о  глядя  на
Ользана. - Мы, честно говоря, ни слова не поняли.
   Некоторое время сам Ользан растерянно глядел на них, после чего  озарение
мелькнуло в его глазах.
   - Неужели... - начал он неуверенно. - О! В самом деле?
   Коллаис молча кивнула, глядя на  него  то  ли  с  восхищением,  то  ли  с
испугом.
   - Он сказал, чтобы мы следовали за ним, - пояснил  художник.  -  Ну  что,
пойдем?
   - Какой-то он худой, - проворчал шантирец, замыкая процессию. -  Надеюсь,
что нас не примут за миссионеров.

   ***

   За гребнем начиналась пустыня.
   Некогда она, должно быть, была цветущей и плодородной долиной, но  теперь
все было иссушено солнцем; местами из бесплодной  каменистой  почвы  торчали
высохшие скелеты деревьев. При каждом шаге в воздух взлетали облачка  желтой
пыли. От нее неприятно першило в горле.
   - Как он только выжил! - удивился шантирец.
   Старик бодро шел вперед к сложенным из камня хижинам. Вид у поселения был
удручающим, но здесь, по крайней мере, оставались живые.
   Впрочем, не  совсем.  Бревин,  не  дожидаясь  ничьего  совета,  приоткрыл
ближайшую дверь и увидел две человеческие  фигуры,  застывшие  неподвижно  в
полутемном помещении.  Тут  же,  спереди,  послышался  испуганный  окрик,  и
Бревин, захлопнув дверь, нос  к  носу  встретился  с  перепуганным  донельзя
стариком. Тот что-то втолковывал ему, жестикулируя  и  указывая  на  стоящую
особняком хижину.
   - Он говорит, что нельзя входить в эти дома, иначе смерть постигнет всех,
кто там находится.
   - А что он хочет-то? - спросила Коллаис, глядя на похожего  на  обтянутый
кожей скелет жителя гор.
   Старик  глянул  в  ее  сторону,  выслушал  спокойный  вопрос  Ользана   и
неожиданно замер, глядя в пространство. Затем указал пальцем  на  Коллаис  и
что-то сказал.
   - Что он сказал? - спросила девушка, схватившись за грудь,  которую  чуть
уколола невидимая игла.
   Ользан помедлил с ответом.
   - Он говорит, что ты должна войти в ту хижину и отыскать предмет, который
вызвал все  эти  бедствия.  Тогда  несчастье,  обрушившееся  на  его  племя,
окончится. Иначе мы тоже будем заперты в этой долине до скончания времен.
   Старик глядел исподлобья; своим чуть  крючковатым  носом  он  все  больше
походил на орла.
   - Больше ему ничего не надо?  -  начал  было  Бревин,  но  Коллаис  молча
оттолкнула брата в сторону, некоторое время  смотрела  в  глаза  старика,  а
затем решительно направилась к хижине.
   - Ты что, с ума сошла? - прошептал Бревин, не веря своим глазам. -  Олли!
Скажи ему, что нам некогда заниматься всякой ерундой!
   Ользан покачал головой.
   - Ну ладно, - Бревин двинулся было следом за сестрой,  но  старик  провел
перед его лицом ладонью и  невидимая  сила  отбросила  шантир-ца  назад.  Он
попытался подняться, но старик вновь поднял  ладонь  и  ноги  Бревина  стали
невероятно тяжелыми. Он ворочался на земле  и  злобно  смотрел  на  старика.
Последний глядел куда-то вдаль, словно ничего не  замечая.  В  конце  концов
Бревин перестал сопротивляться, и тяжкий груз немедленно упал с его ног.  Он
осторожно поднялся и жестом поманил Ользана к себе.
   - Слушай, - прошептал шантирец, поглядывая на старика. -  Если  он  такой
могучий, зачем ему потребовалось что-то от Лаис?
   - Похоже, он считает нас посланцами судьбы, - хмуро отозвался художник. -
Он них всегда ожидают чудес и великих свершений. Меня больше беспокоит,  что
там творится с Лаис и что мы будем делать, если с ней что-нибудь случится.
   Шантирец посмотрел на свою ладонь и в ней  возникла  свернутая  в  кольцо
веревка.
   - Даром ему это не пройдет, - произнес он равнодушно. - Будем ждать.

