ин. - И то же самое Молодые Боги. Проклятье, мне
всегда нужно было заставить их действовать; если и Неназываемый их не
расшевелит, мне останется только проползти на коленях весь путь от Хединсея
до Обетованного и просить у них прощения!" "А зачем тебе, чтобы они начали
действовать раньше, чем мы сами будем готовы? - возражал ему Ракот. - Тьма
давно залечила раны, силы ее велики, как никогда, но все это против
Обетованного... боюсь, бессильно", - закончил он и криво ухмыльнулся.

"Мы забыли об Орлангуре и Демогоргоне, - напоминал Старый Хрофт. - Об этой
паре никто ничего толком не знает. Откуда тебе ведомо, что они не в силах
одолеть Неназываемого?"

"Да, Дух Познания сейчас был бы очень кстати, - чуть нервозно потирая руки,
усмехнулся Хедин. - Он то появлялся сам чуть не каждый день - а тут вдруг
исчез, когда началось самое интересное!.."

"А что Дальние и Древние? Разве они могут остаться в стороне? - спрашивал
Отец Дружин. - Вряд ли им есть куда отступать из пределов Упорядоченного!
Если Древние Силы похитили эту вашу Сигрлинн, то, быть может, они все-таки
выступят на нашей стороне?"

"Чтобы избавиться от угрозы Неназываемого, я готов взять в союзники хоть
самого Ямерта и всю его братию", - объявил Ракот, правда, без особой
радости.

И разговор вновь переходил на поиски Средоточии Дальних и Древних Сил,
касался тех заклятий, что могли дать доступ в эти тайные области; Хаген
заметил, что его Учитель становился мрачнее, стоило кому-то из собеседников
произнести имя Сигрлинн. Да что там Маг Хедин! Сам тан вынужден был
признаться себе, что, имей он сейчас волю, - несмотря ни на что, отправился
бы спасать волшебницу. Умом Ученик Хедина понимал, что надо радоваться -
выбыл из строя один из их сильнейших врагов; а нутро - не сердце,
принадлежащее Ильвинг, а именно нутро, глубинное, жестокое, темное, где
навечно впечатан был образ обольстительнейшей из Смертных и Бессмертных
женщин Большого Хьђрварда, - оно настойчиво и неотвязно шептало и шептало
свое...

Наконец остановились на следующем: Хедин и Ракот первым делом плетут и
отправляют к Границам целый легион Дозорных Заклятий, которые предупредят
их, едва Неназываемый попытается проникнуть в пределы Упорядоченного; Хрофт
и Хаген пробиваются в Ледяную Бездну, где заточены воины отряда,
штурмовавшего Авалон, и выручают их оттуда; Неназываемый Неназываемым, но
еще никто не знает, сработало ли вообще Проклятье Ра-кота, а война не
окончена, Молодые Боги живы и здравствуют: Маги в Замке Всех Древних
деятельно готовятся к решающей схватке... Кроме того, особые послания
отправляются Владыкам Древних и Дальних Сил; здесь было не обойтись без
эльфийской магии, и Хедин собирался прибегнуть к помощи преданных ему
альвов. Подбить их выступить на войну против Молодых Богов - дело, конечно,
безнадежное, но вот помочь в общении с капризными и непредсказуемыми
Повелителями Дальнего - это они вполне могут.

В остальном План Хедина решили оставить без изменений - ничего иного им
просто не оставалось; бросят все силы против Неназываемого и окажутся
уничтоженными армиями Молодых Богов... К Духу Познания и его брату
Демогоргону взывать было бессмысленно: если те сочтут нужным, то вмешаются
сами, на чужую же мольбу они никогда не отзывались.

Однако уже в самом конце разговора Старый Хрофт произнес, внезапно
нахмурившись и со странным для него оттенком неуверенности в голосе:

- А остров Брандей? Что, если и их?..

- Брандей? - Брови Ракота поползли вверх. - Даже я старался не связываться
с ними! Забыл, кто они такие?!

- Не забьы! Но Неназываемый грозит всем - даже слугам Хаоса!

Так Хаген неожиданно для самого себя узнал, что этот остров, уже много
тысячелетий пользующийся самой дурной славой, держат в руках самые
настоящие подручные Хаоса. Их называют Черными Магами острова Брандей,
хотя, конечно же, никакими Магами они не бьыи; существовал канал, по
которому хозяева Брандея черпали силы из-за грани Упорядоченного. И канал
этот был укреплен настолько хорошо, что даже соединенной мощи всех Магов
одного Поколения не могло хватить на то, чтобы рассечь эту проклятую
пуповину. А вот почему слуг Хаоса оставляли в покое Молодые Боги -
составляло тайну даже для Хедина, не говоря уж о Ракоте и Старом Хрофте.

