твлеклась. Виктор Сергеевич помогите!
    Ваша Калерия

    VII
    Москва 6 июля 1979 г

    Глубокоуважаемая Тамара!

    Как  там  у тебя в Сухуми, загорела ли ты? Завидую тебе страшно. Розовая
    мечта  идиота  -  лечь  с  тобой  рядом  на  пляже,  слушать шум волн, и
    смотреть   в   голубое   небо.  К  сожалению,  у  меня  отлично  развито
    воображение  и  я  представляю себе, как ты уходишь вечером на эстрадный
    концерт  с  каким  то мускулистым брюнетом, в то время как мы с Калерией
    сидим в опустевшем институте и трудимся за всех.

    Ты  спрашиваешь  как  у  нас дела? Особенного ничего. "Фактор Т" пока не
    срабатывает.  Хотя,  как  говорит  Калерия, есть обнадеживающие данные с
    ящерицами-гекконами. Может быть... может быть...

    Но  главное  не  в этом. Главное в том, что вчера я собственными глазами
    видел  появление  Мямлика.  Калерия  мне  не  поверила,  а  камеры  я от
    удивления  забыл  включить.  Знаешь когда долго ждешь чего то, уже сам в
    это  не веришь. Значит, сидел я в лаборатории, Калерия куда-то умчалась,
    и   думал   почистить  ли  мне  клетку  с  лемурами  или  отрегулировать
    центрифугу?  Я  же  парень  золотые  руки, не то что твой жгучий брюнет,
    который только и может, что доставать билеты на эстрадные концерты.

    Смотрю  на  клетку  -  и  вижу  лемуров  не  два  а три. Я даже вслух их
    пересчитал.  Три. Шустрик на месте, Мямлик на месте, а кто еще? Еще один
    Мямлик!  Клянусь  тебе  всем  святым,  клянусь  моей  к  тебе любовью (в
    которую  ты не поверишь, потому что не способна на высокие чувства), что
    в клетке было два Мямлика.

    Это  продолжалось больше минуты. Оба смотрели на меня обалделыми глазами
    и  оба ждали, когда я подкину им внеплановых червячков. А потом Мямлик ‘
    2 исчез. А Калерия закатила мне истерику, что я не зафиксировал феномен.

    Сегодня  мы  с  ней  почти  не  разговариваем.  Я  не  терплю в ней этих
    наполеоновских  замашек.  Ну ладно, я ее скоро прощу. Я великодушный. Ей
    тоже  бывает  нелегко:  мыши  в будущее не хотят, лемуры не фиксируются,
    директор интригует и я не очень дисциплинированный.

    Ну  ладно,  Тома, не забудь выслать мне свою пляжную фотографию в полный
    рост,  я  повешу  ее  у  вытяжного шкафа на место портрета Брижит Бардо.
    Брюнету  скажи, что его ждет за настойчивость от твоего верного друга А.
    Добряка. Что-то мне без тебя скучновато.
    Саша

    VIII
    Москва 21 ноября 1979г

    Дорогой Виктор Сергеевич!

    Спасибо   за   поздравления.   Понимаю,   что  они  носят  скорее  всего
    поощрительный  характер.  Но  все  равно  приятно  было  их получить Что
    касается  меня  (и,  по  моему,  не  только  меня, но и тех, кто со мной
    работает),  то основным чувством была пустота. Словно бежали за поездом.
    Прибежали,  сели  в  вагон а дальше чтo? Конечно, Вы улыбнетесь сейчас и
    скажете:  "Дальше  что? Дальше работать". Знаю я, что Вы скажете. К тому
    же  из двух наших последних достижений первое, в общем, не наша заслуга,
    а  Лившица. Состав фактора Т определил он. Мы были только на подхватс. А
    вот  что  касается путешествия в будущее безымянной белой мыши, которой,
    как  Вы уверяете, кто-то когда-то поставит памятник ("Белая мышь со мной
    в  зубах?"),  то  Лившиц  здесь почти ни при чем. И все было так, как вы
    себе  представили.  Дело  оказалось в точной дозировке и психологических
    стимуляторах  (Ваша  догадка).  Мы  ввели  новую  модификацию  лемурьего
    фактора  Т  всем  двенадцати мышам, мы привлекли к работе нашего Ваську,
    которому  смертельно надоело пугать этих ничтожных грызунов своим хищным
    видом,  хотя делает он это неподражаемо - и, в общем, одна из двенадцати
    мышек  исчезла.  Спаслась от кота в будущее. Вот и все, можно бы ставить
    шампанское  на  стол,  но  с  тех  пор  мы повторили опыт уже шесть раз,
    условия  соблюдались  точно - а мыши не исчезали. Так нам и надо. Нельзя
    было  шумно  радоваться  и считать себя Ньютонами. А то недолго получить
    яблоком  по  макушке.  Кстати,  у  нас  малая  беда - Васька погнался за
    беззащитным  Мямликом  и  успел  его догнать. Помял Мямлика, а Мямлик от
    отчаяния  искусал  Ваську (но не исчез). Васька сидит с распухшей мордой
    и  не работает. Мямлик сидит с распухшей лапой и не работает, прекрасная
    Тамара  жалеет  Ваську,  беспутный  Саня жалеет Мямлика, и это привело к
    глубокой  ссоре в лаборатории. Что ж, будем работать дальше. Приезжайте,
    мы без Вас соскучились.
    Калерия

