чину!-обозлился Кузьма.  - В наем  пойду, в работники
самые черные, а срамотиться более не буду! Лазаря он запеть решил!.. Тьфу!

     - Я не могу бросить свой аил. Я должна дождаться.

     - Кого?  - обозлился Кучук. - Кого  из этих паршивых  баранов ты хочешь
дождаться? Развела мужей, как мышей!.. Я тебе так  скажу, сестра: и Дельмек,
и Учур забыли и твой аил и твое имя! И не жди, что они тебе пригонят  табуны
коней шестидесяти мастей... Ты - блудливая кошка! Кто помнит имя ее?

     Сапары вспыхнула, но тут же опустила голову. Ей нечем было ответить  на
оскорбление. Она  вряд ли даже стала сейчас  сопротивляться, подними  на нее
брат плеть, которой торопят коня... Он прав: ей некого ждать к своему очагу!
И не ей теперь выбирать себе мужа, ей надо принимать того, кого предложат.

     - Я поеду с тобой,-вздохнула она.-Что делать? Сама во всем виновата!

     Кучук кивнул, не скрывая торжествующей полупьяной ухмылки:

     - Ты правильно решила, сестра. Хуже, чем есть, уже не будет!

     Он встал  и  начал  готовить  аил  к перекочевке:  сам скатал  шкуры  и
постель, собрал в кучу и запихнул в один мешок всю утварь. Неожиданно замер,
сраженный какой-то внезапной мыслью:

     - Эйт! Слушай, сестра... У Барагаа есть деньги?

     - Учур говорил, что он оставлял ей пять золотых монет.

     - Зачем нам тогда возиться с перекочевкой? Продадим ей все эти вещи - и
дело с концом! За половину цены кто не возьмет?

     - Она их  у меня и даром не возьмет!-сказала Сапары сдавленно. - Если я
даже к своим вещам сама доплачу ей пять золотых монет, которых у меня нет.

     - Ха! А я на что? Сейчас съезжу и договорюсь!

     Он  выскочил  из  аила,  и  сразу же  оторвалась и  растаяла  на  тропе
перебористая дробь копыт его коня.

     Сапары опустилась на увязанный братом тюк и снова уронила пылающее лицо
в ладони. Слез больше не было, прошла недавняя злость на брата, заставившего
ее  сказать  все,  теперь  ею  владели  только  стыд и  отчаяние.  К  сердцу
подступила такая безысходность, что было все  равно, как сложится и в  какую
сторону повернет судьба,  многократно обманувшая  и насмеявшаяся над  ней...
Вернись сейчас Дельмек - ноги бы ему целовала!

     Кучук поехал зря: если даже у Барагаа будет полный мешок денег и она не
будет знать, куда их девать, то и  в  этом случае оскорбленная жена Учура не
притронется  к   вещам  и  тряпкам  своей  соперницы!..  Ох  как  плохо   ее
благоразумный и хитрый брат знает женщин!

     Может, бросить все и уйти, куда глаза глядят, пока он не вернулся, злой
и  разочарованный? Конь у нее  резвый, за зиму отстоялся и отъелся...  Но от
судьбы разве ускачешь на коне? Тут и крылатый аргымак не поможет!

     Яжнай вошел в юрту  Яшканчи, как в собственный аил. Не обращая внимания
на женщин и мальчишку, прошел к очагу, сел выше огня, бережно уложив нагайку
на острое колено.

     - Мне нужен Яшканчи!

     -  Яшканчи на  пастбище,-отозвалась Савык, глядя на гостя  с тревогой и
недоумением. - Что делать мужчине у очага в разгаре дня? Только бездельникам
да бестабун-ным...

     - Ну  ты,  женщина!  Попридержи  язык! Я -  кам Яжнай!  Меня  все  горы
знают!.. Позови мужа и подай гостю пиалу  чегеня, чая или  араки! Обычаев не
знаешь?

