айся задавать глупые вопросы.
   На чудо. На что еще ему  можно  надеяться?  Шантирец  горестно  кивнул  и
уселся рядом. Добавить было нечего - все читалось на его лице.

   ***

   Ользан вынырнул из затягивающего омута,  но,  как  ни  пытался  придумать
выход, не  мог  этого  сделать.  Жезл  лежал  рядом,  на  траве,  совершенно
разряженный. Да если бы и был он заряжен... Художник  осознавал,  что  не  в
состоянии вызвать в памяти внешний вид  "посла"  -  а  без  этого  жезл  был
бесполезен.
   И время уходило с каждой минутой. Он не знал, что может  случиться  -  но
вскорости ему надеяться будет уже не на что.
   Ользан вздохнул и прочел  несколько  раз  Мантру  Сосредоточения.  Затем,
поколебавшись лишь миг, принялся раз за  разом  произносить  ту  фразу,  что
некогда прочел на обрывке книги, рядом со строками о семи цветах.
   Будь что будет.

   * * *

   Бревин первым заметил, что стало светлее, и  вскочил  на  ноги.  Ользана,
сидящего  на  холме,  окутывал  светящийся  ореол  -  словно  сам   художник
разогрелся так, что начал светиться.
   - Унэн! - крикнул Бревин, и монах, оглянувшись, пустился следом.
   Когда они подбежали к холмику, невозможно было смотреть в сторону Ользана
без боли в глазах. Трава, однако, не сгорала вокруг  художника  -  наоборот,
она на глазах росла, наливалась цветом, становилась все гуще.
   Неожиданно  спираль  на  жезле,  виток  за  витком,   начала   наливаться
свечением. Унэн первым сообразил, что  это  означает.  Он  схватил  горячий,
обжигающий жезл и что было силы толкнул шантирца в грудь.
   - Ложись! - крикнул он.
   Над Ользаном возник ярко-белый вихрь. Схожий с тем, что им уже доводилось
увидеть.  Через  мгновение  очертания   человека,   сидящего   под   вихрем,
расплылись, потекли, втянулись внутрь воронки. Вихрь рывком  поднялся  вверх
и, растекшись в вышине сложным геометрическим узором, исчез с  оглушительным
хлопком.
   Только спустя несколько минут у Бревина с
   Унэном перестали плясать перед глазами черные пятна.
   Холм, на котором был Ользан, густо порос травой. Более того,  там  успела
появиться, вырасти и зацвести небольшая дикая яблоня.
   - Откуда здесь взяться яблоне? -  недоумевал  шантирец-  Не  может  этого
быть!
   - Я-то думал, что ты уже ничему не удивишься, - заметил  Унэн,  глядя  на
жезл. Все витки спирали ярко и ровно  светились.  -  Однако,  -  покачал  он
головой. - Не хотел бы я встать у него поперек дороги...
   - И что мы теперь будем делать? - требовательно спросил Бревин.
   Унэн долго молчал, глядя в небеса.
   - Ждать, - было ответом. - То, что случится, от нас уже не зависит.

   * * *

   Ользан осознал, что стоит  где-то  посреди  необъятного  лабиринта  -  со
стенами из мрака, покрытыми, переливающейся тканью.
   Только в этот раз  это  был  не  сон.  Впрочем,  откуда  знать?  То,  что
произошло за последние  несколько  часов,  больше  всего  походило  на  сон.
Причем, на сон кошмарный.
   Куда теперь? Пол был испещрен надписями. Они тянулись пунктиром в  разные
стороны; многочисленные повороты виднелись повсюду-полумрак был  жутковатым,
неверным, скрывающим все, кроме отдельных очертаний.
   Он  прислушался.  Где-то  капала  вода.  Иногда   ему   чудились   звуки,
напоминавшие легкий вздох;
   изредка до ушей доносилось странное поскрипывание. Неуютное  место.  Если
это вообще можно было называть местом.
   Ользан двинулся в ту же сторону, что некогда во сне. Как и во сне, вскоре
у стен стали появляться полки. Они уходили на  недосягаемую  высоту,  и  все
были уставлены книгами. Сняв одну, Ользан не смог прочесть ни строчки: буквы
становились невидимыми там, куда падал  его  взгляд.  Из  щелей  между  книг
потянуло ледяным холодом.
   Дорога становилась все уже. В конце концов,  когда  перемещение  давалось
лишь с большим трудом, очертания двери показались впереди. Странная это была
дверь - она словно бы висела в пустом пространстве, и все же  тьма  над  ней
была непроницаема, как камень.
   Он знал, что увидит за дверью.
   И открыл ее.
   Ользан  долго  всматривался   в   свое   собственное,   распадающееся   и
обезображенное лицо и подумал, что каждый шаг  его  был  смертью.  Становясь
лучше, человек хоронит того себя, что был  хуже.  Взрослея,  погребает  свою
молодость. Приобретая новое, теряет того, кто этого не имел.
   Или не теряет?
   В тот раз он кинулся было на труп, но тот  становился  сильнее  с  каждым
ударом - и он, во сне, бежал. Сейчас же, глядя с  состраданием  на  останки,
оживленные неведомой силой, Ользан ощутил только усталость.
   И не пошевелился, когда скрюченные руки опустились ему на горло.
   Впрочем, ему показалось, что опустились.  Ибо  стоило  покойнику  шагнуть
вперед, как выглядеть он стал гораздо лучше. Шаг вперед - и Ользан стоял нос
к носу с самим собой. Выражение лица двойника было ему знакомым... где-то он
его видел. Неожиданно двойник в ужасе вскрикнул и опрометью бросился бежать.
   Захлопнув дверь.
   Не с той стороны, с которой ей полагалось захлопнуться.
   Ользан ощутил, что понимание подходит  к  нему.  Обернувшись,  он  увидел
узкую лестницу, вздымавшуюся куда-то вверх, и едва заметное  пятнышко  света
высоко вверху.
   Последний раз обернувшись на закрытую дверь, он начал восхождение.