- Не хотел бы я столкнуться еще и с легионами Хаоса. - Хедин с отвращением
передернул плечами, словно увидав перед собой нечто омерзительное.

- Боюсь, нам придется выбирать - весь Мир и война с Хаосом или всеобщая
гибель без малейшей надежды на победу, - возразил Отец Дружин, яростно
теребя бороду; видно было, что былому Владыке Асгарда тоже не улыбается
получить хозяев острова Брандей в союзники, но на то он и считался в свое
время Мудрейшим, чтобы в минуты нужды не проходить мимо любой, даже самой
невообразимой возможности получить поддержку.

Однако страшных владельцев Брандея решили оставить на самый крайний случай,
если Неназываемый действительно уже начнет вползать в пределы
Упорядоченного - нечто большее, чем не поддающееся объяснению отвращение,
удерживало Магов, Ракота и Хедина, от этого противоестественного союза;
что-то, суть чего они никак не могли втолковать Старому Хрофту.

И потом, когда Ракот отправился на дозорную площадку встретить первые
отряды своих слуг, добравшихся до острова из отдаленных слоев Реальности, а
Отец Дружин возымел желание утолить жажду парой-тройкой кружек доброго зля
и Хаген остался наедине с Учителем, Маг неожиданно рассмеялся, хотя смех
его, признаться, звучал совсем невесело.

- Удивительное дело!.. Нас всех, того и гляди, поглотит Ничто, а мы всђ
судим, как нам одолеть Мерлина! Но еще удивительнее то, что, если мы не
будем продолжать пытаться одолеть Мерлина, он точно одолеет нас, невзирая
ни на какого Неназываемого!

- Учитель, неужели вся наша добыча из Храма Ямер-та никуда не годится? -
спросил Хаген. Его по-прежнему терзала обида, что добытые таким трудом и
такой кровью сокровища на поверку оказались никчемными, не считая, конечно,
великолепного Диска, спасшего ему жизнь на Авалоне.

- У меня есть надежда только на Жезл, что вы с Хрофтом отняли у Стража
Обетованного, да еще смутные подозрения насчет амулета Ямерта, - признался
Маг. - Остальные - либо самые настоящие фальшивки, годные лишь на то, чтобы
дурачить жрецов да несчастных обитателей Хранимого Королевства, либо в них
скрыта магия, поистине недоступная моему разумению. Но времени мало, разыщи
Хрофта, вам лучше отправиться в путь немедленно.

- Но сперва я повидаюсь с Ильвинг, - заметил Хаген.

Волшебник коротко кивнул и, уже весь во власти своих помыслов, быстрым
шагом заспешил прочь, к своим покоям. Хединсейский тан проводил Учителя
взглядом и отправился на половину жены.

Они расстались совсем недавно, ведь по времени Хе-динсея здесь прошло лишь
пять дней, и неприлично было высокородной дочери ярла, супруге могучего
хединсей-ского тана, кидаться ему на шею после столь краткой разлуки;
Ильвинг строго блюла обычай, но по глазам ее Хаген читал, чего именно
хочется ей сейчас больше всего, в то время как они в присутствии ближних
женщин Ильвинг обменивались соответствующими моменту фразами...

...Потом было и многое другое, и Хаген с величайшим трудом заставил себя
оторваться от жены, когда Старый Хрофт нарочито громко затопал и закряхтел
за дверью.

- Ракот привел своих - на это стоит поглядеть, - отчего-то вполголоса
сказал тану Отец Дружин, когда они шли переходами цитадели. Хаген облачился
в полный до-спех, на правом боку висел Диск Ямерта; Хрофт опоясался своим
прославленным Золотым Мечом в прозрачных ножнах, однако чудо-оружие странно
смотрелось на фоне огромного овчинного тулупа, в который кутался Старый
Бог. Утратив значительную часть своего могущества, он стал страдать от
холода, подобно Смертным.

