ла Чашу...

Отец Дружин не зря считался когда-то лучшим воином в пределах всего
Упорядоченного. Золотой Меч отшвырнул со своего пути два из противостоящих
ему клинков, Старый Хрофт бросился вперед, крик, рвавшийся из его груди,
уже не имел ничего общего с человеческим, однако Отец Дружин не успевал -
не успевал дотянуться до Ночной Всадницы своим клинком, и тогда былой
Владыка Асгарда с неожиданным проворством и гибкостью качнулся в сторону,
заслонив собой хединсейского тана.

Струя огня ударила прямо в грудь Древнего Бога, пламенные змеи жадно
обвились вокруг его груди, вцепились в руки, попытались пробраться в узкие
прорези забрала...

С головы до ног окутанный пламенем. Старый Хрофт медленно поднял руки
крестом; казалось невероятным, что он еще может двигаться, все - и Хаген, и
Ночные Всадницы - окаменели, на лице ведьмы с Пламенной Чашей отразилось
сперва изумление, затем ужас, она попыталась двинуться - и не смогла,
хотела отвести огненный поток от неподвижно застывшей мрачной фигуры
Древнего Бога - и ее оружие отказалось повиноваться, Хрофт, словно припав к
кубку с драгоценным вином, пил и пил силу Огненной Чаши, не давая ведьме
нацелить гибельный поток пламени на Хагена...

Мышцы тела, казалось, сейчас разорвутся от вложенного Хагеном в
один-единственный бросок усилия. Он словно бы обрел крылья; не касаясь
земли, он одолел отделявшие его от Ночной Всадницы футы. Голубой Меч
взлетел и рухнул.

Но то ли любимую Ученицу Сигрлинн хранили куда более мощные заклятья, чем
всех остальных ведьм, то ли она сама хитрым молниеносным чародейством
отвела глаза Хагену - однако Всадница осталась цела, и к ногам ее упала
лишь разрубленная надвое Чаша.

Не обращая более внимания ни на Хрофта, ни на Хагена, не проронив ни звука,
ведьма подхватила две половинки Чаши и, метнувшись в сторону, исчезла в
зарослях. Хаген остался один против четырех Ночных Всадниц, - один, потому
что Старый Хрофт по-прежнему стоял замерев, более похожий сейчас на
обугленный, изглоданный огнем комль старого дерева, нежели на живое
существо.

Сталь, выкованная в разные века лучшими из лучших мастеров этого Мира,
напоенная разнообразными чарами, со звоном столкнулась на крохотной зеленой
прогалине под безумным, полыхающим беспорядочными зарницами небом.

Оказавшись в кольце, Хаген окружил себя сплошным сверкающим занавесом,
сотканным из взмахов его клинка. Голубой Меч рассекал воздух то спереди, то
сбоку, то за спиной хединсейского тана, и лезвие вращалось с такой
быстротой, что даже самый опытный глаз не смог бы проследить его движение.
С какой бы стороны и как бы стремительно ни атаковали Хагена ведьмы,
позабывшие в пылу схватки о Старом Хрофте (очевидно, сочтя его погибшим),
все до единого их выпады натыкались на непробиваемую стену веерной защиты.

Раз, другой, третий лязгнули мечи, сшибаясь и разлетаясь; Хаген с трудом
удерживался на ногах после каждого такого столкновения, он никогда не
встречался с подобными противниками; каждая на голову превосходила всех
прочих известных ему бойцов на мечах.

Хаген начинал этот поединок с холодной головой, он не дал чувствам волю и
после того, как Старый Хрофт грудью заслонил его от неминуемой гибели, в
груди тана клокотал яростный пожар, затушить который могла только кровь
врагов, погасить уголья ненависти смогли бы лишь жалкие стоны ведьм под
пытками - однако всему этому не было места в сознании Хагена, сражавшегося,
точно страшная, бездушная боевая машина, и от этой холодной, нечеловеческой
уверенности ведьмы явно почувствовали себя не в своей тарелке, несмотря на
то что имели все преимущества. Они стали осторожничать, бросая друг на
друга полные сомнений взгляды; однако град сыпавшихся на Хагена ударов не
ослабевал - а вот силы хединсейского тана начинали таять.

