нул второй, давя окурок каблуком ботинка -  Ты  что,
первый  раз  их  видишь?  Это  же  псевдоживые  картины,  через  пару   дней
изображение будет совсем другим. Вряд ли сам художник сейчас узнал  бы  свое
творение, разве что по подписи. Один мой приятель как-то говорил, что писать
такие "шедевры" проще простого - берешь несколько стаканов биокраски разного
сорта,  выплескиваешь  метров  с  пяти  на  холст  или  фанеру,  подключаешь
батарейку и можешь любоваться.
   - Все равно красиво - вздохнул первый. - Пусть твой  приятель  что-нибудь
для меня "наплескает". Буду признателен.
   - Какие проблемы, сделает. Ладно, пойдем осмотримся. Это, кстати, что  за
дверь?
   - Бес его знает... Подвал, наверное.
   - Заглянем?
   - На хрена он тебе сдался? Босс же сказал, никуда не лезть.
   - Босс сказал, ничего не трогать, смотреть нам никто не запрещал. - пожал
плечами второй, закуривая новую сигарету -  У  меня  от  скуки  уже  в  ушах
звенит. Эти умники будут тут ковыряться еще  часа  четыре,  сдохнуть  можно.
Впрочем, как хочешь, я не настаиваю. Так, это, наверное, свет...
   - Слушай, не трогай ты  ничего,  а?  -  солдат  задержал  руку  приятеля,
потянувшуюся было к выключателю - Мало ли что, может у  этого  мудака  здесь
мины  понаставлены.  Приспичило  -  посвети  фонариком,  а   кнопки   оставь
яйцеголовым, это их вотчина.
   Его напарник пожал плечами, снял с пояса фонарь и распахнул дверь...  Это
было его последним движением. Луч тяжелого бластера с расстояния  нескольких
метров ударил в нагрудную пластину боевой кирасы, без  труда  пробил  броню,
тело, снова броню, стену - и затерялся где-то в недрах  дома.  Его  приятель
автоматически пригнулся и открыл  огонь,  целясь  в  проем  двери,  в  любую
секунду ожидая, что оттуда появится что-нибудь  типа  того  робота,  который
безжизненной колонной торчал в холле, и  уже  мысленно  прощаясь  с  жизнью.
Однако секунды шли, но ничего не  происходило  -  бластер  был  настроен  на
один-единственный выстрел, и солдат это  понял  со  всей  очевидностью.  Его
накрыла волна злости - вот так,  за  здорово  живешь,  потерять  товарища...
Ухватив за ногу  убитого  товарища,  штурмовик  оттащил  его  на  безопасное
расстояние от дверного проема, а затем,  преисполнившись  решимости,  сделал
великолепный бросок в дверной проем, рассчитывая преодолеть  простреливаемую
зону. Увы... расчет был точен, нырок, упор в ступеньку, кувырок, приземление
на колено, огонь в упор... Пальцы, коснувшись ступени,  привели  в  действие
контакт мины, огненный шар в мгновение ока поглотил и лестницу, и  отважного
(но непредусмотрительного) штурмовика, вырвался в коридор,  сжигая  висевшие
на стенах картины, дошел до холла и угас,  обуглив  обои  и  выбив  взрывной
волной окна.

   Геллер выбрался из канализации почти в трех кварталах  от  виллы,  привел
себя по возможности в порядок -  разило  от  него  просто  омерзительно,  и,
остановив автоматическое такси, отправился  в  порт.  Его  так  и  подмывало
вернуться, и посмотреть на дом со стороны, однако он мужественно  поборол  в
себе  эту  тягу,  понимая,  что  слишком  велика  опасность   нарваться   на
неприятности.  По  счастью,  робот,  управляющий  машиной,  не  был  оснащен
системой  распознавания  запахов,  а  то  доставил  бы  пассажира  прямо  на
городскую свалку, где тому было самое место.
   "Амазонка" мирно стояла на отведенной ей площадке. Геллер не счел  нужным
идти к диспетчеру и просить разрешение на  взлет.  Если  бы  он  вообще  был
намерен это делать, то поговорить можно было бы и из рубки, однако  что-что,
а кричать на весь порт о том, что он собирается улетать, Ронни совершенно не
собирался. Фриты имели привычку плевать на требования администрации  портов,
и все это знали и  просто  устали  с  этим  бороться.  Разумеется,  корабль,
который взлетал без разрешения, мог с полной  очевидностью  рассчитывать  на
обязательный досмотр дежурными Патрулями, но, как правило, фриты шли на это,
поскольку данная процедура проходила раза в три быстрее,  чем  осмотр  судна
таможенной службой порта. А никто  не  понимает  смысл  пословицы  "время  -
деньги" так хорошо, как вольные торговцы.
