ровкой вверх, и тотчас же с ним начали происходить метаморфозы...
   Кубик стал практически невесом, вытянулся в длину и ширину,  из  матового
превратился  в  туманно-глубокий,  а  затем  на  его  поверхности  появилась
прямоугольная сетка из тончайших  линий.  Это  напоминало  шахматную  доску,
только размерами двенадцать на двенадцать и с одноцветными полями. И  словно
в дополнение к этой ассоциации на доске стали появляться  фигуры,  черные  и
белые, только совсем не шахматные. Среди  черных  фигур  я  увидел  дракона,
сфинкса, несколько изображений Людей и еще черт знает что, и все  тринадцать
фигур были разными. Белых тоже было  тринадцать,  но  они  делились  на  три
вида... Все фигуры стояли вперемежку, иногда по несколько на одном  поле,  и
без видимого порядка. Из любопытства я прикоснулся к дракону, но мои  пальцы
ничего не ощутили - все фигуры были нематериальны. Я ничего  не  понимал,  и
это возмущало меня до глубины души. Я сжал руку, на которой лежала доска,  и
в кулаке у меня вновь оказался небольшой стальной кубик.
   С меня в этот день было достаточно, и, решив  как  следует  отдохнуть,  я
положил кубик в карман и отправился к истоку Местали, чтобы провести ночь  в
доме управляющего рудниками.
   Наутро мой конь вздымал пыль  на  тянущемся  вдоль  берега  реки  тракте,
соединяющем  золотые  рудники  с  Местальгором,  столицей   королевства.   Я
отправился туда по двум причинам: во-первых, с расчетом узнать что-нибудь  о
Марции, судьбой которой,  если  верить  Кнуту,  очень  интересовался  Король
Местальгора, а во-вторых, это была единственная приличная дорога с рудников,
блуждать же по пустыням мне порядком надоело.
   До вечера все было спокойно:  неярко  светящее  солнце,  хорошая  дорога,
быстроногий конь - что может быть приятнее для серьезного размышления,  и  я
размышлял, вспоминал все, что  случилось  с  самого  возвращения  в  Дагэрт,
пытался  комбинировать  кубики,  доски,  значки,  шпаги,  слова,  но  ничего
заслуживающего внимания в голову не приходило, кроме  банальности,  что  все
это должно быть как-то связано...
   Ну  а  под  вечер  начали  происходить   события,   которые   иначе   как
фантастическими я назвать тогда не  мог.  Я  только  что  проехал  небольшую
деревушку, заметив на обочине дороги трех всадников-Людей. Такое  количество
бессмертных само по себе зрелище  редкостное,  но  как  же  я  был  изумлен,
услышав, проезжая мимо, возглас:
   - Это он! Держите его!
   Обернувшись, я увидел, что они разворачивают коней и явно  собираются  за
мной гнаться. Сражаться мне не хотелось, к тому же это были не  какие-нибудь
сопляки, а три воина-Человека, и я решил от них ускакать, благо равных моему
коню надо было еще поискать...
   Решить вопрос столь просто мне  не  удалось,  что  стало  ясно,  когда  в
двухстах метрах впереди на дорогу выскочили еще два всадника, и  тоже  Люди.
Все это не сулило ничего  хорошего,  однако  деваться  было  некуда,  и  мне
осталось лишь увеличить скорость. Когда до  столкновения  оставалось  скачка
два и они уже взмахнули шпагами, я также выхватил свой клинок и резко  убрал
корпус вправо и вниз.  Их  шпаги  просвистели  у  меня  над  головой,  я  же
успел-таки разрубить одному и кирасу, и бок.  Разворот  коня  и  возвращение
заняли у меня значительно меньше времени, чем предполагал второй  противник,
и пока он готовился к защите, я уже срубил ему голову.
   Все происходившее казалось мне  каким-то  кошмарным  сном.  Но  на  меня,
размахивая шпагами, неслись еще трое, и разбираться что к чему было некогда.
Эти  были  значительно  более  серьезные  ребята,  и  меня   спасли   только
необычайная резвость коня и сверхъестественная острота шпаги,  когда,  отбив
невероятный каскад ударов, я срубил у одного из нападающих  клинок  у  самой
гарды. Тем не менее последние двое еще долго  теснили  меня,  и  лишь  после
того, как мне удалось сломать шпагу и распороть плечо еще одному, эта троица
предпочла ретироваться. Преследовать их у меня не было ни малейшего желания,
а разузнать причины этого странного нападения я собирался у  самого  первого
своего противника. По моим оценкам, он должен был остаться в живых.
