одного художника,  которого  к  Феде  привезли  насильно.  Стас  жил
привольно и денежно, снимая крутую эротику и приключения "свежего  мяса"
- натуральные съемки, украшенные легендами о вампирах. Стас инсценировал
на дне рождения Феди взрыв с живописно развороченной головой хозяина, за
что был обласкан, а именно: схвачен в голом виде у себя дома, замотан  в
покрывало и привезен  к  Феде  за  город  для  поощрения.  Поощрения  не
произошло, Стас научился пить водку и съел за  неделю  такое  количество
еды, что сам себе не верил. Через неделю Федя выпорол  жену  плеткой  на
улице, а Стаса завернули в то же покрывало и отвезли домой.  Вот  и  все
поощрение. Изнывая в непонятной тоске, Стас промучился один день,  боясь
закрыть глаза: в нем сразу же возникала крупная  белотелая  женщина,  ее
пшеничная коса с легким налетом слабой  седины,  мягкий  влажный  рот  и
непонятная тягучая тоска внезапной потери.
   Как он оказался в аэропорту с Натальей, Стас помнил смутно. Он  уехал
в странном бреду расслабленного подчинения, а Италия была не хуже  и  не
лучше любого другого места на земле.
   Стас  сейчас  спал  в  номере  дешевого  отеля,  потея  и  беспокойно
ворочаясь на смятых простынях под дребезжание тележки с зеленью.
   Наталья проводила взглядом эту  тележку,  рассмотрела  раннее  солнце
сквозь кружево виноградных листьев. Этот декоративный виноград тоже  рос
из горшка. Она вздохнула.
   Зеленщик разбудил хозяина ресторана. Зевая,  хозяин  вышел  во  двор,
обсуждая погоду и цены на рыбу. Он учтиво поинтересовался здоровьем жены
зеленщика и узнал, что  она  наконец  сходила  по-серьезному  в  туалет,
теперь все будет в порядке.
   Хозяин ресторана был француз. Он  говорил  на  итальянском  медленно,
иногда  путая  слова,  он  подумал  -  может,  чего-то  не   понял   про
освобождение жены зеленщика от недуга? Но  на  всякий  случай  поздравил
зеленщика и улыбнулся.
   За столиком сидела вчерашняя  женщина.  Хозяин  наморщил  лоб,  потом
обрадовался. Он думал, что все вчерашнее - шутка.
   Вчера эта женщина пила  вино,  а  ее  мужчина  быстро  рисовал  углем
смешные портреты посетителей. Он нарисовал и хозяина, официант сказал об
этом, улыбаясь. Хозяин подошел, пожелал хорошего вечера и увидел себя, с
длинным утиным носом, мягкими  извивающимися  губами  и  очень  большими
удивленными глазами на голове-груше. Что-то доброе и уютное было в  этом
рисунке, а под этим листком лежал другой. Там один из посетителей  -  он
сидел за соседним столиком - был вылитый конь! Посетитель  заметил,  что
его разглядывают, хозяин показал ему рисунок. Странная породистость  его
крупной головы была заметна и так, а рисунок  придал  этой  породистости
важность и надменность американца. Американец молча  взял  рисунок,  его
лицо ничего не выражало, но он достал кошелек и заплатил.
   Еще двое посетителей купили рисунки. Женщина, которая пила медленно и
долго красное вино, задержала руку  своего  напарника,  когда  он  хотел
начать рисовать по просьбе одной из посетительниц, веселой, в кудряшках,
туристки.
   И художник извинился, нарисовал цветок и отдал  бесплатно.  И  хозяин
ресторана его понял, он  готов  был  поспорить,  что  если  бы  женщина,
которая пила красное вино, не  задержала  руку  художника,  то  художник
нарисовал бы капризную кудрявую болонку с задранным  вверх  приплюснутым
носом, а еще не известно, понравилось бы это посетительнице.
   Женщина,  пившая  красное  вино,  совершенно  не  тронула  курицу   с
артишоками, которую заказала. Хозяин поинтересовался - почему, не  нужно
ли подогреть?
   Женщина извинилась по-французски, и хозяин ресторана обрадовался.
   Он сел к ним за столик, узнал, что женщина русская, а курицу не  ест,
потому что эта курица плохо приготовлена.
   Хозяин ресторана опешил, он гордился своим умением готовить.
   Женщина сказала, что в принципе, конечно,  курица  съедобна,  но  она
совсем не пахнет, как должна пахнуть курица. При этом  женщина  понюхала
курицу и подвинула тарелку хозяину.
