оню, непробиваемую никаким
иным оружием, и, погрузившись по рукоять, дошло до аорты.

Фонтан багровой крови из раны едва не сбил меня с ног; в судорогах забили
друг о друга коричневые крылья; уродливая голова запрокинулась - но я уже
отпрыгнул в сторону и не видел конца этого существа. Пришлось рубить
накидываемые арканы, быстрым заклятьем, опять-таки из арсенала Лунного
Зверя, отправить куда подальше с выжженными внутренностями трех самых
быстрых Пожирателей Душ и ударом Малого Огненного Заклятья испепелить
четверых призраков - колдунов.

Вновь, как и в часы битвы над Хединсеем с Алчущими Звездами, сражение
превратилось в воронку, острием которой был я, Хедин; а легионы
разнообразных существ рвались и рвались ко мне, чтобы загасить наконец тот
яростный огонь, пылавший во мне и так досаждавший самозваным хозяевам этого
Мира.

Волна вражеских заклятий, казалось, сейчас разорвет в клочья мою душу.
Несколько мгновений я боролся с ней, пытаясь удержать ее подобно тому, как
противостоит высокому паводку плотина, - а затем, когда мощь, влагаемая в
колдовство моими врагами, превысила все пределы моих сил, использовал один
из давних принципов боевого искусства людей, изучить которое не пришло в
голову ни одному Магу моего Поколения, - "уступая, побеждай".

Несколькими несильными, но точно направленными магическими ударами я
превратил весь поток нацеленной в меня волшбы в упругий вихрь,
закружившийся вокруг меня; заключенную в нем энергию я направил вниз, и
она, как я и рассчитывал, преодолела крепкость сводов последнего из слоев
Реальности.

Я провалился вниз прежде, чем мои ошеломленные враги смогли сообразить хоть
что-нибудь. Еще бы! Ведь они так тщательно и с таким усердием заблокировали
всю Магию Великой Арфы! А теперь было уже поздно, надо мной сомкнулись
своды Последнего Мира; усилия Молодых Богов ненадежнее запечатать тюрьму
Ракота обернулись против них самих - их подручные не могли сами, без помощи
хозяев Обетованного, проникнуть в темницу Павшего Мага. Ямерту было
прекрасно известно умение Ракота убеждать как разумных, так и неразумных.

Еще не веря, что прорыв удался мне, я привстал на одном колене, пытаясь
оглядеться.

Дно Миров. Страшный край без света, радости и жизни. Здесь ничего нет,
только слои текучей, раскаленной материи, что питали и питают своим жаром
горны Ярдоза. Человеческому зрению ничего не открылось бы здесь, и я
смотрел совсем иными глазами.

Я стоял на поверхности багряной реки, влачащей свои плотные слои химерных
вод куда-то в неведомый мрак. Слой магической защиты оберегал меня и от
жара, и от погружения в раскаленную глубину.

Теперь оставалось как можно скорее добраться до моего друга, добраться
быстрее, чем здесь окажутся Молодые Боги или Мерлин. И я начал поиск,
преклонив на это все свои силы и способности.

Если бы не долгие годы работы, блужданий вслепую среди бесконечных
лабиринтов Высшей Магии, мне никогда бы не удалось найти Ракота. Только с
помощью заранее разработанной системы заклинаний мне удалось обнаружить
огонек его сознания, еле-еле тлевший где-то под черными сводами этого
пещерного мира.

Теперь оставалось совсем немного. Перенестись туда... (я начал подготовку
Перемещения; следовало быть поточнее), но едва закончил заклинания вязь и я
готов был крутануть Мир вокруг себя, когда черноту передо мной распорол
поток золотистых молний, грохот впился в уши и взметнувшиеся языки пламени
сложились в знакомую фигурку, сейчас облаченную в плащ из мириадов белых
искорок, крошечных подобий того создания, которое я разрубил Ракотовым
Клинком.

- Смерть больше не ждет! - напыщенно провозгласила она, поднимая правую
руку и вся выгибаясь, точно натянутый лук.

Я не успел ничего ответить, защититься или хотя бы попятиться.

Очевидно, первоначальный план Сигрлинн рухнул - тот, в котором я должен был
схватиться с Мерлином, - и теперь мне была уготована гибель.