   Действительно, он был жив, хотя и куда более  плох,  чем  я  предполагал.
Высокий сильный воин  лежал,  истекая  кровью,  и  угрюмо  смотрел  на  свой
разрубленный правый бок. Он, бессмертный, умирал и понимал это. Помочь я  не
мог, а расспрашивать его было бы бестактно, поэтому я просто присел рядом  с
ним, раскурил сигарету и протянул ему. Так  прошло  несколько  минут,  затем
внезапно воин вздрогнул и, повернувшись ко мне, назвал  перед  смертью  лишь
одно имя:
   - Яромир'!
   Это имя было мне неизвестно...

Глава 4

   Задавать вопросы больше было некому,  а  снова  обыскивать  труп  мне  не
хотелось. Может быть, это было  его  имя  -  Яромир,  тогда  эта  информация
бесполезна, но все же я не сомневался, что так  звали  Человека,  пославшего
этих пятерых. В таком случае у меня появился новый  и  очень  опасный  враг,
ведь Люди никогда не разбойничают на дорогах,  к  тому  же  они  явно  ждали
именно меня. Сопоставив новые данные с уже имеющимися,  я  предположил,  что
влез  в  весьма  серьезную  и  обширную  интригу,   проводимую   кем-то   из
бессмертных, возможно тем же Яромиром, если это все-таки не имя убитого мной
воина... Теперь я окончательно утвердился в  мысли,  что  похищение  Марции,
стычка с теми Людьми и это нападение -  звенья  одной  цепи;  не  исключено,
например, что мной воспользовались для устранения похитителей принцессы.  Но
все это даже тогда казалось мне слишком не правдоподобным...
   День за днем мой серый конь неутомимо отмерял километры Золотого  тракта.
До  Местальгора  было  около  полутора  недель  езды  по  бескрайним  степям
юго-запада, но, несмотря на пыль  и  жару,  путешествие  не  показалось  мне
утомительным. Я всегда  любил  дальние  дороги,  они  как-то  очищают  душу,
стирают все лишнее; перед тобой только длинная лента тракта, и кроме нее нет
ничего: ни  прошлого,  которое  надо  помнить,  ни  будущего,  которое  надо
прожить. Ты ничем не отличаешься от других редких странников;  встречающимся
тебе на пути людям все равно, кто ты, но они всегда готовы  и  выслушать,  и
рассказать о себе. Под ясным звездным небом  или  под  закопченными  сводами
придорожного трактира всегда можно услышать множество странных  и  трагичных
историй. На тебя же никогда не обратят внимания  больше,  чем  ты  сам  того
захочешь... Потом кто-нибудь все равно заметит, что ты - Человек, тогда  все
почтительно замолкнут и разойдутся, а ты останешься  сидеть  один,  угрюмый,
помнящий былое великолепие, несущий  гордую  славу  Людей  Земли...  Слишком
тяжела эта ноша, трудно жить и помнить, что  впереди  вечность:  бесконечная
череда  пустых  лет,  и  только  потом  смерть  -  глупая,  по   собственной
неосторожности, или подлая, от чьей-нибудь руки. Да, единственное,  что  еще
может случиться, - это твоя смерть... А утром неяркое солнце разгонит ночные
думы, и ты опять поскачешь по какому-нибудь выдуманному делу, проклиная себя
за то, что дал волю чувствам.
   Итак, за одиннадцать дней я проехал  весь  Золотой  тракт,  идущий  вдоль
низкого берега Местали почти через всю страну. В Местальгоре царил  порядок:
многочисленные войска патрулировали границы, в городах  и  на  полях  кипела
работа, страна торговала, служила, осваивала новые земли и  плела  заговоры.
Несколько раз мне встречались едущие на встречу вооруженные отряды,  которые
иногда меня останавливали и расспрашивали о цели путешествия.  Мне  пришлось
скрывать, откуда я еду -  золотые  рудники  много  раз  пытались  взять  под
жесткий контроль, но каждый раз возмущенные обилием войск  у  своей  границы
кочевники из Дахета брались за оружие и навязывали  местальгорцам  очередную
пограничную войну, бесконечную и изматывающую. И только около пятнадцати лет
назад, при отце нынешнего Короля, с варварами был заключен договор, согласно
которому на границе появилась обширная демилитаризованная зона. Рудники тоже
попали в нее, и поэтому  нарушителей  государственной  монополии  на  добычу
золота ловили на тракте, причем патрульные были весьма жестоки и пойманных с
поличным вешали...
