ра не забудь:
"Я помогу, но кам поможет лучше!" Вот и будете  хорошо жить  -  сладко есть,
горько пить! - Он хохотнул,  довольный  своей  остротой. - Умные люди всегда
друг возле дружки держатся! А как иначе? Где волки пируют, там и шакалу есть
что подобрать себе на обед...

     Дельмек смотрел  на  Сапары и удивлялся  ее  покорности. Вот  и не верь
после  этого, что и  в наложницы она пошла  с таким  же равнодушием, как и в
жены к нему!  Покорная жена - хорошо, но покорная сестра у такого брата, как
Кучук, - никуда не годится... "Ничего, - думал он, - отдам ему свои долги, и
ноги его больше в моем аиле не будет!  Только бы  с Сапары у  нас все хорошо
пошло..."

     Но и с Сапары  у Дельмека пошло плохо. Переночевав в его аиле и покорно
приняв его ласки, она  утром  ушла  к  братьям.  Но Кучук  ее  привел снова,
пригрозив:

     - От Дельмека не смей больше уходить! От Дельмека ты можешь уйти теперь
только в аил горбуна и тастаракая Хадрана, нашего соседа по стойбищу!

     Сапары с ревом упала на орын:

     - Я не  люблю  лекаря! От  него, как от  барана,  травой  пахнет! Он  -
колдун, у него глаза разные!

     Кучук  положил широкую ладонь  на плечо Дельмека и,  протягивая  плеть,
подмигнул:

     - Женщину, Дельмек, кнутом учить надо.

     - Я не смогу, не сумею.

     - Она сама выпросит! Уж я-то свою сестру хорошо знаю!

     Кучук уехал, взяв у Дельмека несколько монет и бумажных денег, пообещав
привезти к нему нового  кама Учура, чтобы  аракой  и мужским словом скрепить
договор о помощи друг другу.

     Что-то  в  разговоре  брата  и  мужа  успокоило  Сапары.  Она  занялась
хозяйством, и скоро все вошло в берега, как река после половодья. Муж Сапары
стал  часто  бывать  у Кучука, вместе с братьями ездил раза  два  или три на
охоту. Тем более, что зимой Дельмека почти  не звали  к больным, и времени у
него было свободного много.

     Но к весне все эти попойки и развлечения пришлось бросить - весна снова
привела на стойбища разные болезни, и  приходилось порой целыми неделями  не
покидать седла.  Скоро Дельмек почувствовал, что Кучук  сдержал  свое слово,
ему хорошо стал  помогать  Учур, которому надо  было платить за услуги точно
такими  же услугами.  Потом  Учур с Барагаа  сам приехал к Дельмеку. Мужчины
охотно познакомились заново, а женщинам и знакомиться не пришлось - они были
подругами с детства...

     Все закрутилось в одном  клубке,  где ни конца не  было,  ни начала: то
Учур зовет  Дельмека  к пастуху или охотнику, то  Дельмек-Учура; то  Барагаа
гоститу Сапары, пока  их мужья по своим делам  ездят, то Сапары-у Барагаа. И
за все это время только раз у молодоженов случилась размолвка.

     Узнав, что у Барагаа будет ребенок, Сапары встретила
     Дельмека упреком:

     - Я тоже хочу ребенка, муж!

     - Заводи, будь со  мной поласковей, -  попробовал отшутиться Дельмек. -
Кто же тебе мешает?

     - Ты мешаешь!  Детей  женщинам богиня Умай2  дает,  а  ты русскому богу
Еське Христу свою душу продал, когда  жил у доктора! Вот Ульгень и  приказал
Умай, чтобы она  не  баловала  своим вниманием жену лекаря-колдуна!.. Оставь
хотя бы на время свое ремесло! Я сама выброшу
     твой проклятый фартук!

     - А на что мы жить будем? - удивился Дельмек.

     -  Братья  помогут!  Я сама поговорю  с  Кучуком.  Дельмек  усмехнулся.
Сапары, оказывается, и в голову не  приходило, что все заработки ее мужа шли
братьям, которым он  становился все больше  и больше должен. Сначала Дельмек
расплачивался  за  жену,  аил  с барахлом и коня; потом платил  за тех овец,
ячмень и молоко, что Кучук давал  на  пропитание в течение всей зимы; сейчас
будет платить за  Учура, которому  Кучук споил не один аркыт араки и скормил
не одного барана, пока кам не согласился помогать зятю...

     Конечно,   можно  попробовать  пожить   и   охотой  -  меха  в  цене  у
купцов-чуйцев, а мясо и в  собственном казане не будет лишним.  Но со старой
отцовской кырлой много не наохотишься, а ружье-двухстволка тоже денег стоит!

