в  шею
фурикена, подскочил к ней вплотную и, схватив за руки, произнес:
   - И магия тоже не поможет. У меня  крепкое  здоровье.  -  Она  попыталась
оттолкнуть меня, но вдруг как-то обмякла. Ожидая подвоха, я отошел  на  пару
метров, готовый отразить новый удар. - Не надо пытаться меня  прикончить,  в
Клубе обо всем известно, и Юлиан знает,  где  я  нахожусь.  Увы,  но  сейчас
попытки спастись тщетны.
   Произнося это, я вдруг понял, что судьба Дианы действительно уже  решена,
Фигуре Черного Ворона суждено исчезнуть. На Доске останется лишь  двенадцать
Фигур, а ведь для освобождения Гроссмейстера их должно быть тринадцать.
   - Вы явились, чтобы исполнить приговор?  -  Голос  Дианы  вывел  меня  из
круговерти вопросов.
   - Нет, я хочу поговорить с вами, попытаться понять.
   -  Иными  словами,  отпустить  грехи.  Так  вы   еще   и   священник   по
совместительству, кто бы мог подумать...
   - Перестаньте язвить, неужели у вас нет  желания  поговорить  откровенно?
Откуда в вас столько желчи?
   - Откровенно? - По ее лицу пробежала судорога. - А как  это?  Разве  Люди
еще разговаривают между собой, разве откровенность не канула в лету вместе с
самим Человечеством? - Диана опустилась в кресло, сжала  пальцами  виски  и,
уже немного успокоившись, тихо продолжила:
   - Вы - счастливый Человек, Рагнар, я  вам  искренне  завидую.  Вы  можете
любить и ненавидеть, плакать и смеяться, а я уже  нет,  хотя  я  -  женщина,
точнее, была ею, пока пустые столетия не иссушили душу и мозг. Время бежит и
утекает сквозь пальцы. Время подобно  ребенку,  ведомому  за  руку:  смотрит
назад... Я устала смотреть назад, я хотела  освободиться  от  оков  времени,
заполнить делами этот бездонный сосуд - день, обмануть беспощадного судью  -
ночь, но результат эфемерен. Как выяснилось, пребыванием в Клубе, я невольно
убила в себе все остатки живого.
   Мне очень не хотелось ее перебивать, но я не сдержался и проронил:
   - Я не совсем вас понимаю...
   - Как вы думаете, как будет ощущать себя олень, которому пришили  крылья?
- Я не успел ответить, а она заговорила вновь:
   - Он перестанет быть оленем, но и орлом тоже не станет. Великий дар убьет
достоинства оленя, великий дар превратится  в  жалкий  фокус.  Дары  Оракула
калечат человеческую природу, они нарушают  гармонию.  Я  ненавижу  все  эти
перемещения, магические  способности,  воинские  доблести.  Нельзя  нарушать
порядка жизни, иначе  твое  бытие  превратится  в  какофонию  невероятных  и
бессмысленных подвигов. Один раз Люди уже были наказаны за нарушение законов
природы, а какой кары ищем мы? За наши грехи даже ужасы ада покажутся легким
укором...
   В  комнате  повисло  тяжелое  молчание.  Вдруг  Диана  тряхнула  головой,
откидывая шелк волос, и, глядя куда-то сквозь меня, произнесла:
   - Я не боюсь смерти. Я только сейчас поняла, что хочу  ее.  Освобождение,
очищение... - Она встала, неожиданно светло улыбнулась  и  вздохнула  полной
грудью. - А теперь я могу ответить на все ваши вопросы.
   Ее спокойствие и умиротворенность покоробили меня. Перед  глазами  возник
смеющийся Кнут, а потом - бездыханное тело.
   - Неужели вас не гложет совесть за убийство?
   - А скольких людей убили вы за восемьсот лет, воин-легенда Пантидея?
   - Людей немного, - поправил я.