Ведьмы, потерпев неудачу в первой схватке клинков, прибегли к колдовству,
и, хотя Ученик Хедина без труда отразил их попытки усыпить его - точнее,
даже не он сам, а его подсознание, - долго так продолжаться не могло.
Хагену теперь пришлось думать о том, где взять силы для колдовского
поединка, улавливая слабые отзвуки вызванного чужой волшбой вращения Мира.
Поневоле внимание его ослабло, и мечи ведьм трижды со скрежетом резали
кольца в его доспехе, огненная боль вспыхивала там, где вражеские клинки,
не пробив кольчуги, оставляли тем не менее глубокие следы на теле.

"Тебе скоро конец, - услыхал Хаген тонкий женский голос в своем сознании.
Можно было не сомневаться, говорила та самая ведьма с разрубленной Огненной
Чашей. - Как бы хорошо ни махал мечом ты, глупец, скоро ты будешь наш - и
тогда ты ответишь нам за все. Ты и твой дружок - правда, он сейчас больше
смахивает на жареную свинью, но ничего, голодные... - она произнесла слово,
наверное чье-то имя, его Хаген не разобрал, - будут безмерно счастливы и
такому угощению".

Все существо тана, и разум, и тело, слились сейчас в единое целое, образуя
тот безупречный боевой инструмент, который единственный давал Ученику
Хедина шанс на спасение. Казалось, в сознании не должно возникнуть ни
единой посторонней мысли - однако голос ведьмы звучал мерно и четко, она
словно вбивала фразы в голову Хагена десятипудовым кузнечным молотом.
Волей-неволей, но Хаген воспринимал ее слова, она отвлекала его внимание, и
еще один удар отозвался жгучей, давящей болью в плече. На сей раз острие
меча кольнуло кожу, до-спех был пробит почти насквозь.

И тут. Хаген понял, что ему действительно приходит конец. Он продержится
еще некоторое время, теряя и теряя силы - пока его не прирежут, точно быка
на бойне. Его могла выручить только магия - или Диск Ямерта, но руки
хединсейского тана не имели ни единой лишней секунды, чтобы отцепить
страшное оружие от пояса.

Словно наяву, Хаген слышал скрип голых костей за спиной. Смерть в виде
скелета с косой, как изображают ее все до единого живописцы в Храмах
Хьђрварда, стояла совсем близко, холодное дыхание, с шипением вырывавшееся
сквозь зубы оскалившегося в усмешке черепа, жгло затылок сквозь сталь
шлема...

И тут сквозь всю толщу Миров он услыхал другой голос, спокойный, сильный,
уверенный, этот голос произносил слова с чуть заметной хрипотцой; над полем
боя в сгустившемся зеленоватом тумане смутно маячили два глаза о четырех
зрачках каждый. Эти глаза смотрели прямо на тана, и в них Хаген ясно, как в
книге, читал: "Неужели ты дашь им так просто убить себя, ты, отмеченный
вниманием самого Духа Познания?!"

Словно слепящая огненная вспышка, вырвавшиеся наружу ненависть, боль
невосполнимой утраты и понимание того, что Старый Хрофт, судя по всему,
погиб, чтобы только жил он, Хаген, - словно неистовый сполох неземного
огня, они смели все преграды, барьеры, наставления и расчеты. Будь что
будет, он не станет покорно ждать гибели!

Тан закричал, сам не слыша звука своего голоса, разрывая горло страшным
боевым ревом, хриплым, диким и первобытным, означавшим только одно - что он
сам ищет смерти, но погибнут и все, кто окажется на его пути. Боевое
безумие впервые в жизни полностью овладело им - и, под внимательным
взглядом Великого Дракона, он рванулся в гибельную атаку - гибельную или
для него, или для врагов. Меч ведьмы разрубил кольчугу на спине, Ха-гена
бросило вперед - он даже не заметил этого. Время остановилось; Голубой Меч
медленно, отчего-то очень медленно наискось рухнул на подставленный было
серебристый клинок, рассек его, точно тот сделан был из сухих стеблей, и,
продолжая смертельное полукружье, остановился, лишь дойдя до самого сердца
ведьмы.

В следующий миг клинок был уже выдернут из раны - с такой быстротой, что на
нем не осталось ни единой капли крови. Тан развернулся, грудью бросившись
на три летящих навстречу меча, его собственное орудие отшибло в сторону два
из них, последний пронзил бахтерец и погрузился в тело, однако Хаген не
почувствовал боли - его голубая сталь уже неслась, оставляя за собой
огненную дорожку, она врезалась в тело ближайшей Ночной Всадницы, развалило
его напополам, затем точно так же она поразила вторую и третью ведьм. Битва
внезапно окончилась.