   ***

   Хижина оказалась небольшой, но  хлама  в  ней  хватило  бы  на  несколько
больших домов. Хвала небесам, что  грязи  практически  не  было.  Откровенно
говоря, вообще не было похоже, чтобы здесь  кто-нибудь  появлялся  последние
несколько лет - густой слой пыли лежал повсюду. Едва  она  вошла,  массивная
каменная дверь захлопнулась за ее спиной.
   Отлично. Теперь предстояло рыться  в  небольшой  -  десять  на  десять  -
комнатке, по колено заваленной всякой  всячиной.  Свет  просачивался  сквозь
щели между камнями, и Кол-лаис впервые осознала, что попала в темницу.  Судя
по всему, открывать дверь или звать на помощь не имело смысла.  Она  слышала
разгоряченные голоса своих спутников снаружи и только  невесело  усехнулась.
Первым делом добыла из пыльной груды трехногий старенький табурет и  уселась
на него, уперев локти в колени и положив подбородок на ладони.
   Почему она так сразу согласилась идти в эту  хижину?  Теперь  было  время
подумать над этим. Да, времени было  предостаточно.  Что  заставило  ее,  не
раздумывая, согласиться со странным требованием?
   Коллаис подумала, вспоминая прошедшие дни, что  им  постоянно  приходится
становиться инструментом в чьих-то руках.  Унэн  то  и  дело  повторял,  что
осознание этого - первый шаг на пути к озарению... или как  он  там  называл
это состояние? Ну вот, до осознания уже, практически, добрались. Что  делать
теперь?
   Она не спеша разгребала кучи пыли и извлекала  на  поверхность  вещи,  от
одного вида которых ее брала оторопь. Черепа каких-то  птиц,  нанизанные  на
тонкую серебряную цепочку. Большой  деревянный  щит,  на  котором  кусочками
камня был инкрустирован контур круга.  Птичьи  перья,  связанные  в  подобие
венков.  Большая  каменная  ступка.  Разум  не  успевал  удивляться  с   той
скоростью, с которой руки вытаскивали все это наружу. Спустя полчаса девушка
устала и вновь уселась, мрачно глядя под ноги.
   Что случилось с их долиной? Она высохла... все живое ушло либо погибло...
люди впали в :какой-то неестественный сон... что может быть причиной  этого?
Она сосредоточенно думала, но ничто не приходило в голову. Вздохнув, Коллаис
передвинула свой табурет чуть в сторону и продолжила раскопки. В хижине было
на удивление прохладно - и на том спасибо.
   После часа (по ее ощущениям) поисков и раздумий ее стала одолевать дрема,
и  девушка  испугалась.  Она  уселась  и   прочла   несколько   раз   Мантру
Концентрации. Сон тут же улетучился. Мне нельзя засыпать, произнесла она про
себя. Ни в коем случае нельзя.
   В итоге она вернулась  к  раскопкам  хлама,  время  от  времени  повторяя
Мантру. Она не успела осознать, когда вместо  нее  начала  повторять  другую
фразу. Внутри ее  медальона  ожили  и  тревожно  засуетились  две  крохотные
искорки. Впрочем, сама она этого не заметила.

   ***

   Бревину и Ользану приходилось несладко.  Небо  было  безоблачным,  солнце
пекло с чудовищным усердием и, казалось, не намеревалось двигаться по  небу.
Старик  рядом  застыл,  словно  статуя,  и  не  шевелился.  Вначале   юношам
показалось, что он  спит  -  но  постепенно  эта  надежда  поблекла.  Им  не
удавалось отойти от старика дальше, чем на  десяток  шагов,  и  вскоре  жара
стала нешуточной угрозой их здоровью.
   - Зачем мы только сюда полезли,  -  простонал  Бревин,  в  очередной  раз
поливая водой запасную рубашку, из которой он устроил  себе  головной  убор.
Деревянно-металлический шлем, в котором они  лазали  по  скалам,  постепенно
превратился в раскаленную сковороду.
   - Уже залезли, - отозвался Ользан, сердце которого бешено колотилось. Еще
в детстве он не  переносил  долгого  пребывания  под  солнцем.  Сколько  еще
продлится этот бред?
   Чтобы не  заснуть,  он  потихоньку  напевал  песенки  или  читал  Мантры.
Сосредоточиться, правда, все равно не удавалось,  но  как-то  отвлекало  ото
сна.
   ...Они не обратили особенного внимания на  едва  заметный  скрип.  Только
когда Коллаис подошла поближе и встряхнула их, они очнулись.