   - А кто дал вам право ни во что не ставить жизнь смертных?  -  Эти  слова
Диана прошипела и вдруг опять взорвалась:
   - Кто, кто вам сказал, что я или вы стоим больше, или мы полезнее?! Да, я
убила и отвечу за это, но вас, вас не мучают кошмарные сны, где море  крови,
в котором тонет чистая совесть, где вместо  грома  слышны  крики  жен,  чьих
мужей вы убиваете чуть ли не ежедневно, где вместо  дождя  слезы  сирот?  Вы
можете назвать хоть одну, которой вы помогли,  которую  сделали  счастливой?
Вы, такой сильный и смелый. Вы, для кого нет слова "не могу". Вас не  пугает
хруст костей, что раздается из-под ног, когда вы мчитесь за своей призрачной
целью? Зашитые в панцирь добродетельных лозунгов, вы - мастодонты, и  вскоре
жители этой планеты будут поминать вас как демонов, чуму, проказу.
   - А  вы,  Диана,  уверены,  что,  помогая  черно-красному,  Альфреду,  вы
действуете на благо этой планеты?
   - Нет, но...
   - Так слушайте! -  Я  нервно  заходил  по  комнате.  -  Существовали  две
планеты, жившие по своим законам, и никому, как вы  правильно  заметили,  не
дано судить, что в их укладе жизни было хорошо, а что - плохо.  Но  приходят
сканки - Альфред из этой цивилизации - и делают все, чтобы  одна  из  планет
погибла, а потом объявляют войну другой и вычеркивают из  истории  Галактики
еще одну великую цивилизацию, хотя и сами больно получают по зубам. А сейчас
они снова пришли, им мешает любая жизнь, они ненавидят  всех,  кто  способен
оказать сопротивление. Увы, я не знаю, зачем им  это  нужно!  А  вы,  Диана,
задавали Альфреду вопрос:  кому  он  принес  счастье?  И  разве  сами,  став
предателем, вы не занесли меч над хрупкой верой Человека в Человека?  Да,  в
ваших словах много правды, но у меня нет зла на мир, и  если  я  убиваю,  то
защищаясь и, если хотите, защищая и местных жителей в том числе.
   Доброе летнее солнце приветливо  заглядывало  в  окно,  наполняя  комнату
ярким светом. Наступивший день обещал быть погожим. Внизу мерно дышал океан,
поражавший  голубизной  вод.  А  мы  молча  сидели,  низко  опустив  головы,
раздавленные тяжестью правды, отравленные ядом бессилия.

   Когда-то, скорбный дух, пленялся ты борьбою,
   Но больше острых шпор в твой не вонзает круп
   Надежда! Что ж, ложись, как старый конь, будь туп,
   Ты слабых ног уже не чуешь под собою.
   Забудь себя, смирись! Так велено судьбою.

   О, дух сражений мой, ты стал на чувства скуп:
   Нет вкуса ни к любви, ни к спорту, ни к разбою...
   Прощай! - ты говоришь литаврам и гобою;
   Там, где пылал огонь, стоит лишь дыма клуб...
   Весенний нежный мир уродлив стал и груб.

   Тону во времени, его секунд крупою
   Засыпан, заметен, как снегом хладный труп,
   И безразлично мне, Земля есть шар иль куб,
   И все равно, какой идти теперь тропою...
   Лавина, унеси меня скорей с собой!

   Голос Дианы был глубоким и спокойным, но вся  она  как-то  сжалась,  и  я
видел, как дрожат ее пальцы, бесцельно вертящие какую-то безделушку.
   - А жаль, что до этого мы ни разу не поговорили. - По ее  лицу  пробежала
слеза, но она не замечала этого. - Жаль. Вы так заразительно  любите  жизнь,
вам так легко поверить.
   Я молча развел руками. Мне тоже было жаль, я не держал зла на Диану,  она
действительно была жертвой обмана, Судьбы, еще чего-то, сейчас неважно...