Хаген не видел, как растаяли внимательно наблюдавшие за ним глаза Великого
Орлангура, как исчез окутавший их туман; задыхаясь, тан упал на колени,
обессиленный, терзаемый жестокой болью, впившейся в сознание подобно
исполинскому скорпионьему жалу; бок со стороны сердца заливала кровь, он не
мог наступить на левую ногу; глаза разъедал попавший под веки пот.

Он не скоро пришел в себя - по собственным меркам; каждое движение
сопровождалось болью, однако же он смог принять нужную для сотворения
заклятья позу и чарами остановил кровь. Едва только в голове чуть
прояснилось, он захромал к Старому Хрофту.

Доспехи Древнего Бога, вьщержавшие бессчетное число схваток, еще не успели
остыть; обжигая ладони, тан стянул шлем, отбросил стальной горшок и
содрогнулся, увидев, во что превратилось лицо Отца Дружин. Пламя изъело
плоть до самых костей, выжгло оба глаза, слизнуло волосы вместе с кожей...

- Хрофт... - выдавил из себя Хаген, с никогда еще не испытанной робостью
кладя ладони тому на плечи.

- Хаген... - слабый шепот зазвучал в сознании тана, обугленные остатки губ
Владыки Асгарда не шелохнулись. - Я жив, Хаген. Я стоял на самом краю, но я
еще жив. Положи меня здесь. И если сможешь - хоть пригоршню воды из
Источника Мимира. Тогда еще поживем. Хоть пригоршню. Хоть глоток... - Голос
Хрофта слабел и наконец замер где-то в отдалении.

Как бы сильно ни терзали Хагена боль и усталость, он не утратил присутствия
духа - словно это тело принадлежало вовсе не ему. Он заставил его подняться
и безжалостно погнал переполненную болью груду мяса и костей вперед, к
Источнику. Он не думал сейчас о том, каким именно образом удастся одолеть
неподкупного Стража; он понимал, что ждать удобного момента нельзя и,
значит, придется идти напролом.

Поворот, поворот, еще один поворот - дорога обогнула последний выступ
скалы, и Хагену открылась зачарованная долина со стоящим посреди нее
величественным дубом, по сравнению с которым все остальные казались
саженцами-десятилетками. Легкий серебристый парок курился над Кипящей
Купелью, подле нее тан увидел сидящую фигуру весьма внушительного роста -
однако, не колеблясь, зашагал прямиком к Источнику.

Он топтал какие-то грядки; высунувшийся из крайнего дома человек возмущенно
заорал ему что-то - Хаген не обратил на это внимания. Поселянин выскочил с
вилами наперевес, сопровождаемый парой псов крайне злобного вида; тан
продолжал идти. Огороды казались бесконечными, слишком долго пришлось бы
обходить; а на прогалине, подле дороги, весь обожженный, лежал Старый Хрофт
и ждал, когда тот, кому он спас жизнь, принесет хотя бы один глоток воды из
Источника Миров.

Верно, Ученик Хедина попортил посадки не одного хозяина - потому что
наперерез ему вышли еще трое с колами и топорами.

Первыми до Хагена добрались псы, но, не добежав нескольких шагов, внезапно
шарахнулись в сторону и испуганно завыли, поджимая хвосты и припадая на
брюхо. Их хозяин оказался посмелее, он попытался пырнуть тана вилами;
Голубой Меч коротко сверкнул, отрубив железный трезубец и оставив в руках
чересчур горячего защитника своих грядок бесполезную палку.

При виде этого остальных поселян как ветром сдуло. Хаген беспрепятственно
прошел через всю деревню, однако тот, с перерубленными вилами, не отставал.
Теперь он глядел на тана с явным любопытством, даже задал какой-то вопрос;
однако он изъяснялся на неизвестном Хагену языке, и Ученик чародея не стал
задерживаться. Заклинание, сдерживавшее кровь, нуждалось в подкреплении, а
лучше - в замене обычной повязкой.

Хаген подошел к Источнику. Хервинд не ошибся - вокруг этого места волнами
расходилась аура Великих Сил. У Хагена закружилась голова, точно он вдохнул
дурманящего зелья.

Не доходя полусотни шагов до Источника, сопровождавший тана поселянин
остановился, однако не ушел, а остался стоять там, переминаясь с ноги на
ногу. Похоже, магия и прочие подобные дела его совершенно не волновали.