     -  Потерпи  еще  немного, Сапары!  - попросил  Дельмек...  -  Скоро все
наладится... Я сам съезжу к родовому дереву и наделаю тебе кермежеков, чтобы
через них ты упросила Умай и она, наконец, одарила тебя ребенком...

     Но Сапары только фыркнула рассерженной кошкой. Она больше не могла и не
хотела ждать!
     Только ссора, как и настоящая беда, не заставила себя долго ждать.

     Дельмек  только что вернулся  от  пастуха  Яшканчи,  у  которого тяжело
заболел  старший сын.  Всю дорогу у Дельмека горели щеки от  стыда - болезнь
Шонкора была непростой и надо было посоветовать пастуху не за камом ехать, а
за  доктором Гладышевым!  А  только  отступать  Дельмеку  было некуда:  Учур
отомстит, лишив его заработков не только на все лето, но и на будущий год...

     -  А я у брата была! - сообщила Сапары, сияя от собственной удачи. - Он
согласен со  мной, тебе  надо  заняться  охотой!  Он даже  свое  ружье  тебе
подарил! Вот.

     И в  руки  Дельмека  легла  новенькая  винтовка с  нарезным  стволом  и
магазином на пять патронов.

     Да, это была не кырла! Это было настоящее оружие!

     - И патроны Кучук дал?

     - Патроны ты сам купишь! Ну что, доволен? Снимай фартук.

     - Не спеши, жена. На патроны еще надо  заработать... Да и какая  сейчас
охота? Осенью будем на охоту ходить!

     Сапары потускнела. Ей казалось,  что стоит бросить фартук мужа в огонь,
как добрая  Умай придет к ней в сладком сне и скажет тихо и  нежно: "Сегодня
ты стала матерью, женщина".

     - Кучук не сказал, сколько стоит винтовка?

     - Не сказал. Да и зачем? Он же подарил тебе этот мультук!

     "Подарил...  Кажется, теперь  мне вообще не  придется на  своей постели
спать..."

     - Придется, жена, вернуть подарок...

     В глазах Сапары стыло изумление: мужу ее брат сует в рот кусок  сала, а
он его отпихивает руками! Ну разве не бестолковый у нее муж?

     - Я  не могу  больше  смотреть  на тебя!  -  закричала  Сапары,  давясь
слезами. - Я поеду к Барагаа, хоть ей поплачусь в подол!..

     - Поедем вместе, - согласился Дельмек. - Мне тоже
     надо поговорить о делах с Учуром.

     - Она, наверное, уже  родила, и мужчине нечего  делать возле ребенка, у
которого еще нет имени!

     - Дадим  имя. Если  мальчик -  имя дам  я,  если девочка  -  ты! Готовь
подарки! - Дельмек резко встал и вышел из аила.

     - Будь хозяйкой  в моем доме,  Сапары! - попросила Барагаа. - Я не могу
подняться, а муж пьяный приехал
     с камлания и спит.

     Дельмек коротко и неестественно хохотнул, подражая
     Кучуку:

     - Ничего, Алтай пьяниц любит!

     Барагаа удивленно посмотрела на  мужа  подруги:  он  почему-то  сегодня
говорил  крикливо,  быстро,  и  его глаза бегали из угла  в угол  аила,  как
голодные мыши. Поругались дорогой с Сапары?

     - Мясо есть? - спросила Сапары, заглянув в котел.

     - Есть. Муж привез.

     Дельмек достал половину бараньей туши, разрубил ее
     на куски.

     - Все варить? - снова спросила Сапары.

     - Вари все. Муж любит поесть. Да и вы, наверное, голодные...

     - Дров принеси! - повернулась Сапары к мужу. Дельмек повиновался. Скоро
весело  загудел огонь под казаном, высоко поднимая золотые языки пламени над
тулгой, почерневшей от копоти. Барагаа неловко повернулась
     на орыне, застонала.

     - Что с ней? - спросил Дельмек шепотом.

     - Ты же  лекарь! -  усмехнулась Сапары.  -  А не знаешь,  что  бывает с
женщиной, которая дала горам новую
     жизнь!

     Дельмек поморщился: опять она его поучает! При  Барагаа! Мало ей дороги
было в тридцать верст? Нет, надо поставить Сапары  на место, пока она совсем
не  села на  голову! Прав  был Кучук, когда хотел подарить  ему  кнут...  Он
открыл тажуур,  привезенный  с собой,  налил две  пиалы  араки.  Одну  отнес
Барагаа,  к  другой приложился  сам.  Отпил глоток, удовлетворенно почмокал,
спросил вкрадчиво:

     - Как ребенка назвала, Барагаа? Кто имя дал?

