его не произошло. Тогда он открыл глаза.
   Комната была невероятно высокой - футов двадцать в высоту, не меньше. При
всем этом она была невелика в  других  измерениях:  почти  всю  е„  занимала
кровать. Кровать была исполинской: Ользан мог поместиться на  ней  несколько
раз в обоих направлениях. Ничего  не  понимаю,  подумал  он,  с  недоумением
озираясь. По правую руку от него была  дверь  -  массивная  на  вид,  плотно
закрытая. По левую на стене тускло светился желтым светом небольшой шарик на
изящной подставке. Ночник, значит.
   - Где я? - спросил он,  прежде  всего  чтобы  разогнать  давящую  тишину.
Гортань повиновалась не сразу. То, что  удалось  извлечь  из  нее  поначалу,
сделало бы честь карканью вороны. Правильно выговорить слова удалось  только
с третьей попытки.
   Никто не отозвался, но зато Ользан  услышал  несомненное  тиканье  часов.
Солидных, больших часов, что были в состоянии идти десятками лет,  переживая
своих владельцев. Он  запрокинул  голову  и  увидел  часы  у  изголовья.  Те
действительно были солидными -  с  корпусом,  украшенным  росписью.  Что  за
странная причуда, подумал юноша, извиваясь и стараясь посмотреть на часы как
следует. Двигаться было крайне неудобно - и  перина,  и  одеяло  были  очень
мягкими и податливыми. Он тонул  в  них  при  попытках  пошевелиться.  Сесть
удалось лишь с огромным трудом.
   Едва он сел, как в висках  у  него  загрохотал,  ритмично  нанося  удары,
тяжелый молот. Ользан прижал  ладони  к  ушам,  и  ощущение  быстро  прошло.
Сколько времени я здесь нахожусь? - гадал он. Ощущения времени не было (часы
показывали три часа, но это ничего не значило). Сутки? Более? Он  неожиданно
вспотел. Одеяло было толстым, теплым и, как и перина, абсолютно белым.
   Надо бы встать, подумал он. Видать, здорово меня скрутило... в  лечебнице
Оннда таких мест нет. Да и вообще он о таких комнатах (палатах, поправил его
внутренний голос, - несомненно, это лечебная палата) он в жизни  не  слыхал.
"Причалив" к краю кровати, Ользан заглянул под нее. Пусто. Поглядел  вокруг.
Тоже пусто.
   Это было уже нехорошо. Не было ни одежды, ни минимальных удобств для... в
общем, понятно. Дверь не поддавалась. Прекрасно! Ользан представил,  как  он
нагишом бегает по комнате, пытаясь  отыскать  уборную,  и  рассмеялся.  Смех
звучал как-то безумно, но  дело  свое  сделал:  привел  его  окончательно  в
чувство.
   Под ногами оказался ковер - темный, почти черный. Ноги в  нем  тонули  по
щиколотку, но казалось, что они ступают по теплой и  влажной  земле.  Ользан
даже поднял ногу и пригляделся - нет, ничего к ней не пристало.
   Да что же это за наваждение такое?
   - Есть здесь кто-нибудь? - спросил он громко, и слабое  эхо  откуда-то  с
потолка было ему ответом.
   Затем из-за двери послышался тихий звук приближающихся  шагов,  и  Ользан
поспешил юркнуть обратно в постель. Ощущение было странным: перина, одеяло и
подушка казались живыми на ощупь.
   Дверь бесшумно отворилась, и в  комнату  вошла  целительница  -  судя  по
нагрудному знаку. Правда, одежды у нее были не зеленые, а  белые,  но  какая
разница? Женщина взглянула  на  него  удовлетворенно  (так  мог  бы  глядеть
садовник на ухоженное и  изящное  дерево,  что  вырастил  своими  руками)  и
присела возле кровати.
   По комнате распространился запах ландыша.  Поздновато  для  них,  подумал
Ользан невпопад и молча посмотрел в глаза вновь пришедшей.
   - Я Мелларно, - представилась целительница и  чуть  наклонила  голову.  -
Приятно видеть, что вы поправляетесь. Что-нибудь болит?
   Ользан молча похлопал себя ладонью по лбу. Отчего-то он почувствовал себя
страшно уставшим.
   - Понятно. - Она без лишних слов откинула одеяло  и  принялась  тщательно
рассматривать его, время от времени прикасаясь прохладными пальцами.  Ользан
почувствовал себя неловко, но,  в  конце  концов,  это  же  только  врач.  -
Вставали?
   Отпираться было бессмысленно. Она явно знала ответ заранее.