   ***

   - Войска, - сообщил Бревин, отлучившись на минуту. - Идут с севера. Дядя,
судя по всему, не лгал. Видать, искать нас будут. И еще: мне показалось, что
я заметил среди них этих... в ошейниках...
   - Мирацу, - подсказал монах.
   - Их самых. И еще какая-то нечисть, - юношу  передернуло.  -  Если  бы  я
знал, что все так кончится...
   Монах опустил голову, не ответив.

   * * *

   Прошли  века,  прежде  чем  крупица   света   выросла,   приблизилась   и
превратилась в окно. Висящее в пространстве. Ользан заглянул внутрь и  вновь
поразился.
   То, что виднелось за окном, находилось, несомненно,  где-то  глубоко  под
землей. Если, конечно, вообще где-то находилось.
   Это был вытесанный в толще камня зал, высокий и мрачный. Множество дверей
в стенах;
   у дальней стены - возвышение. Алтарь? Трибуна? Трудно  было  судить.  Две
человеческие фигуры стояли у возвышения, обсуждая что-то. Звуки не  доходили
до Ользана.
   Затем один из них оглянулся, и юноша узнал его.  Вновь  холодок  пробежал
внутри его груди. Это был Рид, привратник, что некогда вонзил стилет  ему  в
грудь. Снова живой.
   Юноша шагнул вперед и, оглянувшись, понял, что обратного пути нет. Позади
была глухая стена.
   Пахло здесь пылью и еще... грозой. Странный запах, необычный  для  такого
места.
   Едва он сделал первый шаг,  оба  человека  обернулись  в  его  сторону  и
замолчали, пристально разглядывая пришельца.
   Вторым  оказался  "посол"  Шантира.  Он  улыбался,  и  всем  своим  видом
показывал, как доволен этой встречей.
   - Вот мы и встретились, - объявил он и отошел в сторону. Предмет, похожий
на огромный, с голову величиной алмаз, лежал  на  возвышении,  мерцая  всеми
цветами радуги. У него была слегка каплевидная форма.
   - Сколько  же  раз  тебя  придется  убивать?  -  сухо  спросил  Ользан  у
привратника, и тот довольно засмеялся.
   - Тебе надоест, приятель... И потом, ты ведь пришел принять наши условия?
   - Условия? - эхом отозвался художник.
   - Условия,  -  кивнул  "посол".  -  Нам  нужен  ты,  а  тебе  нужна  твоя
возлюбленная. Разве это не достойный обмен?
   Ользан медленно продолжал приближаться, положив руку на рукоять меча.
   - Оставь,- снисходительно посоветовал высокий "посол". - Здесь  тебе  это
не  поможет.  Кроме  того,  выйти  отсюда  непросто.  Ты  смог  войти  -  и,
следовательно, представляешь собой огромную ценность. Присоединяйся к нам, и
твои несчастья закончатся.
   - Художник подошел вплотную к двум  остальным  и  уставился  на  огромный
"алмаз".
   - Присоединиться? К кому же?
   - Ты уже почти догадался. Мы хотим поставить людей на ноги. Поднять их  с
колен. Сделать их силой, с которой придется считаться.
   - Проводя на них эксперименты?
   - Они не имеют значения, -  "посол"  нетерпеливо  взмахнул  рукой.  -  Их
воспитали быть серостью, стадом, ничем ни от кого не отличаться. Таких можно
приносить в жертву - чтобы стало лучше другим.
   - Себя в жертву, конечно же, приносить не стоит?
   -  Отчего  же?  -  удивился  "посол".  -  Если  потребуется,  я  пожертую
собственной жизнью. Ни минуты не колеблясь.
   Ользан понял, что тот искренен, и ему стало страшно. Впервые за эту ночь.
   - Ты прислал мне три конверта, - сказал художник неожиданно для  себя,  и
его собеседник довольно кивнул.
   - Угадал. Если бы ты оказался настолько  глуп,  что  вскрыл  бы  их,  это
означало бы, что я ошибся в тебе.
   Ользан молчал, не отводя взгляда.
   - Смотри, - "посол" указал  в  сторону  сверкающего  камня.  -  Вот  наше
величайшее достижение за последние полсотни лет.  По  крупицам  мы  собирали
знания, что тщательно скрывались от  людей.  Это  -  средоточие  той  магии,
которую мы постепенно отберем у остального мира. Помимо прочего,  он  дарует
бессмертие. Подумай сам, разве это тебя не привлекает?
