ывать  на  бесплатное
исцеление. Таково было одно из условий вхождения государства в Федерацию.
   Обязательная медицинская помощь. Для всех. От заключенных до  правителей.
Сравнительно небольшие налоги, которые приходилось платить Федерации, вполне
стоили спокойствия и военной поддержки, которую Федерация гарантировала всем
вступившим в нее. Единственного не было дано  изменять  ее  членам:  властей
Федерации. Загадочные шесть людей (или кто уж  они  там  были),  никогда  не
появлявшиеся при народе, умело вели внутреннюю и внешнюю политику.
   Следовало бы,  конечно,  задуматься,  почему  их  шесть...  но  так  было
написано в летописях Оннда: "И шестеро мудрецов, собравшись, утвердили закон
и предложили всем окрестным государствам мир". Остатки первой, высеченной  в
камне, летописи Оннда и Федерации  тщательно  охранялись  в  Музее  Оннда  и
пережили все три случая, когда богам было угодно, чтобы  Оннд  был  захвачен
неприятелем.
   ...Вступительный "экзамен" был прост. Одна из целительниц (в  отличие  от
ее родного Шантира, здешние почти все  были  женщинами)  поговорила  с  ней,
"прислушалась" к своим внутренним чувствам и, взяв с  Коллаис  символическую
плату, выдала ей лицензию на право исцеления в Оннде.
   - Если вам угодно, - пояснила она, - то можете приступить к работе  прямо
сейчас. У нас в больнице всегда полно работы. Много вам здесь  не  заплатят,
зато практики будет достаточно.
   Коллаис кивнула -  что-что,  а  практика  нужна.  То,  что  работа  будет
довольно грязной и неблагодарной, отчасти даже хорошо. Может  быть,  удастся
найти способ отыскать... но об этом думать было нельзя. Огненная игла  сразу
же вонзилась в основание черепа, и Коллаис постояла некоторое время,  закрыв
глаза.
   - Вам нехорошо? -  участливо  спросили  ее.  Не  открывая  глаз,  Коллаис
ответила:
   - Благодарю вас, это дорога. Мне пришлось долго путешествовать.
   Чьи-то пальцы прикоснулись к ее голове, и пульсирующая боль прошла.
   Пора было приниматься за работу.

   ***
   В тот же день Ользан проснулся с мыслью:
   "Сегодня".
   Что-то должно было произойти сегодня. Все три ночи он осторожно захаживал
во Дворец Мысли, но листок, который он оставил на  доске  объявлений,  исчез
тем же вечером. Для успеха рискованного  замысла  Ользана  было  необходимо,
чтобы обладатель его наброска сам отыскал его.
   Иначе... он уже не сомневался, что на Коллаис лежит какое-то странное, но
мощное проклятие.
   Проклятия! Самая обширная, чудовищная и отвратительная отрасль магии. Где
каждая ошибка может стать последней и приходится молиться, чтобы смерть была
мгновенной.
   Судя по его собственным ощущениям, проклятие, словно чума, передавалось и
другим людям. Подробно подумать об этом ему придется потом... если будет это
"потом". План, который он составил, мог сработать. Ну а если  Коллаис  решит
уехать из Оннда... что ж, ему, Ользану, придется следовать за ней тенью. Или
пасть вместе с ней, если и когда Коллаис совершит роковую ошибку.
   Какую именно - он не знал. Понятно  было  одно:  проклятие  спускалось  с
незримой привязи словом.

   ***
   В тот же день она отыскала возможность проверить "правильное" заклинание.
В отделении  для  безнадежно  больных  лежал  лесоруб  с  заражением  крови.
Чрезвычайно редкий случай, подумала Коллаис,  морщась  от  запахов  крови  и
распада, что неизменно сопровождали подобные помещения.
   Ни  ароматические  травы,  ни  маски  не  помогали   полностью   избежать
соприкосновения с неизбежными явлениями, сопровождающими смерть.
   Судя по  всему,  лесорубу  дали  обезболивающее.  На  него  было  страшно
смотреть, и, вероятно, ему полагалось испытывать невероятные мучения. Но  он
лежал тихо, в забытьи и даже улыбался. Что ж, подумала побледневшая Коллаис,
в этом есть смысл. Ей не доводилось видеть медленной смерти. Войны в Шантире
не были редкостью, и многие из воинов либо выздоравливали - от прикосновения
ли целителя или своими силами, - либо умирали сразу.
   Кроме нее и лесоруба, в комнате никого не было.
   И искушение победило.