   - Да. - Ользан почувствовал себя намного лучше, когда его вновь  укутали.
- Минуты две назад. Или три.  -  Он  вновь  запрокинул  голову  и  попытался
взглянуть на часы. Безуспешно.
   - Сейчас вам  принесут  поесть.  -  Мелларно  делала  какие-то  записи  в
небольшом блокноте, - а потом мы  поговорим.  До  тех  пор,  пожалуйста,  не
вставайте.
   И поднялась.
   - Подождите, - запротестовал юноша, - Мне нужно...
   - Не вставайте, - повторила целительница, уже закрывая  за  собой  дверь.
Ользан безмолвно выругался и покорно закрыл глаза.
   Ему уже доводилось лежать в больнице - с желтой лихорадкой, - и он  успел
возненавидеть  это  занятие  на  всю  оставшуюся  жизнь.   Ощущение   полной
беспомощности, смешанное с ощущением того, что ты  экспонат  в  зверинце,  в
общей сложности было унизительным и выматывающим душу.
   С другой стороны, был ли какой-нибудь выбор?  Он  закрыл  глаза  -  почти
немедленно дремота охватила его. И очнулся от стука в дверь.

   ***

   Бревин рвал и метал.
   - Куда он делся? - вопрошал он,  вышагивая  по  комнате  взад  и  вперед.
Коллаис, побледневшая, но спокойная, сидела рядом в кресле и следила за тем,
как брат мрачно расхаживал по комнате.
   - Говорят, что забрали в больницу. С ним там стало нехорошо.
   - Уж этот мне юг... - Бревин в  сердцах  хлопнул  ладонями  по  столу.  -
Болезней больше, чем комаров на болотах. Как тут только все не  перемерли...
Ты заходила в лечебницу?
   - Да, - терпеливо ответила Коллаис. - Я тебе говорила это уже  два  раза.
Он не в Оннде. Куда его забрали, толком никто не знает.
   Вещи Ользана, кроме  одежды,  таинственным  образом  возникли  у  него  в
комнате,  когда  раздосадованные  шантирцы  вернулись   со   столь   странно
завершившегося  выступления.  Из-за  дверей  Малого  зала  вначале   донесся
оживленный гул голосов, какой-то треск и щелчки,  а  потом  наружу  повалили
возбужденные до крайности маги. Толку от них было немного: на вопросы они не
отвечали. Ользана же в зале уже не было.
   Бревин только и успел уловить, что из зала тянет слабым запахом озона.
   - Объясни мне вот это, - повернулся он к сестре  и  указал  на  "кошелек"
Ользана, что спокойно лежал на столе. Бревин попытался  взять  его,  но  без
особого успеха. И так и этак опускал на него  пальцы,  пытался  использовать
другие предметы - все проходило насквозь.  Под  конец  наклонил  стол  -  но
"кошелек" словно примерз к его поверхности.
   - Ничего не пойму. - Бревин яростно чесал затылок. -  Что  он  -  пришел,
оставил вещи и испарился?
   Ответа не последовало.
   - Ну хорошо. - Бревин кончил мерить комнату шагами и остановился у двери.
- Я пойду в магистрат, послушаю новости и вернусь. Никуда не уходи...  -  Он
повернулся уже на пороге. - Так ты говоришь, что вчера он был еще  в  полном
порядке?
   - Насколько я могла судить.  -  Коллаис  пожала  плечами.  -  Больным  не
выглядел. Уставшим - да. Но не  больным,  -  Она  встала  и  поправила  свой
медальон. - Ну что, ты идешь?
   Захлопнулась дверь,  и  Коллаис  осталась  одна.  Походив  по  комнате  в
задумчивости,  она  положила  ладони  рядом  с  "кошельком"  и  побарабанила
пальцами по столу.
   - Как ты здесь оказался? - спросила она вполголоса.
   Неожиданно обгоревший клочок бумаги лег на стол  между  ее  ладонями.  От
неожиданности девушка  вздрогнула.  Пригляделась.  Клочок  был  чуть  меньше
ладони, залит в прозрачную светло-желтую смолу.  Для  сохранности,  подумала
она. Как-то слышала, что старинные  манускрипты  иногда  заливают  смолой  -
поскольку прикосновение может  обратить  их  в  прах.  Осторожно  приподняла
твердую пластинку, в которую превратилась бумага, и поднесла к свету.  Буквы
были нанесены давно, и текст подвергся атаке как огня, так и воды.
   - "...чины... - Слова разбирались с трудом. Коллаис  прищурилась,  силясь
рассмотреть буквы. Жаль,  что  нет  увеличительного  стекла.  -  ...тогда...