     Адымаш  направилась  было  к  каму  с  наполненной   чашкой,  но  Савык
остановила ее:

     - Подожди.  Я сейчас с ним сама разберусь! Она подошла к сидящему каму,
толкнула его рукой в плечо:

     - Тебе нужен Яшканчи? Вот и ищи его сам! Яжнай вскочил:

     -  Как ты смеешь называть своего мужа по, имени? Да еще при мне! Совсем
стыд потеряла?

     Но Савык уже прошла к двери и открыла ее:

     - Уходи, кам.

     -  Ты меня  выгоняешь?-изумился тот.  - И ты не боишься, женщина, что я
напущу на тебя порчу и ты никогда не сможешь больше рожать детей?

     - Я ничего не боюсь. Уходи!

     Яжнай  выскочил,  из  юрты  как  ошпаренный,  торопливо влез  на  коня,
погрозил плетью:

     - Я найду твоего мужа, женщина! Он тебе покажет, как меня выгонять!..

     Отпустив  дверь  и  вернувшись  к  очагу,  Савык  коротко взглянула  на
застывшую в испуге Адымаш, фыркнула:

     - Он подумал, что у Яшканчи две жены!
     Теперь рассмеялась и Адымаш.

     Учур  проводил взглядом  проскакавшего мимо него брата  Сапары Кучука и
торопливо сел в седло. Надо отвернугь на другую тропу, пока тот не вернулся,
сообразив, что проскочил мимо цели.

     Лес  был светлым,  приветливым,  полным гомона птиц и острой,  бьющей в
нос,  прели.  А  еще  совсем недавно он  пах свежемороженной  рыбой, которую
таскали  из  отдушин,  пробитых  во  льду  реки,  русские бородатые  мужики,
искренне удивлявшиеся, что местные  жители ее  не  едят...  Откуда  появился
Кучук? Может,  Сапары  сама за  ним съездила и он прибыл  сюда, чтобы свести
счеты с ним, Учуром?

     -  За  что? -  буркнул он, торопя  коня.  -  Я поднял  только  то,  что
валялось! Дельмек сам отдал мне Сапары уже тем, что бросил ее.

     И  откуда он узнал  все?  Может,  Барагаа  проболталась,  пока  он спал
пьяный?

     Лес расступился, повел  дорогу по  правому крылу. Где-то вдалеке брели,
спотыкаясь,  две человеческие  фигуры. Вряд ли  это  алтайцы! Алтаец  пешком
ходить не любит.

     Он  быстро догнал  их, заранее приготовив плетку.  Весело, с озорством,
стеганул  по  спине  и  плечам,  умчался  дальше,  беззвучно  хохоча  широко
распахнутым  ртом... Потом  осадил коня, развернул его, удивился, что дорога
снова опустела, хмыкнул:

     - Зря я их ударил! Встретят Кучука, расскажут.

     Учур  выплюнул  горький  сгусток  слюны  и,  свернув  с  дороги,  снова
углубился в лес; за которым была большая русская деревня купца Лапердина.

     Разговор  с  Яшканчи  у Яжная  не  получился,  да и  не  было  никакого
разговора. Выслушав его обиду, пастух молча уставился  на кама, спросил,  не
скрывая равнодушия:

     - А зачем ты приезжал ко мне? Мне кам не нужен.

     -  Люди  какие-то  бродят в горах! Вчера ночью я ехал с камлания, тропа
была  чистая, луна  хорошо  светила...  Вдруг  -  они! Табуном, как  овцы...
Цок-цок!.. А впереди - белый человек на белом коне! Совсем белый как снег!..
Чок-цок-цок!.. Думал - кермесы, испугался... А они - люди!

     -  А откуда  шли?  -спросил Яшканчи спокойно, не  взметая  вверх  рук в
страхе и изумленьи.

     - С гор шли! Верхней  тропой! От Ело!..  Проткни  меня  Эрлик  огненным
пальцем, если вру!.. Цок-чок...