   Я благополучно избежал неприятностей и на тракте, и на городских заставах
и наконец въехал в Местальгор - странный город, рассеченный  надвое  великой
рекой. На низком берегу и на пляжах залива располагался Местальгор торговый:
грязный, шумный, известный как  рынок  лучшего  на  планете  зерна  и  самых
дешевых лошадей, город купцов и кабатчиков -  он  не  интересовал  меня.  На
высоком  берегу  реки  вздымался  Местальгор  Верхний  -  совершенно   иной,
построенный как столица, наследник древнего Альриона, город храмов,  дворцов
и казарм, паломников, шедших со всех концов мира поклониться странным  богам
Местальгора, город утонченного  искусства  и  утонченной  жестокости,  самый
нечеловеческий город этого мира...
   Никогда прежде в Местальгоре я не был, и в первую  очередь  моей  задачей
было изучить Верхний  город,  узнать  нравы  местных  жителей,  стать  своим
сначала среди армейских офицеров, потом - во дворце, среди дворян и  жрецов;
только так я мог рассчитывать узнать что-либо о судьбе  Марции.  Как  вскоре
выяснилось, проникнуть во дворец невероятно сложно, но, к счастью, там,  где
он располагался - в Черном городе, - находились все  крупнейшие  и  наиболее
почитаемые храмы, и мне удалось попасть в группу  паломников,  допущенных  к
этим величайшим святыням Местальгора.
   Итак, в день какого-то  праздника,  пряча  под  драным  плащом  шпагу,  я
подошел к запретной дворцовой  территории.  У  меня  не  было  определенного
плана, но было бы грешно не воспользоваться  столь  благоприятным  стечением
обстоятельств, в случае же серьезных неприятностей я намеревался отбиться  и
удрать, полагая, что сыскать меня среди множества солдат и паломников  будет
нелегко.
   Наконец, в сопровождении воинов в парадном облачении, наша группа подошла
к воротам в северной стене - отсюда наше шествие должно было войти в  Черный
город. Люди вокруг нетерпеливо перешептывались, их глаза горели  фанатизмом,
и постепенно общее волнение передалось и  мне.  Раздался  удар  колокола,  и
ворота распахнулись...
   Я шел почти в голове колонны (впереди была только охрана)  -  это  давало
отличный обзор, а с другой  стороны,  я  всегда  мог  протолкаться  назад  и
затеряться среди верующих. Мы прошли через прекрасный сад, миновали еще одни
ворота, потом двинулись  по  аллее,  обсаженной  могучими  дубами,  очевидно
вывезенными когда-то с Земли. Справа между  деревьев  промелькнуло  какое-то
строение, но рассмотреть его я не успел, так как мы подошли к Воротам  Духа,
ведущим в огромный дворец-храм, который и был нашей целью. К этому моменту я
уже выбрался из основной массы паломников, рассчитывая  при  первом  удобном
случае слинять и изучить этот  архитектурный  шедевр  на  свой  лад,  однако
получилось иначе. Дорогой к солдатам присоединился небольшой отряд  офицеров
дворцовой стражи, и я заметил, что  один  из  них,  невысокий  и  подвижный,
разглядывает меня; когда же внутренние ворота  раскрылись,  я  почувствовал,
как кто-то схватил меня за рукав. Быстро,  но  с  приличествующим  паломнику
смирением я обернулся: да, это был тот самый офицер.
   - Простите, если я не ошибаюсь, вы - Рагнар. А меня зовут Юлиан, и я тоже
Человек, у нас с вами есть даже общие друзья.:.
   Скрываться больше смысла не имело.
   - Рад познакомиться, Юлиан,  -  вежливо  улыбнулся  я.  -  Очень  приятно
встретить Человека в таком прекрасном дворце.
   - Что привело вас сюда? - весело поинтересовался он. - В толпе паломников
и в таком виде...
   - Просто так сюда не пускают, а Черный город славится своей архитектурой.
   - Да, мне тоже нравится здесь, однако пойдемте, тут уже не  будет  ничего
интересного, а я с удовольствием покажу вам то, что вы никогда не увидели бы
как  паломник.  Кстати,  можете  больше  не  прятать  свою  шпагу.  -  Юлиан
усмехнулся.
   - Я никогда с ней не расстаюсь, - пробормотал я,  несколько  задетый  его
наблюдательностью.
