голос.  Таилег  обернулся.
Рептилия потянулась (при этом когти ее блеснули в отсветах углей),  зевнула,
поражая человека своим клыками, и уселась поближе к костру.
   Вопросительно взглянула на одну из кружек и Таилега.  Тот  кивнул.  Тамле
(он мысленно продолжал так ее  называть)  осторожно  отпила  и  одобрительно
кивнула головой.
   "По крайней мере у нас  есть  хоть  что-то  общее,  -  подумал  Таилег  и
невольно улыбнулся. Он отхлебнул из  своей  кружки  и  насладился  вкусом  и
теплом, что  заструилось  по  его  телу.  -  Еще  бы  немного  какого-нибудь
варенья... где только его здесь взять". Он протянул горсть  сушеных  фруктов
Тамле, но та вежливо отказалась.
   - Ты хотел убить меня, - сказала она неожиданно, и Таилег едва  не  вылил
горячий чай себе на колени.  -  Но,  как  выясняется,  это  был  не  ты.  Ты
находиться на запретной для тебя территории. И все же ты спас мне жизнь.
   Ему казалось, что она загибает пальцы.
   - Потому я не могу  назвать  тебя  другом,  хотя  мне  очень  хочется.  -
Рептилия издала необычный свистящий звук, и Таилег понял, что она смеется. -
Но и врагом тебя звать нельзя. У нас нет  слова  для  такой  ситуации.  Надо
будет его придумать.
   Таилег молчал. Да и что было говорить?
   - Поэтому я буду  обращаться  к  тебе,  как  к  равному.  Мы  встретились
случайно здесь, у стен Мраморных городов, и поняли, что достойны друг друга.
Ты согласен в это поверить?
   Таилег, которого не оставляло  все  усиливающееся  чувство  нереальности,
кивнул. "Если мне придется об этом рассказать, - подумал он, - мне никто  не
поверит".
   - Я согласен, - услышал он свой собственный голос.
   Из уважения к напитку они допили его не торопясь, в молчании.
   - Что значит "Тамле"? - спросил Таилег, когда с чаем было  покончено.  На
языке у него вертелось множество вопросов, но надо  было  начать  с  чего-то
простого. "Не упоминай богов, пока о них с тобой не  заговорят".  Это-то  он
помнил.
   - Так меня звали в детстве. На Тален (звук "т" она произносила с  сильным
придыханием) нет точного соответствия. Да и нужно ли знать это?
   Начинается, подумал Таилег но, вопреки своим ожиданиям, он не обиделся на
эту реплику. Попробуем обходные пути... когда придумаем их.
   - Могу ли я задать вопрос об этих местах? Рептилия кивнула.
   - Что за Мраморный город?
   - Почему ты хочешь знать?
   - Из любопытства, - ответил Таилег. Великий Палнор, неужели  они  и  друг
друга встречают так же недоверчиво?
   - Это запретная территория, - ответила  Тамле,  выдержав  продолжительную
паузу. - Любопытство о ней неуместно.
   Словно с ребенком разговаривает. Односложно - дескать, куда ему понять.
   - Слушай, Тамле, - неожиданно сказал Таилег и поглядел ей в глаза. -  Что
ты знаешь о людях? - Он надеялся, что достаточно выделил слово "люди".
   Его собеседница долго смотрела  ему  в  глаза,  после  чего  отвернулась.
Таилег уже собирался извиняться (правда, как - он не понимал)  за  очередной
неуместный вопрос, как она повернула голову в его сторону и произнесла:
   - Нельзя знать ни много, ни мало...  Я  скажу  так:  мне  не  приходилось
встречаться с людьми прежде, но о вашей расе мне известно многое... киассилл
омиал... - Она беспомощно развела руками. - Я не знаю, как это сказать.
   Таилег усмехнулся.  Философский  язык,  научный  и  прочие  относились  к
Верхнему Тален.  Хитроумная  идея  одного  из  создателей  среднего  наречия
работала блестяще: коренные вопросы  власти  и  фундаментальные  философские
материи  не  встречались  в  обыденной  речи,  и   требовалась   специальная
подготовка, чтобы пробиться в верхние "силиды",  круги  общества,  где  ясно
ощущалась грань между основной массой населения и учеными; теми, кто думал и
теми, кто делал. Закон роста был прост: учись. На что учиться  и  где  брать
время - это были проблемы жаждущего уважения у высших слоев.
   Подготовка отнимала немало времени и требовала многих лет обучения.  Даал
тайком от общественности верхних "силидов" обучил немало  смышленых,  с  его
точки зрения, людей - в обход традиций, сложных и дорогостоящих экзаменов  и
архаичных уже ритуалов. Несладко ему пришлось бы, узнай об этом  руководство
"силидов".