   - Что же вам от меня нужно? - спросил Ользан после долгого молчания.
   - Согласия. Оказывать нам услуги. Когда и если мы попросим. Ничего более.
Тебя  интересует  твой  приятель,  князь-неудачник?  Пожалуйста.   Княжество
вернется к нему. Мы на многое готовы ради твоих талантов.
   "Посол" прикоснулся к камню.
   - Твои способности сделают людей еще сильнее, -  произнес  он.  -  Сделай
выбор.
   Ользан обнажил меч.
   - Что, если я откажусь? "Посол" усмехнулся.
   - Тогда ты останешься здесь навсегда. А  твоя  любимая  так  и  останется
кучкой праха.
   "Он не знает, что с ней стало?" - поразился Ользан.
   Он замахнулся и попытался обрушить клинок на холодно мерцающий камень.
   Страшная боль пронзила его кисть и  меч  упал  на  пол.  Ользан  согнулся
пополам, вскрикнул и  попытался  пошевелить  пальцами.  Они  повиновались  с
большим трудом; боль терзала руку, словно ту варили в кипятке.
   Скрипнув зубами, Ользан протянул руку к камню и приказал  ему  исчезнуть.
Тяжелый  молот  обрушился  на  его  голову,  наполняя   все   тело   жгучей,
скручивающей в клубок болью. Черная пелена повисла перед глазами. Он упал на
колени, пытаясь втянуть в себя воздух, а вдыхал раскаленные угли.
   "Посол" и привратник весело смеялись.
   -  Бесполезно  сопротивляться,-  сказал  "посол"  назидательно   Ользану,
который стоял на четвереньках, судорожно глотая воздух.- Мы следили за вами.
Камень знает обо всем оружии, что ты применял. Ты не сможешь  причинить  ему
вреда. Вставай и найди в себе мужество сдаться.
   Ользан долго  сидел,  прижимая  руки  к  груди.  Затем  встал  и  холодно
посмотрел на улыбающегося "посла". Поднял руки перед собой. В них  появилась
собранная из кусочков стекла овальная пластинка. На лицевой ее стороне  было
изображение большого ограненного камня - всего несколько штрихов.
   Юноша повернулся к камню и с силой потянул пластинку  за  противоположные
концы.
   - Стой! - бросился к нему "посол", в глазах которого появился сумасшедший
испуг.
   С пронзительным звоном пластинка рассыпалась на части.
   Камень лопнул пополам. Гул прошел  под  сводами  зала.  Каждая  половинка
камня вновь треснула надвое... и еще, и еще. Жалобный звук пронесся и  замер
над их головами.
   Привратник рухнул, осыпавшись грудой мраморных осколков.
   "Посол" смотрел на случившееся, не веря своим глазам.
   - Ты сошел с ума... - шепнул он. - Из-за какой-то женщины?! Да их у  тебя
была бы сотня! Тысяча! Ты погубил все наши усилия - из-за чего?!
   Ользан надвигался на него, занося меч для удара.
   "Посол" лихорадочно ощупывал себя и не находил оружия.
   - Ну ладно, - сказал он. - Мы начнем еще раз. И  в  следующий  раз  будем
аккуратнее. Тебе все равно не уйти!
   Вдалеке послышался низкий  басовый  звук,  и  в  воздухе  возник  портал.
"Посол" оглянулся, увидел Ворота и кинулся в них со всех ног.
   Ользан за его спиной поднял руку и указал ею на портал.
   Тот исчез, когда "посол" вбегал внутрь.
   Оставшаяся половина его тела сделала несколько шагов, прежде чем упасть.
   Тут же портал возник вновь. Ользан всмотрелся  в  его  глубины  и  ощутил
чей-то пристальный, настороженный взгляд.
   - Выходи! - крикнул он. - Кто бы ты ни был - выходи!
   Ответа не последовало. Прошло  несколько  томительных  секунд,  и  портал
вновь закрылся.
   Позади послышался другой звук, не менее  музыкальный.  Ользан  оглянулся.
Там, где лежал рассыпавшийся на мельчайшие пылинки камень, клубилось облако.
Оно росло, становясь все шире... выросло в огромную, вращающуюся  воронку  и
начало постепенно уменьшаться.
   У Ользана оставалось  несколько  мгновений.  Он  разбежался  и  нырнул  в
сужающийся вихрь. Падение было необычным - что-то  подхватило  его  и  после
бесконечно долгого спуска во тьме осторожно поставило на ноги.
   И тьма рассеялась.