   - Я по-своему любила Кнута, но последнее время его отношение ко мне резко
изменилось. Вам это странно и дико слышать? Но не мне  вам  объяснять,  что,
когда защищаешься, все средства хороши. Вы верите  мне?  Поверьте!  -  вдруг
попросила она. - Мне нет смысла лгать или оправдываться.
   Это была правда.
   - И все же вам страшно, - почему-то сказал я.
   Диана пожала плечами и усмехнулась:
   - Это - смерть не для воина, это -  смерть  для  запутавшихся  во  лжи...
Впрочем - бесполезный разговор, лучше в оставшееся время я поведаю все,  что
знаю о планах Альфреда, вдруг это пригодится.
   У меня не повернулся язык сказать, что теперь ее информация вряд ли может
быть ценной, и она начала говорить.
   Интересным  было  лишь  то,  что  до  последнего   времени   Альфред   не
рассматривал Людей как серьезную опасность, и то, что он так  переменился  к
ним, - в некотором роде моя заслуга. Ирония судьбы, как  говорили  предки  -
"палка о двух концах".
   - Кстати, а сами-то вы уверены в необходимости освободить  Гроссмейстера?
- вдруг поинтересовалась Диана.
   - Да, я знаю все возражения, но верю в силу добра.
   - Роскошь, позволительная лишь сильным и удачливым,  -  грустно  заметила
она, - Еще раз могу повторить, что завидую вам. Но смотрите, не ошибитесь...
   - А почему вы не рассказали о том, что и Эрсин замешан в предательстве?
   Она вздрогнула, и лицо ее как-то скривилось.
   - Так это он вам рассказал...
   - Нет, я и сам многое узнал... Точнее, Эрсин рассказал мне,  но  позже...
Он был сильно потрясен известием о смерти Кнута.
   Мне показалось, что Диана вздохнула с облегчением.
   - Видите ли, Эрсин, конечно, встречался с Альфредом и даже договорился  с
ним  о  сотрудничестве,  но  пользы  от  этого  черно-красный,  как  вы  его
называете, не получил. Эрсин искренне  сомневался,  что-то  искал,  мучился.
Знаете, он - очень особый Человек, последний историк Человечества, последний
хранитель его  культуры.  Он  живет  литературой,  музыкой,  ностальгией  по
прошлому, порой настолько далекому, что нам и представить тяжело.  Он  ни  в
чем не виновен! - с силой проговорила она.
   Удивительно, Люди сотни лет могут знать друг друга, но практически так  и
не  узнать  того,  кто  рядом.  Меня  потрясло  поведение  Дианы,  сочетание
несовместимого: лед и огонь, желчь и нектар.
   - Можно вас попросить? - Я кивнул. - Помогите  Вотану,  ему  будет  очень
тяжело. Перед ним моя вина неизбывна. А сейчас оставьте  меня  на  несколько
минут одну. Я обещаю, что никуда не денусь,  хотя  бы  потому,  что  от  вас
бежать бесполезно, - усмехнулась она и отвернулась к окну.
   Солнце слепило глаза, по небу плыли курчавые  облака.  Красивая  и  умная
женщина прощалась с жизнью. Один из бессмертных готовился к смерти. Я  молча
вышел, закрыв за собой дверь.
   На подходе к гостиной я столкнулся с Александром.
   - Рагнар, мы уже устали вас ждать. Собралось одиннадцать Человек,  Илайдж
и Марк прибыли Бог весть откуда...
   - Да, но Диана просила немного подождать.
   - Сожалею, но ей это уже не поможет.
   Я пожал плечами и поплелся вслед за Александром.
   Когда мы вошли в гостиную, десять пар глаз пристально уставились на меня,
но я поздоровался и постарался приткнуться в дальний  угол.  Роль  героя  не
прельщала меня.