   Мысленно простившись со своей профессией, Коллаис присела перед умирающим
и сосредоточилась. За несколько часов ей довелось прочесть лишь пару  легких
заклинаний, так что сил должно было хватить.
   Решившись, она прикоснулась  к  лихорадочно  горящему  лбу  и  произнесла
заклинание. Заменив два слова из его середины на те, что "подсказал" Олли.
   Слабо-розовый  туман  заклубился  над  дровосеком,  и  Коллаис  физически
ощутила,  как  заклинание  "выкачивает"  ее  магические  силы.  Поднялся   и
рассеялся слабый туман, и все было кончено.
   Перед ней лежал здоровый, спящий человек. Он  был  изможден  -  борьба  с
подкрадывающейся смертью не прошла для  него  даром,  -  но  был  совершенно
здоров. По всему видно.
   Коллаис захотелось запрыгать от радости - и от того, что все  получилось,
и от того, что никто не застиг ее экспериментирующей над человеком.  Но  тут
рука опустилась ей на плечо и девушка едва не вскрикнула от ужаса.
   - Где вы выучили это заклинание? Коллаис, все еще лишенная дара  речи,  с
трудом поднялась с колен и  оглянулась.  Целительница  -  невысокого  роста,
почтенного возраста и немалого ранга испытующе смотрела на  нее.  Невероятно
трудно было отвести взгляд от ее внимательных серых глаз.
   - Меня зовут Эллаир,  -  представилась  целительница,  -  Пока  Верховный
Целитель в отъезде,  его  замещаю  я.  Мне  никогда  не  доводилось  слышать
подобное прочтение...
   Она склонилась над дровосеком и внимательно осмотрела его.
   - Поразительно! - воскликнула Эллаир. - Мы все будем вам благодарны, если
вы и нас научите подобному. Его, - она кивнула на спящего, - доставили  сюда
четыре часа назад, уже в безнадежном состоянии.
   - Меня... - Язык трудно повиновался Коллаис, и предстояло  еще  придумать
правдоподобное объяснение. - Я училась целительству неподалеку  от  Шантира.
Там меня и научили.
   - Идемте. - Эллаир поддержала Коллаис за руку. - Вы растратили все  силы,
дитя мое. Вам необходимо отдохнуть. Кроме того,  -  добавила  она,  закрывая
дверь в комнату, - теперь в Оннде  есть  человек,  который  ежедневно  будет
молиться о вашем здоровье.
   Сил Коллаис хватило только на вялый кивок. Она устала так,  словно  сутки
бежала в полном боевом облачении.

   ***
   Всегда немного грустно осознавать, что  работа  закончена.  Барельеф  был
восстановлен на славу, и помимо благословений жреца  (милость  его  гневного
покровителя никогда не бывает лишней) была награда и вполне материальная. Не
золото: никогда Храмы не  расплачивались  презренным  металлом.  Драгоценные
камни. Все из добровольных пожертвований Храму.
   Перед закатом солнца в Храме должна была пройти  служба.  Посмотреть  бы,
подумал Ользан, любуясь великолепной архитектурой, но некогда. Обращаться  в
другие Храмы Оннда сейчас не стоит: Элиор ревнив. Надо либо выждать изрядное
время, либо уйти в другой город. Последнее было привычным:  вот  уже  четыре
года Ользан странствовал из  одного  города  Федерации  в  другой.  Если  не
находилось иной работы.
   А работу найти не так-то просто.
   Он обернулся еще раз у символических ворот, открывавших вход к Храму, как
чей-то вежливый, но исполненный скрытой угрозы голос окликнул его со спины:
   - Не вам ли, любезнейший, принадлежит это творение?
   Ользан обернулся и встретился глазами с широкоплечим молодым человеком, в
богатой одежде и с небольшой бородкой. Хотя он и улыбался, глаза  оставались
ледяными, а в руке он держал эскиз Ользана.
   Герб Шантира, перечеркнутый крест-накрест жирными черными линиями.
   Если бы я испугался, он заставил  бы  меня  съесть  этот  эскиз,  подумал
Ользан, спокойно выдерживая  взгляд  незнакомца.  Лед  в  глазах  последнего
немного подтаял, но в голосе продолжала  звучать  враждебность.  Он  опустил
руку с зажатым в ней эскизом и медленно скомкал его.
   - Мне, - признался Ользан.
   - Тогда потрудитесь объясниться, - приказал незнакомец, и  Ользан  уловил
призвук того же акцента, который он слышал в таверне несколько дней назад. -
Я не привык, чтобы шутили над гербом моей страны.