    IX
    Москва, 27 декабря 1979

    Дорогая Римма!

    У  нас  столько дел, столько дел, что просто оптимистическая трагедия! Я
    думала,  что  я  всего  этого  не переживу, но, удивительно, пережила. Я
    была  буквально  на грани физического исчезновения. То есть буквально не
    я,  а, разумеется, Саня. Это какой-то ужас, не человек. Знаешь, я читала
    в  одном стихотворении, что некоторые врачи прививали себе чуму и иногда
    со   смертельным   исходом.  Вот  такие  типы,  оказывается,  меня  тоже
    окружают. Один тип, другими словами.

    Мне  все  объяснить  тебе  трудно,  потому  что ты, прости меня, в науке
    пустое  место. Ты, наверно, помнишь, что мы выделяли фактор Т. Если этот
    фактор  правильно  употреблять,  то  можно  отправляться  в  будущее. Не
    наверняка,  правда,  но  немного  можно. Лемуры это умеют делать сами, у
    них  фактор  Т  прямо  в крови от рождения остался, а вот других существ
    приходится  прививать  фактором,  а  потом  еще  пугать как следует. Для
    мышей  у  нас  был  кот  Васька, такой зверюга, с ума сойдешь! Но теперь
    сбежал,  потому  что  ему скучно мышей пугать, если жрать их не дают. Мы
    проводили  опыты  буквально тысячами, иногда получалось, а иногда полная
    профанация.  Потом  у  нас  обезьяны  появились,  мартышки.  С ними тоже
    ненадежно  выходило.  В  общем, как говорит наша Калерия, наука - это не
    место для слабонервных. И она смертельно права.

    А  третьего дня у нас случилось экстренное событие. В общем, наш Санечка
    устроил  горячий спор с Калерией по поводу перспектив. Ему, понимаешь, в
    науке  и  в  любом  все  хочется сразу. Он стал уговаривать Калерию, что
    пора  переходить  к  опытам  с  людьми, с добровольцами. Калерия сначала
    смеялась,  потому что впереди еще годы и годы упорного труда, прежде чем
    можно  к  такому  делу  поступиться, я тоже стала смеяться над Саней, и,
    наверное,  этого  не  надо было делать. Он же такой самолюбивый. А потом
    мы  все  ушли  домой,  а он еще оставался в лаборатории, и, оказывается,
    высчитывал  дозу,  и, главное, искал себе эмоциональный фон (ты этого не
    понимаешь,  а когда не понимаешь, пожалуйста, пропускай некоторые слова,
    мне  некогда  здесь тебе все объяснять). В общем, он умудрился потратить
    весь  запас  фактора  Т-12.  Двенадцать  -  это  модификация фактора, не
    спрашивай,  сама  не  все  понимаю. В общем, это такой фактор, который у
    нас  мартышек  гонял  в  будущее.  На следующий день часов в одиннадцать
    утра,  когда  в лаборатории было довольно много народа Саня снова затеял
    спор  с  Калерией.  Начал  говорить,  что науку нельзя двигать вперед на
    одной  только  осторожности. А Калерия ему отвечает: "А если ты попадешь
    в  будущее  на сто лет вперед, а этого дома уже нет - ты разобьешься". А
    Саня  ей  говорит:  "Ничего  подобного,  потому что природа мудрая и она
    отправляет  лемуров  недалеко  вперед  и  даже  в хорошие условия, когда
    хищников  вокруг нет". Но тут кто то из лаборантов сказал что Саню ничем
    не   испугаешь.  Как  его  в  будущее  отправлять,  если  его  ничем  на
    запугаешь!  Сане  конечно  приятно  что  он  такой  смелый,  и  он начал
    возражать  но  не  очень.  А  потом  вдруг  говорит мне: возьми у Артура
    коробочку.  Я  ему  конечно  в  ответ  что  не  намеревалась, а просит -
    пожалуйста.  Я  его  пожалела,  а  зря - может ничего бы и не случилось.
    Пошла  я  к нашему слесарю, Артуру спрашиваю есть ли коробочка для Сани?
    А  он смеется, передает мне коробочку, и еще говорит: неси ее осторожно,
    мне  за  нее Саня пять рублей заплатил. И не подумай открывать. А я и не
    думала.  Прибежала  обратно  и  говорю  Сане: вот твоя коробочка. А Саня
    тогда  говорит  нам: "Внимание!" Потом достает из своей спортивной сумки
    мотоциклетную  каску.  Представляешь,  он  все  уже рассчитал, а мы и не
    подозревали.  Достает  и  говорит:  "Тамара,  дорогая (вообще то я этого
    обращения  не  терплю,  но  был  какой  то торжественный момент, даже не
    передать  словами) Тамара - говорит - дорогая, открой коробочку, которую
    тебе передал Артур".