   - Должен быть язык, чтобы это выразить,  -  возразил  Таилег  на  Верхнем
Тален. Рептилия  вздрогнула  и  долго  смотрела  ему  в  глаза,  прежде  чем
заговорить вновь.
   - Ты не так прост, как кажешься, - ответила  она  и  прикоснулась  когтем
правой руки к его локтю. - Хорошо, я продолжу. Есть два  знания  -  то,  что
впитываешь из мира, и то, чему учат  другие.  Нас  учат,  что  видов  знания
больше, но живем мы за счет этих двух.
   Хансса изучили ваш мир задолго до  того,  как  вы  начали  расселяться  и
воевать за земли. Мы были одними из первых, кто  осторожно  пытался  обучать
вас тому, что нужно каждой мыслящей расе.
   - Кто же вам сказал, чему нас стоит учить? - Таилег ощутил  недовольство,
зарождающееся где-то в глубине его существа. Вот,  значит,  как!  Прямо  как
власти - "нам виднее... нам лучше знать..."
   - Боги, - был лаконичный ответ. - Наши и ваши. Тысячи Хансса приходили  к
вам в стойбища, предлагая знание. Никогда они не учили, не спросив  согласия
людей.
   - И... их всегда встречали дружелюбно? Рептилия смотрела на него в упор:
   - Почти всегда враждебно.
   - И... вы продолжали предлагать свое знание?
   - Да. Чаще всего наших послов  изгоняли.  Иногда  убивали.  Иногда  после
этого съедали. Но мы добились успеха.
   - Откуда тебе знать? - воскликнул юноша,  ужасаясь  простоте,  с  которой
Тамле рассказывала об этом.
   - Мы сидим и разговариваем, - пояснила рептилия. - Восемнадцать  столетий
часть наших... жриц считала, что людей нужно истребить.  Что  это  существа,
обделенные тем, что должно быть  присуще  разумной  расе.  Как  видишь,  они
ошибались.
   Таилег молчал, не сумев придумать достойной реплики.
   - Жриц? - спросил он наконец.
   - Жрецов у нас не осталось с тех пор, как мы перестали вести войны.
   Таилег ощутил, что перестает понимать, о чем идет речь.
   - И вы мирились с тем, что вас едят, убивают, что вами пугают детей?
   - Да, - было ответом. - Скажи сам, стал бы  ты  убивать  существо  только
потому, что оно одето в чешую,  имеет  хвост  и  не  имеет  привычки  носить
одежду?
   Таилег молчал. Уши его постепенно разгорались.
   - Я не знаю, - ответил он почти робко. -  Раньше...  не  знаю.  Сейчас  я
испытываю отвращение к убийствам. Но я не могу выразить это словами.
   Прозвучала ли фальшь в его словах? Желтые глаза пронизывали его насквозь.
Ответное молчание длилось так долго, что Таилег в  сотый  раз  подумал,  что
сболтнул что-то непоправимое.
   - По крайней мере, ты сказал откровенно, - ответила  Тамле,  и  глаза  ее
затуманились. - Я не знаю, что о нас думают люди. Могу ли я  попросить  тебя
рассказать о них? Об их взглядах на нас?
   О них. "Они  всегда  необычайно  вежливы,  в  том  смысле,  что  смягчают
вопрос".
   - Все, что знаю, Тамле. Только многое из того, что думают люди о вас,  не
вызовет у тебя восторга.
   - Я знаю. - И она придвинулась почти вплотную.
   И Таилег рассказал.
   * * *
   - Почему ты не выпускаешь меня? - спросил Леглар на  второй  день  своего
пребывания у Кинисс.
   - Тебя удовлетворит, если я скажу, что кто-то домогается твоей смерти?  -
произнесла рептилия. Леглар нарочно задал  этот  вопрос  во  время  "селир",
когда ритуал снимает все запреты на обсуждаемые темы.
   - Нет, Кинисс. Я давно знаю, что у меня масса врагов. Да  и  что  это  за
жизнь, если не доказываешь, что достоин ее?
   - Я докажу, что тебе не удалось бы уйти живым.
   - Я не очень-то верю словам.
   - Это будет больше, чем слова.
   - Единство, Кинисс?
   - Единство, Леглар.
   Она замерла, протягивая ему руки  ладонями  вверх.  Леглар  положил  свои
ладони ей на плечи, посмотрел в глаза и сказал:
   - Нет, Кинисс. Дух должен быть силен. Последние годы я очень  ослаб.  Это
не пойдет мне на пользу.