     - Приснилось тебе, Яжнай. Араки много пил. Там ночью не пройдешь!

     На  том и разговор  весь: не  поверил  Яжнаю! И  своих жен не  пообещал
наказать! Такой же стал, как и все в Кырлыке!..

     Скоро кам успокоился, добрался до конца долины, оглянулся на два аила и
юрту, разбросанных по бурому, кое-где тронутому зеленью полю, вздохнул:

     - Испортился народ.

     - Ему  снова  стало обидно.  Еще обиднее въезжать  в  Кырлык  с пустыми
тороками. Теперь и старики будут с ухмылкой провожать своего кама. Все горы,
скажут, объехал, а даже барана себе на еду не привез!..

     Потоптавшись,  он повернул коня влево, к каменистой  осыпи, за  которой
шел в самое небо перевал.

     -  В Ябоган съезжу, - решил он, - уряднику все расскажу! Не должны люди
ночами по горам ходить отарами, не овцы!

     Известие брата было ошеломляющим для Сапары:

     -  Барагаа  сожгла себя в  аиле вместе с Учуром! Сам видел их обгорелые
кости, остов  бубна и колокольчики с шубы кама... Напоила,  видать,  аракой,
облила весь аил жиром и запалила... Совсем тронутая!

     И тут же испуганно посмотрел на сестру. Ведь и  она может научить  свою
келин, жену брата, такой же страшной мести!.. Что ей теперь терять?

     Но Сапары  только побледнела  и потупила  глаза. Она бы не смогла  и не
сумела поступить так, как Барагаа... Погубить себя ради смерти  ненавистного
мужчины? Стой г ли так дорого женская обида?

     - Увезем только то, что сможем. Остальное придется бросить!

     Выехали, когда солнце начало  клониться  на вторую  сторону неба. Кучук
весело посвистывал: сестру уломал, мужа ей выгодного нашел, что горевать-то?
То, что его, то при нем и останется!

     Версты через три нагнали двух путников, еле передвигающих  ноги.  Кучук
остановил своего коня, натянула повод и Сапары. Брат коротко  посмотрел в ее
сторону и хмыкнул:
     русские,  идут  издалека,   с   виду   -  совсем   нищие...  А   может,
золотоискатели? Ходили по горам, мыли песок в реках, истрепались...

     - Куда ты? Кто? - спросил Кучук по-русски.

     - Калики перехожие, тово. Пристанище себе ищем.

     - Куда? - повторил свой вопрос Кучук.

     - К  купцу  идем.  В  батраки  к Лапердину  наниматься.  Кучук  кивнул:
Лапердин - богатый русский  бай, его все знают. Но отсюда до Бересты  -  три
перевала, не дойдут, по другой  дороге надо было -  по той, что уже  прошли!
Врут, выходит?

     - Золото копал? Фарт брал?

     -  Откуда? - удивился  один из бородачей. -  Ив глаза такую  страсть не
видывали!

     - Ни копья за душой! - подтвердил другой.

     - Ладно, - махнул Кучук рукой,-иди.

     Тронув коня, Кучук осторожно стащил ружье с  плеча, положил на  колени.
Потом  резко развернулся  и двумя выстрелами сразил обоих бродяг.  Спешился,
подошел  к  убитым,  начал  терзать  их  жалкие  лохмотья. Ничего не  нашел,
выругался:

     - Тьфу, кермесы!.. Совсем ничего нет.

     Он  схватил  за  ногу  одного из  них, оттащил к обрыву  реки, сбросил.
Вернулся  за вторым, который  оказался жив и слабо стонал.  Снова выругался,
наступил на горло.

     Сапары подняла на брата глаза, полные страха:

     - Зачем ты их убил, за что?

     - Думал, золото несут... Ладно, поехали! Пусть тут лежит.