   - Идемте. - Ользан указал в сторону моря. - Я знаю одно уютное место, где
мы можем побеседовать. Подождите немного. - Он подозвал  храмового  слугу  и
передал ему конверт вместе с мелкой монеткой. Мальчишка кивнул, довольный, и
умчался - относить послание по адресу.
   Незнакомец презрительно хмыкнул. Решил, наверное, что я подмогу  вызываю,
- подумал Ользан, сдерживая улыбку.
   - Идемте, - повторил он и отправился первым.
   Шел он спокойно и не оглядываясь.  Его  новый  спутник  следовал  позади,
молча и нахмурившись. Было очевидно, что он намерен получить ответы  на  все
свои вопросы.

   ***
   В  "Трех  лунах",  куда  Ользан  привел  своего  нового  знакомого,  было
малолюдно.  Неудивительно:  во  многих  заведениях  подобного   рода   жизнь
начиналась только поздними  вечерами.  Ользана  здесь  знали,  и  трактирщик
кивнул на один из свободных четырехместных кабинетов.
   В полном молчании двое пришедших уселись друг напротив друга.
   - Прежде чем придет тот, кого я позвал письмом, - Ользан  первым  нарушил
молчание, - я хотел бы спросить вас кое о чем.
   - Я не понимаю, что вы затеяли, - отозвался его собеседник раздраженно, -
и отвечать на вопросы не намерен. Я намерен получить ответ. И уйти - у  меня
дел по горло. Так что кончайте валять дурака и  скажите,  что  означает  вот
это? - Скомканный лист бумаги полетел Ользану в лицо.
   Загремел отодвигаемый стул.
   - Вы занимаетесь магией? - спросил Ользан, аккуратно разглаживая  лист  и
укладывая перед собой.
   - Да, - было ответом, - Так что  поторапливайтесь,  любезнейший,  пока  я
окончательно не потерял терпение.
   Ользан почувствовал, что сам понемногу начинает раздражаться.  Упражнения
самоконтроля не были, очевидно, рассчитаны на беседы, подобные этой.
   - Если бы я вас испугался, - ответил он менее дружелюбно, - то  сразу  бы
укрылся в Храме. К нам вот-вот придет посетитель, так что сделайте над собой
усилие и ответьте сначала на мои вопросы.
   Он ожидал чего-нибудь весьма неприятного, но  его  собеседник  неожиданно
разжал  кулаки  и  вновь  уселся.  Вошедшая  служанка  несколько   мгновений
рассматривала посетителей -  не  стоит  ли  позвать  стражу?  -  но,  увидев
выражение их лиц, принялась выставлять на их стол аппетитно дымящиеся блюда.
   - Вы родом из Шантира, - продолжал Ользан, ощущая, как драгоценное  время
утекает прочь. - Я не знаю, почему вы здесь, да  меня  это  и  не  касается.
Поскольку вы маг, то должны знать о проклятиях.
   На лице  его  собеседника  неудовольствие  сменилось  озадаченностью.  Он
кивнул.
   - Посему у меня к вам только одно предостережение. Прежде чем вы спросите
что бы то ни было у того, кто сейчас придет, десять раз подумайте.
   - Хорошо. - Человек кивнул Ользану в ответ. - Меня зовут Бревин Шаальтар,
и я действительно из Шантира. Что-то в вас...
   - Ользан, - коротко представился Ользан.
   - ...Что-то в вас, Ользан, говорит мне, что вы не лжете. Однако  если  вы
меня втянули в какие-то личные ваши проблемы, я обещаю вам, что вы  об  этом
пожалеете.
   Ользан мысленно вздохнул. Пожав плечами, он указал на стол:
   - Предлагаю пока пообедать.
   Гонец поймал Коллаис по дороге домой. До южной части города от  лечебницы
было минут тридцать ходу, если  не  нанимать  экипаж.  Однако  Оннд  выгодно
отличался от большинства северных городов тем, что был чист  и  сравнительно
безопасен. По такому городу было приятно пройтись пешком.
   Голова у нее еще немного кружилась; местные целители долго  не  отпускали
ее, вслушиваясь в звуки нового заклинания  и  запоминая  его.  Каждое  новое
заклинание в Аркане Жизни всегда было событием. Неплохо я начинаю,  подумала
в какой-то момент Коллаис. Не успела приехать  в  город,  а  уже  становлюсь
знаменитостью.
   Гонец остановил ее, погруженную в раздумья, и вежливо поклонился. Коллаис
открыла конверт, с изображенным на нем гербом Федерации (крепость на  берегу
моря) и оторопела.
   На листе  бумаги  был  несколькими  торопливыми  штрихами  начертан  герб
Шантира. Ниже стояли две фразы, обе несколько раз подчеркнутые.