Часовой, отсалютовав тану мечом, поспешил поднять решетку, сплетенную из
толстых стальных прутьев, и Хаген вышел на широкую боевую галерею, шедшую
вокруг всей главной цитадели хединсейского Замка. Отсюда был прекрасно
виден просторный внутренний двор крепости; обычно всегда заполненное
спешащими людьми, мощенное камнем огромное пространство встречало сейчас
совсем иных существ; самые древние гранитные глыбы, основы еще
сохранившихся фундаментов, на которых были воздвигнуты новые башни и
бастионы, - лишь эти глыбы еще могли припомнить кое-что из тех времен,
когда Хе-динсей был гордой столицей могущественной Ночной Империи и похожие
на нынешних гости частенько ступали по его плитам...

На каменном возвышении в самой середине двора стоял Ракот, в алом плаще,
подобном языку подземного пламени. Хаген застыл, изумленно и даже с
некоторой оторопью разглядывая того, с кем еще несколько часов назад он
мирно беседовал и лишь по очень слабым признакам мог бы тогда понять, что
перед ним не простой Смертный, пусть даже мощный телом и обладающий
повелительным взором. Восставший разительно изменился, и теперь Хаген легко
смог бы представить, как выглядел Падший Маг в те далекие дни, когда его
полки овладели почти всей Мировой Сферой, штурмовали Обетованное, а их
повелитель носил гордый титул Владыки Тьмы.

Царило безветрие, но багряный плащ Ракота трепетал, словно раздуваемый
могучими порывами урагана, исси-ня-черная грива великолепных волос над
высоким челом казалась сотканной из мрака короной; мощные руки были воздеты
в повелительно-приветственном жесте - полководец встречал свои войска.

А они шли, и воздух стонал под ударами могучих крыльев, изогнутые подобно
серпам когти оставляли глубокие борозды на несокрушимом граните, глаза не
предста-вимых иначе, как в самом страшном ночном кошмаре, тварей горели
диким огнем, долгие десятки веков мрак заботливо вьшестовывал их в тайных
гнездилищах, и теперь, не знающие ни сомнений, ни колебаний, ни страха
смерти, они вновь готовы были устремиться в бой по мановению руки того, кто
стоял сейчас перед ними, в алом плаще и в венце из темноты.

Прямо по воздуху маршировали другие отряды, шли схожие с людьми существа,
под кроваво-красными эмблемами орлов, с круглыми щитами и огромными
палицами; длинными прыжками приближались заросшие шерстью создания,
наподобие гигантских обезьян, не признававшие иного оружия, кроме
собственных рук; в их густом меху запутывались стрелы, а мечи ломались о
кожу, прочную, точно сталь.

Ползли многоглавые змеи, двигались отряды призраков, что поглощают души
врагов, превращая их в жалких, беспомощных безумцев; и демоны из других
вселенных, подобные тем, что пытались преградить Магу Хедину дорогу к Дну
Миров; и многие, многие другие, в великом числе и во множестве обликов;
тучи этих созданий затмили собой солнце, и день стал казаться вечером.
Хаген, сколь бы ни был он удивлен, удивился еще больше, недоумевая, как все
это сонмище разместится на дворе его крепости, хоть и достаточно
просторном, но все же, все же...

Разгадка отыскалась быстро: на камнях цитадели оставались стоять лишь
первыекоснувшиеся их воины Рако-та, остальные же словно вдвигались в их
тела; длинные цепи существ складывались, подобно гармошке, и вскоре
Восставший стоял посреди огромной толпы диковинней-ших созданий, ни одно из
которых не походило на другое; для описания всего их многообразия
понадобились бы горы пергамента.

Хаген повернулся к стоявшему на посту караульному. Воин смотрел на странное
сборище в крепостном дворе с удивлением, но без страха.

- Не боязно иметь таких красавцев в союзниках? - тем не менее спросил его
Ученик Хедина.

- Нет, мой тан, - лихо ответил воин. - Да при виде их все наши враги тотчас
разбегутся без боя!.. Но вот потом - не хотел бы я, чтобы они навсегда
стали моими соседями, - прибавил он уже тише.

- Хорошо, продолжай службу, - кивнул Хаген дружиннику. Все правильно - его
отчаянные сорвиголовы, привыкшие к самым дерзким набегам, не погнушаются
никаких страшилищ, если союз с ними сулит победу; но вот потом, после боя,
они превращаются в обычных Смертных, и брезгливость берет свое.

Тем временем небо над Хединсеем очистилось; Ракот, похоже, собирался
обратиться к своим слугам с какой-то речью, и Хаген с Хрофтом пошли дальше.