   Кинисс кивнула и села на место. Протянула ему новую чашку с чаем.  Леглар
кивнул, бережно взял ее и поблагодарил.
   ...Единство, или Линиссад, как звали его хансса,  было  той  гранью,  что
принципиально разделяла обе расы. Астральная проекция в той мере, в  которой
ее знают люди, была столь  же  выразительна,  с  точки  зрения  хансса,  как
рассказы о красках мира для человека, слепого от рождения. Для самих  хансса
это был простой ритуал, позволявший узнать то, что знал партнер, ощутить его
мировоззрение, как если бы оно было своим.
   Разумеется, если оба хансса сознательно этого хотели.
   Для людей это было новое видение.  Не  привыкший  к  нему  мозг  поначалу
воспринимал изобилие восприятия астральной проекции как  постоянное,  бурное
наслаждение прекрасным - искусством, танцем, чем угодно. Только сильный  дух
мог преодолеть желание остаться в океане чувств, не пересекая его по  своему
желанию, но следуя его волнам.
   Для человека сильного Единство было испытанием силы. Для человека слабого
- либо смерть, либо вечная тоска по Единству  впоследствии.  Никакие  другие
наслаждения, доступные человеку, не могли сравниться с Единством по объему и
глубине ощущений.
   Кроме того, человек, хранивший свое "Я" как  нечто,  недоступное  грязным
рукам окружающих, не сразу мог согласиться, чтобы его  внутренний  мир  стал
виден кому-то во всей его красе.
   Или неприглядности.
   Чтобы решиться на Единство,  надо  было  либо  вначале  переломить  спину
дикарю, который  незримо  для  окружающих  живет  в  каждом  человеке,  либо
научиться лелеять свои пороки, гордиться ими.
   Иначе неизбежен был надлом психики - и безумие, лекарства от которого  не
знали даже боги...
   - Тогда я скажу, что ты мне нужен живым. - Кинисс произнесла после  того,
как взгляд Леглара перестал блуждать где-то в незримых глубинах мироздания.
   - Спасибо, Кинисс. Но я все равно не могу сидеть здесь вечно.
   - Мы выловили всех тех, кто искал тебя. Завтра утром ты можешь идти, если
хочешь.
   - Спасибо, Кинисс. - В этот раз слова прозвучали гораздо более  искренне.
- Что слышно о Таилеге?
   - Я не стала ни  в  чем  убеждать  его  спутницу,  -  ответила  Кинисс  и
прищурилась. - Им обоим будет отличным  уроком  научиться  воспринимать  мир
таким, каков он есть.
   - Ты взялась обучать его?
   - У меня для него тоже может найтись особое поручение, Леглар. Настоящее.
В  конце  концов,  никто  из  людей  прежде  не  уходил  живым  с  запретных
территорий.
   - А я-то думал, что всему его обучил, - вздохнул Леглар и осушил чашку до
дна. - Старею я, Кинисс. Я думал, что нашел  себе  достойную  замену.  Будет
жалко его потерять.
   - Но ты же не стал бы заставлять его силой?
   - Разумеется.
   - Тогда не о чем беспокоиться. Я просто предложу ему еще один путь.
   - Ты жульничаешь, - скривился Леглар, увидев искорку смеха в ее глазах. -
Ты знаешь, что сумеешь убедить его лучше, чем я.
   - Тогда научись жульничать. Время у тебя еще есть.
   Оба рассмеялись.
   После  короткой  паузы  они  вернулись  к  обсуждению   искусства   давно
исчезнувших цивилизаций.
   * * *
   Таилег услышал шорох пролетевшей мимо него арбалетной стрелы и проснулся.
   Рядом с ним никого не было.
   Беспокойство, которое он испытывал, было отчасти беспокойством и за  нее.
То, что они совсем упустили из виду, во сне сформировалось и  обрушилось  на
него. "Спасайся! - кричало чувство. - Спасайтесь оба!"
   - Тамле? - шепотом позвал Таилег, бесшумно  поднимаясь  на  ноги.  Острое
чувство опасности не оставляло его ни на миг. Смерть была где-то  рядом.  За
каждой колонной мог поджидать неприятель.
   Проклятье! Во второй раз Тамле может  уже  не  повезти.  "Почему  ты  так
заботишься о ней?" - спросил его холодный голос, что не  раз  уже  соблазнял
его  на  всевозможные  рискованные  затеи.  Теперь  голос  этот  был  сух  и
неприятен.
   - Иди ты знаешь куда, - прошептал Таилег, но голос не смолк. "Нашел  себе
подружку, - не унимался он. - Смеху-то... Надо  было  оставаться  с  людьми,
юноша. С ними по крайне мере можно договориться..."