Раскаленная плоть Мира плавно несла нас куда-то в неведомую черноту, и
впервые за долгие века своей жизни я оказался на самом краю того страшного
обрыва, за которым ярится океан Небытия.

Сила в Сигрлинн сейчас чувствовалась такая, что не помогли бы ни Черный
Меч, ни даже Дух Познания. Она была сейчас не более чем наконечником
выпущенной в меня Мерлином стрелы - умом я понимал это, но облегчения не
чувствовал.

А потом все внезапно и резко изменилось; никогда еще я не видел подобного
и, сподоби Великий Орлангур, не увижу: мрак Дна Миров прорезали четыре
исполинские колонны из зеленоватых светящихся спиралей, поток бьющей из них
силы швырнул меня на упругую поверхность раскаленной реки, и я, замирая,
увидел, как эти зеленые спирали со всех сторон ринулись на Сигрлинн, точно
удавы на добычу. Ее удар, направленный в меня, пришелся в одну из
светящихся колонн; зеленые спирали полыхнули багровым, часть их рассыпалась
черным пеплом, колонна надломилась и рухнула, но три оставшиеся сомкнулись
над головой волшебницы...

Должно быть, она закричала; я видел разорванный беззвучным воплем рот, хотя
никаких звуков не доносилось; руки Сигрлинн опутало множество тонких
зеленых нитей; а затем ее внезапно рвануло вверх, и она исчезла вместе со
своими зловещими похитителями. Воцарились мрак и тишина.

Я оцепенело стоял, не в силах пошевелиться. Вряд ли я ошибся - в дело
неожиданно для всех вмешались Дальние Силы. Я вспомнил рассказ Гудмунда,
схватку Ночной Всадницы со слугами Дальних Сил, смутные указания на то, что
именно моя былая возлюбленная учила племя ведьм началам магии, - и не
удивился происшедшему.

Однако против собственной воли я ощутил, что не могу так оставить это, что
обязан любой ценой вырвать Сиг-рлинн из рук Дальних, дабы самому потом
расставить с ней все по местам.

Моим первым побуждением было броситься в погоню за моими невольными
спасителями, похитившими Сиг-рлинн; весь охваченный дрожью, я не без труда
заставил себя сосредоточиться на пути к Ракоту.

Мой разум отказывался понимать происходящее. Сиг-рлинн была моим заклятым
врагом, я не имел права позволять сентиментальным воспоминаниям лишить меня
сил, следовало радоваться, что Дальние Силы избавили меня от
могущественного противника; долг и совесть обязывали меня, не теряя ни
секунды, идти и освобождать Ракота - а я преступно колебался, теряя
драгоценные мгновения...

И все-таки разум победил. С трудом одолев волнение и дрожь в руках, я
совершил наконец Заклятье Перемещения и оказался на месте.

Там оказалось жарко, очень жарко, здесь царил жар доброго кузнечного горна;
исходящий ниоткуда мрачный темно-багровый свет вырывал из окружающего
сумрака шесть деревянных шестов, висящих в пустоте и образовывавших некую
сложную фигуру, ограждая объем пространства, в котором с трудом угадывалось
нечто, очень отдаленно напоминающее обнаженную Душу Мага, наивысшее из его
Астральных Тел.

Эта Душа не светилась, не имела никаких ясных очертаний - это был чистый
объем сознания, лишенный всех до единого материальных носителей,
развоплощенный, которому оставили лишь одно неизбывное страдание.

Я вновь застыл, пораженный и потрясенный заключенным среди этих нелепых
оглобель отчаянием. Я чувствовал, конечно же, всю мощь наложенных на эти
"оглобли" заклятий - результат усилий Мерлина - и знал, что едва я
Прикоснусь хоть к одной из них - последует такой взрыв накопленной за
тысячу лет энергии, что вряд ли выдержит сам свод Дна Миров.

Ну, Познавший Тьму, дороги назад больше нет. Ты преступник, пошедший против
самих Молодых Богов, и война между вами теперь не утихнет до тех пор, пока
жив хоть один из противников.

Медленно-медленно стала разматываться нить толстого клубка заклятий,
приготовленных мной для освобождения Ракота. Мало было сломать ограду его
тюрьмы - надо еще и вернуть моему другу когда-то принадлежавшее ему тело.

И вот тут настал момент прибегнуть к самому запре-тнейшему из всех
запретных для Мага источников сил. Никакое колдовство не в силах было
сломить заклинания Мерлина; мудрено сплетенные, они потребовали бы десятков
лет для их расшифровки.

