льно затянулась.
   - Прекрати курить! - приказал дежурный, но с места не сдвинулся. -  А
зачем вам? Вы кто будете? - спросил он у Демилле.
   - Я живу в этом доме, - ответил тот неуверенно.
   - Паспорт, - коротко потребовал дежурный.
   - Нету... Остался дома.
   - Фамилия, имя, отчество, - так же коротко потребовал милиционер.
   Демилле назвал требуемое, дежурный записал и вышел в  другое  помеще-
ние, плотно притворив за собой дверь.
   - Вы... ты не знаешь, куда он делся? - стараясь быть развязным, обра-
тился Демилле к девице.
   - Почем я знаю! Да мне на этот вшивый дом тысячу раз плевать! Меня-то
за что?! Я там не жила и не живу! Во, жлобы!
   Алкоголики солидарно закивали.
   Дежурный в это время, как вы догадываетесь,  связывался  с  городским
Управлением и передавал туда для справки фамилию Демилле.
   К этому моменту, то есть спустя примерно четырнадцать часов после со-
бытия, были не только приняты меры по успокоению жильцов и сбору  сведе-
ний о перелете, но и начал проводиться в жизнь определенный план по пре-
дотвращению нежелательных слухов, могущих  распространиться  по  городу.
План этот включал несколько основных пунктов.
   1. Обнаруженные в доме и прописанные жильцы были зарегистрированы,  и
им было настоятельно предложено не упоминать о перемещении дома в разго-
ворах со знакомыми, родственниками, сослуживцами и проч.
   2. Прописанные, но отсутствующие по уважительной причине жильцы  были
также зарегистрированы. Им было немедленно и конфиденциально сообщено  о
случившемся по соответствующим каналам с тем же  предупреждением  о  не-
разглашении, а также дан новый адрес дома, дабы они могли вернуться туда
из командировки (отпуска, больницы, дежурства и т. п.).
   3. Непрописанные лица, обнаруженные в доме, зарегистрированы не были,
однако им тоже было предложено держать язык за зубами.
   4. Жителям окружающих домов по обеим улицам Кооперации  и  Безымянной
-было разъяснено то же самое.
   5. Новое местонахождение дома было объявлено секретным для  посторон-
них, то есть всех, кто не попал в первые четыре пункта.  Любопытствующим
соседям по улице Кооперации сообщали версию о срочном аварийном  выселе-
нии и сносе дома 1 11 в связи с обнаруженным подземным плывуном.
   Как видим, налицо была возможная изоляция источников  информации  для
предотвращения нежелательных слухов.
   Жильцам нашего дома посоветовали, правда, уже не так  настойчиво,  не
посещать группами и поодиночке улицу Кооперации.
   - А что они там забыли?
   - Любопытство, знаете... Вы бы разве не съездили посмотреть?
   - Хм... Пожалуй. Но почему нельзя?
   - Можно, но не рекомендуется...
   ...А поскольку Евгений Викторович по милости  жены  был  единственным
прописанным и притом незарегистрированным жильцом, то на него  распрост-
ранялся п. 5. Об этом и передали из Управления дежурному,  не  обнаружив
Демилле в списках.
   Дежурный вернулся на свое место и сообщил Евгению Викторовичу, что он
в доме 1 11 не проживает.
   - Конечно, не проживаю! - воскликнул наш герой. - Его ведь нету.
   - Вы там и не проживали. Жена заявила, - парировал дежурный.
   - Как?! - у Евгения Викторовича было чувство, будто его ножом ударили
в спину.
   - А вот так.
   - Но где он? Где дом? - сразу сникнув, спросил Демилле.
   Милиционер устало изложил заведомую ложь: дом снесли, жителей эвакуи-
ровали, аварийная ситуация, никто не пострадал, место  расчистили,  плы-
вун...
   - Но где же они, жители? Где моя жена, сын? - в отчаянии вскричал Де-
милле, чуть не со слезами на глазах.
   - Не могу знать.
   - А кто может?
   Дежурный молча указал большим пальцем правой руки в потолок. Демилле,
круто повернувшись на каблуках, выбежал  из  помещения.  Он  понял,  что
дальнейший разговор бессмыслен.