только тот, кто не... магию, сможет увидеть все семь ее цветов..." О боги!
   Едва она прочла последнее слово, клочок вздрогнул у нее в руках.  Коллаис
уронила его на стол и поспешно  отошла  подальше.  На  миг  ей  померещилась
толстая книга,  лежащая  на  столе.  Незримый  ветер  яростно  перебирал  ее
страницы, часть перелистывая, часть отрывая и  унося  прочь.  Затем  контуры
тома стали неясными, расплылись, и остался только клочок, залитый в смолу.
   Коллаис пригляделась. Поверх едва различимого  текста  проступили  другие
буквы. Коллаис они были незнакомы, но она  вышла  из  состояния  оцепенения,
когда увидала, что контуры нового текста постепенно меркнут. Схватив  первое
попавшееся перо и лист  бумаги,  она  лихорадочно  принялась  перерисовывать
текст. Времени хватило в обрез  -  девушка  едва  успела  сличить  последние
нарисованные  буквы,  как  последние  белесые  штрихи  пропали   с   гладкой
поверхности смолы.
   В комнате стало сразу же как-то темнее.  -  Что  же  все  это  значит?  -
прошептала она, глядя на "кошелек".  Словно  в  ответ  на  ее  слова  клочок
испарился. Так же неожиданно, как и возник. Бесшумно.

   ***

   После обеда (или как уж должна была называться эта трапеза) Ользан  вновь
впал в дремоту, стоило ему только опустить голову на подушку. Он  не  помнил
ни что он ел, ни кто это все приносил. Два или три раза ему казалось, что  в
комнате разговаривают несколько людей, но  открыть  глаза  не  было  никакой
возможности.
   Не считая сна, который длился неопределенно долго,  Ользан  запомнил  три
беседы с Мелларно. Было странно помнить только  моменты  бодрствования:  все
остальное начисто испарялось из памяти.
   - Вы помните, что с вами случилось? - спросила целительница, когда Ользан
в следующий раз открыл  глаза.  Ользан  попытался  было  сесть,  но  ему  не
позволили этого сделать.
   - Примерно, - ответил он, вновь опуская голову. - Помню  зал,  трещину  в
стене, огонь... или нет, свет. Помню, что было жарко и очень светло.
   - Правильно, - кивнула она. - Вы когда-нибудь обращались к псионикам?
   - К кому? - не понял он сначала. Потом до него дошло,  что  речь  идет  о
паранормальном, - о  том,  что  некоторые  считали  магией,  а  некоторые  -
естественными способностями. - Нет. Никогда. Да и зачем мне это? У меня  нет
таких талантов. А их услуги мне как-то ни разу не были нужны.
   - Один из наших псиоников недавно осматривал вас, - пояснила Мелларно.  -
Он сказал, что вас забрали очень вовремя. Еще немного -  и  могла  произойти
вспышка, "озарение". Слышали о таком?
   Ользан покачал головой.
   - Если паранормальный талант  до  поры  до  времени  скрыт,  -  терпеливо
пояснила целительница, - он может не проявляться  очень  долго.  Однако  при
некоторых  обстоятельствах,  нами  до  конца  не   понятых,   паранормальная
способность иногда просыпается - в течение нескольких  дней,  часов,  минут,
иногда мгновений. Это и называется "озарением". Теперь понимаете?
   Ользан нахмурился:
   - То есть у меня... Мелларно кивнула.
   - Когда вас принесли сюда, псионик был в ужасе. Вы излучали в психическом
смысле настолько сильно, что он опасался за ваш мозг.
   - И... что за таланты он  у  меня  нашел?  -  осторожно  спросил  Ользан.
Интересное начало!
   - Все, - коротко ответила целительница. Ользан потерял дар речи.
   - Как это... все? - выговорил он несколько секунд спустя, - Как это?
   - Все, - повторила она. - Все нам известные. Обычно паранормальный талант
только один. Очень редко - два. Тут он увидел  все  известные  нам  потенции
сразу.
   Ользан схватился руками за голову.
   - Что теперь мне делать? - спросил он устало. Целительница посмотрела  на
него и вздохнула.
   - Ничего. Несколько часов назад он вновь осматривал вас  и  не  нашел  ни
одной потенции. Все бесследно исчезло. Вот почему вы по-прежнему здесь.
   Ользан недоверчиво посмотрел в ее глаза.
   - Вы серьезно?
   - Куда уж серьезнее.
   - А где я?
   Мелларно снова вздохнула:
   - Это не имеет значения. Вы как себя, нормально чувствуете?
   - Да,- ответил Ользан, хорошенько  подумав.  -  И  долго  мне  еще  здесь
лежать?
