л времени. Глубоко под землей послушные его воле
гномы день и ночь ковали оружие. Они сохранили верность Отцу Дружин,
пробудившему их к жизни в те невообразимо далекие времена, когда никто и
слыхом не слыхивал о Молодых Богах. Целые горы мечей, щитов, шлемов
укрывались до времени в надежных местах; после того как я обнаружил
наблюдение за собой, я старался особо не выдавать размах нашей подготовки.
Мерлин знал, что в прошлом мои Ученики не очень сильно отличались один от
другого - воины и короли, созидатели царств и империй. Наверняка он ждал
чего-то подобного от меня и на этот раз. Быть может, мог рассуждать он,
Хедин постарается захватить области бондов, Торговую Республику, тем более
что за земли ярлов он взялся уже сейчас. Ну а если он полезет на Хранимое
Королевство - чего ему не избежать, - Маги и Сигрлинн, уже одержавшая над
ним победу, дадут ему бой. Он не сможет противостоять всему Поколению.
Проигрывая в отчаянных надеждах спастись, он неминуемо пустит в ход силы,
нарушающие Законы Древних - то есть Великое Равновесие Мира. И тогда ничто
уже не помешает Мерлину покончить с ним. Порядок будет восстановлен.

Я не стал пытаться оказывать противодействия наблюдавшим. Если они не
обнаружили пробуждения болотных монстров, пусть думают, что я ничего не
заметил. Изменения на Хединсее должны накапливаться постепенно, чтобы их не
заметили слишком скоро; когда же заметят, у них уже не останется времени
ответить чем-либо серьезным.

В эти годы я продолжал восстанавливать связи с Ночным Народом. Все остатки
темных армий Ракота, разбежавшиеся в свое время и попрятавшиеся по дальним
закоулкам этого и ряда близлежащих Миров, следовало вновь поставить в
строй. В старых гномьих выработках зашевелились гоблины. Кобольды,
созданные когда-то в противовес гномам, остававшимся тогда нейтральными,
доставали из тайников бережно хранимое заветное оружие с рунами Темной
Магии Металла. Вили новые тетивы гар-риды, ожили даже пущевые хеды, не
говоря уже о троллях.

Мой Ученик преуспевал. Его дружина достигла десяти тысяч мечей; Ильвинг
родила сьгна; во многих уставших от беззакония землях и Западного и
Восточного Хьђрвар-да Хагена в открытую называли правителем и все
настойчивее звали принять корону. Он, как и следовало, отвечал туманными
намеками, не отказываясь, но и не соглашаясь впрямую. Эти годы, так быстро
минувшие, теперь кажутся настоящим счастьем. Я упорно работал, пробиваясь в
глубь тайных пластов Стихийного Колдовства. В решающий час я должен был
приготовить достойную встречу Молодым Богам. Ведь силы их небеспредельны;
всеобъемлющ лишь Творец, а все его Дети лишь части созданного им Мира.
Никакая часть не может превзойти мощью целое. Молодые Боги могли сокрушить
Древних Богов, которые до них правили Миром Магов, но справиться со всей
Природой не могло быть под силу даже им. И потому, кроме Стихийной Волшбы,
я настойчиво искал доступа к Средоточиям, Столпам Третьей Силы нашего Мира
- к Великим Орлангуру и Демогоргону. Их царством была вся всеобщность -
Реальность и Меж-Реальность, Астрал и области Вечного Мрака, все
бесчисленные Земли и Небеса и даже Звездные Пределы. Эти двое царили
повсюду и везде - царили, но не правили. Никто не знал их целей и желаний.
Они не нуждались в храмах, поклонении и почитании. Они существовали сами по
себе. И исчезни завтра весь Мир - они все равно остались бы. Собственно, на
них и держалось все пресловутое Равновесие. Иногда они помогали, если
сумеешь добраться до них со своей просьбой, иногда нет. Никто не мог
понять, чем вызвано то или иное их решение. Рассчитывать на их помощь,
помощь Духов Абсолютного Знания и Соборной Мировой Души, строить на этом
какие-то планы было бы безумием с моей стороны. Никто не мог ожидать от
меня подобного, и если все задуманное исполнится...