     Савык  после  долгих колебаний решила  ехать  к  родным,  на  Бухтарму.
Сообщив об этом пока только одной Адымаш, прибавила:

     -  У  Хертека  свое  дело, и  я  не имею  права  мешать  ему даже своим
ожиданием! Он знает, что я  его жду, и плохо делает то, что  надо... Жена не
должна быть для мужа обузой!

     -Адымаш передала эти  слова Яшканчи,  который покачал головой и  строго
посмотрел на жену: уж не  ее ли злые слова повторила Савык? А может, женщины
поссорились?.. Адымаш отрицательно мотнула головой, поняв немой вопрос мужа:

     - Я ничего ей не говорила.

     - Да,  у Хертека сейчас много дел,-согласился Яшканчи. -  Но он  найдет
время и для семьи. Ей никуда не надо уезжать!

     Потом  решил  поговорить с самой Савык. Но его  слова не  убедили  жену
Хертека:

     - Я знаю,  что делаю правильно. Я  из рода аргын, а в этом роду казахов
все упрямые - и мужчины, и женщины!

     - Он приказал ждать его. И я обещал Хертеку, что не отпущу тебя никуда,
пока  он сам не скажет тебе о своем  решении или не передаст его  с  другими
людьми...

     Савык улыбнулась:

     - Я знаю его  решение, Яшканчи. Пастух развел руками - у него больше не
было возражений.

     - Я провожу тебя до  перевала, Савык. Ей предстоял  неблизкий и трудный
путь. Адымаш сказала ей об этом. Но Савык только улыбнулась:

     - Мы с Хертеком уже прошли этот путь.

     У перевала Савык остановила коня, попросила осторожно: I

     -  Хертек  будет  скоро  меня  искать,  Яшканчи.  Скажи  ему, чтобы  не
беспокоился зря. Я буду ждать его дома.

     - Я все сделаю для тебя и твоего мужа.

     -  Я буду помнить тебя,  Яшканчи, и  твою жену  Адымаш... Белый  Бурхан
пришел к таким,  как ты. И  только  таким людям он нужен. Остальные не хотят
перемен в горах или их боятся!

     Она легко, по-мужски, села в седло и твердой рукой взяла повод.

     - У тебя нет плетки? - зашипел Кучук. - Поторопи копя!

     Злится - значит, боится.  Кого боится? Тех,  что убил в смутной надежде
поживиться?

     Вот  и аил  Кучука.  Хороший  аил,  новый. А старый куда  дел?  Братьям
отдал?.. Не-ет, Кучук ничего и никогда но отдает даром!

     Келин Яманай  была  искренне рада приезду  Сапары.  Первой протянула ей
чашку чегеня. Но Кучук будто не заметил ее радости:

     - Коров подоила? А то проспала, поди, весь день!

     - Подоила и завела чегень. Спать некогда было. Только теперь Кучук взял
из ее рук чашку, отпил половину, вернул Яманай:

     - Допей. Я не хочу больше.

     Увидев, что жена вторично наполняет пиалу сестры, нахмурился:

     - Хватит! Сапары - не гостья. Чабанить с тобой и братьями будет, пока к
новому мужу в аил не уйдет... Да и тебе будет помогать по хозяйству, если на
яйлю женского дела не найдется...

     -  Это у тебя-то не найдется? - грустно усмехнулась  Яманай. - Три жены
заведешь, всех работой замаешь!

     -  Ну,  ты!-прикрикнул Кучук.-Не распускай  язык  при сестре! Ты  еще и
половину не отработала того, что я отдал твоему отцу Сандрашу!

     Сапары  застыла  с  пустой  чашкой в  руках.  Завтра  Кучук и ее  будет
попрекать  за  каждый глоток и  кусок!..  Может,  заступиться  за  невестку,
укоротить Кучука?

     - Пять лет  в твоем аиле живу, работаю день и ночь и все должна тебе за
это?

     Кучук наотмашь ударил ее плетью по лицу:

     - Замолчи, косоротая! Не нравится - уходи, я не
     держу!