   Ошеломленный случившимся, он снова, в какой-то странной надежде, отп-
равился к родному фундаменту. "Наврали! Про жену наврали!" - твердил  он
про себя. Демилле попытался представить себе молниеносную эвакуацию дома
- Егорка плакал, наверное, - Евгений Викторович был доверчив, поверил  в
этот мифический плывун, рисовавшийся в его воображении этакой  подземной
медузой, плывущей в глубинах земли. Нет, нонсенс!.. Но куда же пересели-
ли? За какое время можно убрать с земли  девятиэтажный  дом?  Ведь  надо
сначала сломать? Чем?.. Чепуха! Плывун - чепуха!
   Но если бы с Ириной и Егором что-нибудь случилось, неужели в  милиции
не сочли бы возможным сообщить ему? Значит, живы...
   Евгений Викторович добрался до глухого забора, вдоль которого все так
же совершал прогулки постовой, и, стараясь не обратить на себя внимание,
обошел огороженный  фундамент.  Как  вдруг  он  узрел  вышагивающую  ему
навстречу сплоченную пару -старика и старуху - оба были в голубых одина-
ковых плащах - шли они маршеобразно. Демилле узнал их тут  же,  ибо  эта
военизированная походка была известна всему микрорайону.
   Это были Светики, Светозар Петрович и Светозара  Петровна  Ментихины,
направлявшиеся домой после закрытия "Универсама".
   Утром они, дав подписку о неразглашении и  выслушав  совет  не  появ-
ляться на улице Кооперации, все же сочли свои долгом поехать в контроли-
руемый ими "Универсам", чтобы провести прощальную проверку  и  предупре-
дить дирекцию, что они слагают... Они потрудились до закрытия,  составив
ряд актов на похищение майонеза и сардин атлантических в масле, а теперь
возвращались на Безымянную - и все же не удержались, решили пройти  мимо
места, где еще давеча жили. Как бы не специально, а по пути.
   Светики были на редкость дисциплинированны.
   Евгений Викторович, размахивая руками,  устремился  к  Ментихиным.  В
другое время он, по всей вероятности, перешел бы на другую сторону, что-
бы лишний раз не поздороваться со старичками, которых недолюбливал имен-
но за их дисциплинированность, -здоровался лишь в лифте, когда  деваться
некуда. Но сейчас он бросился к ним, как к родным. Примерно так бросают-
ся друг к другу наши соотечественники где-нибудь в Новой Зеландии  после
годичного отсутствия на Родине.
   Завидев Демилле, Ментихины разом остановились.
   - Светозар Петрович! Светозара Петровна! - лепетал Демилле  на  бегу,
изображая радостную улыбку.
   Светики вели себя по-английски, милорд. Кажется, у вас есть выражение
"держать жесткой верхнюю губу", то есть ничем не выдавать своего  волне-
ния?
   - Да, это признак истинных джентльменов и леди.
   - Так я должен вам сказать, что у Светиков осталась жесткой не только
верхняя губа, но и нижняя, а также щеки, брови, нос -короче, вся  физио-
номия. Глаза были непроницаемы.
   Светики испугались, что сосед, увидевший их в запретном месте,  может
донести (у них с юности было такое мышление), и на всякий случай приняли
неприступный вид. Конечно, они знать не знали о том, что Демилле чуть ли
не сутки находится в блудном состоянии.
   - Какая встреча! - фальшиво воскликнул  Евгений  Викторович,  добежав
наконец до Светиков и неловко дернув рукой, будто хотел обменяться руко-
пожатием. Все четыре руки Ментихиных не выразили ни малейшего на это же-
лания.
   - Прогуливаетесь? - заискивающе спросил Демилле.
   Светики молчали.
   - А я вот тоже... Ну, и где вы теперь? -  совсем  ослабевшим  голосом
продолжал Евгений Викторович и поспешно поправился, задав вопрос, испор-
тивший все дело:
   - Куда вас... эвакуировали?
   - Я не понимаю, - тихо сказала Светозара Петровна, не глядя на бывше-
го соседа.
   - Ну как же! - несколько осмелел Демилле. - Вас же переселили?  Куда,
хотелось бы знать? Нас, например, в Смольнинский район с семьей, -соврал
он.
   Ментихины мигом сообразили, что Демилле не в курсе. Почему  он  не  в
курсе - его личное дело, но вводить его в этот курс  Светики  отнюдь  не
собирались.
   - Извините, мы вас не понимаем. Вы, вероятно, нас с кем-то путаете, -
ледяным тоном произнесла Светозара Петровна.
   - Как это путаю? Вы мои соседи! Я ваш  сосед!..  Светозара  Петровна,
Господь с вами!
   - Я не Светозара Петровна, - сказала старуха.
   - А я не Светозар Петрович, - добавил старик.