Но прежде чем самому вступить в смертельную схватку с обитателями
Обетованного, мне предстояло совершить еще очень и очень многое; немало
выпадало и на долю Хагена, ему было не избегнуть встреч с противниками -
нелюдьми, а для этого требовался меч, сработанный более могучими руками,
чем даже руки искусников-гномов. Я давно держал на примете одну далекую
жаркую страну среди диких девственных лесов и желтых плоскогорий Южного
Хьђрварда...

Это было странное место. Здесь и слыхом не слыхивали о Молодых Богах. За
века изгнания я исходил все дороги Большого Хьђрварда и могу сказать:
только там по неведомому капризу новых правителей Мира сохранились в
неприкосновенности, живые и не лишенные сил. Древние Южные Боги. Я ощутил
сгустившуюся предо мной грубую, как дерюга, магическую силу, едва только
тропа скитальца привела меня в те края.

Там не виданные в Восточном Хьђрварде деревья мочили длиннолистные ветки в
черной воде лесных рек. Удивительные звери, косматые ящеры, безволосые
волки, многоглавые змеи сводили друг с другом счеты в непроглядном зеленом
тумане листвы, гибких лиан и непроходимого кустарника. Среди лесов, на
почтительном отдалении от рек, стояли селения, окруженные полями. Близко к
рекам люди не подходили - в мрачных водах хватало зубастых любителей
полакомиться человечиной. К полям вели оросительные каналы, перегороженные
толстыми деревянными решетками.

А еще - из каждой деревни была видна Гора, как ее называли тамошние жители.
Увенчанная белой короной вечных снегов серая громада с молчаливым
презрением взирала на мельтешившую у ее подножия жизнь. Там, в глубоких
каменных недрах, гнездилась жестокая и старая сила, правившая этими
землями. Туда, к широким воротам, тянулись длинные караваны с припасами и
товарами, вереницы рабов; там, под мрачными сводами, совершались
отвратительные обряды, описывать которые отказывается мое перо; там угрюмое
эхо, постепенно слабея, несло по переходам и галереям последние вопли
растянутых на алтарях жертв, истекающих кровью под жертвенными ножами. В
человеческих муках и страхе черпал силы правивший здесь Бог, так непохожий
на Хрофта, хотя и одного с ним происхождения. Отец Дружин предпочел крах
всего своего царства, всей державы спасению подобной гнусной ценой.

Жители этой страны не отличались гостеприимством. В первой же деревне, куда
я забрел, несколько откормленных дюжих ратников набросились на меня,
повалили и связали, после чего стали допрашивать, перемежая вопросы ударами
бича. Я старательно изображал боль... - мне хватило оставленных Советом сил
задерживать кнут в долях дюйма от тела. Выяснилось, что я брожу без
разрешения какого-то начальника округи и, как злостный нарушитель
установленных законов, подлежу немедленной отправке в Гору. Когда селяне
слушали приговор, на лицах их я читал нескрываемую радость. Я не винил их
за это - ведь странный и опасный чужак занимал место жертвы, которую они
обязаны были избрать из своего числа. Жребий мог пасть на любого - друга,
жену, соседа, мать, ребенка...

Я решил не сопротивляться. Мне надели на шею тяжелую колодку, приковали
короткой цепью к более длинной, на которой, как гроздь ягод, уже были
"нанизаны" десятка полтора угрюмых людей, так же, как и я, предназначенных
в жертву кровожадному владыке Горы. Во взглядах большинства я читал лишь
животный ужас; мало в ком еще не угасли ярость и жажда борьбы.

Караван тронулся в путь. Мы шли богатой и благодатной страной, где земля
давала по три урожая в год и где люди могли бы процветать, прикладывая куда
меньше усилий, чем на каменистых равнинах моего родного Восточного
Хьђрварда, - но повсюду царила бедность. Причина ее открылась мне очень
быстро - очень, очень многое поглощала ненасытная утроба Горы. Пределом
мечтаний любого в этой стране было стать прислужником в главном капище,
стражником или хотя бы метельщиком - там всегда был обеспечен жирный кусок.
А что при этом нужно бьыо обращаться со своими же соплеменниками и
сородичами, как со скотом, похоже, мало кого здесь волновало. На бунтарей
доносили поспешно и с охотой.