   ***

   В этот же момент почва вздрогнула под ногами Бревина и Унэна; мигом позже
столб пламени поднялся над тем  местом,  где  находился  Шантр.  Толчки  еще
несколько секунд потрясали землю и прекратились.
   - Что происходит? - вскочил Бревин. Монах прислушался к своим ощущениям.
   - Не знаю точно, - сказал он, - но, по-моему, ничего хорошего.
   Он указал на лежавший рядом светящийся шар, при свете которого они только
что читали. На их глазах свечение шара  начало  тускнеть.  Спустя  несколько
минут он стал угольно-черным.
   - Ничего хорошего, - эхом отозвался шантирец.

   ***

   Смятение охватило армию  Шантира,  что  успела  отойти  совсем  недалеко.
Молчаливые, не одевавшие  доспехов  новые  бойцы,  справиться  с  каждым  из
которых не могла и сотня пеших солдат, один за другим  вскакивали  на  ноги,
срывали ошейники и исчезали в  ночи.  Тщетно  командиры  отрядов  взывали  к
небольшим  серебряным  дискам,  при  помощи  которых   привыкли   повелевать
наводящими ужас воинами.
   Те, кто попытался помешать им уйти, поплатились жизнью.
   А несколько из вновь назначенных  командиров  неожиданно  сгинули  -  кто
обратился в пыль, кто - в зловонную груду разлагающейся плоти, кто испарился
бесследно.
   Девять десятых армии было повержено без оружия. Не  обращая  внимания  на
угрозы генералов, множество  отрядов  разворачивали  своих  коней  -  назад,
домой. Такая война была им не по нутру.