   - Проваливай, я сказал, - прошипел Таилег, озираясь, и голос повиновался.
   Где-то в сотне-другой шагов он услышал едва различимый плеск.
   Он побежал туда, стараясь не создавать излишнего шума. Как они  могли  об
этом забыть! Кто-то ведь должен был выстрелить в  его  двойника.  Второго-то
трупа рядом не было.
   Он ощущал жгучий, ненавидящий взгляд на своем затылке.
   Тамле плескалась в речке - видимо, ловила рыбу.  Она  сразу  же  обратила
внимание на его крики и быстро поплыла к берегу - туда, где была сложена  ее
одежда.
   - Стрелок, - объяснил Таилег, пока Тамле отряхивалась. - Он где-то рядом.
Тот, что стрелял в меня.
   Тамле резко вздрогнула, уставившись на него. Затем схватила в охапку свою
"сеть" и сандалии и неожиданно сильно толкнула Таилега в грудь.
   Тот полетел кувырком, едва успев сгруппироваться. Он успел заметить,  как
рептилия молнией метнулась за ближайшую колонну.
   Порыв ветра пригладил ему волосы. Что-то зашипело перед ним, погружаясь в
воду, и тотчас взрыв справа обрушил на него град осколков.
   Таилег перекатился  налево.  Прижимаясь  к  каменному  полу,  он  заметил
верзилу, что появился перед ним, не более  чем  в  сотне  шагов.  Он  пустил
стрелу  куда-то  влево,  и  Таилег  заметил,  как  рептилия  увернулась   от
очередного снаряда.
   Игра пошла всерьез.
   И Таилег понял, что его поймали в ловушку.
   Он не успеет добежать до колонны. В голове у него до сих  пор  гудело  от
предыдущего попадания, а стрелок  быстро  шел  вперед,  поднимая  сразу  два
арбалета.
   Таких же. С двумя десятками убийственных стрел в каждом. О боги,  сколько
их у него?
   Две стрелы полетят в него сейчас. Единственный выход -  прыгать  в  воду.
Таилег не успел это осознать, а тело уже среагировало, поднимая его в воздух
и отталкиваясь подальше от берега. Вода сомкнулась над его  головой,  и  тут
ударная волна молотом бухнула сверху, выжимая из легких драгоценный воздух.
   Крик, замерз у него в горле.
   Вода была чудовищно холодной. Сердце его едва не остановилось.  Несколько
страшных секунд оно размышляло,  стоит  ли  биться  дальше,  а  течение  тем
временем играло им, затягивая все глубже в крутящиеся черные волны.
   Он сумел вынырнуть и понял, что проиграл. Убийца  сделал  свое  дело.  Он
продолжит охоту на  Тамле,  поскольку  она  наверняка  не  стала  бы  с  ним
любезничать. С таким боезапасом ему нетрудно будет  добиться  цели.  Верзила
двигался по  открытой  территории,  разбрасывая  вокруг  себя  осветительные
пакеты. У такого наверняка найдутся и усыпляющие... А о нем, Таилеге,  можно
больше не беспокоиться.
   Все это он успел подумать, пока течение несло его прочь от места, которое
едва не стало его последним пристанищем.
   Он успел заметить, как Тамле возникла за спиной у  верзилы  -  словно  из
ниоткуда, - и тут волна затащила его под воду.
   Вынырнув во второй раз, он увидел верзилу, неловко падающего  на  бок,  и
стрелу, что молнией взлетела вверх, вспыхнув где-то под потолком.
   И уже погружаясь, он успел понять, что в третий  раз  не  вынырнет.  Тело
почти не ощущалось, одежда весила несколько тонн, и не оставалось сил, чтобы
сбросить ее.
   Сквозь сон и чудовищную усталость он ощутил,  что  его  раздевают.  Опять
повезло, подумал Таилег, огромным  усилием  воли  стараясь  разлепить  веки.
Слева и справа накатывали волны едва переносимого жара, и это  было  хорошо.
Две прохладные ладони прикоснулись к его лбу.
   Он ощутил, что совершенно здоров, бодр и готов сразиться с кем угодно.
   - Тамле, - начал он, поднимаясь с подстилки и  лихорадочно  ища  глазами,
чем бы прикрыться. Рука осторожно толкнула его  в  лоб,  укладывая  обратно.
Рептилия стояла перед ним на коленях, сжимая в одной руке открытый пузырек.
   - Спи, - сказала она, и бодрость немедленно  улетучилась.  Он  успел  еще
понять, что его  растирают  чем-то  маслянистым,  прежде  чем  провалился  в
спокойный сон без сновидений.