Но здешний народ в большинстве своем мало занимал меня. Куда больше
интересовала меня Гора и ее таинственный хозяин. Причем не столько его
природа - все Древние Боги, в сущности, одинаковы по происхождению, - а
силы, которыми он располагает, и то, как ему удается противостоять Молодым
Богам. Тогда я еще ничего не знал об ужасных обрядах, творимых в
подземельях Горы... Причем я, Хедин, Познавший Тьму, понял тогда,
что-незаслуженно ношу свой титул. Мне открылись такие ее глубины и такие
способы черпать из нее силы, что, будь я даже на самом краю гибели, я
никогда бы не прибег к ним, потому что за ними могло последовать нечто хуже
гибели - что и ждало, затаясь до времени, обезумевшего хозяина Горы.

Наш караван в свой час добрался до первых длинных отрогов Горы,
оттянувшихся далеко в стороны. Рабы, обреченные на смерть, шагали, уронив
головы, молчаливые и безучастные ко всему. Я постарался как можно лучше
изобразить простого Смертного; я хотел увидеть как можно больше и понять,
найти ответы на свои вопросы до того, как здешний Бог поймет, что его сети
захватили слишком крупную и зубастую для них рыбу.

Все дороги, приводившие из отдаленных частей страны, сливались на огромной
пыльной площади у исполинских ворот. Куда было до них тем, что мы видели в
эриваг-ском Храме! Здесь они показались бы жалкой калиткой. И за этими
воротами клубилась темнота, изредка пронзаемая багровыми и голубыми
молниями, выдыхающая клубы удушливого желтоватого дыма, - ветер, сухой и
горячий, нес этот дым прямо на заполнившее площадь людское скопище, но
никто не осмеливался даже утереть беспрерывно льющиеся из глаз слезы.
Стражники в глухих масках, которым этот дым, похоже, нисколько не вредил, с
шипастыми палицами прохаживались все время по рядам, строго следя за
съеживавшимися под их холодными взглядами людьми; и стоило кому-нибудь
чихнуть или закашляться, как его тотчас хватали сами соседи; несчастного
богохульника немедля передавали в руки воинов и, несмотря на его истошные
вопли, поспешно уволакивали во тьму за воротами.

Мы долго стояли на солнцепеке, пока не появился некто в желтом балахоне,
толстый и вальяжный, хотя и изрядно пропыленный, в сопровождении восьми
стражников. Презрительно оттопырив губу, он наугад ткнул пальцем в
нескольких приговоренных, в том числе и в меня. Нас оказалось пятеро; трое
тотчас рухнули в пыль, визжа и пуская слюни; один, могучего телосложения
оливково-кожий бородач, явно уроженец северной части Южного Хьђрварда,
стиснул кулаки и глухо зарычал с несдерживаемой яростью и рванулся было на
толстяка в желтом, но тот благоразумно держался подальше, прекрасно зная
длину цепи приговоренного...

Нас повели через ворота. Тупая сила здешнего хозяина давила на виски,
словно в них было уперто по колу, на каждый из которых налегло десять
сильных мужчин. Я не видел обычным зрением ни стен, ни потолка тоннеля, по
которому мы шли. Одна клубящаяся тьма, прошитая огнистыми молниями и
размытыми сполохами. По-над головами прокатывался то и дело мощный гул,
дрожала земля, навстречу неслись клубы желтых ядовитых испарений.

Троих потерявших сердце и рассудок рабов стражники почти тащили волоком;
оливковокожий шел сам, оскаля рот и хрипя; я тоже что-то кричал, чтобы не
слишком привлекать внимание своим спокойствием.

Подготовка к обрядам длилась долго. Нас вели через залы с рядами горячих
котлов, полных курящихся, едва не кипящих ключом жидкостей, странных
ароматных масел и иных веществ, названий которых я тогда не знал. Один из
четырех невольных моих товарищей умер, не выдержав ожогов, - его проводили
завистливыми взглядами.

Не стану описывать крики, терзавшие меня, когда стражники сталкивали людей
в огромные медные котлы, как потом, вытащив, для забавы прикладывали к
обожженным телам тлеющие головни, выхваченные из костров... Меня постоянно
так и тянуло показать хоть малую часть еще доступной мне боевой магии, но я
сдерживался. Что-то очень важное ждало меня впереди... в неясном и мутном
облаке начала вырисовываться некая четкая сердцевина.