   Хозяин ресторана понюхал курицу.
   Он думал ровно одну минуту. Сначала перед его глазами появилось  лицо
его мясника, большого рыжего человека, очень разговорчивого, как  и  все
итальянцы. Неужели мясник его обманывает и продает замороженных кур?
   Женщина сказала, что есть такое русское блюдо, очень дешевое, которое
нравится всем. Это блюдо называется "блины".  Она  очень  давно  не  ела
блинов. Она скучает по блинам, поэтому, может быть,  ей  не  пахнет  эта
курица.
   Хозяин ресторана тут же предложил "изжарить" для нее блины.
   Женщина прошла с ним в чистую и хорошо обустроенную кухню. Она вымыла
руки и обрадовалась скисшему молоку, по поводу которого хозяин собирался
ругаться утром с молочником.
   В штате его ресторанчика работали пять человек. Готовил  сам  хозяин.
Приходящая женщина убирала кухню, маленький  зал  для  плохой  погоды  и
дворик с фонтаном, чистила овощи и загружала посудомоечную  машину.  Два
официанта обслуживали клиентов. Племянница хозяина помогала  готовить  и
занималась   поставками   продуктов,   потому   что   отлично   говорила
по-итальянски.
   Женщина, которая сначала пила красное вино, а потом  пришла  в  кухню
приготовить себе блины, заняла  сразу  все  пространство.  Она  взбивала
венчиком  яйца,  добавляла  туда  кислое  молоко  и   пела,   а   хозяин
рассматривал уложенную на ее голове огромную косу необыкновенного цвета.
   Женщина с косой показала ему на свет первый блин.  Сквозь  блин,  как
сквозь кружево молодых виноградных листьев, просвечивало солнце.
   Хозяин достал вишневую наливку и рассказал про самый красивый в  мире
маленький приморский городок во Франции. Он спросил у  женщины,  которая
умела печь такие блины, не искусственная ли у нее накладка на голове.  А
когда женщина вытащила шпильки и уронила  на  стул  косу,  предложил  ей
приходить к нему печь блины.  Женщина  смотрела  серьезно,  но  они  оба
понимали, что это почти шутка.
   Увидев ранним утром женщину с косой у  себя  во  дворике  за  столом,
хозяин ресторана глубоко вздохнул и мгновенно представил себе измененное
меню, потом женщину, которую надо поставить  печь  эти  самые  блины  на
самом видном месте, потому что она переворачивает блин,  подкидывая  его
на сковородке, а это надо видеть! Он заспешил к ней,  быстро  обдумывая,
как бы потактичней попросить ее при этом не закалывать свою косу.

***

   Федя оделся в дорогу и поэтому на прощальном ужине сидел не на  ковре
в подушках, а на стуле. Хамид лежал на низком диване, возле него на полу
сидела китаянка и играла на дудочке. Федя морщился и вздыхал, до  вылета
его самолета оставалось три часа.  Полчаса  Федя  выделил  на  посещение
адвоката. Он собирался приказать ему явиться в Москву на этой  неделе  и
подробно рассказать про исчезнувшего Слоника. И переписать чек.
   Федя сам себе не хотел признаться, что поспешил одеться,  потому  что
не хотел видеть обещанный танец. Он вообще не хотел больше  видеть  Еву,
его грубая победа должна была остаться  последней,  что  он  должен  был
помнить об этой женщине. Но Хамид подмигнул и с насмешкой  напомнил  про
пари.
   Федя оделся в легкий серый костюм  и  шелковую  рубашку  темно-синего
цвета. Он не любил галстуки, у рубашки был русский ворот. Федя  похлопал
себя по внутреннему карману пиджака и нащупал корочки документов. Он  не
носил портмоне, но на поясе висела маленькая кожаная сумка  с  деньгами,
кредитными карточками и разрешениями на перевозку  украшений  и  дорогих
предметов. Сумка наполовину прикрывалась круглым и мягким животом. Сбоку
от этой сумки на ее же поясе крепился любимый Федин старинный  кинжал  в
инкрустированных ножнах. Кинжал не был виден из-под пиджака.
   Китаянка  перестала  играть.   Кто-то   тронул   струны   незнакомого
инструмента, похожего на мандолину. Вбежали, мелко  семеня  ногами,  две
девушки, быстро расступились перед Федей, и  оказалось,  что  сзади  них
была Ева.
   Она стояла замерев, пока девушки не сдернули с нее  покрывало.  Потом
она стала переступать босыми ногами, звеня в такт струнам  браслетами  с
колокольчиками на щиколотках.