   Они разом возобновили движение с левой ноги и  прошли  мимо  Демилле,
точно мимо столба, не повернув головы.  Евгений  Викторович  ошеломленно
смотрел в их голубые, без единой складочки спины.
   - Я Демилле! - крикнул он в отчаянии.
   Ответа он не получил. Светики удалялись  равномерно  и  прямолинейно,
как электричка от перрона. Через несколько минут их голубые  плащи  сли-
лись в одно пятно, которое растаяло в сумерках. Евгений Викторович  бес-
помощно провожал их глазами.
   Тут Демилле немного тронулся. Удивительно, но  исчезновение  дома  не
привело его в такое идиотическое состояние, как  исчезновение  Светиков.
Евгений Викторович глупо рассмеялся, потом нервно захохотал и, продолжая
хохотать, перелез через низкую ограду детского садика, а там  неожиданно
для себя забрался в ту самую бетонную трубу, откуда  ночью  наблюдал  за
милиционерами. Стоя в трубе, он всхлипывал, согнувшись,  утирал  рукавом
плаща слезы и повторял: "Я - не Демилле! Я - не Демилле! Я - не Демилле!
..".
 
 
   Глава 9
   ЖЕРТВА ТЕЛЕКИНЕЗА
 
   Кооператор Завадовский провел ночь в удобном  помещении,  где  стояла
заправленная койка, на спинке которой висело вафельное белоснежное поло-
тенце... тумбочка... графин... Туалет и умывальник. На камеру  предвари-
тельного заключения комната походила лишь тем, что запиралась снаружи.
   Завадовский с Чапкой зашли в эту неожиданную гостиницу  и  расположи-
лись на ночлег. Валентин Борисович залез под тонкое солдатское одеяло  в
пододеяльнике, Чапку пристроил рядом с собой, не переставая ее  поглажи-
вать. "Видишь, Чапа, не бросили в беде, помогли..."  -  убеждал  собачку
кооператор, уговаривая больше себя, чем фоксика.
   И вот, пока метался по ночному городу Демилле, пока милиция  окружала
прилетевший на Безымянную дом и проводила утреннюю операцию, Завадовский
спал. Разбудил его капитан милиции, который зашел в комнату с незнакомым
молодым человеком в штатском.
   Завадовский протер глаза и спрятал Чапку под одеялом.
   Пришедшие вежливо поздоровались, осведомились о сне, предупредительно
кивали. Внесли чай с булочками, не забыли и Чапку, которой  принесли  на
тарелке мокрую, с остатками мяса и застывшего жира кость,  будто  только
что вынутую из холодного супа. Чапка с урчанием вцепилась в нее.
   Молодой человек в штатском представился. Назвался он  Тимофеевым  Ро-
бертом Павловичем, старшим научным сотрудником. Кого или чего  сотрудни-
ком - не сказал.
   Выпили чаю втроем в принужденных разговорах о Чапе, затем Тимофеев  с
капитаном встали и мягко попросили Завадовского следовать за ними.
   - На допрос? - с робким вызовом спросил кооператор, но тут  же  испу-
гался своего микробунта и пожаловался: - Я же в одной пижаме,  товарищи.
Неудобно!
   - Все в порядке, Валентин Борисович, - дружески обнял  его  за  плечи
Тимофеев и увлек в коридор. Чапка, виляя хвостиком, последовала за ними.
Капитан поймал ее и взял на руки.
   - Валентин Борисович, собачку мы пока пристроим.
   - Это не трудно? - обеспокоился Завадовский.
   Капитан лишь улыбнулся, давая понять, что  здесь  ничего  не  трудно.
После чего удалился с Чапой по коридору.
   Тимофеев провел кооператора в другую комнату  со  множеством  шкафов,
открыл один из них и вынул оттуда серый костюм на  плечиках  и  плащ-бо-
лонью. Из ящика в другом отделении шкафа он  извлек  новенькую  сорочку,
запечатанную в хрустящий прозрачный конверт. Явились и полуботинки - то-
же новенькие, чешские, в коробке.
   Тимофеев закурил, лениво наблюдая, как Завадовский одевается и прячет
пижаму в коробку из-под туфель, против воли бормоча слова благодарности.
   Через минуту он предстал перед научным сотрудником в  полном  блеске,
как диссертант перед защитой. Немного волновался.
   Далее преображенного кооператора вывели из Управления, выписав специ-
альную бумажку на выход, и повезли в черной "Волге" по городу. Ехали ми-
нут двадцать и остановились у большого здания где-то в районе Политехни-
ческого института.