Избавившись от непрошеного сопровождающего, Хаген продолжал идти к дубу.
Мимир - если это был действительно он - поднялся со скамьи и молча
повернулся лицом к Хагену.

Его нельзя было назвать писаным красавцем, этого Стража Источника Миров,
древнего, как само небо. Крючковатый нос был явно переломлен по меньшей
мере в трех местах, кожа лица стала бурой, подобно древесной коре. Она
нависала пластами и складками, ее изрыли следы давно заживших рубцов и язв,
брови почти отсутствовали, костистый подбородок выдавался далеко вперед, и
под седыми жидкими усами лежал прямой разруб рта.

Однако ростом итун по меньшей мере вдвое превосходил Хагена, на руках
вздувались могучие мышцы, но главное - сила Источника буквально пропитала
великана, стала его частью, и чувствовалось, что фокус с многорукими
крысами - пожалуй, самая безобидная из его шуток.

- Старый Хрофт ранен, - устало произнес Хаген, твердо глядя прямо в
выцветшие глаза итуна. - Он просил пригоршню воды из твоего Источника.
Залога он дать не может, его глаза выжжены. Помоги ему, я прошу тебя.

- Ты даже не поздоровался, молодой колдунчик, - пробасил в ответ Мимир. -
Или теперь у вас, людей, здороваться не принято?

- Я желаю здравствовать тебе еще много веков, о итун, - терпеливо вымолвил
Хаген, - но я не думаю, что ты настолько капризен, чтобы требовать в данном
случае соблюдения всех приличий.

Мимир некоторое время молчал, пристально разглядывая тана.

- Так кто же послал тебя, колдунчик? - осведомился он, по-прежнему
загораживая Хагену дорогу к Источнику. - Я не вижу в тебе достаточно сил,
чтобы ты смог пройти сюда сам, и на тебе нет Божественного Соизволения. Кто
послал тебя, молодой колдунчик?

- Если я скажу тебе, ты разрешишь мне зачерпнуть одну пригоршню воды из
твоего Источника? - не меняя тона, столь же терпеливо спросил Хаген.

- Когда я что-то спрашиваю - нужно отвечать, маленький колдунчик, если ты
не хочешь, чтобы с тобой случилась какая-нибудь неприятность, -
наставительно и с издевкой сообщил Хагену великан. Тан невольно подумал,
что слывший когда-то мудрейшим их мудрых, суровый, неподкупный и
справедливый итун, единственный из великанов, не участвовавший в войне с
Асами, очень и очень постарел, изменившись при этом не в лучшую сторону.

Болела рана в боку, не хватало сил все время поддерживать заперевшее кровь
заклинание, но мышцы работали исправно. Сделав вид, что он собирается
прыгнуть влево, тан метнулся вправо, решив не тратить больше драгоценного
времени. Длинные и цепкие руки итуна понапрасну загребли воздух. Тан сорвал
шлем с головы и зачерпнул бурлящей, сверкающей всеми цветами воды. Он не
дал волшебству этого места очаровать себя, хотя мутная волна и подкатила к
его разуму.

- Остановись, безумец! - загремел за спиной голос итуна. Теперь в нем не
слышалось издевки, был лишь великий страх - не за себя, как понял на бегу
Хаген.

- Если ты дашь это Хрофту... - продолжил было итун, но тут под ногами у
тана зашевелилась земля, огороды, по которым он бежал, оказались густо
населены странными темнокожими существами, наподобие обычных ящериц -
только каждая имела еще по две очень цепкие руки. И в поднебесье внезапно
пробудился гневный гром, точно раскаты чьего-то невероятно могучего
яростного голоса. Око в небе, так и не сводившее с Хагена пристального
взора, заволоклось багровой дымкой - а потом затряслось само небо,
беззвучно и оттого еще более пугающе. Словно исполинские тараны били в
двери этого Мира, поскольку уже не было времени отпирать хитроумные
запоры...