     Яманай схватилась ладонями за лицо, закричала:

     - Не бей! У меня же ребенок будет!..
     Но Кучук снова замахнулся плетью:

     - Не нужен мне лишний рот!

     Сапары  кошкой  прыгнула  на  него,  вырвала  плеть.  Кучук  ошарашенно
посмотрел на нее:

     - Ты чего, сестра?.. Я-муж, и мое дело учить жену!

     - Вспомни Барагаа, Кучук! Ты тоже хочешь такой смерти?

     - Что?! - Кучук взметнулся в седло.-Я еду к Отхону! Пусть он сегодня же
забирает тебя в свой аил!

     Сапары подошла к невестке, отняла ее  руки  от лица: багровый припухший
рубец  рассекал  Яманай лоб,  нос, губы, подбородок. Умело ударил, привычно,
опытной рукой!

     - Как же ты, келин, не увернулась-то от него?

     - Не ждала и потому не успела.

     - Брат часто тебя бьет? Яманай кивнула:

     - Я не знаю, чем ты его припугнула, но он и тебя бить теперь будет... И
спать с тобой будет, как с женой... Все будет!

     - Ты что, келин? - побледнела Сапары. - Я же его сестра!

     -  Ему  все равно...  Он озверел совсем, как  с братьями  рассорился  и
разделился...  Все  ему  кажется,  что  много  им отдал!  А что отдал-то? По
десятку овец, по два коня и по четыре коровы!..

     - А сейчас куда поехал?

     -  К горбуну  Отхону. Он договорился с ним о пуховых козах. Сказал, что
привезет ему молодую жену...

     - Уж не меня ли он привез Отхону? - поразилась Сапары. - Он что, совсем
у тебя спятил, Яманай? Нет-нет! Отхона он в зятья не получит!..

         Глава третья

     БЕЛЫЙ ВСАДНИК

     Наконец наступило утро,  когда Хертек с двумя  воинами подняли запорный
камень, открыв главный вход Храма Идама. В затхлый  воздух пещеры ворвался и
заиграл  ветерок,  пахнущий травами, засверкал яркий  солнечный свет,  живой
волной пошло  тепло весны. Техтиек рванулся к выходу, но там уже стоял Белый
Бурхан и молча оглядывал синий гребень далеких гор. Услышав шаги, обернулся.
Слабая улыбка  тронула его бескровные  губы, проскрипел  сухой  и  негромкий
голос:

     - Ты рвался на свободу, хан Ойрот? Ты свободен.

     - Я могу уйти куда захочу?

     - Да.

     Глаза  Техтиека с непривычно сузившимися зрачками метнулись  к вершинам
Теректинских гор,  на  которые  смотрел Белый Бурхан.  Там, за ними,  долина
Теренг, где будет провозглашена Шамбала.

     Там, в Терен-Кообы  Техтиек знает каждую тропинку и каждый ручей!  И он
бы хоть сейчас мог уйти туда, как, впрочем, мог  уйти и в любое другое место
Алтая... Но как можно уйти  теперь, когда, может быть,  уже  завтра начнется
самое главное? Ну нет! Он  пошел за бурханами по принуждению,  это верно, но
теперь он пойдет с ними  до конца по своей собственной воле! Он тоже один из
них,  он  тоже  переродился  за  эти сорок девять дней!.. И там, где говорят
Ак-Бурхан, люди называют и второе его имя: Ойрот-Каан!

     Техтиек  спокойно  посмотрел на Белого Бурхана. И хотя ничего не сказал
вслух, тот все-таки ответил на его мысли.

     - Ты принял правильное решение, хан Ойрот.

     - Что мне делать?

     -  Работать! У вас в руках целая  страна - Алтай! По  первому же вашему
зову, хан Ойрот, под знамена Шамбалы придут тысячи фанатиков и десятки тысяч
воинов! Мы посеяли  семена и  дождались всходов!  Теперь пришло время  сбора
плодов!