   Первая: "Три Луны".
   Вторая: "Срочно".
   Мне кажется, я знаю, кто это, подумала Коллаис, и  ей  почему-то  на  миг
стало неловко. Олли  вызывал  противоречивые  чувства.  От  чьего  имени  он
передал это странное послание?
   И как стало известно, откуда она родом? Коллаис  кинула  гонцу  еще  одну
монетку и требовательно взмахнула рукой,  подзывая  экипаж.  До  "Трех  Лун"
ехать было всего несколько минут.

   ***
   Собеседники успели пообедать - не произнося ни единого слова, после  чего
Бревин откинулся на стуле и задумчиво уставился на  стену,  прислушиваясь  к
звукам извне. Звуков было не так  уж  и  много.  Музыканты  не  появятся  до
вечера, а редкие посетители, как правило, помалкивали.
   Ользан почувствовал,  что  что-то  меняется  в  окружающем  его  мире  за
несколько секунд до появления Коллаис. Не обжигающий жар, что сжал его горло
тогда, в библиотеке, но предвестник жара. Ему стало не по себе. Сердцебиение
участилось, и во рту неожиданно пересохло.
   Судя по всему, Бревин тоже что-то почуял, так как  перестал  смотреть  на
стену и расстегнул  еще  одну  пуговицу  своего  камзола.  Странно,  подумал
Ользан. Как это ему не жарко - в такое время ходить в камзоле?..
   Коллаис появилась на пороге их кабинета со знаком целителя, приколотым  к
куртке и конвертом в руке.
   Оба мужчины поднялись со своих мест. Ользан - молча,  отходя  к  стене  и
пристально глядя в глаза потрясенному Бревину. Тот,  видимо,  совершенно  не
ожидал подобной встречи и никого, кроме Коллаис не замечал.
   Коллаис сделала шаг назад, прижимая ладонь ко рту.
   Жар сгущался в комнате.  Капельки  пота  мгновенно  выступили  на  лбу  у
Бревина; он смахнул их ладонью и сделал шаг вперед.
   - Лаис? - спросил  он  неожиданно  охрипшим  голосом.  -  Ты  здесь?  Что
случилось с...
   Ужас возник в глазах Коллаис.  Ользан  ощущал,  как  сила,  необоримая  и
страшная,  вот-вот  обрушит  на  них  потоки  пламени.  Все,  доигрались,  -
мелькнула мысль. Сейчас он закончит вопрос, и всем нам конец.
   Но Бревин замолк, словно вспомнив о чем-то. Он увидел непередаваемый ужас
и отчаяние, которые охватили Коллаис, и слова застряли в его горле.
   - Понятно, - произнес он после бесконечно долгой  паузы.  Ользан,  слышал
его, словно сквозь толщу камня, - едва различимо. В  ушах  грохотал  могучий
молот, пол и стены сотрясались.
   - Мне все понятно, - повторил Бревин и, к удивлению  Ользана,  улыбнулся.
Улыбка была невеселой. - У меня нет больше дома.
   Жар и сила, сгущавшаяся в полумраке кабинета, рассеялись, словно их и  не
было. Некоторое время все стояли, жадно вдыхая прохладный воздух  и  радуясь
тому, что жизнь еще продолжается.
   Потом Коллаис кинулась в объятия Бревина и разрыдалась, прижавшись  лицом
к его груди.
   Ользан тихонько вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.
   Удивительно, но никто в трактире ничего не заметил.


   ***

   - Странно все это, - произнес Бревин, наливая себе еще вина.
   Они сидели дома у Ользана. Выбор был прост; идти  к  Ользану  было  ближе
всего. Коллаис спала в соседней комнате, так что говорили вполголоса.
   -  Несомненно,  -  подтвердил  Ользан,  отрываясь  от  своего  альбома  с
набросками. - Никогда бы не подумал, что вы - брат и сестра. Вы мало  похожи
друг на друга.
   - Верно, - кивнул Бревин. - Все так говорят. Я вышел в отца, а Лаис  -  в
мать. - Он вздохнул. - А я-то  еще  удивлялся,  куда  это  подевался  старый
Глешар.
   - Глешар?
   - Слуга, - пояснил Бревин. - Видишь ли, дядя настоял, чтобы я  отправился
учиться. В общем-то он прав. У нас грамотность - редкое  явление,  а  знание
магии - и подавно. Так вот, Глешар время от времени появлялся, привозил  мне
вести из дому и деньги. - Бревин тихонько  рассмеялся.  -  Дядя  по-прежнему
думает, что я - бездельник и умею только тратить.