    И  я  как  сомнамбула  (это  такое  насекомое)  подошла к нему поближе и
    почувствовала  дрожание  в  его  теле.  Это  меня смутило, так он дрожал
    раньше  только  охваченный  пламенной  страстью  ко  мне.  "Открывай!" -
    закричал  Саня.  Я  открыла,  и из коробочки выскочили сразу три больших
    черных  таракана.  Я  страшно  возмутилась. Такую гадкую шутку совершить
    надо  мной-это  непростительно!  Я бросила коробку на пол и сказала ему:
    "Я  тебе  этого  никогда  не  прощу". Но никакого ответа! Сани в комнате
    нет!  Все  кричат  "Ах! Что случилось?" А Калерпя говорит довольно тихо:
    "Никогда  не  думала,  что  мужчина  может так бояться тараканов, что бы
    сбежать  от  них  в  будущее" Я ей отвечаю "Не говорите так про Саню! Он
    это  сделал  для науки". А Калерия отвечает "Я и не хотела сказать плохо
    о  Сане.  Если  он  так  боится тараканов значит он вдвойне мужественный
    человек  что  ради  эксперимента  пошел  на такую адскую муку. Он теперь
    мученик науки" .Так и сказала "Саня - мученик науки".

    Мы  тут  же очистили место посреди лаборатории и стали ждать когда, Саня
    вернется.  Я  тихонько  плакала,  потому  что  боялась, что с ним что-то
    случится,  и  он  не  вернется.  Ведь путешествие во времени таит в себе
    много  опасностей,  а  одна  белая  мышь у нас ушла в будущее и так и не
    вернулась.  Но  я  не  успела  как  следует  расплакаться,  а  Саня  уже
    вернулся.  Но  в странном виде. Он вернулся весь мрачный и даже улыбался
    грустно  когда  его  стали  поздравлять. Калерия сказала, что выговор он
    себе  обеспечил  и  она  его  постарается  оставить  без  премии.  Но  я
    возмутилась,  бросилась  к  Сане,  стала  его  утешать, говорить, что он
    мученик  науки.  Но  Саня  не  стал  со  мной даже разговаривать, только
    поглядел   на   меня   печально,  и  я  тут  увидела  -  о  ужас!  -  ты
    представляешь,  у  него  на  щеке  страшная  ссадина!  "Ты  ударился?" -
    испугалась  я. "Нет - отвечает Саня, поворачивается к Калерии и говорит:
    -  Я  готов  понести заслуженное наказание" Но тут Калерия уже позвонила
    Лившицу  и  еще  другие  приехали  и  теперь  наш  Саня сидит обмотанный
    проводами,  весь  в датчиках, как космонавт, и его измеряют и исследуют.
    Все  хорошо,  только  он  не  хочет  рассказывать, что он там, в будущем
    видел.  И  самое ужасное, совершенно не хочет со мной разговаривать. Как
    будто  он  родезийский  расист, а я угнетенная негритянка. Конечно, если
    бы  он  не  был  таким  героем,  я  бы  никогда  не  стала  из  за этого
    расстраиваться.  Я  могу  в любой момент назвать восемнадцать - двадцать
    человек  которые  будут  счастливы  если  я  разрешу  им со мной немного
    поговорить.  Не представляю, чем это кончится. У Сани ссадина совершенно
    ужасная  и  я  страшно  боюсь  заражения  крови. Жди дальнейших писем, с
    наступающим Новым годом.
    твоя убитая обстоятельствами подруга
    Тамара

    Х
    Москва, 16 июля 1980 г.