   - Настоящий шедевр! - восхитился он, разглядывая мое оружие. -  Позвольте
посмотреть? Впрочем, не стоит, здесь темно,  а  искусство  требует  хорошего
освещения. Идемте!
   Несколько часов мы прогуливались по Черному городу, Юлиан  показывал  мне
великолепные дворцы и храмы, я восторгался и опять ничего не понимал. В том,
что просто так, случайно, со мной ничего  не  происходит,  я  уже  убедился,
тогда какого дьявола надо было этому любезному Человеку?
   Наконец мы расположились на  скамейке  у  внутреннего  пруда,  за  нашими
спинами поднималась стена зелени, а вдали, на фоне  неба,  белели  очертания
величественного  храма  Охраняющего  Согласия.  Еще   минут   десять   Юлиан
увлекательно рассказывал об истории Местальгора, потом разговор  перешел  на
дворцовую жизнь, а затем - на мою персону.
   - Так как вам понравился город?
   - Потрясает! Я очень благодарен вам. Вы отлично знаете Местальгор!
   - Я довольно часто здесь бываю: красивый  город,  умные  люди...  Кстати,
если вас интересует что-либо помимо архитектуры, то я готов помочь.
   Я мысленно выругался. За время, проведенное, с ним, мне так и не  удалось
окончательно решить, стоит ли доверять этому очаровательному Человеку,  ведь
изучать его лицо было так же бесполезно,  как  разглядывать  значок  в  виде
маски на его левом плече. Этот странный символ мне очень  не  нравился...  Я
решил попробовать так:
   - Ну конечно, не только любовь к красотам привела меня  сюда.  Местальгор
активно готовится к боевым действиям, и это не может не беспокоить...
   - Согласен. Ведь эта  нация  еще  слишком  молода,  чтобы  ввязываться  в
серьезные войны.
   "Вот как, значит, судьба Местальгора тебя волнует!" -  усмехнулся  я  про
себя, а вслух продолжил:
   - Вообще-то, меня занимают два вопроса: во-первых, насколько серьезны эти
военные приготовления, и, во-вторых, ходят упорные  слухи,  в  том  числе  и
среди Людей, что Король Местальгора  обладает  некой  странной  силой,  сути
которой никто не понимает. И это может стать интересным...
   - Для кого интересным?
   Я бросил быстрый взгляд на Юлиана и ощутил  вдруг,  что  моя  игра  может
закончиться плачевно. Его лицо уже не напоминало маску, оно было свирепым.
   - О чем вы? - весьма фальшиво удивился я.
   - Я давно слежу за вами, Рагнар! -  Губы  Юлиана  растянулись  в  ледяной
усмешке. - Вы слишком активно действовали  в  последнее  время  и  допустили
ошибку, хотя нельзя не отметить ваших  успехов,  например  эта  Шпага...  Но
зачем было убивать Ганса?
   - Он сам меня вынудил, и о чем вообще  разговор?  Какие  действия?  Какие
ошибки?
   - Я рассчитываю впоследствии услышать о ваших действиях  от  вас  самого.
Эй, стража!
   Из кустов выскочили десятка два рослых местальгорцев. Я вытащил шпагу,  о
которой в столь странном контексте отозвался  Юлиан,  и  отбил  первый  удар
нападающих. Сам же Юлиан отошел в сторону и, меланхолично скрестив  руки  на
груди, наблюдал  за  происходящим:  меня  теснили  к  пруду,  но  я  успешно
отбивался, так как врагов было слишком много и  они  мешали  друг  другу,  а
легкость моего клинка  давала  мне  большое  преимущество  в  скорости.  Мне
удалось свалить двоих, но я понимал, что долго так продолжаться не может,  в
конце концов меня просто подстрелят откуда-нибудь со стороны пруда...
   Неожиданно в кустах раздался треск, и на поле боя на великолепной  гнедой
лошади выехал Кнут. В руке у  него  был  короткий,  немного  изогнутый  меч,
который он незамедлительно пустил в ход: один из местальгорцев  остался  без
головы, другого сбила с ног и затоптала лошадь. Воспользовавшись  охватившей
врагов паникой, я тоже переправил в мир иной подвернувшегося под руку воина,
а остальные рассыпались в стороны. Получив  таким  образом  передышку,  Кнут
соскочил с лошади и, отбросив меч, схватил меня за руку. В раскрытой  ладони
другой его  руки  появился  уже  знакомый  мне  стальной  кубик,  немедленно
развернувшийся в доску. А затем случилось нечто весьма  необычное:  одна  из
фигурок, похожая на  башню,  двинулась  вправо  и  переместилась  на  другую
клетку. Тотчас же мир вокруг меня исчез, но последнее, что я  заметил,  было
вытянувшееся лицо Юлиана. Темнота продолжалась  буквально  доли  секунды,  а
затем вокруг снова вспыхнул свет:  мы  стояли  на  краю  какой-то  поляны  в
девственном лесу. И никаких следов Местальгора...