   -  Господа!  -  прозвучал  твердый  и  властный   голос   Александра.   -
Происшествие, послужившее поводом этого экстренного сбора, чрезвычайно...
   - Красноречие достойное Цицерона. - В голосе Эрсина звучали металлические
нотки. Он, как обычно, стоял у окна, но сейчас вышел на середину  и  смотрел
прямо в глаза Вотану. - В Клубе - заговор! Убит Кнут! Предатели - я и Диана!
   Блеснуло оружие, несколько Человек вскочили.
   - Не смейте! - зычно прокричал Александр,  а  Эрсин  неподвижно  стоял  в
нескольких метрах от Вотана и смотрел ему в глаза.
   Я невольно содрогнулся. Это слишком напоминало один из  худших  вариантов
игры со смертью.
   - Зачем же так? - Казалось,  ничто  на  свете  не  изменит  насмешливости
Юлиана. Он тоже вышел на середину и встал, как бы прикрывая Эрсина. -  Такие
вещи следует освещать подробно.
   - Вы что, издеваетесь?! - Лицо Вотана перекосило от  ненависти,  неверия,
страха. Он шагнул вперед, сжимая кулаки.
   - Нет, мы просто располагаем большей информацией, -  Александр  тоже  уже
был рядом с Эрсином, - и намерены ею поделиться.
   - А вам не кажется, что сейчас, в таком случае, не самое подходящее время
для разговоров. Я считаю, что... - начал было Яромир.
   - А я считаю, - холодно перебил его Юлиан, - что дело слишком  серьезное,
и прежде, -  он  отпустил  редкой  язвительности  улыбку,  -  лучше  все  же
выслушать.
   - Так вот, -  продолжал  Александр,  дождавшись,  когда  сядет  Вотан.  -
История  эта  долгая,  и  я  убедительно  прошу  вас,   господа,   сохранять
спокойствие. Мы слушаем вас, Эрсин.
   Холодный взгляд Эрсина обежал присутствующих.
   - Я постараюсь, чтобы мой рассказ был объективен. Право на приговор -  за
вами. Наверное, каждый из вас задумывался над вопросом о своем месте в  этом
мире, мучил он и меня. И вот весной этого года Диана  и  я  познакомились  с
неким  Альфредом,  об  истории  которого  лучше  знает  Рагнар.   Он   очень
убедительно доказывал вред нашего с вами сообщества, обоснованно  и  красиво
рассуждал о благе молодой цивилизации  этой  планеты,  о  месте  архаизма  в
бытии. Он даже не был против нашего существования в принципе, а говорил лишь
о вреде действий.
   - Постойте, получается, что, кроме вас и Рагнара, этого Альфреда никто не
видел. Неубедительная сказка, - снова подал голос Яромир.
   Одному Богу известно, почему я не сказал в тот  момент  все,  что  я  уже
давно думал о Яромире.
   - Нет, его видел и я. И  послал  куда  подальше!..  -  Все  обернулись  в
сторону Илайджа.
   - Жаль, что не удалось наделать в нем дырок. Он удрал,  просто  исчез,  -
пояснил мой друг, увидев вопросительное выражение на лицах Клинта  и  Марка.
Лоуренсия многозначительно присвистнула.
   - И я берусь утверждать, что знаком с ним, если кто-нибудь  не  заявит  о
своих способностях блокировать Доску Судеб. - Александр глянул на Яромира.
   После секундной паузы Эрсин продолжил:
   - Надо заметить, что на недостаток информации он не  жаловался,  а  хотел
лишь заручиться поддержкой... И я полагаю, что разговор  так  и  остался  бы
разговором, не появись Рагнар. - Он повернулся ко мне и грустно улыбнулся. -
Анализ  событий,  связанных  с  вами,  невольно  наталкивает  на  мысль   об
активизации Оракула. Шпага, Фигура Гроссмейстера, вот-вот откроется дорога к
заветной цели.
   - И потому ты!.. - вновь взорвался Вотан.