   Поэтому Рональд намеревался взлететь безо всякого разрешения, а  если  уж
патрулю захочется его  проверять,  пусть  проверяют.  На  борту  нет  ничего
предосудительного, так что перед законом он чист. Методика  таких  досмотров
была ему досконально известна - пилоты не запрашивают базу об  осматриваемом
корабле, только делают отметку в бортовом  компьютерном  журнале.  Пока  эти
сведения дойдут до СБ, много воды утечет. И он  к  тому  времени  будет  уже
очень далеко.  Кто  знает,  может  дорогостоящие  поиски  не  будут  сочтены
необходимыми и о нем просто забудут? Это, конечно, было бы чистым  везением,
но чем черт не шутит...
   Подойдя к кораблю, Ронни внимательно осмотрел люк. Похоже, все в порядке,
его пометки, которые он сделал, закрывая  корабль  в  прошлый  раз,  целы  и
невредимы. Волосок,  правда,  исчез  бесследно,  но  это  происходило  почти
постоянно - дождь, ветер... Он продолжал его приклеивать скорее по привычке,
и  давно  перестал  обращать  внимание  на  его   отсутствие,   скорее,   он
насторожился бы, если бы волос был на месте.
   Подумав, он на всякий случай достал из сумки пояс с бластером  и  нацепил
его на пояс, затем набрал код,  и  дверь  бесшумно  распахнулась,  пропуская
пилота в недра корабля. Небрежным движением швырнув сумку с деньгами в угол,
Геллер тщательно задраил люк, затем второй - пока открыт  хотя  бы  один  из
шлюзовых створов, корабль не начнет выполнять  предполетную  программу.  Эта
система безопасности иногда порядком его  раздражала,  однако  Геллеру  было
прекрасно известно, что излишне раздражительные и нетерпеливые пилоты  редко
доживали до  глубокой  старости.  Впрочем,  сам  он  на  это  не  слишком-то
рассчитывал.
   Убедившись,  что  контрольные  лампы  показывают,  что  все   о'кей,   он
направился в рубку. Дверь, отделяющая пилотскую кабину  от  коридора  плавно
отъехала в сторону и Ронни замер на  пороге.  В  его  любимом  кресле  сидел
невысокий седой человек лет пятидесяти,  поджарый,  довольно  интересный  и,
самое главное, совершенно безоружный.
   - Добрый день - спокойно сказал седой,  не  собираясь  освобождать  место
хозяину. - Я полагаю, вольный торговец Рональд Геллер, не так ли? Мы с  вами
незнакомы? Эту оплошность надо  исправить,  поскольку  нам  теперь  придется
общаться много и часто. Позвольте представиться, полковник  Сергеев,  служба
безопасности.
   Рука Геллера метнулась к поясу, но остановилась на полпути. Вернее,  мозг
настаивал на продолжении движения, однако  этому  существенно  мешал  кто-то
очень сильный, старательно заламывающий Рональду руки за спину. Этот  кто-то
действовал очень профессионально, поэтому через секунду Ронни взвыл, утратив
к бластеру всяческий интерес, да и к тому же чья-то  рука  аккуратно  изъяла
оружие из кобуры, явно  намереваясь  убрать  его  куда-нибудь  в  безопасное
место.  И  увидев  на  лице  седого  выражения  абсолютного  спокойствия   и
уверенности, Геллер впервые по-настоящему понял, что проиграл.  Окончательно
и бесповоротно.

   Приятное знакомство

   - О, полковник,  вы  не  могли  бы  нам  рассказать  о  Бразрааре?  Ходят
совершенно невероятные слухи, что адмирала разжаловали... - красивая молодая
рекни в роскошных мехах  и  драгоценностях,  стоивших,  по  всей  видимости,
гораздо больше, чем Рейкер получал в год, кружилась в танце,  поддерживаемая
твердой рукой офицера. Он познакомился с молодой графиней Рами  Брасс  всего
два часа назад, и  все  это  время  красавица  не  умолкала  ни  на  минуту.