     - Вы считаете, что это время пришло, Белый Бурхан?

     - Да. Горы наполнены нашими именами, люди  ждут, когда мы  явимся перед
ними и позовем в бой! Они ждут своего Ойрот-Каана!

     Техтиек зябко поежился. Он  был уверен, что начнут бой за  Шамбалу сами
бурханы! Почему же люди ждут не богов, а его, отца народов Алтая?

     - Ты-хан! Тебе легче предстать перед людьми, чтобы сказать им то, о чем
они знают по слухам в горах или только  догадываются в своей мечте и в своих
песнях!

     Глубокая  и  бездонная  синева  неба, чуть  тронутая  Кудряшками  белых
облаков.  Теперь  хорошие  дни  установились  надолго! Специально ждал такую
погоду Белый Бурхан или создал ее сам, по своей воле и желанию?

     - Когда я должен быть на скале Орктой?

     - Завтра. В полдень.

     Куулар Сарыг-оол  был уверен, что игра началась  хорошо: лето, осень  и
зима сделали нужное ему дело - весть о хане Ойроте ожила и обновилась, белый
бог Бурхан с серебряными глазами воскрес во всем  своем величии и  мудрости.
Кайчи  повсюду  запели нужные песни,  старики  и  старухи  вспомнили древние
сказки и  легенды,  в горах  выстроен  алтарь,  на котором  в  нужное  время
вспыхнут цветные огни великого Агни Йоги.

     То в одном, то в другом месте гремели громы при ясном небе, сбрасывая с
вершин  снег;   на  торных  дорогах  прямо  на  глазах  изумленных  путников
раскалывались  камни  и скалы,  расширяя  путь;  полтора месяца  появлялся и
исчезал мираж - белый всадник, летящий по вершинам гор;
     вспыхивали цветные огни в лесной и горной глухомани... Все это делалось
по  указаниям Куулара  Сарыг-оола  воинами Хертека, ярлыкчи Ыныбаса,  самими
бурханами, покидавшими время от времени свои жилые ниши в пещере...

     И  только один Техтиек не  участвовал в  создании собственной  славы...
Куулар Сарыг-оол  учел психику и характер предводителя чуйских разбойников и
сломал  его, измотав  до бессилия... Но если  и  этот урок не пойдет ему  на
пользу,  славу хана  Ойрота  возьмут  на  себя  знаменосец Шамбалы Амыр-Сан,
главный глашатай и полководец ее- Калдан-Цэрэн1... Пока  их время не пришло,
они  станут  необходимы  позднее,  когда  Техтиек, упившись властью,  начнет
сворачивать на старую тропу...

     Хотя  Бабый и долго возился с Техтиеком, пытаясь  воспитать в нем черты
большого полководца  и мудрого правителя, Куулар Сарыг-оол не уверен, что из
него получится хотя  бы  внешнее подобие  хана  Ойрота.  Бабый и Хертек даже
советовали Белому  Бурхану вообще  вывести Техтиека из сложной, опасной игры
как бесполезного  и ни на что негодного человека. Но выбирать уже было не из
чего, да и  поздно...  Куулар  Сарыг-оол  хотел даже применить гипнотическое
внушение, но сам же отбросил эту мысль. Хан Ойрот будет действовать на Алтае
не месяц  и не год, а  многие годы, быть  может,  десятилетия!.. И он должен
действовать сам, а не исполнять внушенные ему команды!

     Возглашение    Шамбалы    должно    быть    молниеносным    -    только
сконцентрированная энергия  в  состоянии  раздробить любой камень! Несколько
часов, может, дней! Не больше. Остальное должны доводить до конца другие...

     Куулар  Сарыг-оол  знал,  что  никакое  хорошо подготовленное  массовое
движение  не исчезает бесследно,  не  уничтожается никакими  гоненьями и  не
может заглохнуть само  по себе  или  по чьей-то  воле.  Оно  неизменно будет
видоизменяться, перетолковыв