Потом было еще гнуснее и отвратительнее. Не стану говорить, что они делали
с женщинами - этого не вьщер-жит и самый прочный пергамент. Они отдавали их
на поругание - нет, даже не людям, а... нет, нет, лучше не вспоминать об
этом!

Нас ввели в центральный зал. Хозяин Горы постарался на славу, не пожалев
сил на всякого рода огненные потехи, неописуемые и многокрасочные. Но я не
смотрел на них - мой взгляд был прикован к высокому черному трону в дальнем
конце, который от той двери, через которую нас ввели, казался совсем
крошечным; на нем, едва заметно шевелясь, сидела некая фигура, словно
подерну-тая туманной дымкой; я никак не мог разглядеть ее. У подножия была
разбита огромная арена, посыпанная песком; слева и справа от нее - еще две
такие же, но поменьше.

В общем, я не увидел ничего сверхъестественного - обычные, не слишком
изобретательные признаки Власти, Силы и Жестокости.

Но я похолодел, и волосы мои встали дыбом, когда я понял, зачем вся эта
череда бесконечных кровавых жертв, ужасная бойня, разворачивавшаяся передо
мной. Людей топтали ноги ящеров; оплетали и выпивали кровь тонкие, но очень
прожорливые змееподобные существа с алыми пастями; размалывали жернова
исполинских мельниц, причем каменные круги и острозубчатые шестерни
двигались нарочито медленно. Кровь воистину текла реками...

Сначала я ничего не понял, пораженный и потрясенный. Лишь несколько секунд
спустя я взглянул на этот зал иным, нечеловеческим зрением...

Легкий зеленоватый дымок рвался из раскрытых в немом вопле, изломанных
мукой человеческих ртов. Он был знаком мне - исход Страдания, Ужаса и Боли.
Как пар над полыньей, он поднимался вверх, и странные невидимые летучие
существа с большими кожистыми крыльями ловили его у самого потолка
огромными прозрачными мешками. Наполнив их, они скрывались в отверстиях
ходов, что были в дальней стене. Я смог проследить и их дальнейший путь:
пузыри невыразимого людского горя и отчаяния крылатые прислужники изверга
опускали вниз, куда стекала по бесчисленным желобам кровь замученных. Там
за дело принимались иные создания, многорукие и многоглазые; кипела на
медленном огне человеческая кровь, сквозь нее прогонялась в огромных
прозрачных сосудах эманация людского страдания, все это смешивалось,
изменялось, сгущалось... А получившееся подавали в огромных чашах
устроившемуся на троне хозяину Горы. Он выпивал их, и на время слепящий
огонь его четырех глаз становился просто нестерпимым; и рабов, и
стражников, и палачей, и жертв начинала бить крупная дрожь, сотрясались
стены, содрогались недра... Бог получал новую порцию силы.

Однако был в этом зале и еще один центр мощи - истинный, не нуждающийся в
подобной поддержке. В каменную щель справа от трона бьгл воткнут недлинный
меч голубой стали; от него волнами расходилась неколебимая, ровная сила.
Мне хватило одного взгляда, чтобы понять:

делали эту вещь не гномы и не Маги, быть может, кто-то из правивших здесь
до прихода Молодых Богов... Вложенная в оружие мощь совсем не походила на
ту, что я встречал в знаменитых магических мечах моей молодости, зрелости и
изгнания. Что-то непередаваемо спокойное чувствовалось в этом мече; его
ковали без темных мыслей о мести или о завоевании; сотворившие его руки
просто любовались своим искусством - так показалось мне. И еще одно я понял
тотчас же: вот оно, то оружие для моего будущего Ученика, которое я искал
для него так долго.

Тем временем меня стали все настойчивее подталкивать к огромной мельнице,
между чьих окровавленных жерновов уже исчезло трое приговоренных; рядом со
мной стоял, глухо рыча и дико вращая глазами, один лишь светлокожий чужак.

Я не стал прибегать к магии, а просто выхватил из рук ближайшего стражника
копье, древком отбросил его в сторону; потом, взявшись за колодку обеими
руками, сломал ее так же легко, как будь бы она из сухой соломы;
бросившегося на меня воина я швырнул прямо в медленно перетирающие добычу
жернова, потом освободил и олив-ковокожего; махнув ему рукой - "давай за
мной!", - я быстрым, но ровным шагом пошел прочь из зала пыток.