Но с незапамятных времен существовал в нашем Мире и еще один источник Сил,
крепко-накрепко закрытый для нас Законами Древних. Сила внешнего. Извечного
Хаоса. В отличие от всех прочих Законов, как обойти этот, я знал, - другое
дело, что никогда не прибегал к своим познаниям. Вместе с Ракотом мы нашли
кривую окольную дорогу заклятий, давным-давно, когда едва только начали
заниматься Тьмой. Она словно сама услужливо подсказала нам пути. Но
Восставший так никогда и не воспользовался этим знанием, даже в дни своего
окончательного падения, не знаю уж почему.

Итак, сперва - выход в Астрал... сотворение двойника... теперь - поворот
Мира; двойник превращается в призрачный таран, которым я сокрушаю барьеры,
вытягиваю его обратно, на Дно Миров... а теперь - вперед, к пределам Хаоса!

Я сознательно вел своего двойника к уничтожению. Всякому иному это обошлось
бы невероятно дорого - самое меньшее, ужасной гибелью физического тела и
вечными муками Души в посмертии, - но Маг, при известной ловкости и наличии
некоторых познаний в пограничных областях колдовства, мог избежать этого.
Мой двойник собственной гибелью открывал мне источники дикой, необузданной
силы темной стороны существующего Мира, воплощенного в материю.

Ждать мне пришлось недолго. Нет, не загремели где-то подо мной тяжелые
шаги, не озарился мерцающими вспышками черный небесный свод - но все мое
существо замерло и напряглось, ощутив незримые нити совершенно чуждых
чувств, потянувшиеся ко мне через Барьеры Творца. И, едва они коснулись
меня, я вложил все свои силы в один короткий толчок; мой двойник беззвучно
исчез, и нити-чувства тотчас отдернулись.

Несколько очень долгих мгновений ничего не происходило. Затем я двинул
вперед второй слой своих заклинаний, точно полководец, в разгар боя
бросающий в сечу запасные полки, прождал еще несколько очень мучительных и
бесконечных секунд, а потом...

Все мои чувства - и человеческие, и колдовские - разом отказались служить
мне. На меня обрушился водопад видений Хаоса - краски, звуки, образы,
астральные миражи, следы сил и заклятий, отражения эфирных бурь, отблески
Пламени Неуничтожимого, при помощи которого Творец одолел прежних хозяев
Сущего...

Еще терция - и потоки эти свели бы меня с ума; но специально для их
отражения и был приготовлен третий слой волшбы; он начал действовать
независимо от меня, отсекая губительные протуберанцы Хаоса, формируя тот
тонкий канал Сил, через который я мог черпать все необходимое для
освобождения Ракота.

И результаты не замедлили сказаться. Волны грубой силы властно ударили в
изящные построения Охранных Заклятий Ракотовой темницы; и утонченные
построения Высшей Магии не устояли перед этим неистовым напором. Меня едва
не разорвало на части; и речи не было, чтобы пользоваться этим потоком
энергий сколько-нибудь длительное время.

Деревянные шесты, ограждавшие пленного Мага, вспыхнули натуральным живым
огнем и тотчас распались незримым пеплом; твердь у меня под ногами заходила
ходуном, тысячи невидимых, но мощных глоток извергли душераздирающий вой,
заметавшийся под сводами Дна Миров; я в единое мгновение прозрел всю
исполинскую пирамиду Земель, уходящую вверх, к родному Хьђрварду, - все эти
Миры сейчас била великая корча. Рушились горы, меняли свои русла потоки,
вспыхивали леса, многоразличные существа, объятые безумием, насмерть
сражались друг с другом. Конечно, вызванный прорывом Хаоса в Мир
Упорядоченного толчок постепенно затихал; чем большее число слоев
Реальности отделяло какой-то Мир от Дна, тем слабее ощущалась там
губительная волна; и я знал, что Хьђрвард почти не затронуло.

Но в ту минуту я мало думал обо всем этом. Ракотова тюрьма рухнула, в
окружающей тьме по-прежнему угадывались слабые очертания его обнаженной
Души; однако она по-прежнему пребывала в небытии, погруженная в океан
мучительных видений и мороков.