   * * *

   - Наконец-то! - обрадовался шантирец, с  трудом  поднимаясь  на  затекших
ногах. Сестра его была вся в пыли и выглядела не менее уставшей. В руке  она
держала что-то, похожее на сильно попорченный солнечный зонтик. - Что это за
штука?
   - Сама не знаю - призналась девушка, - Я  там  как  во  сне  сидела.  Она
попалась мне под руку, и дверь сразу же раскрылась...
   При этих словах старик пошевелился и медленно повернулся  в  ее  сторону.
Увидев зонтик в руках у Коллаис,  он  расхохотался  и,  осторожно  забрав  у
Коллаис ее находку, взмахнул ею.
   - Лучше отойти подальше, - предложил Ользан, и все, едва переставляя ноги
от усталости, сделали несколько шагов в сторону. Затем оглянулись.
   Старик был уже не в лохмотьях, а в пестром,  сшитом  из  грубой  ткани  и
украшенном птичьими перьями одеянии. Поднимался ветер; полы  накидки  широко
развевались вокруг старика. Тот поднял руку к небу и раскрыл зонтик.
   - Ну, теперь держись,  -  шепнул  Бревин  и  присел,  когда  в  ответ  из
безоблачного неба ударила молния. Старику она не повредила, но зонтик -  или
что это было на самом деле - испарился.
   Со всех сторон долину обступили тучи. Вид у них был  невероятно  грозный.
Путешественники  лихорадочно  искали,  куда  бы  укрыться.  Ветер  дул   уже
настолько сильный, что сбивал с ног. Они едва  успели  отойти  на  несколько
шагов от старика, как разразился ливень.
   Как потом рассказывал Бревин, именно этот момент  был  самым  опасным  во
всем путешествии. Дождь выливался потоком, словно возмещая многие  безводные
годы.  Путешественникам  стоило  немалых  усилий  не  утонуть  и   не   быть
погребенными под  потоками  вязкой  глинистой  жижи,  в  которую  обратилась
потрескавшаяся земля. Они всплывали, вытаскивали друг друга из волн и  почти
ничего не слышали из-за рева ветра.
   Затем все кончилось.
   Пейзаж вокруг изменился.
   Трава выросла прямо  под  сидящими  в  нелепых  позах  путешественниками;
деревья вновь были живыми и протягивали к небу  зеленые,  мелкие  листья.  К
востоку от них на месте впадины возникло небольшое озерцо. И  только  старик
стоял в той же позе, глядя в небеса и воздев руки.
   Открывались двери хижин, и люди  выходили,  невозмутимо  спеша  по  своим
делам.
   - Они, похоже, ничего не  заметили,  -  произнес  Ользан,  с  проклятиями
пытаясь подняться на ноги и раз за разом падая. Как и его друзья, он  с  ног
до головы был покрьгг скользкой, вязкой глиняной массой.
   - Вот так всегда, - мрачно заметил Бревин. Ему, видимо, хотелось  сказать
что-нибудь покрепче. - А сейчас он над нами еще и посмеется.
   Улыбающийся, хотя по-прежнему истощенный на вид, старик шел к ним.  Кроме
него, лишь стайка ребятишек заметила появление перепачканных пришельцев,  но
приближаться они не осмелились. Лишь указывали на них пальцами и смеялись.
   Старик,  однако,  не  стал  смеяться.  Взамен  он  поднял  ладони  вверх,
растопырив пальцы. Тут же горячий воздух поднял путников в воздух,  а  когда
они опомнились, то стояли на ногах под его испытующим взором. Одежда  и  все
тело были совершенно чисты. Правда, платье оказалось немного влажным.