Временами ее болтовня порядком раздражала Рейкера, однако вечер  в  обществе
этой красотки был, безусловно, не так уж и плох. К тому же рекни была отнюдь
не дура, и Рейкер не без оснований полагал, что столь  пристальное  внимание
графини привлечено к его персоне не без подачи ее  отца,  поэтому  тщательно
следил за тем, что говорил и делал.
   - Ну расскажите, полковник!  -  продолжала  щебетать  графиня  -  Папочка
никогда не говорит о работе ни  слова,  а  мне  так  интересно.  Вы  знаете,
полковник, Бразраар был для меня почти вторым дедушкой, он бывал у  нас  так
часто, что я совершенно серьезно считала его членом нашей семьи.
   - Увы, графиня, я был бы рад удовлетворить  ваше  любопытство  -  ответил
Рейкер, прижимая к себе партнершу, подумав про  себя,  что  с  удовольствием
удовлетворил бы не только любопытство,  но  и  кое-что  другое  -  Но  я,  к
сожалению, совершенно не в курсе дела.  Видите  ли,  Император  беседовал  с
адмиралом наедине, поэтому мне неизвестна тема их беседы.
   Графиня капризно сморщила губки, но затем  сменила  гнев  на  милость.  В
конце концов этот вечер был довольно нудным, и  этот  милый  Рейкер  приятно
скрашивал однообразие подобных приемов. Рейкер был не вполне  прав  в  своих
подозрениях  -  Брасс  действительно  порекомендовал  дочери   не   обходить
вниманием гостя, однако  Рами  была  весьма  очарована  серьезным  офицером,
который не бросился в первую же минуту  расточать  ей  все  те  же  набившие
оскомину комплименты, которые ей приелись еще года три назад.
   - Здесь так жарко, полковник... или я могу называть вас по имени?
   - Разумеется, графиня...
   - О, зовите  меня  просто  Рами.  Знаете,  Рейкер,  когда  меня  называют
графиней, я сразу чувствую  себя  этакой  столетней  старухой,  которая  без
помощи слуг не способна даже встать с инвалидной коляски. Выйдем на террасу,
глоток свежего воздуха мне сейчас просто необходим.
   Этот прием, устроенный кем-то из сливок местного общества, был  очередным
в длинном списке приглашений, которые градом сыпались на Рейкера.  Поскольку
его статус Советника был официально утвержден и обнародован, то  известность
полковника в свете заметно выросла. Большая часть приглашений отправлялась в
самое подходящее для них место - в корзину, однако игнорировать  все  подряд
он не мог. Во-первых потому, что это  просто  было  не  принято,  во-вторых,
потому что некоторые могли расценить отказ как  оскорбление,  и  в  третьих,
потому, что работа отупляла и измученный мозг время от времени  настоятельно
просил передышки. Все это сводилось к тому, что рано  или  поздно  полковник
принимал то или иное приглашение, как сейчас, в частности, и проводил  целый
вечер  в  компании  имперской  элиты.  Пару  раз  его  откровенно   пытались
сосватать, однако женитьбы его нисколько не интересовала, особенно  принимая
во внимание характер его нынешней деятельности, той, разумеется,  о  которой
(Рейкеру очень хотелось в это верить) не подозревал Брасс.
   Сегодня, пожалуй, был первый прием, о приходе на который он не  жалел.  И
причина этому стояла сейчас рядом с ним, закутавшись в меха и с наслаждением
вдыхая прохладный воздух. Не смотря на постоянный контроль за своей речью  и
даже мыслями,  Рейкер  осознавал,  что  компания  этой  рекни  приносит  ему
радость.
   - Скажите, Рейкер, что вы думаете о моем отце? - внезапно спросила  Рами,
повернувшись лицом к спутнику. - Только честно.
   На мгновение он задумался, затем совершенно искренне ответил:
   - Я его уважаю. И, наверное, боюсь.
   - Его все боятся - пожала плечами Рами - Это очевидно и доказательств  не
требует. Я тоже его боюсь, может и несколько по  другим  причинам,  чем  все
остальные. А вот уважать - это интересно. За что?
   - Почему это вас так интересует?
   - О, не думайте, что я выполняю его задание! - расхохоталась Рами, увидев
озабоченное лицо полковника и тем самым вгоняя его в краску - Нет, серьезно.