     - Чейне принимала девочку. Она и имя дала.

     Дельмек  насмешливо посмотрела на Сапары:  вот и тебя опередили! И кто?
Молодая жена отца Учура, за которой сын охотится!

     - Что  она уехала  так быстро? Ни еды, ни питья  в аиле... Очаг - и тот
почти погас!

     - Ыныбас торопился к брату.

     И этот орус тут был?! Замешкались они с Сапары, надо было сразу ехать!

     - И Чейне уехала с Ыныбасом? - прищурился Дельмек.

     - Он не знал, где стоит аил брата.

     Дельмек прикусил  губу,  чтобы не рассмеяться: "Все он  знал! Он, как и
Учур, тоже эту телку Чейне пасет! Но  у Ыныбаса шансов побольше будет, чем у
нового кама... Да и свободен, без  жены и ребенка... Хе-хе! Будет  подарочек
Оинчы!  И правильно: не бери  в жены молодую  девку! Старуха  ни  к кому  не
уйдет, а молодая жена будет молодые ласки искать..."

     - Будет теперь у Учура еще один брат, - ухмыльнулся Дельмек, протягивая
руку к тажууру. - С бородой, как у русского!

     -  Помолчал бы про  других,- посоветовала Сапары.- Не ту пуговицу  слов
пришиваешь! У тебя-то самого все ли ладно в аиле?

     Это уже было сверх  всякой меры! Да и  что она имеет в виду?  То, что у
жены Дельмека ребенка нет, или то, что у Дельмека давным-давно и жены нет?

     - Поехали домой! Нечего тут нам ополоски с чужого пира глотать! Все без
нас с тобой сделали, только и осталось, что в работники к каму наняться!

     - Куда спешишь, Дельмек? - подала голос и  Барагаа. -  Проснется муж  -
араковать будете! Да и мясо скоро будет готово.

     - Этот бык никогда не проснется!

     Сапары  села  на  орын  к Барагаа, женщины  пошептались о чем-то, потом
вместе рассмеялись.  Дельмек  обиженно вышел  из  аила,  обнял  коня за шею,
ткнулся лицом в его лохматую гриву.

     Уехать? Куда и к кому?

     Всю  дорогу  Сапары  корила  его  нищетой  и   безродностью,  попрекала
братьями, которые дали ему все - и дом, и жену, и коня. И, если она захочет,
то он снова останется нищим, каким был!

     Если бы только Сапары знала, каким он был!..

     От  детства в  памяти  остался страх,  когда хотелось  бежать в горы, в
долины,  в лее -  куда угодно,  чтобы не  слышать паскудных  и осточертевших
криков за спиной:

     - Ээ-гей! Адыйок* идет! Бей его палкой!

     * Безотцовщина, злой и отчаявшийся человек, отверженный рода.

     - Бери камни! Бей Адыйока!

     И он летел от обидчиков, не чувствуя под собой ног...

     А  назавтра повторялось то  же самое.  Конечно, Дельмек знал  легенды о
сиротах, сумевших  отомстить обидчикам,  стать сильными и властными людьми в
горах.

     О Борочуде, например, которому повезло только потому, что он встретил в
лесу, куда бежал от гонений, змею и спас ее от лесного  пожара,  устроенного
грозой. Эта змея в знак благодарности научила его понимать язык  леса и гор,
рек и  долин,  зверей и птиц.  А это сделало его могущественным и неодолимым
батыром: самые  хищные и страшные  звери послушно ложились  у  его ног, реки
поили  его,  а  долины  кормили,  даже  сама   сказочная  птица  Каан-Кэрэдэ
переносила Борочуда из одного места в другое с быстротою молнии...

     И   вырос  сирота,  которому  еще   совсем  недавно  любой   мог   дать
безнаказанную оплеуху, в могучего алыпа, победившего вскоре  не только своих
недавних  обидчиков, но и  жадных баев, зайсанов, уничтожившего  злого  хана
Караты-Каана. Он даже установил  на земле вольную  жизнь и, в  конце концов,
женился на самой красивой девушке Алтая.

     Живет в народе легенда и о Сиротинушке-Юскузеке, похожая  во  многом на
легенду о Борочуде...

     Почему бы и ему, Дельмеку, не повторить их судьбу?

     Но нет...  Двадцать лет скоро ему,  а никаких  чудесных перемен в жизни
пока не предвидится. С  женой и то не повезло. И от доктора из-за попа ушел.
И с этими братьями жены, и с камом Учуром запутался...