    Дирогой мой Виктор Сергеевич!

    Я  не  стала  бы  писать  Вам  - никаких эстраординарных событий в нашей
    науке  не  произошло.  Мы гоняем мартышек и мышей в будущее, но никак не
    можем  (а  когда сможем?) регулировать продолжительность путешествия, да
    и сам факт его.

    Но у меня есть одна любопытная для Вас новость. Может быть, улыбнетесь.

    Помните,  полгода назад Саня Добряк совершил поступок, который стоил мне
    массы нервов и объяснительных записок Космодемьянскому.

    В  путешествии Добряка было две тайны. Первая - сильная ссадина на щеке,
    о  которой  Добряк никому не сказал ни слова. Вторая тайна заключалась в
    резком  изменении отношения к Тамаре. Он буквально перестал ее замечать,
    даже  отворачивался,  когда  она  робко  приближалась к нему, протягивая
    лапки.  И это не было трезвым расчетом соблазнителя - Саня на расчеты не
    способен.  Что  касается  Тамары,  то  она тут же смертельно влюбилась в
    Саню, и чем холоднее он казался, тем горячей билось ее элегантное сердце.

    Все эти тайны разрешились вчера.

    Мы  поздно  засиделись в лаборатории. Шел дождь, было сумрачно, грустно,
    темнело.  Я  что-то  считала  на калькуляторе. Саня кормил наших зверей,
    прежде  чем  откатить  клетку  в виварий. Он никому не доверяет лемуров.
    Вошла  Тамара. Она бросила на меня мимолетный взгляд, но, по-моему, меня
    не  заметила.  Подошла  к  Сане  твердой  походкой человека, решившегося
    лететь  в  космос.  "Саня,  -  сказала  она,  -  мне  нужно сказать тебе
    несколько  слов".  "Я вас слушаю", - сказал Саня, глядя в клетку. "Саня,
    между  нами  возникла  какая-то  трагедия",  -  сказала Тамара - Я прошу
    объяснения"  "Не  получите,  -  сказал Саня - Нам не о чем говорить" "Ты
    меня  больше не любишь?" - спросила Тамара "Я хотел бы любить, - ответил
    Саня,  -  но  не  терплю  соперников" "У тебя нет соперников", - сказала
    Тамара  и  вдруг  так зарыдала, что, видно, нервы у нее были на пределе.
    "Не  верю",  -  сказал неприступный Саня "Но кто он?" - спросила Тамара.
    "Не  знаю,  -  сказал  Саня  -  Я  видел, как вы обнимались с ним, когда
    путешествовал в будущее".

    "Ах!  -  воскликнула  Тамара. - Значит этого не было?" "Это было или это
    будет,  неважно,  - сказал Саня" "Но я клянусь, что люблю только тебя! -
    сказала  Тамара  -  Я никому никогда не говорила таких немыслимых слов!"
    "Какие  у  тебя доказательства?" - спросил холодный Саня. Мне даже стало
    жалко  девочку.  Она,  наверно,  в  самом  деле никому не признавалась в
    любви   -   просто  не  успевала,  за  нее  это  слишком  быстро  делали
    поклонники.  "У  меня есть доказательства! - воскликнула наша красавица.
    -  Я согласна завтра же пойти с тобой в загс. Ты хочешь на мне жениться,
    ну  скажи,  хочешь? Или посмеешь отказаться?" Последние два слова Тамары
    прозвучали,  как  трагический  монолог,  рассчитанный  на  то, чтобы его
    услышали  на  галерке.  Я даже обернулась к ним, чтобы попросить снизить
    тон  и  не привлекать внимания случайных прохожих на улице. Но ничего не
    сказала,  потому что вместо двух силуэтов увидела один - Тамара кинулась
    в  объятия  Сани,  и  тот, разумеется, не устоял перед такой фронтальной
    атакой.

    И  в  тот  же  момент  от  двери  раздался страшный вопль "Не смей! Я ее
    люблю!" И еще один Саня Добряк бросился с кулаками на своего двойника.

    И  все стало на свои места. Надо же было Сане во время его путешествия в
    будущее   наткнуться   на   самого  себя,  целующего  Тамару,  притом  в
    полутемной  лаборатории.  Понятное  дело,  Тамару  он  узнал,  он привык
    смотреть  на  нее  со  стороны.  Себя  он не узнал, потому что не привык
    смотреть на себя со стороны.

    Видно,  все  это  понял  и  Саня.  Тот Саня, что целовался с Тамарой. Он
    отстранил  свою возлюбленную и выставил вперед руку. Саня-путешественник
    во  времени  врезался  скулой  в кулак Сани - счастливого возлюбленного,
    схватился за щеку и исчез.