Он, разумеется, попросил меня уделить вам  побольше  внимания,  но  это  его
стандартное "поручение", и я не отчитываюсь перед ним, по крайней мере - тут
она сделала  многозначительную  паузу,  которую  Рейкер,  при  желании,  мог
истолковать более чем двусмысленно - По крайней мере в том, в чем не  считаю
нужным. А что касается моего интереса, то все очень просто.  Я  часто  задаю
подобный вопрос. Одни говорят о страхе, другие - и поверьте, таковых  немало
- о ненависти, неприязни и других подобных чувствах. Вы первый заговорили об
уважении. Ужасно интересно, чем может папочка заслужить уважение такого  как
вы. Обычно полицейские ищейки вызывают в лучшем случае  презрение,  а  то  и
неприкрытую враждебность.
   Рейкер вновь задумался, в душе  решив  быть  искренним  почти  до  конца.
Сейчас он перепроверял свои чувства к Брассу и постепенно приходил к выводу,
что действительно уважает графа, несмотря на то, что во всей Империи  сейчас
у него нет более опасного врага.
   - Видите ли, граф - профессионал. Я не могу  не  относиться  с  искренним
уважением к рекну, который в работе успешно совмещает два принципа "желаю" и
"умею". Знаете ли... Рами, в армии много  тех,  кто  слишком  часто  говорит
"желаю", хотя по умственному уровню многие  рядовые  солдаты  на  голову  их
выше. В то же время есть немало умных и образованных специалистов, которые с
удовольствием будут плевать в потолок,  как  только  им  представится  такая
возможность, вместо того, чтобы применять свои знания там, где они нужны.
   - Наверное, вы правы - задумчиво сказала Рами, облокотившись на перила  и
рассматривая  раскинувшийся  вокруг   город,   погруженный   в   сумерки   и
расцвеченный тысячами огней. - Да, папа всегда был  профи...  Работа  прежде
всего, прежде семьи, прежде меня, прежде  мамы...  Когда  мама  умерла,  он,
кажется, даже этого не заметил. Только работать стал больше.  Вы  не  будете
возражать, полковник, если мы сбежим отсюда. Я устала, проводите меня домой.
   - Конечно, графиня...
   - Называйте меня Рами, полковник. Я люблю свое имя. Его  дала  мне  мать,
папе оно никогда не нравилось.

   На свою виллу Рейкер попал только утром - оказалось, что Рами  совсем  не
так уж и устала. Пожалуй, за последний год это была первая рекни, с  которой
он был близок, и сейчас полковник прислушивался к  своим  чувствам.  Графиня
ему чертовски нравилась, и с этим ничего нельзя было поделать. В постели она
была именно такой, какой ему  хотелось  ее  видеть  -  в  меру  опытная,  но
совершенно не распущенная. Очевидно1, он не первый ее  сексуальный  партнер,
однако в ней не было той раскрепощенности, которая  идет  как  следствие  от
избытка  постельных  приключений.   Конечно,   нотку   застенчивости   можно
симулировать, и он не был большим знатоком в  этой  области,  однако  шестое
чувство подсказывала ему, что рекни  была  сама  собой,  она  хотела  его  и
немного стеснялась этого. Он ее заинтересовал, и это - приходилось  признать
- было взаимно.
   И все равно на душе было неспокойно, хотя он не смог  определить  причину
этого. Тревога вряд ли была  связана  с  Рами,  хотя  усиление  внимания  со
стороны Брасса не могло  его  не  волновать.  И  на  работе  все  вроде  шло
нормально - Император в последнее время его не трогал, видимо, не  возникало
особой потребности в его  "советах",  так  что  дни  проходили  монотонно  и
скучно. И тем  не  менее  что-то  подсказывало  о  приближении  опасности  -
возможно, это нормальное состояние разведчика, однако Рейкер привык доверять
своим чувствам и интуиции.
   Он протянул руку, и нажал кнопку звонка. Как обычно, Риш  появился  почти
мгновенно. Полковник молча указал старику на стул, и  тот  сел  на  краешек,
ссутулившись - годы давали себя знать, от них никуда не  скроешься.  Старику
пора было на покой, и Рейкер не раз предлагал тому  очень  солидную  пенсию,
однако Риш упрямо отказывался от этакой (весьма редкой в Империи) благодати,
уверяя господина что без него этот дом полетит в тартарары. Кое в чем он был
прав, и господин это не мог не признать.
   Некоторое время оба молчали, Риш все так же неподвижно  сидел  на  стуле,
Рейкер задумчиво крутил в руках ножницы  из  письменного  набора.  Затем  он
поинтересовался:
   - Риш, я могу тебе доверять?
   - Конечно, милорд.
   - Всецело, как самому себе, не опасаясь предательства?