     Конечно, хорошо бы опять вернуться в детство, даже и в печальном образе
адыйока! Хоть там и  было много обид, но не было этой тоски, этого страха...
Куда он идет по своей кривой тропе? Никто не знает...

     Дельмек  хорошо  помнил  день, когда его  возвели  в  ранг мужчины. Это
случилось вскоре после того, как  погиб его отец-охотник,  а в  аил к матери
пришел  чужой мужчина из рода  Юсть. Самого малочисленного на Алтае и самого
неживучего.  Про этот  род говорили с насмешкой: им  нельзя плодиться больше
ста человек. Если рождается сто первый, то старики заранее идут рыть  могилу
или пригибать дерево  - кто-то в роду все равно  умрет ночью, он - лишний на
земле!

     И  чем он привлек мать Дельмека? Та была крупной и сильной женщиной, не
уступающей в работе мужчинам. А он - маленький, сутулый, с козлиной бородкой
и таким же  блеющим  голоском.  Одно  и отличало  его от  других - постоянно
бегающие  нахальные  глаза.  Его  везде  и  всюду  встречали  с  насмешливой
ухмылкой, только одна мать  таяла  и  млела, становясь беспомощной, когда он
подходил  к  ней,  укладывал  ее голову  себе на грудь  и  глубоко  запускал
костистую руку под чегедек, мотая головой мальчишке: иди, мол, погуляй...

     Он гулял столько,  сколько  никому  из мальчишек  не  позволяли! Целыми
днями болтался у чужих аилов и юрт,  подбирал куски, брошенные собакам, пока
не  темнело   небо  и  звезды  не  протыкали  своими  острыми  иголками  его
темно-синий сатин...

     Кто-нибудь приводил  Дельмека домой, упрекал мать, но та, наградив  его
равнодушной затрещиной, отправляла  спать, не  поинтересовавшись,  ел  ли он
что-нибудь, выпил ли  хоть пиалу  молока3. Если  Дельмек не успевал  заснуть
сразу, то  потом не мог  вообще от страшных для него ночных звуков, смеха  и
стона  матери, воркотни Акыма, скрипа орына,  готового развалиться.  А утром
его  мать,  как  ни  в чем  не бывало, сияя горящими,  глубоко  запавшими от
постоянной бессонницы глазами, обегала соседок, чтобы с восторгом рассказать
о своем Акыме, лучше которого нет, не было и не будет больше на земле!

     Странно,  но женщины  не  только  не смеялись  над ней,  а завистливо и
трепетно вздыхали, говоря чуть ли  не шепотом, боязливо и лукаво оглядываясь
по сторонам:

     -  Да,  настоящих  мужчин сейчас уже  и нет...  Тебе  повезло,  Уркене!
Держись за него, не  отпускай,  охотницы на такого мужчину найдутся на любом
стойбище!..

     И только мужчины искренне жалели мать:

     - Совсем тронулась Уркене, как ее Темира медведь заломал!

     Медведя никто из охотников плохо не поминал: он был хан и дух леса, ему
можно все, не то, что лысому барсуку!

     Дельмека, когда  он  оставался один, душили стыд и обида. Ему казалось,
что и в смерти отца  виновата  мать. Если бы  она  не  ворчала на него и  не
корила постоянно, то и не пошел бы  тот к  берлоге, тревожить чуткий осенний
сон зверя... Однажды мальчишка не выдержал и упрекнул ее:

     - Зачем  ты  привела этого Акыма?  Разве  нам плохо  было  жить с тобой
вдвоем?

     Та рассердилась и стала гнать его:

     - И ночевать не приходи!

     Но Акым неожиданно заступился за Дельмека:

     -  Куда он  пойдет? К медведю, что  ли?.. Надо  его  сделать  мужчиной,
обручить с какой-нибудь девушкой постарше, и пусть они строят свой аил!

     Отчимства горы  не признавали. Обычно детей и жену погибшего брата брал
себе неженатый  дядя. Но младшего брата у отца Дельмека не было, и потому он
со  смертью   Темира   становился  настоящим  адыйоком.  Предложение  Акыма,
вообще-то,  ничего  не  меняло в судьбе  мальчишки, но давало ему  некоторые
права на самостоятельность. А это и было для него самым драгоценным!

     Быстрое  согласие  Дельмека  рассмешило Уркене и  вызвало самодовольную
усмешку Акыма:

     - Вот и хорошо! Найдем тебе  невесту, чтоб была тебе вместо матери, и -
живи, как мужчина, привыкай...