   Целительница встала и подошла к двери.
   - Подождите! - воскликнул Ользан, немного перепуганный. - Я же не...
   Она открыла дверь и встала на пороге.
   - Посмотрите в мою  сторону,  -  приказала  она  совершенно  бесстрастно.
Ользан  посмотрел  и  вздрогнул.  Контуры  целительницы  подернулись  хорошо
знакомым ему туманом, пошли волнами. Он увидел две, три,  пары  глаз  на  ее
лице - разного цвета, они занимали почти одно и то же место.  За  ее  спиной
виднелся коридор - тоже плывущий, зыбкий,  нестойкий.  Ользан  закрыл  глаза
ладонями и поглядел на стену. Все совершенно нормально. На кровать -  все  в
порядке. На Мелларно - все еще в тумане.
   Его взгляд, видимо, был достаточно красноречив.
   - Вижу. - Целительница откуда-то из воздуха достала небольшой  стеклянный
сосуд и откупорила его. Пахло травами.
   - Пейте, - сухо приказала она,  помогая  Ользану  сесть.  Тот  глотнул  и
скривился - рот наполнился ароматной горечью.
   - Пейте, - повторила она, и Ользан, сделав над собой  чудовищное  усилие,
проглотил настой. В ушах слегка зазвенело, и на  все  окружающее  лег  налет
нереальности. Он помахал рукой,  и  контуры  ее  пошли  неожиданно  волнами.
Перестал двигать ею - все  прекратилось.  Ользан  рассмеялся,  сам  не  зная
почему. Смех казался чужим и неожиданно хриплым.
   -  Перестаньте,  -  резко  сказала  целительница,  и   эйфория   растаяла
бесследно. Ользан повернул к ней лицо:
   - Что это было?
   - Это поможет вам не перенапрягать свой мозг, - ответила  она  и  уселась
рядом с кроватью. - А теперь рассказывайте.
   Даже в слегка одурманенном состоянии юноша смог удивиться:
   - Что рассказывать?
   - Все,- ответила она и улыбнулась. Странно, подумал Ользан,  всматриваясь
в ее лицо. Я думал, ей уже за пятьдесят, а она, видимо, едва ли старше меня.
   - Что вс„? - повторил он довольно глупым тоном.
   Целительница вздохнула в третий раз.
   -  Такого  состояния   можно   было   достигнуть   только   неправильными
упражнениями, -  пояснила  она.  -  Поэтому  рассказьвайте,  как  именно  вы
упражнялись, какие формулы использовали, все  по  порядку.  Иначе  вы  здесь
пробудете еще очень долго.
   - Где я? - спросил Ользан, глядя ей в лицо. Отвар мешал  сосредоточиться.
Ну вот, подумал он, сейчас она рассердится...
   - В безопасности, - был ответ. - Давайте же  не  тяните.  Вы  подвергаете
себя и окружающих большой опасности.
   Ользан закрыл глаза, сосредоточился и начал свой рассказ.
   Его слушали, ни разу не перебивая.

   ***

   Коллаис все еще сидела, погруженная в задумчивость,  когда  дверь  позади
тихонько  скрипнула.  Кто-то  сделал  несколько  шагов  внутрь   комнаты   и
остановился.
   - Риви? - окликнула она, стряхивая с себя сонливость и потянулась. - А  я
тут...
   Девушка осеклась. Кто бы ни был позади нее сейчас, это не  был  ее  брат.
Она ощутила, как затылок ее жжет чей-то взгляд, и осторожно уперлась  руками
в край стола, готовая к прыжку. Оружие далеко, какая жалость...
   - Не поворачивайтесь, -  произнесли  шепотом  за  ее  спиной,  и  Коллаис
вздрогнула. В руке у нее по-прежнему было  перо.  Что  ж,  пусть  незнакомец
подойдет поближе.
   - Вам не стоит видеть моего лица, -  произнес  голос  равнодушно.  -  Мне
поручили передать послание. Я оставлю его и удалюсь. Не двигайтесь.
   Коллаис не утратила способности к восприятию  окружающего  и  по-прежнему
была готова в любой момент прыгнуть. Медальон на ее груди тихонько  щелкнул.
Она скосила глаза и увидела, что тот стал безжизненным.
   Рука в черной перчатке осторожно опустила на край стола довольно  толстый
пакет и моментально убралась.
   - Как вы вошли в дом?  -  спросила  она,  стараясь  говорить  равнодушным
голосом.
   - Через дверь, - послышался шепот. - Прощайте.
   И скрипнула дверь.