   Федя увидел эти крошечные колокольчики, а потом сразу посмотрел на ее
лицо. Глаза Евы  были  закрыты.  Лицо  было  странно  разукрашено,  веки
подведены синим почти до висков, на крыльях носа прикреплены  цепочки  с
золотыми болтающимися шариками,  а  пунцовые  губы  сверху  помады  были
покрыты еще и блестками.  На  лбу  висел  сверкающей  каплей  бриллиант,
волосы стянуты и  напомажены,  гладкая  черная  голова  украшена  только
бусами мелкого жемчуга, из которых и свешивался прозрачный камень.  Лицо
Евы было неподвижно, да и вся она напоминала дорогую  куклу,  у  которой
завели механизм, но глаза не открылись, хотя она и начала танцевать.
   Федя уже не мог отвести взгляда от ее  лица,  поэтому  совершенно  не
заметил, во что она была одета ниже.
   Хамид же  с  изумлением  рассматривал  простое  европейское  открытое
платье  на  тонких   бретельках,   красно-оранжевое,   очень   короткое,
необъяснимо возбуждающее именно с этими браслетами на босых ногах.
   Он сел и потер руки, он понял, что эта женщина -  находка,  если  она
смогла так сама одеться.
   Телохранитель Феди насторожился. Он хорошо видел натренированные ноги
женщины в оранжевом,  ступни  были  жилистыми  и  выдавали  любительницу
пробежать утром полчасика темповый кросс. Еще ему  не  понравилась  одна
мышца на предплечье, и потому, что он вообще ее  заметил,  телохранителю
сразу надо было дать высший балл: это была мышца на правой руке, она шла
по внутренней стороне от кисти к  локтю  и  вырабатывалась  от  привычки
держать на весу тяжелый для женщины предмет.
   Отстрельщик  посмотрел  на  Федю,  на   его   гостеприимного   друга.
Телохранители Хамида стояли в дверях, скрестив руки.  По  бокам  у  них,
утопая в атласных шароварах, висели кривые сабли.  А  у  охранника  Феди
огнестрельное оружие в доме отбирали, и он сказал сам себе, глядя на эти
яркие шаровары и запутавшиеся  в  них  ножны  с  саблями,  что  в  более
идиотскую ситуацию еще не попадал, что сам он сейчас тоже идиот  идиотом
и идиота охраняет.
   Ева двигалась, позванивая колокольчиками и  подчеркивая  механическую
угловатость  движений,  все  еще  не   открывая   глаз.   Федя   смотрел
завороженно:  когда  нога  Евы  поднималась  высоко,   мелькали   черные
кружевные трусики. Она подошла совсем близко к стулу, на  котором  сидел
Федя, топнув посильней  ногой  и  остановив  этим  звуком  мелодию.  Ева
открыла глаза и уставилась на Федю.
   Федя задержал дыхание. Он видел ее глаза, но поймать их  взглядом  не
мог. Ева словно смотрела сквозь него,  Федя  даже  подумал,  что  она  в
гипнотическом трансе - так странно неподвижно было ее лицо и  не  мигали
заблудившиеся глаза.
   Ева опять стала танцевать, стоя на месте, она отбивала дробь пятками,
движения рук стали более плавными, потом подошла поближе, но  так  и  не
оживила застывших глаз.
   "Проиграл", - подумал Федя, пугаясь этих глаз.
   Ева встала на мостик совсем рядом с ним, он рассмотрел внизу у  своих
ног длинную шею и вздувшиеся на ней от напряжения  вены.  Он  уже  хотел
протянуть руку и потрогать эту шею, когда Ева напрягла  живот  и  плавно
подняла ноги, оттолкнувшись ими почти незаметно от  пола.  Она  постояла
секунду на руках, потом загнула ноги, опустила их и оказалась сидящей  у
Феди на коленях, спиной к нему. Федя от неожиданности обхватил ее быстро
и сильно, боясь уронить, у него закружилась голова от этой акробатики.
   "Выиграл!" - подумал Хамид, потирая руки и сопя от возбуждения.
   Потом Ева оказалась где-то внизу, в ногах  Феди,  она  повернулась  к
нему лицом, Федя  только  протягивал  руки,  старался  остановить  ее  и
поймать глазами глаза, как она уже уворачивалась, поглаживая его плечи и
живот.
   Федя словно очнулся, почувствовав тишину. Не играла  музыка,  девушки
замерли, уползла за диван китаянка.
   Ева стояла очень прямо и держала кинжал Феди, прижимая его  плоско  к
животу двумя ладонями.