Они вышли из цитадели, миновали внешний обвод стен, где угрюмо трудились
пленные, закладывая бутовым камнем проломы, оставленные огнем судовых
баллист и пламенем Алчущих Звезд; в отличие от дружинников Ха-гена, вид
движущихся сил Ракота напугал их до чрезвычайности, и теперь конвоиры
выбивались из сил, гоня их по местам. Однако приказ тана был строг - не
проявлять к пленным жестокости, и оттого воины Хединсея действовали в
основном угрозами, а не кнутами.

От Портовых ворот тан и его спутник свернули вдоль стен, по неширокой
дороге, ведущей в глубь острова. Затем сделали еще один поворот - на узкую
тропку, петлявшую между валунами; она вывела их к крутому обрыву, где под
восьмидесятифутовой стеной ярился прибой. Достав из кармана небольшой
кожаный мешочек, Хрофт вытряхнул на ладонь янтарный камешек чуть побольше
лесного ореха.

- Пока ты миловался с женой, твой Учитель дал мне вот это. - Отец Дружин
ловко подкинул и вновь поймал камешек. - Это ключ. Он продержит Ворота
открытыми некоторое время, пока мы не вернемся. Там есть кому нас встретить
- из числа слуг Мерлина, конечно, - так что твоим Мечу и Диску найдется
достаточно работы.

Ты готов? - пробасил Хрофт и, не дожидаясь ответа, с размаху швырнул
камешек с кручи, проревев при этом диким голосом какое-то заклятье на
странном, неизвестном Хагену языке.

Камень вспыхнул в полете. Точно нитка за иглой, за ним тянулся огненный
след. Нить не гасла; как будто кто-то гигантским, но невидимым пламенным
пером вывел лучащуюся светом черту на вечереющем небосклоне.

Продолжая светиться, черта поплыла на них.

- Прыгай! - приказал Старый Хрофт, когда она приблизилась почти вплотную. -
Прыгай, да не промахнись мимо нее! Иначе и Учитель твой тебя не соберет!

Хаген невольно глянул вниз. Высокий вал, набрав разбег на открытых морских
пространствах, с вечной, неутолимой ненавистью бросил себя на несокрушимые
клыки скал; над камнями обильно взметнулась белая пена, точно кровь
отважного, но безрассудного морского богатыря.

- Да прыгай же! - Рев Хрофта хлестнул, словно плеть, и тан метнулся вперед,
стиснув зубы и впившись глазами в узкую золотую полоску.

В грудь ударил порыв ледяного ветра, тащившего с собой целые рои ледяных
иголок, острых, точно стрелы. Тан на мгновение ослеп, он летел куда-то в
бездонную пропасть, кругом была непроглядная чернота - только зло и тонко
выл в ушах вымораживающий самую душу ветер.

Однако это быстро кончилось. Что-то мягкое приняло в себя тяжелое,
закованное в железо доспехов тело тана, его падение замедлилось, а потом он
ощутил, что прочно стоит на ногах, с головы до пят покрытый снегом.

Рядом, отфыркиваясь и отряхиваясь, Хрофт с отвращением сметал с себя белые
хлопья.

- Ненавижу мороз, - объяснил он.

Они оказались на унылой, занесенной снегом равнине; тут и там торчали
ледяные глыбы, отчего-то вставшие на дыбы, словно во время ледохода.
Непрерывно дувший ветер намел высокие сугробы, белые змейки струились по
поверхности, и полчища белых мух сыпались и сыпались сверху, из низких
серых облаков. Нигде ни деревца, ни куста - пусть даже занесенного снегом.
Белое Безмолвие, как сказал бы один ловко владевший пером Ученик Фе-лосте,
живи он тогда...

- Куда идти? - поворачиваясь спиной к ветру, спросил спутника Хаген. Он
понятия не имел, где искать своих людей в этих заснеженных просторах.

- Поднимись на этот торос и давай осмотримся, - предложил Отец Дружин,
первым направившись к ближайшему из них, самому высокому - не менее чем в
четыре человеческих роста. Хаген уже вонзил в неподатливый лед шипы своей
латной рукавицы, когда за спиной внезапно раздалось непонятное шуршание,
совсем легкое, едва слышимое в вое ветра, - но натренированные мускулы
немедленно швырнули хединсейского тана в сторону, одновременно с достигшим
его слуха неистовым ревом Хрофта и чьим-то омерзительным шипением.