   Медальон засиял прежним пламенем.
   Коллаис кинулась к двери, но  та  оказалась  заперта.  Проклиная  все  на
свете, девушка  повернула  ключ  в  скважине  (умудрившись  не  уронить  его
впопыхах) и вылетела наружу.
   Высокая фигура, закутанная в плащ с головой, скользнула за внешнюю дверь.
Коллаис вихрем метнулась к двери, открыла ее и оказалась на улице.
   Никого. День клонился к закату. Все прохожие  двигались  неторопливо.  По
лицам их нельзя было сказать, что мимо них только что  кто-нибудь  промчался
сломя голову, - кое-кто взглянул на разгоряченную, растрепанную девушку,  но
не обратил на нее особого внимания. Мало ли что происходит!
   - Будь ты неладен, - сказала  Коллаис  сквозь  зубы  и  вернулась  домой.
Заглянув к хозяйке, увидала ту замершей в странной, нелепой позе - с  блюдом
в одной руке и ножом в другой. От звука голоса Коллаис оцепенение ее прошло.
   - Боги! - воскликнула хозяйка, подхватывая выпавшее из рук блюдо.  -  Как
вы меня напугали! Что-нибудь случилось?
   - Вы никого не видели? - спросила  девушка,  не  вдаваясь  в  подробности
странного визита.
   Хозяйка отрицательно покачала головой.
   Для нее время не прекращало свой  бег.  Коллаис  кивнула,  извинилась  за
вторжение и поднялась наверх. Тут вдруг ее осенило. Воры! Ну еще бы! Отвлечь
внимание хозяев, а пока те гоняются за призраками, спокойно стащить все, что
нужно.
   Коллаис провела ревизию всего их  имущества.  Все  ценные  вещи  были  на
месте. В том числе украшения, которые она, не  особо  церемонясь,  оставляла
всякий раз на столе. Все цело.
   Коллаис заглянула в комнату Ользана. Пакет по-прежнему  лежал  на  столе.
Она рассеянно вошла внутрь, повернула ключ в замке... Кстати! Как это  дверь
заперлась, когда ключ был вставлен с  этой  стороны?  Так  же  как  перестал
работать медальон, ответил ей голос, прежде не подававший жизни.  Интересно,
что в пакете?
   Медальон  не  отозвался  на  пакет  -  значит,  если  опасность,  то   не
магическая. Тоже, конечно, мало приятного. Ладно. Коллаис отошла подальше от
пакета и, сосредоточившись, прочла заклинание.
   Пакет засветился золотистым свечением. Если там были ловушки, они  должны
были сработать. Золотистый свет означал, что ничего опасного для жизни  нет.
Нет ничего опасного, видимого для  этого  заклинания,  поправил  ее  прежний
голос, и девушка вздрогнула. Что это еще за советчик?
   Голос молчал.
   Решившись, Коллаис взяла крохотный ножик для разрезания писем  и  вскрыла
толстый внешний слой. Невольно обратила на него внимание. Гербовый  конверт,
пропитанный парафином, герметично заклеенный. Такой переживет и попадание  в
воду, и много чего еще. Дорогое удовольствие. Интересно, что там такого?..
   Читаешь чужую почту, не унимался голос. Не стыдно?
   - Ни капли, - услышала она  свой  собственный  голос.  Если  Риви  сейчас
войдет, подумалось ей, он решит, что я  схожу  с  ума.  Коллаис  перевернула
конверт, и на стол выпали три конверта поменьше и сложенная вчетверо газета.
   - Очень интересно, - прошептала она. Только Оннд, Киншиар и  Лерей  могли
позволить себе печатать газеты. Печатный станок  был  сравнительно  недавним
изобретением, и почти исключительное право на его  использование  имели  те,
кто хранил сокровища мысли - университеты, монастыри, музеи. Очень  немногим
правительствам было по карману приобрести  станок  и  использовать  его  для
своих нужд - специалисты и сырье  стоили  баснословно  дорого.  Газеты,  что
выпускались с его помощью,  расходились  среди  строго  ограниченного  круга
людей и стоили в буквальном смысле слова на вес золота.
   Коллаис поморщилась - запах типографской краски был ей неприятен. Местная
газета, только для членов магистрата и  высших  степеней  во  Дворце  Мысли.
Называлась она коротко: "Новости".
   Три  конверта,  помимо  газеты.  Озаглавлены  "Лично  Ользану  из  Камней
Меорна". Медальон зажегся красноватым светом, когда она взяла один из них  в
руки. Предупреждение!
   Ничего  себе!  Это  что  же,  сквозь  внешний  пакет  такое  нельзя