    Саня  ходит  гоголем,  идиотская  улыбка  не слезает с его физиономии, и
    всем  любопытным,  кто  прослышал  уже  из  уст Тамарочки о драке Сани с
    Саней,  говорит:  "Ты  бы  видел,  с  каким наслаждением я врезал в глаз
    этому пошлому ревнивцу!"

    Вот и все. Мы без Вас скучаем.

    Хотите слетать в будущее?
    Ваша Калерия

    "Химия и жизнь", 1978, ‘ 9.



    Кир Булычев
    Сказка про репку

    1.

    Я  привез  Люцине  "полянку" При виде этого подарка Люци села на диван и
    сидела  в  полном  оцепенении  три часа (я не преувеличиваю). Нет ничего
    приятнее,  как  делать  подарки,  от  которых  человек  цепенеет.  Я сел
    напротив  и  рассматривал Люцину, преисполненный тщеславия, и ждал, пока
    она придет в себя, чтобы сообщить мне мои жизненные планы на ближайшие дни.

    - Это будет... - сказала она - Все умрут.

    Все  -  это  относилось  к подругам и вообще знакомым, а может, ко всему
    женскому  населению  города.  Моему внутреннему взору предстала зловещая
    картина:  Люцина  идет  по  улице  в  одеянии  из полянки, а при виде ее
    женщины,  молодые и немолодые, красивые и некрасивые, ложатся вдоль стен
    домов  на цветочные клумбы и умирают. И тотчас мне стало их жалко, лучше
    бы  ложились  помирать  мужчины, и не все, а одни мои соперники, которые
    крутятся  вокруг  Люцины,  тогда как я рискую жизнью, вылавливая полянок
    или  углубляясь в дебри шахты. Так всегда бывает в жизни: Одиссеи бродят
    по  океанам, способствуя первоначальному накоплению капитала, рабы сидят
    на  галерах  или  мрут  в  рудниках,  а  принцессы  в окружении льстивых
    придворных прожигают жизнь в ожидании богатых даров.

    -  Полянка,  -  сказала  Люцина бархатным голосом. Получилось польанка -
    изящно и нежно.

    А  я все еще пребывал в мстительном настроении по отношению к придворным
    моей прекрасной дамы и потому постарался разрушить совершенство этого мира.

    - Ты знаешь, почему "полянка"? - спросил я.

    -  Нет.  Наверно, потому, что красиво, наверно, потому, что на ней узоры
    переливаются, как цветы на полянке, как полянка в лесу.

    -  Ничего  подобного. Эту бабочку назвали по имени Теодора Поляновского,
    Теодора Федоровича, такое вот странное имя.

    -  Да?-сказала  Люцина  рассеянно, поглаживая тонкими, длинными пальцами
    нежнейший ворс полянки - Это интересно Польановский.

    Ей  это было совершенно неинтересно, она вновь оцепенела, а мне хотелось
    рассказать   Люцине   о  Поляновском,  мне  хотелось  доказать  ей,  что
    Поляновский  некрасив, скучен и зануден, неосмотрителен и даже глуп. Его
    отличала   от   прочих  смертных  удивительная  настойчивость,  упорство
    муравья,  цепкость бульдога и способность к самопожертвованию ради дела,
    даже  если  это для других смертных и яйца выеденного не стоит. Хотя кто
    может  рассудить,  что важнее в нашем перепутанном, сложном мире? Хорошо
    было  жить  в тихом, провинциальном двадцатом веке, когда все было ясно,
    Ньютона  почитали  за  авторитет  и Эвклида изучали в школах, когда люди
    передвигались  с  черепашьей  скоростью  на  самолетах,  никто никуда не
    спешил,  а  на  маленьких  полустанках  притормаживали  ленивые  поезда.
    Теперь  о  тихой глади того времени могут лишь мечтать бабушки, а внуки,
    как  и  положено  внукам, не дослушивают медленных бабушкиных рассказов,
    убегают,  улетают,  дематериализуются...  Наверно,  я старею, иначе чего
    это меня тянет в спокойное прошлое?

    2.

    Поляновский  сочетал  в  себе  скорость и решительность нашего времени с
    настойчивой  последовательностью  прошлого века. Он - идеал, выпавший из
    времени  и  чудом державшийся в пространстве. Чудом, но с какой хваткой!
    Меня вызвал к себе начальник шахты Родригес и сказал:

    - Ли, к нам приехал гость. Гостю надо помоч