Ученику Хедина было не привыкать к самым неожиданным встречам в Колдовских
Мирах, и он ничуть не удивился вынырнувшей из-под разлетевшегося сугроба
жуткой голове, всей в роговых-пластинах, с большой беззубой пастью -
ледяные змеи давили свою жертву костяными пластинами десен, а не рвали
клыками, подобно иным хищникам. Взор желтых глаз показался Хагену разумным,
он вспомнил слова Хрофта о слугах Мерлина в этих диких краях...

Отец Дружин оказался прижатым к ропаку; он выхватил золотистый меч, но
тварь как будто вовсе не устрашилась при виде оружия.

- Ну ты, несчастное отродье итунов! - вдруг зарычал Владыка Асгарда прямо в
надвигающуюся морду страшилища. - Я убивал твоих пращуров, еще когда этот
Мир был юн, и я повелевал им! Я узнаю тебя, потомок Фрока! Белое пятно над
ноздрями выжег мой меч у твоего пращура-и мое слово заставило всех его
потомков ходить с этим клеймом! Ты помнишь, что я сделал с ним?! Хочешь,
чтобы с тобой было то же самое?!

Чудовище вдруг забавно склонило голову чуть набок, словно прислушиваясь.
Нападать оно явно медлило, однако снег позади него бурлил, точно вода в
половодье, - там тащились отставшие извивы длинного тела. Краем глаза Хаген
не забывал следить за ними - всякое движение было ему подозрительно, и он
не понимал, почему Старый Хрофт тянет, не спеша разделаться с напавшей на
них тварью.

И эта подозрительность хединсейского тана спасла их - Хаген заметил
какое-то слишком уж стремительное движение чего-то по направлению к ним под
поверхностью снега и успел вскинуть для защиты свой Голубой Меч.

Хвост ледяной змеи ударил по клинку, словно бревно, едва не выбив оружие из
рук тана. Сталь застряла в чешуе, покрывавшей тело бестии, не пробив,
однако, толстенной шкуры. Хаген упал в снег, несмотря на всю свою силу и
умение держаться на ногах. Усеянная крупными роговыми пластинами морда
нырнула вниз, челюсти раздвинулись - и Старый Хрофт тотчас вонзил в нђбо
змеи свой меч, прибавив к железу клинка силы грубого древнего заклинания.
Ученик Хедина видел, как вслед за мечом в рану словно бы вдвинулись
невидимые клинья, раздирая плоть и кости змеиного черепа; голова чудовища
раскололась, оросив вокруг себя снег дурно пахнущей темной кровью. Однако
Хаген обострившимся в минуту опасности чутьем уловил также след чужого
колдовства - и два желтых глаза, не утративших пугающе разумного выражения,
как поднятые невидимой рукой, оказались вынуты из груды кровавых ошметков и
прижаты к разлохмаченной плоти бьющегося в агонии длинного тела. Мгновение
- и желтые блестящие шары вросли в мясо; кровь хлестала по-прежнему, но
неведомый дух, повелевающий этим существом, не сдавался.

Тварь оказалась на диво живуча, а ее толстую броню не брали даже
зачарованные мечи Хагена и Хрофта. Воздух вокруг них заполнился клубами
взрытого и поднятого в воздух снега, под ногами хлюпала темно-коричневая
жижа, от огромной раны на месте головы змеи валил отвратительный пар;
мощные кольца пытались сдавить и размозжить тела врагов. У Смертного
Ученика Мага и Бессмертного Древнего Бога не оставалось иного выхода, как
рубить и кромсать не защищенную чешуей плоть, стараясь поразить два
горевших ненавистью глаза.

Хрофт, понадеявшись на свою огромную силу, не стал уворачиваться от
бросившегося на него страшилища, дал толстому кольцу захватить себя и
попытался достать один из глаз мечом; однако смертельные объятия сжались,
клинок внезапно выпал из его враз обессилевшей руки, лицо побагровело, он
задыхался, глаза вылезали из орбит.

Хединсейский тан прыгнул прямо на змеиные кольца, сжимавшие Отца Дружин.
Оттолкнувшись, Хаген буквально взлетел вверх, и Голубой. Меч ударил
наискось, разрубив оба глаза чудовища.

Яростный, но бессильный стон, очень похожий на человеческий, раздался
откуда-то из замерших извивов обезглавленного тела, и ледяная змея рухнула
в снег, неподвижная.

Хаген с трудом высвободил своего спутника из страшных объятий.