   Или Рейкеру показалось, или глаза  старика  предательски  заблестели.  Во
всяком случае, голос дворецкого (эта должность  автоматически  следовала  за
получением Рейкером дворянства, хотя его вилла никак не  тянула  на  дворец)
слегка дрожал.
   - Неужели, милорд, я чем-то заставил вас усомниться в  моей  преданности?
Столько лет я служу в этом доме и ваш батюшка, бывало, не  раз  поверял  мне
свои проблемы. И, смею вас уверить, ничто из того, что  попало  мне  в  уши,
никогда не слетало с моего языка.
   - Хорошо, Риш, извини, если обидел.
   Рейкер еще немного помолчал, обдумывая свой план. Если Риш  передаст  его
слова тем, кому их слышать нельзя, то его карьера,  как  разведчика,  скорее
всего завершится очень быстро. С другой стороны, ему просто необходима  была
поддержка. Однако сказать старику об истинном положении вещей он и не  думал
- как и все остальные, старик люто  ненавидел  землян  и  все,  что  с  ними
связано. Иногда полковнику казалось, что будь Риш немного помоложе, было  бы
сложно удержать его от попытки завербоваться в армию. Нет, сыграть  надо  на
другом, на естественной и искренней  неприязни,  которую  каждый  нормальный
рекн питает к УБИ и его представителям.
   - Дело вот в чем. Сейчас, когда я занял такое  высокое  место  при  дворе
Мудрейшего, у меня появилось немало новых друзей.  Но  не  только...  -  Риш
понимающе кивнул, полковник задумчиво пробарабанил пальцами по столу,  затем
продолжил - Да, появились и враги. Зависть, она, знаешь ли, многое может.  А
Справедливейший  Император  под  горячую   руку   способен   расстрелять   и
собственного сына. Потом, конечно, будет сожалеть, однако... В общем, мне бы
не хотелось попасть под порыв его гнева, тем более, что Мудрейший -  человек
настроения.
   - Могу ли я чем-то помочь вам, милорд?
   - Можешь, и именно об этом я хотел бы поговорить. Вернее, попросить тебя.
Иногда я буду звонить домой и спрашивать, как идут дела. И тогда ты ответишь
мне так, чтобы только ты и я поняли, о чем идет  речь.  Если  все  идет  как
обычно, и никакой тревоги нет,  то  ты  скажешь  "все  нормально"  или  "все
по-старому". Если  у  меня  дома  возникли  сложности,  о  которых  мне  еще
неизвестно, то я хочу услышать слова "все хорошо". А если...  ну,  в  общем,
если для меня появиться дома стало смертельно опасно,  то  ты  скажешь  "все
идет прекрасно". Иногда полезно скрыться с глаз  его  милости  на  некоторое
время и подождать, пока схлынет его гнев. А граф Брасс,  поверь  Риш,  очень
меня не любит, и с удовольствием ухватится за любой шанс  навредить  мне.  И
ему достаточно недовольного взгляда Императора, чтобы смешать меня с грязью.
   - Разумеется, милорд. Я понял - чем хуже, тем больше я хвалю  обстановку.
Поверьте, милорд, мало  найдется  рекнов,  не  мечтавших  хоть  когда-нибудь
насолить функционерам УБИ. Будьте спокойны. Но что, если меня  не  будет  на
месте?
   -  Что  ж,  значит  не  судьба.  Впрочем,  в  этом  случае  я  постараюсь
перезвонить позже. Спасибо, Риш. А теперь оставь  меня,  мне  надо  привести
себя в порядок.
   - Вам помочь, милорд.
   - Нет,  справлюсь  сам.  По  счастью,  от  меня  не  требуется  ежедневно
облачаться в эти помпезные наряды.  Будет  достаточно  обычного  мундира.  И
пусть приготовят машину, я еду во дворец.
   Дворецкий исчез за дверью, а Рейкер долго смотрел ему вслед, думая о том,
не подведет ли его старик. Действительно, он служил им так  долго,  что  сам
полковник давно считал его в какой-то мере членом семьи. Однако время сейчас
было страшное, бывало, что и дети доносили  на  родителей,  брат  на  брата,
слуги на своих господ, и наоборот. И все же это был оправданный риск. Теперь
были шансы, что его вовремя предупредят.
   С наслаждением сбросив  крикливый  наряд,  одетый  по  случаю  вчерашнего
приема, полковник принял душ, затем облачился в повседневный мунди