Хаген уклонился от одной, другой, третьей ящерицы, изо всех сил пытаясь не
расплескать воду в шлеме. Он бежал что было сил, ни на что уже не надеясь,
над головой пронесся серебристый веер капель, каждая еще в полете
превращалась в подобие сухопутного спрута с целым клубком липучих щупалец,
и все это полчище скопом кидалось под ноги Хагену, а он даже не мог
отмахнуться мечом, боясь пролить драгоценную влагу; краем глаза он видел,
что из домов повысыпали странные обитатели странной деревни - стояли,
уставившись на него; однако помощи от них ждать не приходилось, твари
Мимира вцепились в ноги, ползли вверх по одежде, Хаген задыхался от
омерзения - и, видя, что путь дальше закрыт, решился на отчаянный шаг. Не
обращая внимания на державшие его лапы и щупальца, он одной рукой отцепил
от пояса Диск Ямер-та и, повернувшись к Мимиру, громко крикнул, высоко
поднимая над головой Оружие Света:

- Убери своих от меня, итун, или!.. Мимир, не раздумывая, вскинул руку, и
покорные ему создания тотчас остановились.

- Откуда это у тебя, колдун? - прогремел великан.

- Какое это имеет значение? Он у меня, он мой и подчиняется мне!

- Великие Силы... - с ужасом проговорил Мимир, обращаясь сам к себе -так
что Ученик Хедина с трудом различил его слова. Старый итун обхватил голову
руками, медленно повернулся к Хагену спиной и сел, сгорбившись, вся его
поза выражала крайнее отчаяние. Казалось, Хаген уже ни в малейшей степени
его не занимает.

С трудом отдирая цепкие лапы державших его существ, Хаген пошел прочь. Не
важно, что сейчас волнует Мими-ра, не важно, что за странные люди обитают в
этой деревне, - там, в лесу, его ждет Старый Хрофт, и даже сами Молодые
Боги не смогут остановить его.

На поляне все оставалось по-прежнему: неподвижные тела зарубленных ведьм и
Старый Хрофт. Казалось, Древний Бог встретил свой последний час, он не
дышал и не шевелился, однако стоило Хагену приблизиться, как в сознании
зазвучал знакомый, но очень слабый голос Отца Дружин:

- Торопись, Ученик Хедина... Мир сходит с ума, нам надо спешить...

- Я принес тебе воды, выпей. - Хаген осторожно приподнял изуродованную
голову, приложив к губам шлем. В кустах вокруг него раздался множественный
треск и шорох; Ученик Хедина поднял голову и увидел окруживших их со всех
сторон слуг Мимира.

Впрочем, не они в тот момент владели помыслами хе-динсейского тана - он
смотрел на Хрофта.

Страшные раны затягивались на глазах, новая плоть прорастала сквозь
сгоревшую в уголья кожу; набухали глазные яблоки, подобно росткам из-под
земли; раздвигая черные пласты сожженного, появились веки, розовые, словно
плоть новорожденного младенца.

Нельзя сказать, что спустя несколько минут на лице Старого Хрофта не
осталось никаких следов огня - рубцы и морщины щедро избороздили лоб,
подбородок, щеки; но глаза - самое главное - вновь могли видеть.

Отец Дружин с трудом поднялся, поддерживаемый Хагеном.

- Спасибо тебе, - только и вымолвил Хрофт, кладя ладонь на плечо тана,
вкладывая все, что мог, в одно короткое мощное рукопожатие.

Множество глаз настороженно и хищно глядели на них, не мигая; к ним затем
прибавились человеческие - добрая дюжина поселян, не обращая никакого
внимания на обосновавшихся вокруг созданий магии Мимира, подошла поближе
рассмотреть странных пришельцев.

- Хрофт, можешь идти? - косясь на удивительное кольцо вокруг них, спросил
Хаген.

- Должен, - сквозь зубы ответил Древний Бог. - Раньше бы этот огонь не
причинил мне вреда...

- Что вспоминать, скажи лучше, что нам делать вот с этими? - Хаген кивком
указал на людей и зверей. - Ты ничего не знаешь о них?

- Слышал... - морщась от боли, ответил Владыка Ас-гарда. - Надо прорываться
к Источнику, пока они стоят, растерявшись...

Он поднял выпавший из руки Золотой Меч - и они двинулись обратно, к
обиталищу Мимира; Хаген держал наготове Диск Ямерта.

- Лучше убери, - посоветовал Хрофт. - Никто не знает, что случится, если
эта штука попадет в Старого итуна. Мимир, он, знаешь ли, - сам по себе
Сила. Я никогда не мог понять его...

- Однако вода из его Кипящей Купели тебя спасла!

- Меня - да, но уже тебе она бы не помогла. Она слишком хорошо помнит меня,
слишком долго, очень много веков лежал на дне Источника мой залог, я впитан
этой водой, она стала частью меня, и я - ее... - Последние слова Хрофт
пробормотал еле слышно,