   Хамид хлопнул в ладоши, и охранники  подбежали,  красиво  придерживая
сабли. Они смотрели с интересом, телохранитель Феди не понимал, почему у
них на лицах странное ожидание зрелища, а не тревога, он пошел  ближе  к
Феде, но был остановлен вытянутой в сторону рукой идиота в шароварах.
   Ева смотрела теперь в глаза Феди и слегка улыбалась  блестящим  ртом.
Федя  махнул  рукой,  останавливая  своего  телохранителя,  выступившего
вперед. Не отводя от нее взгляда, Хамид неуверенно дал  знак  охранникам
не подходить. Ничего опасного не было, танцовщица стояла слишком  далеко
от Феди, чтобы наброситься и поранить его.
   Он нашел взглядом Лизу, увидел злорадство на ее лице и понял, что они
думают об одном. Только Хамиду  было  жалко  терять  такую  способную  и
красивую девочку, которая сейчас  покончит  с  собой,  а  Федя,  похоже,
ничего не имел против.
   Ева призывно зазвенела колокольчиками, притопывая. Заиграли протяжные
струны, Федя завороженно увидел, как Ева ласкает себя рукояткой, а потом
проводит красную царапину от шеи к груди, сверху вниз, и как бежит, едва
поспевая за тонким лезвием, темно-красная медленная капля.
   Зашептались девушки, неслышно подошла Лиза и встала возле Хамида.
   Ева закрутилась волчком, раздувая  колоколом  платье,  и  Федя  вдруг
заметил, что на полу валяется несколько апельсинов, между  которыми  она
танцует. Это было последнее, что он увидел. Обожгло горячим  шею,  синее
покрывало Евы окутало его голову и унесло зрение и слух, отказали ноги и
не дали убежать, стали тяжелыми и ненужными руки.
   Все,  кто  смотрел  на  танец,  заметили  резкое  движение  Евы,   но
продолжали загипнотизированно следить  за  яркой  оранжевой  куклой,  и,
только когда  Федя  захрипел,  откидываясь,  увидели  красивую  рукоятку
кинжала, которая торчала из его шеи сбоку.
   - Божечка моя, - прошептала одна из девушек, обхватив щеки  ладонями.
-  Ой  же,  божечка  моя.  -  Потом  вздохнула  глубоко  и  пронзительно
завизжала.
   Телохранитель, словно не веря, смотрел во все глаза на Еву. Он, как и
все, не отводил от нее глаз во время  танца,  но  не  заметил,  как  она
метнула нож.
   Ева, тяжело дыша, осматривалась, словно не понимая,  где  она.  Хамид
подошел к Феде.
   - Ты проиграл, - сказал он Феде без выражения и повернулся к Еве:
   - Ты убила моего самого близкого друга.
   Потом он приказал Еву увести и запрятать  до  его  решения,  визжащей
девчонке  надавать  пощечин,  Лизе   принести   немедленно   пленку   из
видеокамеры, которая записывала все это, и просмотреть вместе с  ним,  а
после просмотра вызвать полицию.
   Хамид остановил запись только в одном месте и  смотрел  на  застывшую
картинку почти минуту. Ева на этой картинке только что вышла из  мостика
и стояла на руках. Платье упало, закрыв ее голову  оранжевым  колоколом,
из которого странным цветком вырастало длинное  красивое  тело  с  узкой
черной оберткой трусов, выпрямившиеся  в  струнку  ноги  профессионально
держали вытянутый подъем. Когда Хамид отпускал паузу, Ева  запрокидывала
ноги назад и тяжело садилась на колени Феди, расставив их немного  перед
самой  посадкой.  Удивленное  лицо   Феди,   его   растопыренные   руки,
вытаращенные глаза. И так несколько раз.

***

   Наталья шла по ступенькам, разглядывая море в  предвечерней  дымке  -
легкие перышки парусников парили над серо-зеленой водой,  -  когда  боль
потянула слева в груди длинным и острым лезвием, пугая смертью.  Наталья
оступилась, но боль прошла неожиданно  и  бесследно.  Наталья  осторожно
вдохнула мокрый запах моря и слабо улыбнулась. Она  почему-то  вспомнила
Федю, первый раз без злости и отчаяния с того самого дня, когда ушла  из
дома.

***

   Врач в интернате был щупленький, суетливый и вдовый. Его дочка  часто
приходила к отцу в изолятор. Если кому из интернатовских везло  и  он  в
этот  день  попадал  в  изолятор,  то  разговоры  о  дочке  врача  потом
продолжались  несколько  ночей  и  с   самыми   невероятными,   тут   же
сочиняющимися подробностями.