   - Нет, не он, а я.
   Никто не заметил, как вошла  Диана,  и  в  первое  мгновение  все  просто
оторопели.
   - Я! - еще раз внятно произнесла она. - Это я  украла  Фигуру  для  того,
чтобы она исчезла, и для того, чтобы бросить  тень  на  Рагнара,  тем  самым
выведя его из игры.
   - Однако! - Елена покачала головой.
   - И мне это удалось. - В голосе Дианы слышались гробовые  аккорды.  -  Но
Кнут, давно заподозривший измену, мог разоблачить меня, и  я  его  убила.  -
Нет! Ложь!!! - истерически прокричал Вотан.
   - Увы, правда. И я  здесь  лишь  с  одной  целью:  доказать  невиновность
Эрсина. Он был против кражи и ничего не знал про убийство. Я прошу  поверить
- вся вина на мне!  А  сейчас,  я  думаю,  мне  можно  уйти.  Я  буду  ждать
приговора.
   Все были настолько  потрясены,  что  никто  не  произнес  ни  слова.  Она
покинула гостиную.
   - И тем не менее предателей  двое,  -  сказал  Эрсин,  но  его  никто  не
услышал, хотя все молчали.
   Вотан порывисто встал и направился к двери, но  Александр  преградил  ему
дорогу.
   - Я должен посмотреть на тело брата!
   - Нет.
   - Я должен посмотреть ей в глаза!
   - Нет.
   - Но я не могу, не хочу этому верить! - Его голос задрожал.
   - Ты - воин! - только и произнес Александр.
   Некоторое время Вотан сидел, закрыв лицо руками, а  потом  сказал  -  его
голос гулом отозвался в тишине:
   - Да, я - воин, я знаю за убийство в спину - смерть. Это мой приговор.
   - Смерть, - как эхо повторил Клинт.
   - Смерть...
   - Смерть...
   - А может... Но ведь Рагнар  в  свое  время  тоже  убил  Ганса.  -  Джейн
поперхнулась, извиняющимся взглядом посмотрела на меня и продолжала:
   - Она созналась, она осознала,  так  зачем  же  так  жестоко?..  Нас  так
мало...
   - Ганс был убит в бою. Он нападал, Рагнар защищался - все было честно,  -
вынес свой приговор Марк.
   - Смерть...
   - Смерть...
   - Смерть...
   - Но только без крови и мучений, - произнесла Елена, сняла с шеи медальон
и, положив его на центр стола, пояснила:
   - Здесь - яд!
   - А кто? - Даже голос Александра звучал как-то надсадно.
   И опять повисла тишина.
   Я невольно вспомнил эпизоды утреннего разговора  с  Дианой.  Как  за  час
беседы из вражды мое отношение к ней превратилось в симпатию и участие.
   Смерть - я всегда думал о ней  как  о  некой  абстракции.  Некий  синоним
случая, подлости, растяпства. Образ без содержания. Последние минуты жизни -
считается, что воин не должен о  них  думать.  Это  мешает  сосредоточиться,
когда над твоей головой размахивают мечом. Наверное, в этот момент я  понял,
что такое смерть: последний взгляд на мир,  последнее  слово,  обращенное  к
кому-то, и, наверное, необходимо, чтобы был тот, кто услышит твое  последнее
слово...
   - Что ж, раз все молчат, тогда я. Пожалуй, так будет лучше...
   У меня на ладони лежал овальный серебряный медальон.  Он  был  необычайно
тяжел для своих размеров, а может, мне это  только  почудилось...  Я  всегда
испытывал суеверный страх перед ядом  и  сейчас,  поспешно  покинув  тяжелую
атмосферу гостиной, оказался в некотором замешательстве. А что,  собственно,
с ним делать? Как он применяется? Сообразив наконец, что яд надо растворить,
я отправился на кухню. Не знаю уж почему, лимонный сок показался  мне  самым
подходящим...
