
пенсионных. Однако размышлять было некогда.  Требовались  срочные  меры.
Игорь Сергеевич заперся у себя в кабинете для выработки  стратегического
плана, и через полчаса к дому на Безымянной уже спешили группы милицейс-
ких работников, имевшие четкие инструкции, то есть тот план,  с  которым
мы уже знакомы.
   Вскоре на улицу Кооперации прибыли строители с секциями забора,  выз-
ванные майором, и через два часа фундамент был огорожен. Рыскаль  в  это
время связывался по телефону с городскими коммунальными службами -  уго-
варивал, грозил, настаивал, уточнял сроки и возможности.
   Старая карта ожила. Рыскаль черной фишкой обозначил фундамент на ули-
це Кооперации и обнес его частоколом зеленых флажков. Красными маленьки-
ми фишечками Игорь Сергеевич нанес постовых: две  на  улице  Кооперации,
около десятка - на Безымянной. Трассу полета дома  он  обозначил  черной
нитью, протянув ее между фишками фундамента  и  самого  дома  (последняя
фишка была желтого цвета). Тут же возникли на плане и ближай