   ***

   Гостеприимное племя, неведомо для самого себя  вернувшееся  к  жизни,  не
торопилось расставаться с гостями - торопились сами гости. И то, правда,  не
сразу. Коллаис целыми днями сидела и при помощи Ользана говорила со стариком
(который  оказался  старейшиной  и  шаманом  племени),  обмениваясь  с   ним
познаниями. Ее это увлекало, но шаман уже на второй  день  начал  выказывать
признаки усталости.
   Бревин сразу же покорил внимание  здешних  охотников  своими  блестящими,
отличными кинжалами, удобными и для  метания,  и  для  рукопашного  боя.  Он
обменял пять кинжалов (половину своего запаса) на превосходный лук и  дюжину
стрел. И то и другое было выполнено с редким искусством,  так  что  шантирцу
сразу расхотелось стрелять из такого лука. Слишком он был для этого хорош.
   Язык жестов оказался достаточен для подобных обменных операций.
   Помимо этого, горцы изготавливали из  неизвестных  ему  корней  хмельной,
вполне приемлемый напиток, и Бревин тут же завоевал уважение  всех  взрослых
обитателей долины своим талантом в области его поглощения. К его  удивлению,
сам он практически не пьянел.
   В конце концов все кончилось. Тремя днями спустя,  когда  путешественники
решили продолжать свой путь, шаман привел Ользана к гребню, с  которого  был
виден мост, и молча вручил ему пластинку. Та держалась на удивление крепко -
Ользан даже опасливо повертел ею в воздухе, боясь, что та развалится. Ничего
подобного, однако, не случилось.
   - Благодарю, - ответил он старику. - Что это такое?
   В ответ тот взял пластинку у него из руки и та неожиданно легко осыпалась
дождем из кусочков стекла в подставленную ладонь. Затем шаман  замер,  глядя
на каменную стену, что встала на пути тропинки на  той  стороне,  и  кусочки
стекла с мелодичным звоном взлетели и вновь собрались в пластинку. На ней, к
изумлению юноши, появилось смутное, но  узнаваемое  изображение  тропинки  и
стены - всего несколько штрихов.
   Шаман повернулся лицом к стене,  держа  пластинку  плоскостью  к  себе  и
потянул за ее стороны. Вновь дождь осколков осыпался в ладони старика. В тот
же миг раздался грохот и стена, к ужасу и  удивлению  Ользана,  раскололась,
рассыпалась на несколько огромных частей. Образовался проход, в который  еще
некоторое  время  падали  большие  глыбы.  Спустя   несколько   секунд   все
закончилось. Лишь  эхо  обвала  продолжало  отражаться  от  окрестных  скал,
постепенно затихая.
   Старик молча вручил пластинку (уже безо всякого  рисунка  на  плоскостях)
Ользану, и, церемонно попрощавшись, удалился.
   Юноша долго стоял, глядя то на пластинку, то на расколотую стену,  прежде
чем опомнился. На другом конце долины его  дожидались  шантирцы.  Пора  было
продолжать поиски.

   ***

   - Мне все это не приснилось?  -  спросил  Бревин,  когда  они  отошли  на
полмили от долины и та была уже почти не видна. - По-моему, такого просто не
бывает. Оно конечно, в сказках есть заколдованные города и их  освободители,
но при чем тут мы?
   - Героями чаще всего становятся случайно, - отозвался Ользан. -  А  то  и
вовсе незаслуженно. Почитай летописи, ты в этом сразу же убедишься.
   - Мы отклонились от пути, -  напомнила  им  Коллаис,  которая  шла,  чуть
улыбаясь чему-то, о чем не хотела говорить. - Если я  правильно  помню,  нам
нужно вон к тем трем скалам.
   - Опять через скалы лезть, - философски заметил ее брат.  -  Ну  что  же,
придется. Только дальше я сегодня никуда не пойду.
   Последнее пришло на ум не ему  одному  -  после  великолепной  прощальной
трапезы бросаться немедленно преодолевать препятствия казалось  чуть  ли  не
святотатством.

   ***

   Три скалы мало-помалу придвигались и незавидная перспектива -  обыскивать
множество окрестных пещер - постепенно поворачивалась к путешественникам  во
всей ее неприглядности.
   Бревин  первым  взобрался  на  последнюю  скалу,  за  которой   начинался
долгожданный спуск к тропе и желанному отдыху. Он осмотрелся... и неожиданно
расхохотался. Затем повернулся к своим спутникам и призывно  помахал  рукой.
Те были бы и рады ускорить свой путь, да не могли при всем  желании.  Когда,
минуты три спустя, они присоединились к  шантирду,  то  поняли  причину  его
веселья.
   Далеко внизу, в тени трех скал стояла одинокая палатка, а возле нее лежал
на спине, глядя в небо, некто в желто-оранжевой накидке.
   Спускаться вниз оказалось намного проще, нежели они предполагали...