     Задуманное Акымом было скорее  развлечением для  взрослых,  чем стоящим
делом для  мальчишки.  Но  для  обряда-церемонии  Уркене  и Акым  готовились
серьезно: уговорили стариков, которым было все равно, натопили большую чашку
жира,  срубили  молодую  гибкую  березку  и пропустили ее  вершинку  в  дыру
дымохода.  Потом стали искать  и  звать  Дельмека  -  уже собрались  парни и
молодые  мужчины  поглазеть  на  диковинную  игру,  а  если  повезет,  то  и
поучаствовать  в ней. Но  вдруг струсивший  мальчишка затаился  в  кустах  и
дрожал,  клацая зубами, не столько от холода, сколько от ужаса. Его все-таки
нашли такие же,  как  он  сам,  мальчишки,  его постоянные преследователи, а
старик Капшун подставил убегающему Дельмеку ногу и,
     когда тот упал, крепко вцепился ему в плечо:

     - Дурачок! Хозяином станешь в  собственном аиле, свою дочку  Байым тебе
отдам, а у нее все есть...

     - Она же старая, ака!

     - Для тебя старая, для меня молодая... Да и какая тебе разница? Кормить
тебя  будет, учить  всему,  что  мужчине  знать  положено. А там привыкнешь,
обживешься! Мало ли? Меня самого таким же сопливым мальчишкой женили!*
     *  Описываемые пережитки левирата  и инициации  не были характерны  для
всех алтайцев, но практиковались в отдельных сеоках достаточно долго.

     Старик впихнул Дельмека  в родительский аил,  где уже сидели  с десяток
полупьяных друзей матери  и Акыма. Старик Капшун  поставил  мальчишку  возле
очага, привязал косичку к вершинке березки, подал всем собравшимся знак... У
Дельмека потемнело  в  глазах:  он  видел тех,  что  собрались  перед аилом,
которые будут его дергать  за косичку изо всех сил, если не расслышат или не
поймут его ответа на вопросы стариков. Он хотел откровенно разреветься, но в
это время к нему подошла Уркене, протягивая кырлу отца:

     - Вот что получишь от нас с Акымом, если будешь слушаться!

     У Дельмека вспыхнули глаза: за отцовское ружье, с которым тот ходил  на
охоту,  он был  готов  не только  все  муки вытерпеть,  но и  живую  ящерицу
проглотить, если бы только этого потребовали от него старики или парни!

     Потоптавшись,  старик  Капшун  присоединился  к  старикам,  проводившим
испытания мальчишки, и задал первый вопрос:

     - Почему у кабарги белые пятна на шкуре?

     - Ее обрызгали  молоком. Кабарга похожа на козла и ее  надо было как-то
пометить, чтобы люди не путались.

     Старики посоветовались и решили, что мальчишка  ответил верно. И тут же
его  дернули  березой  за  косичку -  говори громче,  мы тебя не слышим! Это
сигналили те, что были за стенами аила.

     - Какой рост у Сартакпая4?

     - До неба!  -  заорал Дельмек  во всю  глотку  и  от страха, и от  боли
одновременно -  парни  дернули вторично, хотя просто  не слышали  вопроса. -
Выше любой горы!

     - А какая гора на Алтае самая высокая?

     - Ак-Сумер!

     - Как Алып-Манаш вышел из беды?

     - Он написал письмо другим богатырям на крыле гуся, и они выручили его.

     Вопросов  было  много,  и скоро  Дельмек охрип, отвечая на них громко и
отчетливо. Но этого развеселившимся не на шутку старикам и парням было мало.
Подмигнув Капшуну, Акым проблеял по-козлиному свой глупый вопрос:

     - А что делают мужчина и женщина, когда остаются одни?

     Дельмек смутился, но его  тотчас дернули за  косичку.  И  он проорал из
последних сил:

     - Других дураков делают!

     Не  выдержали  старики  и  парни,  что  проводили испытания  мальчишки:
переглянулись, хихикнули, поняв на кого и почему намекал Дельмек. И хотя муж
матери настаивал на новых  вопросах,  парни уже бросили  березку и  ушли.  И
потому решение  стариков  было единодушным:  парень  выдержал  испытания  на
мужчину,  может строить  собственный аил и  заводить со временем семью. Акым
вынужден был  преподнести  мальчишке,  ставшему  мужчиной, чашу  с  топленым
жиром, а Уркене - отдать ружье Темира.

     Дельмек не стал строить свой аил и не  взял в невесты, а потом и в жены
дочку  старика  Капшуна, которой у