   В своей комнате Дианы не оказалось, и, повинуясь чутью,  я  отправился  в
комнату Кнута. Я постучал, ответа не последовало, но я все же вошел...
   Тело Кнута лежало на кровати, а в кресле напротив, уронив голову на руки,
сидела Диана. Она не слышала даже,  как  хлопнула  дверь.  Комнату  наполнял
солнечный свет, сквозь распахнутое окно доносился шум прибоя. Пахло морем  и
смертью... Я стоял и держал в руках золотистый бокал, на влажной поверхности
которого играл солнечный зайчик.
   - Это вы, Рагнар. - Диана вдруг подняла голову.
   В ее тоне я прочел подобие благодарности.
   - Это - приговор. - Я протянул хрустальный бокал.
   Она кивнула, спокойно взяла его, последний раз взглянула  на  кровать,  в
окно, откинула волосы и почти весело сказала:
   - А все же жаль, что мы не поговорили раньше...
   Яд подействовал мгновенно. Она зашаталась,  бокал  выскользнул,  раздался
звон, и меня ослепил блеск сотни осколков, разлетевшихся в разные стороны.
   Диана была мертва. Я поднял тело и уложил в кресло.  Все  так  же  шумели
волны, ветер был свеж и прохладен...
   Между тем меня ждали дела насущные. Будущее предъявляло свои права,  а  я
всегда так хотел принадлежать будущему.
   Когда я вернулся в гостиную, там по-прежнему  было  тихо,  лишь  Юлиан  и
Александр о чем-то шепотом переговаривались в углу.
   - Все! С заговором покончено.
   - Какой вопрос следующий? - проронила Елена, взяв у меня медальон.
   - О, очень простой. Лишь начать и закончить. Освободить Гроссмейстера,  -
эффектно подытожил Юлиан.
   Многие даже улыбнулись.
   - Но вся беда в том, что для этого требуется тринадцать  Человек,  а  нас
осталось лишь двенадцать...
   - Во-первых, четырнадцать,  а  во-вторых,  еще  много  что  требуется,  -
авторитетно заявил Яромир.
   - В том-то вся и штука, что тринадцать. - Илайдж не мог сдержать улыбки.
   -  Четырнадцатым  должен  появиться  сам  Гроссмейстер,   -   пояснил   я
собравшимся.
   - Гениально! До этого тоже ты додумался? - поинтересовалась Лоуренсия.  -
Однако кто же будет тринадцатым?
   - Тринадцатым буду я, - произнес  за  моей  спиной  хорошо  знакомый  мне
хрипловатый голос.

Глава 5

   Я считал, что уже привык к  эффектным  выходкам  местальгорского  Короля,
однако в первый момент  его  появление  в  Форпосте  показалось  мне,  мягко
говоря, рискованным.  Я  еще  не  успел  повернуться  и  поздороваться,  как
импульсивная Лоуренсия с криком: "Ах ты, сволочь!" - метнула в него кинжал.
   Вскочив и развернувшись, я увидел,  что  Джарэт  даже  не  шелохнулся,  а
тяжелый нож просвистел рядом с его головой и со звоном ударился о  стену.  С
неповторимой улыбкой последний  представитель  некогда  великой  цивилизации
изрек:
   - О, я ожидал такой прием! Но может быть, вам  будет  проще  принять  мои
извинения?
   Лоуренсия, казалось, была ошеломлена, а посему я переключил свое внимание
на остальных. Эрсин и Вотан просто не замечали происходящего, Джейн, Елена и
Марк также были где-то очень далеко от гостиной, а из остальных только Клинт
и Яромир не были посвящены в события  последних  дней.  И  если  Клинт  лишь
философски заметил: "Наверное, я чего-то незнаю",  -  то  Яромир  вскочил  и
злорадно бросил Джарэту:
   - Очень приятно, когда серьезным враг сам приходит к