   * * *

   Унэн ничем не отреагировал на их  приближение.  Словно  не  замечая  трех
людей, ловко спускающихся по камням, он уселся, протянул руку куда-то в цель
под скалами и выволок  оттуда  бочонок.  Задумчиво  прислушавшись  к  звукам
изнутри, монах со вздохом  налил  содержимого  в  стоявшую  рядом  кружку  и
принялся пить, блаженно улыбаясь.
   - Пиво... - ошарашенно произнес Бревин, подходя поближе.  -  Он,  значит,
лежит здесь и пивом балуется...
   - Как дела, Унэн? - окликнула его Коллаис, с довольным вздохом  опускаясь
на камни поблизости.
   - А, это вы! -  обрадовался  человечек,  словно  только  что  заметил  их
присутствие. - А я-то думал, куда вы запропастились? Вот лежу здесь, провожу
время в медитации и молитвах...
   - Если это теперь так называется,  -  заметил  Бревин,  с  разочарованием
глядя на опустевший бочонок, - то я с удовольствием к  тебе  присоединюсь...
Постой, ты что - уже все выпил?!
   Монах с обиженной миной запустил руку в ту же щель и вновь пошарил там. В
конце концов, пыхтя от напряжения, он добыл второй бочонок - полный.
   - Как ты узнал,  что  мы  пройдем  здесь?  -  полюбопытствовала  Коллаис,
наливая себе обычной воды.
   - Ну как же... Четвертого дня прохожу это я  здесь  -  ну,  думаю,  Унэн,
придется тебе здесь и поселиться - нигде вас нет. Тут смотрю - гроза бушует,
тучи собираются. Все понятно, думаю, без вас там не обошлось. И, как видите,
не ошибся.
   - Без нас не обошлось! - фыркнула девушка. - Что, по твоему, мы в  каждую
неприятность готовы вляпаться?
   - А как же! - с энтузиазмом кивнул монах и вновь улегся на спину.-У  меня
это первый принцип. А вы со мной уже давно знакомы. С кем поведешься...
   Остаток дня все предавались праздности;
   Кое-чем, конечно, пришлось  заняться:  осмотреть  окрестности,  перебрать
имущество, привести в порядок самих себя. Коллаис с неприязнью  смотрела  на
свои волосы - те отказывались укладываться ровно:  мытье  озерной  водой  не
помогало.
   - Риви, - обратилась она к брату,  -  Через  неделю  тебе  либо  придется
добыть мне дождевой воды, либо я их состригу. Пугало  пугалом,  смотреть  на
себя страшно.
   - Ищущий мудрости обретает все блага мира, - заметил  на  это  Унэн  и  с
довольным видом провел ладонью по своей безупречно гладкой голове.

   ***

   В ту ночь что-то выбросило Ользана из сна ни свет ни заря.
   Он приподнялся и прислушался. Все в  порядке.  Тихо  и  спокойно.  Сквозь
полотно палатки был виден мирно потрескивающий костер. Кто-то - видимо, Унэн
- сидел у костра, скрестив ноги.
   Несколько минут художник ворочался с боку на бок, но сон не  возвращался.
Наоборот, он понял, что  совершенно  выспался  и  лежать  дальше  -  значит,
обманывать самого себя.
   Со вздохом он оделся и, наскоро причесав волосы,  выбрался  наружу.  Было
довольно зябко.
   Пятый день они продолжали поиски и пока  безуспешно.  Указания  Рамдарона
были крайне неопределенны. Однако иного выбора не было; через десять дней им
предстояло спуститься в ближайший город - либо чтобы запастись  провизией  и
всем прочим, либо вернуться и признать свое поражение.
   Было весьма обидно, так как десяток  крупнейших  пещер,  по  которым  они
успели наскоро пройтись, были помечены внутри следами чьего-то присутствия -
потухшие факела, мелкий походный мусор,  а  то  и  просто  знаки  светящимся
мелком. Знаки походили на  те,  что  мог  бы  оставить  загадочный  знакомый
Рамдарона, но где же он сам? Ни следов обвала,  ни  колодцев  или  расщелин,
куда бы можно было свалиться. Никаких следов. В  одной  из  пещер  они  даже
нашли  походную  сумку  со  снаряжением.  Но  вокруг  все   было   чисто   и
безукоризненно - даже слишком чисто для пещеры...
   - Не спится? - повернул к нему голову монах. Ользан кивнул.
   - Сменить тебя?
   - Да нет, не надо. По ночам мне легче думается. Сдается мне, что ответ на
вопрос где-то поблизости.
   Ользан помолчал.
   - Может, нам отнести сумку и покончить на этом?
   Монах ответил не сразу.
   - Вряд ли его это устроит. Мы не первые, кто осматривает  эти  пещеры  по
его заданию. Ользан ощутил разочарование.
   - Как же тогда они не нашли сумку?
   - Не знаю. Может быть, они не... Что-то метнулось справа от  них.  Ользан
не успел ничего заметить, как монах уже стоял, сжимая в правой  ладони  свое
загадочное оружие - цепь с серпом и  грузиком.  У  некоторых  горных  племен
подобное  оружие  называлось  онглир,  и  Унэн,  отчаявшись  обучить   своих
спутников длинному и непроизносимому названию, которое  употреблял  сам,  со
вздохом согласился на "онглир".
   Шагах в ста от костра, едва освещаемая его отб