   ***

   Он стоял на небольшой площадке. Впереди над ним возвышалась  многогранная
высокая пирамида. Множество мелких предметов, отсюда не  различимых,  стояли
на ее многочисленных каменных ступенях.
   Небо было угольно-черным. Солнца не было.
   Ользан обнаружил, что не дышит. Здесь не оказалось воздуха - в  привычном
понимании - но ему это не вредило. Ощущение было пугающим  -  он  для  пробы
вдохнул несколько раз, и ни что не вошло в легкие. И все же он не задыхался.
   Помедлив, Ользан сделал шаг вперед. Площадка за его спиной тут же  пришла
в движение: начав свое падение куда-то в окружающую пустоту.  Еще  шаг  -  и
очередная  ступенька  отвалилась,  отрезая  дорогу  назад,   и   исчезла   в
бесконечности. И так продолжалось до тех пор, пока он не  ступил  на  нижнюю
ступень пирамиды.
   Казалось, что фигурки - небольшие каменные статуэтки  -  перемещаются  по
ступеням. Стоило присмотреться - и никакого движения не ощущалось.  Отведешь
взгляд - и ощущается медленное, едва уловимое скольжение наружу.  На  глазах
Ользана крохотная статуэтка, стоявшая у самого края, сорвалась и  исчезла  в
пустоте.
   Путь наверх  длился  очень  долго.  Ользан  потерял  счет  ступеням.  Ему
казалось, что он не  один  год  идет  вперед,  вперед,  вперед  -  вверх  по
ступеням, не в силах остановиться и отдохнуть. Возможно, так оно и было.
   Наверху оказалось небольшое  возвышение.  А  на  нем,  переливаясь  всеми
цветами  радуги,  лежали  семь  прозрачных   камней,   искусно   ограненных.
Центральный был мертв: через него проходило множество трещин.
   Ользан  коснулся  каждого  из  камней  по  очереди,  и  мириады   образов
закружились в его голове. Множество миров предстало его  глазам...  все  они
были прекрасны и несовершенны, возникали и распадались, обращались в прах  и
восставали вновь.
   Центральный камень молчал. Ользан снял с цепочки ярко  сияющий  унгвир  и
осторожно прикоснулся им к центральному, расколотому на части камню.
   С музыкальным звоном осколки сплавились,  сошлись,  стали  единым  целым.
Живой камень померк, но постепенно вновь разгорелся.  Ользан  прикоснулся  к
возрожденному кристаллу, но тот не отвечал. Однако он не походил на  мертвый
- скорее, на уснувший.
   Отвернувшись, Ользан присел перед рядом  фигурок,  ближайшим  к  вершине.
Здесь, как он заметил, собрались фигурки  покрупнее.  Он  заметил,  что  они
почти  не  движутся.  Меньшие  статуэтки   постепенно   смещались   вниз   -
соскальзывая со ступеньки на ступеньку... чтобы в конце концов отправиться в
никуда.
   Ользан брел,  рассматривая  фигурки.  Те,  что  покрупнее,  казались  ему
сильнее... внушительнее... основательнее.  Он  вздрогнул.  Одна  из  крупных
статуэток, на третьей сверху ступени, словно была спаяна из  двух  частей  -
черной и белой. Линия раздела проходила вертикально.
   Что-то шевельнулось в голове Ользана. Где-то  он  видел  это...  Где?  Он
схватился за голову. Зачем он здесь? Он с ужасом осознал, что  не  имеет  ни
малейшего понятия об  этом.  И  принялся  лихорадочно  ходить  по  ступеням,
осматривая фигурки, моля их о том, чтобы они хоть что-нибудь рассказали ему.
Повинуясь непонятно откуда пришедшей идее, он перетаскал повыше все  крупные
статуэтки. Одну  -  с  самого  края,  спасая  ее  от  скорого  исчезновения.
Статуэтки казались живыми  -  они  пели  ему  на  разные  голоса,  но  разум
отказывался понимать их песни.
   Спустя многие часы, когда ноги уже подкашивались от голода  и  усталости,
взгляд его упал  на  средних  размеров  статуэтку  -  множество  людей  были
изображены на ней.
   Одним был, несомненно, он сам. Впереди всех.  По  одну  сторону  от  него
стояла улыбающаяся  девушка,  держа  его  за  руку.  Пять  других  силуэтов,
некоторые из них не  вполне  человеческие,  стояли  за  их  спинами.  Ользан
прикоснулся к фигурке девушки... и память неожиданно вернулась.
   Коллаис!
   Сколько же  времени  он  провел  здесь?  Часы?  Годы?  Века?  Он  схватил
статуэтку и те, что стояли рядом и, оглядевшись, переставил их повыше.
   После чего взобрался  наверх.  Бросив  последний  взгляд  на  семь  мерно
переливающихся кристаллов, Ользан уселся к ним  спиной  и,  подумав  минуту,
принялся читать знакомую ему формулу.
   Задом наперед.
   Это далось не без труда.

   ***

   Бревин и Унэн не  успели  вновь  усесться,  как  над  холмиком  сгустился
светящийся туман. Он пошел многими цветами, потемнел и превратился в сидящую
человеческую фигуру. Шантирец с монахом бросились вперед.
   Ользан выглядел невероятно уставшим. Ему помогли подняться на ноги, и  он
с трудом разжал левый кулак.
   На ладони лежала короткая прядь каштановых волос. Ользан молча показал ее
Бревину, слабо улыбнулся и повалился набок.
   И сразу же уснул.


   Глава десятая
   ПЕРЕДЫШКА

   Он все еще спит? - спросил Бревин, и Коллаис не сказав ни единого  слова,
кивнула.
   - Пятый день, - покачал монах головой. - Надеюсь, что когда-нибудь он все
же проснется. Хотя, чего нам бояться? Армия разбежалась, до нас никому  дела
нет. Правда, Шантр сгорел почти весь...
   - И магия слабеет, - добавил Бревин. - Сегодня я попытался зажечь  огонек
и не смог.
   - А ты, Лаис? - спросил монах. Та прислушалась к внутренним  ощущениям  и
ответила:
   - Все пока в порядке. Если заклинания и ослабли, то совсем немного.
   Унэн обратил свой взгляд на жезл. Тот продолжал светиться, с  ним  ничего
не происходило. Ну да, его творцы использовали совсем иную магию, чем  люди,
появившиеся над