Наше бегство осталось незамеченным - слишком много людей стонало и выло,
проклиная судьбу, чтобы в этом жутком гаме был услышан вопль второго
стражника. Прежде чем заправлявшие там поняли, в чем дело, и снарядили
погоню, мы достигли ворот, и я невольно вспомнил Храм в Эриваге - у самых
створок нам пришлось выдержать небольшой бой. Я имел право на убийство,
будучи как бы лишен на время своего звания Мага; но умение мое осталось при
мне, и я рубился с наслаждением, всласть. По счастью, у воинов не оказалось
луков; оставив за собой семь или восемь тел, я со своим невольным спутником
выбрался на привратную площадь и быстро затерялся в толпе.

Прошли десятилетия; изгнание кончилось. План исполнялся; пришло время
Хагену взять в руки достойный меч. И добыть его он обязан был сам, сам
должен был положить руку на сжатое камнями оружие. Самое большее, что мог
сделать я, - это на короткое время отвлечь хозяина Горы. Сила его бьыа
очень велика, вдобавок собрана в один кулак - он, похоже, все время ждал
нападения Молодых Богов.

Заклятие Перемещения отправило меня, Хагена и три тысячи мечей к привратной
площади. Еще не осело облако желтой пыли, как светловолосые и светлоглазые
воины моего Ученика, гиганты по сравнению с местными жителями, построившись
тесным клином, пошли на приступ.

Этого хозяин Горы никак не ожидал. Он готовился отразить магическую атаку;
его же стражники хороши были только против безоружных. Жалкая попытка
сопротивления в воротах стоила жизни трем десяткам наиболее храбрых из них;
дружинники Хагена - а среди них были и те, кто брал эривагский Храм, - не
теряя строя, быстрым шагом двинулись вглубь.

Из боковых проходов с воплями вывертывались защитники Горы, чтобы тотчас же
погибнуть под мечами и стрелами воинов Хагена. Мы смяли второй заслон у
самого входа в главный зал, и, когда сверкающий доспехами строй показал
тупую голову из черного проема широкого тоннеля, в зале разом все стихло.
Стражники, палачи и пытаемые замерли, разинув рты и уставившись на
небывалое многорукое и многоногое чудище, ощетинившееся копьями и мечами,
что стремительно накатывалось на них.

Я с наслаждением рубил мечом Ракота механизмы чудовищных мельниц; по залу
заметались сотворенные мной призраки, тонкие нити колдовского огня неслись
вверх, поражая крылатых сборщиков людских мучений; бросавшиеся ко мне
стражники Горы падали с ног под ударами невидимых волн Эфира, которые я
посылал во всех направлениях вокруг себя; вся ведомая мне боевая магия
пошла в ход - я чувствовал небывалое освобождение. Однако от моей руки не
погиб ни один Смертный.

А Хаген, убивая всех на своем пути, шел напрямик - к трону.

Хозяин Горы вскочил на ноги. Разинул оказавшуюся вдруг очень широкой пасть.
Выдохнул клуб сине-рыжего пламени - длинная струя, сжигая и обращая в пепел
вое, оказавшееся у нее на дороге, понеслась ко мне, и я возблагодарил
судьбу - самая рискованная часть нашего замысла удалась, потому что времени
для нового удара у Древнего Бога уже не должно было остаться.

Я встретил пламя сотканным из тьмы щитом, отразил его поток, направил
неугасшие волны огня в разные стороны; прикрывая отряд Хагена, взвились
крутящиеся дымные столбы. Мои призраки сработали, хозяин Горы принял меня
за главного своего врага...

Хаген уже мчался вверх по ступеням трона - мчался один, потому что все
остальные его бойцы остались внизу:

из каких-то тайников набежала пропасть стражников Горы, безжалостно
брошенных на убой ее хозяином, их пришлось задержать обычными мечами.

Только теперь Древний Бог соизволил обратить внимание на бегущую прямо к
нему человеческую фигурку. По залу раскатился жуткий хохот, более похожий
на клекот исполинской птицы; хозяин Горы выпрямился, он в три раза
превосходил Хагена ростом; огромная палица поднялась вверх.

Только теперь я смог как следует разглядеть нашего противника. Он
действительно им