   Тимофеев проводил Завадовского в вестибюль  через  стеклянные  двери,
рядом с которыми не было никакой вывески. Последовал разговор  Тимофеева
по внутреннему телефону, выписка пропуска, проход через турникет,  лифт,
коридор, еще коридор... Попадались сотрудники в штатском и  белых  хала-
тах, очень немногочисленные. Завадовский понял, что  не  тюрьма,  -  ему
стало интересно. Наконец они вошли в большую комнату с табличкой на две-
ри "Лаборатория 1 40".
   Вдоль стен стояли письменные столы, а  посреди  комнаты  располагался
деревянный куб с полированной верхней гранью -довольно  внушительный.  В
углу комнаты Завадовский заметил сооружение на треноге, по виду  киноап-
парат. Объектив его был нацелен на куб.
   В комнате находились двое - мужчина и женщина. Мужчина  был  лет  под
шестьдесят, в черном костюме, толстый, лысоватый, с большим мясистым но-
сом и маленькими глазками. Костюм на нем лоснился и в точности  повторял
формы тела, а вернее, его выпуклости.
   Женщина была молода, в крахмальном белом халате.
   Толстяк бросился к вошедшим и пожал руки сначала Тимофееву, потом За-
вадовскому, взглядывая на Валентина Борисовича с предвкушением счастья.
   - Академик Свиркин Модест Модестович, - представил толстяка Тимофеев.
   - Свиркин, Свиркин! - возбужденно закивал академик, улыбаясь.
   Женщину звали просто Зиночка. Она, по всей видимости, была  лаборант-
кой.
   - Ну-с, начнем? - проговорил Свиркин, в  нетерпении  шевеля  толстыми
короткими пальцами.
   - Модест Модестович, я еще  не  рассказывал  Валентину  Борисовичу  о
смысле предстоящей работы, - сказал Тимофеев.
   - И прекрасно! Лучше быть не может! А вот мы сразу  и  проверим,  без
всякого смысла! - вскричал академик и, отбежав к стенке, уселся на стул.
   - Зиночка, давайте первый тест, - сказал он.
   Лаборантка достала из кармана халата обыкновенный спичечный  коробок,
подошла к кубу и положила коробок с краю, у самого ребра, в его  середи-
не. Затем она грациозно повернулась и отошла.
   Тимофеев направился к киноаппарату и нажал на  кнопку.  Камера  глухо
застрекотала.
   Завадовский ничего не понимал. Он чувствовал себя подопытным кроликом
- да, пожалуй, и был им.
   - Валентин Борисович, - задушевно проговорил академик, лаская  взгля-
дом кооператора, - мы вас сейчас попросим сосредоточиться на этом короб-
ке, - он сделал жест ладонью по направлению к мирно лежащему коробку,  -
и представить себе, что он... как бы это выразиться?...  ползет!  Да-да,
ползет по поверхности!
   - Куда? - испуганно спросил кооператор.
   - Куда угодно! - рассмеялся Свиркин. - Скажем, слева направо.
   Завадовский робко уставился на коробок и, собрав разбегавшиеся в сто-
роны мысли, попытался честно представить предложенную ситуацию.
   Зачем? Почему? Что за ерунда?.. Где Клара? Где дом?
   Коробок вдруг дернулся с легким шорохом, вызванным находящимися в нем
спичками, и послушно, как овечка, пополз к противоположному ребру  куба.
Доехав до него под ровное стрекотание камеры и напряженное молчание экс-
периментаторов, коробок, естественно, свалился на пол.
   Завадовский почувствовал, что мельчайшие капельки  пота  выступили  у
него по всему телу. Капельки были холодные и  острые,  как  канцелярские
кнопки. Может быть, это были мурашки.
   - Браво! - воскликнул Свиркин, выйдя из оцепенения. - Зиночка,  дубль
номер два!
   Зиночка схватила кинематографическую хлопушку, что-то написала на ней
мелом, хлопнула перед объективом камеры, затем подняла коробок и  водво-
рила его на прежнее место. Все  это  она  проделала  с  профессиональным
хладнокровием и артистизмом.
   - Снова! - потребовал академик.
   - Что снова? - прошептал несчастный кооператор.
   - Двигайте снова!
   В трусливом мозгу кооператора вспыхнула искра протеста. Он  уставился
на ненавистный коробок, отчего тот подпрыгнул и рыбкой скользнул по  по-
лировке куба к противоположному краю. По инерции  коробок  пролетел  еще
метра два и с треском упал.