   Он ощутил, что становится все легче и легче, что начинает  приподниматься
вверх и в конце концов улетает туда, куда захочется легкому теплому ветерку.
   Это было прекрасно и могло длиться  вечно,  если  бы  удалось  совсем  не
дышать.
   В конце концов он вдохнул и тут же мягко приземлился на землю.
   Чья-то рука посадила его.
   - Пей. - Кружка с крепким чаем появилась перед ним, и аромат окончательно
его пробудил. Таилег схватился за кружку и покачнулся. Рептилия, убедившись,
что он не падает, уселась рядом. Глаза ее были прищурены.
   - Сколько я спал?
   - Несколько часов, - ответили ему. - Твоя одежда почти совсем высохла.
   - Несколько часов? - не поверил он своим ушам. - Быть того  не  может!  Я
чувствую себя как новенький.
   - Может, - спокойно ответила Тамле, - Не забывай, что мы научились лечить
намного раньше вас.
   - И людей тоже?
   - Все мы люди, раз уж на то пошло.
   - Тамле, - продолжил Таилег после того, как выпил чашку до дна.  -  Зачем
ты бросилась меня спасать?
   - Я как-то не думала зачем. Думать надо, когда это необходимо.  Зачем  ты
меня спасал?
   - Один-один, - рассмеялся Таилег, и рептилия недоуменно расширила глаза.
   - Не понимаю.
   - Так мы отмечаем успехи в состязаниях. Кто сколько раз попадет  в  цель.
Кто сколько раз выиграет в каждой попытке. Ноль-ноль. Один-ноль. Один-один.
   Рептилия кивнула:
   - Это не приходило мне в голову. Таилег смотрел в  огонь,  где  по  углям
блуждало сонное  пламя  -  то  оживая  пурпурным  всплеском,  то  растекаясь
темно-багровыми волнами. Угли... Дерево. Откуда здесь дерево?
   Он осмотрелся. В трещины пола были воткнуты гибкие деревянные  ветки,  на
которых сохла его одежда.
   - Откуда взялось дерево, Тамле?
   - Там, - рептилия махнула рукой в сторону реки,  -  на  той  стороне  еще
остались леса. Сейчас они возвращаются в прежние границы,  хоть  за  ними  и
некому ухаживать. Вы, люди, не можете обойтись без одежды - я думаю, что лес
простит мне одно больное и одно высохшее дерево. Все равно жизнь  в  них  не
вернется.
   - Леса! - восхитился Таилег и наполовину выбрался из-под пледа. Досталось
этому пледу... весь в прожженных дырах,  с  отрезанным  краем,  но  все  еще
теплый. - Никогда бы не  подумал.  Жаль,  что  в  мире  так  много  всего...
Рептилия промолчала.
   - Тамле, можно, я задам еще один вопрос? Она кивнула.
   - Что ты здесь делала?
   - Я картограф. Историк. Археолог. Не знаю,  как  точно  передать.  Что-то
среднее.
   - Ты наносила все это на карту? - спросил  Таилег  с  завистью.  А  он-то
думал, что на Ралионе не осталось мест, которые стоило бы посетить.
   - Только карта исчезла, - пояснила Тамле и потянулась. - Кто-то украл ее,
пока я... пока я... - Она замолчала.
   - И что теперь?
   - Вернусь к началу, - ответила  она  и  снова  потянулась.  -  Начну  все
заново. Что я еще могу сделать?
   - И... долго ты уже этим занимаешься?  Рептилия  на  миг  подняла  голову
вверх, вычисляя.
   - В вашем исчислении около двадцати двух лет.
   Таилег был потрясен:
   - Мне жаль, Тамле... что так случилось. Она кивнула:
   - Я рада, что ты сказал это. Однако скажи мне теперь, что намерен  делать
ты?
   - Мне нужно домой, - сказал Таилег решительно. -  Если  это  возможно,  -
добавил он уже не так уверенно. - Ты можешь мне помочь? - закончил он совсем
неуверенно.
   - Я не маг, не жрица... я не смогу перебросить тебя куда угодно.  Я  могу
только то, что умеют все хансса. Однако, возможно,  ты  сам  сможешь  помочь
себе. Ты веришь в каких-нибудь богов?
   Таилег неуверенно кивнул.
   - В кого же?
   Таилег произнес имя Владыки Воров, ожидая самой бурной реакции.
   Тамле рассмеялась. Таилег уже успел привыкнуть к этому звуку.
   - Возможно, мы сумеем уговорить его помочь тебе. Вернее, уговаривать  его
ты будешь сам.
   - Заодно, - добавила она, скрестив пальцы рук -