   Ользан молчал, глядя в окно.
   - Неплохо лето начинается, - продолжил Бревин. - Ты сильно не  удивляйся,
Олли, не так-то легко свыкнуться с мыслью, что у тебя не осталось  ни  дома,
ни родины, только сестра.
   - По-моему, у тебя прекрасное самообладание, - осторожно заметил  Ользан,
глядя по-прежнему в сторону. - Да и Лаис держится неплохо.
   - Да, в нашем роду слабых людей не бывает  подтвердил  Бревин,  и  Ользан
вновь скрыл улыбку. - Вопрос только в том, почему ее попросту не  убили  там
же, в Шантире. И почему Глешар,  покинув  город,  не  подсыпал  мне  яду  на
прощание.
   - Ты думаешь, что переворот устроил твой дядя?
   - Очень на него похоже. Оба замолчали.
   - Я привык рассуждать логически, - продолжал Бревин. - А тогда непонятно,
зачем связываться с проклятиями, полагаться на заклинания, когда можно  было
все решить традиционными средствами? Либо мы рано радуемся, либо...
   Ользан пожал плечами:
   - Лаис упоминала про какого-то чародея.
   - У нас чародеев, как крыс  в  амбарах,  -  отмахнулся  Бревин.  -  Самый
могущественный из них только и умел, что произносить  внушительные  слова  и
устраивать фейерверки. Так что о ком она говорит, мне непонятно. Да и к чему
чародеям Шантир? Мы, конечно, достаточно богатая страна, но вокруг нас  есть
гораздо более богатые! Я не говорю, конечно, о Лерее -  там  одного  чародея
для захвата власти не хватит, но Шантир! -  Бревин  вздохнул.  -  Ничего  не
понимаю.
   Ользан провел рассеянно по матовому шару, укрепленному на  стене,  и  тот
осветился изнутри мягким желтоватым светом.
   В комнате стало светло.
   - Кстати, Олли - Бревин стоял у окна, глядя в сгущавшийся мрак. - Как  ты
догадался о проклятии? Насколько я знаю, ты не маг.  По  всем  признакам  не
маг.
   - Нет, - Ользан улыбнулся. -  "Только  не  стремящийся  к  знанию  сможет
постигнуть мир; только не знающий магии сможет увидеть все семь ее  цветов",
- произнес он, полуприкрыв глаза.
   - Странная цитата, - отозвался шантирец после паузы. - Где ты ее нашел?
   - Вот. - Ользан передал ему свое сокровище - обгоревший  кусочек  бумаги,
на котором сохранилось лишь несколько отрывочных  фраз.  -  Это  я  спас  из
костра.
   - Значит, здесь тоже жгут книги, - медленно  произнес  Бревин,  возвращая
клочок его владельцу. - Ну так как, Олли?
   - Догадался. - Ользан пожал плечами.  -  Мне  в  голову  иногда  приходят
совершенно неожиданные мысли. Видения...
   Он охнул и встал из кресла.
   Голова у  него  закружилась,  и  миллионы  крохотных  иголочек  принялись
вонзаться в его тело.  Бесчисленные  огоньки  зажглись  в  глазах  и  начали
неторопливо вращаться, словно гигант ладонью перемешивал звезды,  рассеянные
в пустоте.
   - Ну-ка, глотни,  -  послышался  голос  из  невероятной  дали,  и  что-то
прижалось к его губам. Ользан глотнул. Вкус оказался непереносимо горьким.
   Тут же мир вернулся в обычное состояние;
   иголочки  и  туман  рассеялись,  оставив  ощущение  странной  легкости  и
бодрости.
   - У тебя, я вижу, тоже был трудный  день.  -  Бревин  завинтил  крышку  и
спрятал флягу в карман. - Давай-ка на боковую. Тем более что торопиться  нам
теперь некуда.

   ***
   Ользан долго стоял у окна.
   Бревин и Коллаис, видимо, не привыкли вставать рано.  Оннд,  над  которым
еще не взошло солнце, по-прежнему жил своей жизнью, и улицы его  никогда  не
пустели. Глядя на людей, идущих по своим делам, Ользан  размышлял,  что  ему
теперь делать.
   Он не сказал своим новым друзьям, что подсказывали ему ощущения.
   Проклятие, которое должно было сработать, начни Бревин расспрашивать свою
сестру о случившемся, благополучно рассеялось. Это, конечно, хорошо.  А  вот
что плохо: оно не было единственным.
   Рассказывать  им  об  этом  -  значит,  рисковать,  что,  избежав   одной
опасности, они немедленно встретятся с