Усилием воли, едва не выжегшим мое сознание, я разорвал канал связи с
Хаосом. У меня уже были готовы заклинания для воплощения Души пленника; в
зачатке существовало и его новое тело, во всем подобное старому, дотла
сожженному в день его казни.

Немного времени ушло на то, чтобы из первоэлементов воссоздать новое
вместилище для Души Ракота; я действовал бездумно, по сотни раз
отрепетированному Плану. Вскоре подле меня появилось лежащее тело мощного
мужчины, в расцвете сил, высокого, с пышной гривой ис-синя-черных вьющихся
волос. Прямой тонкий нос, выдающийся сильный подбородок, густые, сросшиеся
на переносице брови; чуть полноватые, плотно сжатые губы... С минуту я
придирчиво осматривал свое творение и, оставшись доволен, приготовился к
последнему этапу своей волшбы.

"Пробудись! - послал я первый магический призыв Душе своего друга. -
Пробудись, твои тенета сожжены, ты свободен, нас вновь ждет этот прекрасный
и яростный мир, нам вновь предстоит изведать сладость бесшабашной борьбы,
наши враги сильны, но мы не остались прежними; великая война закипает в
пределах Упорядоченного, и как же она может обойтись без тебя, о Ракот
Восставший?!"

Тончайшими швами эфирных волшебных нитей я тщательно связывал воедино
бесчисленные связи между Душой Ракота и его новым Телом, - связи, столь
грубо разорванные тысячу лет тому назад торжествующими победителями.

Все мое искусство пошло в ход, все без остатка. Заклятия Поиска выявляли
оставшиеся невосстановленными звенья, я соединял их, в буквальном смысле
сливая воедино то удивительное средоточие сил и чувств, что раньше было
Магом, одним из сильнейших в моем Поколении.

Это продолжалось довольно долго - пока наконец очертания пленной Души не
растаяли полностью. Я мысленно вытер пот со лба. Работа закончена, осталось
сказать...

- Встань и иди!

И тут все силы покинули меня, и я, пошатываясь, мог только смотреть, как
дрогнули веки, открылись глубокие черные глаза - словно у пробудившегося
после долгого и тяжелого сна человека, они пока выглядели
полубессмысленными, мысль еще дремала в них; вот шевельнулись пальцы рук,
напряглись мышцы груди...

Ракот приподнялся на локте.

- Что с нами?.. Где я?.. Хедин! - В глазах его полыхнула безумная радость,
и я почувствовал, что тяжкий груз воспоминаний, бередящих душу,
безвозвратно канул во мрак.

Но не успел я ответить или хотя бы двинуться, как ощутил, что где-то там,
наверху, в Мире Хьђрварда, с цепи сорвались - или были спущены - воистину
страшные силы, о природе которых я ничего не знал и не мог даже
догадываться; опасность эта была как боль, которая сорвала покровы с глаз,
и я увидел, как на Авалоне родился обжигающе-белый луч Силы, протянулся
через бездны до Столпа Титанов, благодаря странному волшебству отразился от
стен Замка Всех Древних - а затем отвесно ринулся вниз.

Он не встречал преград, он несся напролом сквозь Миры, грубой мощью своей
терзая и выжигая на пути саму ткань Реальности; Драконы Времени в ужасе
шарахались от него, он оставлял за собой полосу Абсолютного Ничто, Небытия,
Полного Отсутствия Всего, он без счета губил жизни невинных, случайно
оказавшихся у него на пути...

Он бьы нацелен на нас с Ракотом, и не существовало, думал я, силы в
пределах Упорядоченного, чтобы отразить этот удар. Мерлин привел в действие
свое средство для кары Небытием.

И те короткие мгновения, пока Смерть мчалась к нам, я потратил на
судорожные, отчаянные попытки отыскать средство к спасению - и ничего,
кроме как совета прибегнуть к помощи Хаоса, не мог дать мне мой пораженный
страхом разум.

Канал, питавший меня силами, был прерван мною же, но следы его еще
оставались в Великом Эфире, и я, от безысходности и отчаяния не видя ничего
иного, словно бьющееся в капкане животное, попытался оживить эту связь,
вновь почерпнуть в неиссякаемых источниках энергии Хаоса; я потянулся к
этим силам, словно умирающий от жажды к спасительной воде; тянулся всем
своим существом, без остатка, но все, чего смог добиться, - лишь жалких
остатков мощи Хаоса, случайно задержавшихся в пробитом мною канале.