   - Черт тебя дери! - изумленно выругался я, но тут же спохватился:
   - Спасибо, Кнут...
   Кнут, не обращая внимания на мою протянутую руку, молча вытащил  шпагу  и
так же молча воткнул ее в  меня.  От  неожиданности  я  практически  неуспел
парировать удар, и в  результате  у  меня  был  распорот  весь  правый  бок,
возможно, его шпага даже задела легкое.
   - За что? - только и прохрипел я.
   Кнут злобно усмехнулся и выбил  оружие  у  меня  из  рук,  потом  сильным
толчком свалил на  землю,  вытащил  из-за  пояса  дубинку  и  замахнулся.  Я
попытался увернуться,  но  дубинка  скользнула  по  виску.  Мир  качнулся  и
исчез...
   Вечерело... Уже не менее десяти минут назад я  пришел  в  себя  и  теперь
через прищуренные веки наблюдал за развивающимися  вокруг  событиями.  Перед
глазами  мелькали  цветные  круги  и  звезды,  в  ушах  нестерпимо  звенело,
наверное, от потери крови, счастье  еще,  что  рубашка  прилипла  к  ране  и
сработала как кровоостанавливающее средство. Удар  же  дубинкой  не  оставил
никаких серьезных последствий, и вообще я был вполне  жизнеспособен,  но  об
этом совершенно не стоило пока знать спорящим неподалеку Людям,  чьи  голоса
стучали по моим барабанным перепонкам как небольшой  камнепад.  По-видимому,
этот грохот и привел меня в чувство. Речь у них шла уже не обо мне,  точнее,
я упоминался только в прошедшем времени, они уже  решали  дальнейшую  судьбу
шпаги, моей - синеватой, с рукоятью из янтаря и серебра - очень дорогой  мне
шпаги... Спорщиков было двое: один - явно  поторопившийся  записать  меня  в
покойники Кнут, второй - Илайдж, мой старый приятель Илайдж,  с  которым  мы
побывали не в одной переделке и которому я вообще-то  доверял.  Насколько  я
понял,  Илайдж  явился  в  самый   последний   момент,   когда   для   моего
"самоубийства" все уже было готово  и  Кнут  заканчивал  "мою"  предсмертную
записку. Интересно, что он там сочинил?
   - Итак, друг мой, - ухмылялся, опираясь на  гибкое  лезвие  своей  шпаги,
Илайдж, - вы решили помочь этому Человеку совершить... э-э...
   - Илайдж, лучше уйдите, Рагнару все равно не помочь.
   - Значит, мой друг Рагнар решил повеситься  и  попросил  вас  помочь?  Вы
огрели его дубинкой по голове, потом проткнули шпагой, а так как  Рагнар  не
изъявил своей последней воли, то вы  еще  и  решили  написать  эту  бумажку.
Кстати, подпись весьма несхожа...
   - Что вы тут городите, Илайдж?
   - А как иначе понять то, что я здесь увидел?.. Петля, вы с  карандашом  и
бумагой на коленях, бездыханное тело в кустах. Мне в  голову  приходит  лишь
одна мысль: вы из-за угла напали на Рагнара, уложили его,  а  теперь  хотите
инсценировать самоубийство. Может, я ошибаюсь? Ну тогда сами расскажите, как
было дело. - Немигающие пронзительно-синие глаза Илайджа насмешливо  изучали
злого и растерянного Кнута. Похоже, мой убийца-неудачник  действительно  был
захвачен врасплох.
   - Бросьте валять дурака, - наконец сумрачно изрек он. - Вы  не  настолько
рассеянны, чтобы не узнать  Шпагу  Гроссмейстера,  а  в  руках  Рагнара  она
принесла бы гибель всем нам... Вот я и решил...
   - Не врите, Кнут, - оборвал его Илайдж. - Я вам уже не раз  говорил,  что
врать надо спокойно и непринужденно,  а  у  вас  такой  вид,  будто  вы  ежа
глотаете!
   - С какой стати я должен оправдываться?
   - Ну, прежде всего дела