   Из персонала  никто  тифом  не  заболел,  но  почти  месяц  дочка  не
приходила к отцу, ее вообще отправили из города к тетке.
   Когда Хамид увидел перебегающую двор девушку с длинной желтой косой -
она задорно размахивала портфелем, - он остолбенел и стоял в  оцепенении
у окна еще долго после того, как она скрылась в хозяйственном корпусе.
   Он запомнил этот странный день  навсегда.  Хамид  постепенно  утратил
где-то на грани реальности и воображения точную дату, время года и  даже
постепенно унич-тожил в  себе  болезненно  врезавшийся  в  него  рисунок
замкнутого двора. Он только знал точно, что было светло, девочка бежала,
размахивая портфелем, а ее коса жила как бы сама по себе - двигалась  по
спине медленно и лениво.
   Вечером в этот день Болт и Севрюга решили точно выяснить, что  прячет
Макс на груди, отчаявшись выпытать что-либо и опасаясь подходить  близко
к дебилу.
   В ночной темноте долговязая фигура Болта с небольшим пузырьком в руке
показалась Феде страшной, он резко приподнялся, но  Хамид  взял  его  за
руку.
   - Тихо! Не дергайся, Болт посмотрит, что у Макса за пазухой.
   - Скотина! - возмутился Федя.
   - Я лично ничего против не имею, человек не может так  вонять,  я  не
сплю от этой вони уже два дня. Севрюга говорит, что Макс - оборотень,  а
я думаю, что у него рана гноится. Болт ищет деньги, как всегда.
   Макс спал крепко, выставив из искореженной спинки кровати ступни.
   Феде  стало  интересно,  свет  от  фонарей  делал  лица   поднявшихся
интернатовцев застывшими, бледно-желтыми. Они обступили кровать Макса  и
несколько минут стояли замерев, вслушиваясь в его тяжелое дыхание.
   Болт смочил  большую  тряпку  хлороформом  из  пузырька  и  осторожно
положил Максу на лицо.
   Макс взмахнул руками, потом стал ощупывать тряпку,  но  как-то  вяло,
перепуганный Болт налил из пузырька сверху, приторный запах смешался  со
страшным запахом смерти, исходившим от Макса.
   Подождали еще немного, некоторых повело в сторону, они сели  на  пол,
но уходить не собирались.
   Севрюга перекрестился и осторожно стал расстегивать казенную  рубаху.
Платок с головы Макса не убирали, он вдруг замычал и задергал ногами,  а
потом издал протяжный воющий звук.
   - Быстрее! - приказал Болт.
   Севрюга потянул за грязную бечевку и достал холщовый небольшой мешок.
Сразу стало  ясно,  что  вонь  оттуда.  У  Болта  загорелись  глаза,  он
оттолкнул Севрюгу, Федя заметил, что его  движения  тоже  стали  вялыми,
почти все непрерывно зевали, надышавшись хлороформа.
   Сначала Болт ощупал мешок, принюхался  и  быстро  закрыл  рот  рукой.
Потом все-таки раскрыл грязную холстину, и некоторое время никто не  мог
понять, что там такое. Болт сел на пол и отполз от кровати, все желающие
смогли, тщательно рассмотреть содержимое мешка.
   - Западло!.. - пробормотал Севрюга, сдерживая рвоту.
   Хамид  стоял  дольше  всех,  он  рассматривал  сдохшую   черепаху   с
удивлением, черепаха почти вся спряталась внутри панциря, но задние лапы
с большими коготками лежали сзади свободно и почти разложились.
   Хамид же и спрятал черепаху в мешок и заправил его под рубаху.
   Некоторые заснули на полу, Федя  растаскивал  их  по  кроватям,  Болт
грязно ругался, уже когда все улеглись. Плавая в наркотическом  дурмане,
Хамид чертыхнулся, встал, подошел к Максу и  сбросил  на  пол  тряпку  с
хлороформом.
   Макс улыбался во сне.

***

   Далила увидела в бинокль две полицейские машины, которые подъехали  к
шикарному особняку, и растолкала заснувших стариков.
   Зика вырвал бинокль у плохо соображающего со сна Казимира  и  надолго
припал к окулярам. Казимир получил бинокль, когда полиция  уже  вошла  в
дом, он внимательно, окно за окном, осматривал дом  и  балконы,  у  него
громко застучало сердце и очень тяжело дышалось.
   Далил