Вокруг нас тем временем нарастал нестерпимо-высокий визг, словно по
гигантскому листу стекла кто-то вел огромным стальным прутом, воздух
стремительно накалялся, странный мертвенный свет, желтый и неживой,
разливался окрест; и Ракот, уже стоя на одном колене, бросил один быстрый
взгляд вверх - и все понял.

Я взвил вверх наспех сотканный из сил Хаоса щит, и он, рассыпаясь мириадами
крохотных черных кристаллов, на секунду все же задержал смертоносное оружие
Мерлина, задержал и немного отклонил в сторону, но недостаточно.

И тут вскочил на ноги Ракот. Его глаза еще казались чуть подернутыми мглой,
но в них уже полыхал так хорошо знакомый мне мрачный и яростный огонь; за
ничтожное время Ракот сумел воззвать ко всем остаткам своей былой мощи, ко
всем, кто терпеливо дожидался его возвращения в самых отдаленных потайных
уголках Мира.

Его приказ не пропал втуне. Я ощутил, как навстречу мечу Мерлина рванулись
упругие валы былой силы Ракота, как Первородный Мрак и Новосотворенный Свет
сплелись в невиданной доселе схватке.

Ракот охватывал надвигающийся Луч полчищами черных крыл, тучами ночных
обитателей; напрягая все силы, он пытался отвести его в сторону, лицо
Восставшего исказилось от страшного напряжения, новые и новые легионы
странных существ вырывались у нас из-под ног, чтобы, сгорев, хоть на малую
долю ослабить этот гибельный клинок Молодых Богов; и я понял, каким
страшным противником был мой друг для хозяев Обетованного, - как понял и
то, что его Восстание изначально было обречено. Сила Богов ломила любую
прямо противопоставленную им Силу, ведь на то они и были Богами.

Ракот боролся отчаянно. И все же наступил момент, когда и он не выдержал:
глаза его налились кровью, и, когда он повернулся ко мне, в них читалась
такая мука, что я невольно отшатнулся.

- Не могу больше! Сожмись! И...

Машинально я последовал его совету - и вовремя, потому что мгновение спустя
оружие Мерлина поразило нас.

Мир померк в моих глазах, и непереносимая, неописуемая боль, раздирающая
всего меня на части, погасила сознание.

А в последнюю секунду я ощутил колоссальное по силе заклятие Ракота, не
защитное, но исполненное чудовищной ненависти, вызванной болью и сознанием
того, что на сей раз это - конец всему.

ГЛАВА IX

Нет, перед Хагеном было не видение. Он явственно ощущал великую колдовскую
силу, заключенную в находящихся возле него стенах, и, к счастью, внимание
этой силы было сейчас приковано к происходящему далеко вне пределов
Авалона. Разумеется, дерзкое вторжение в его исконные владения не осталось
незамеченным Мерлином, но его, очевидно, по непонятной пока еще причине
сдерживал тот самый Закон Древних, что запрещал Магу убивать Смертных
собственноручно или непосредственно своими заклинаниями.

Хаген не мешкал. Отдан короткий приказ, и две сотни его дружинников, из
числа самых лучших и находчивых воинов, устремились вперед.

Они стоптали цветники и розарии - им сошло это с рук. Взметнулись веревки с
крючьями, цепляясь за карнизы и оконные рамы, со звоном посыпались стекла -
и вновь ничего; закованные в доспехи бойцы выбили двери первого этажа,
вломились в дом, один за другим исчезая в окнах второго, а защитники
по-прежнему не показывались, если только они вообще были.

Хаген напрягся. Это безмолвие предвещало ловушку, и он, повинуясь
возникшему чувству тревоги, куда раньше, чем рассчитывал сперва, обнажил
Голубой Меч и сам повел следом четыре сотни отборных вояк. Канут должен был
возглавить общую атаку следом за ними.

Первая волна атакующих беззвучно исчезла в замке Мерлина, словно
проглоченная неведомым зверем; Хаген во главе второй подошел к дверям дома,
первым шагнул через порог - ничего и никого. В просторном холле стояла
элегантная коричневая мебель мореного дуба. Они очутились словно и не на
колдовском острове, будто бы вечно носимом по волнам Мирового Океана, а в
приемной важного сановника из