   - Бис! Браво! - закричал академик аплодируя. Он  был  возбужден,  как
дитя в цирке. Тимофеев, стоявший у аппарата, побледнел. Лишь Зиночка бы-
ла индифферентна. По всему видать, ей эти опыты уже осточертели.
   - Зинуля, тест номер два!
   Лаборантка положила коробок в центр полированной грани и снова проде-
лала процедуру с хлопушкой.
   - А теперь, - заговорщически обратился Свиркин к кооператору, -я про-
шу вас, любезнейший Валентин Борисович, мысленно приподнять этот коробо-
чек... - Свиркин на сей раз указал на него отставленным мизинцем. - Пус-
кай он немного... э-э... полетает. Ну-ка!
   Завадовский был человеком тертым, но покорным. Его тертость подсказы-
вала ему, что ни в коем случае не следует идти на поводу у этого толстя-
ка-академика, нужно хитрить и изворачиваться, потому как неизвестно, что
может получиться из этой странной способности,  обнаружившейся  вдруг  у
него. Но страх, но покорность... Завадовский съежился и пронзил  коробок
взглядом. "Лети, сволочь!" - мысленно выругался он.  Коробок  взвился  в
воздух, как пробка от шампанского. Со свистом он достиг потолка, ударил-
ся об него и раскололся. На пол посыпались спички.
   Академик пришел в восторг. Он качался на стуле, всплескивал руками  и
заливался совершенно счастливым хохотом. Вдруг он перестал смеяться, вы-
тер слезы носовым платком и погрозил Завадовскому пальцем.
   - Вы опасный человек, любезнейший!..
   Вот! Вот оно! Опасный человек!.. Завадовский струхнул еще больше.
   Лаборантка с достоинством принялась подбирать с пола спички, но  ака-
демик остановил ее.
   - После, после! Давайте измеритель динамического усилия. Роберт  Пав-
лович, помогите... А вы присядьте, Валентин Борисович.
   Завадовский опустился на придвинутый к нему стул, с ужасом  наблюдая,
как лаборантка и старший научный сотрудник укрепляют на кубе  непонятное
сооружение, состоящее из станины, на которой находилась железная тележка
на колесиках... рельсы... пружины... указатель с делениями, как  у  весо
в... "Зачем это?" - опасливо подумал кооператор.
   - Все по местам! - скомандовал Свиркин, когда сооружение  было  уста-
новлено. - Видите тележку? - обратился он к Завадовскому. - Двигайте  ее
по рельсам к себе! Сосредоточьтесь! Максимум напряжения! Тяните изо всех
сил!.. Да не руками! Мыслью! Мыслью!..
   Завадовский зажмурился и, скривившись, как от клюквы,  принялся  мыс-
ленно тянуть треклятую тележку. Он услышал скрип и открыл глаза. Тележка
рвалась со станины, натягивая железную пружину.  Казалось,  вот-вот  она
сорвется и, как снаряд, улетит в стену. Академик и Тимофеев, подскочив к
указателю, впились глазами в стрелку, которая медленно двигалась к крас-
ной черте. Завадовский жалобно всхлипнул и закрыл лицо руками.
   Раздался звонкий удар.  Оттянутая  пружиной  тележка  водворилась  на
прежнее место, едва не разломав сооружение.
   - Двести десять килограммов! - вскричал  академик.  -Мировой  рекорд!
Колоссально! Просто колоссально!
   Он подбежал к Завадовскому, отнял его руки от лица и расцеловал  коо-
ператора. Не переставая покрикивать: "Мировой рекорд!" - академик, прип-
лясывая, пустился по комнате, радуясь так, будто он сам, а не  Завадовс-
кий, установил мировой рекорд.
   - Да вы понимаете, что произошло?! - вдруг накинулся он на  лаборант-
ку, которая по-прежнему была безучастна.
   - Понимаю, Модест Модестович. Не дура, - надменно произнесла Зиночка.
   - А-а! - махнул на нее рукой Свиркин. - Силища! Какая силища!  -крик-
нул он Тимофееву, возившемуся с кинокамерой.
   И тут Валентин Борисович горько заплакал. Рыдания сотрясали его худое
тело. Кооператор согнулся на стуле и уткнулся лицом в ладони, выплакивая
новое свалившееся на него несчастье, ибо понял,  что  настал  конец  его
беззаботной пенсионной жизни. Валентин Борисович не догадывался о  науч-
ном значении опыта, далеки от него были и ф