"с
обреченной предсказуемостью". Самый молодой,  застенчивый  и  полноватый
брюнет, дольше всех тыркался со своим стулом.
   Представившись,  мужчины,  по  очереди  продолжая  рассказ,   коротко
описали условия проведения  ареста  американца  в  гостинице  "Саяны"  и
изъятия у него дискеты  и  пленки.  Пленка  оказалась  не  той,  которую
заготовили для показательного ареста. Когда  старик  Дедов  попал  после
допросов в больницу, на интернетовский адрес его внука пришло  сообщение
о продолжении контактов.
   Указывалось место этих контактов,  поведение  участников  и  условные
отличительные атрибуты  в  одежде  передающих  пленку  и  получающих  ее
агентов. Когда дело дошло до отличительных  атрибутов  одежды  секретных
агентов, а также  вынужденного  приобщения  к  высокому  искусству,  Ева
расхохоталась, естественно и самозабвенно.
   Смеялась она одна.  Кошмар  не  смеялся,  потому  что  почти  все  об
условиях дальнейших контактов с курьером Коупа уже знал.
   - Ничего смешного тут нет, - с угрозой в  голосе  заявил  старший  из
трех офицеров. - С музыкой, правда, у ребят начались проблемы.  Говорят,
не можем больше  слушать  эту  увертюру.  Вы,  Ева  Николаевна,  хоть  и
женщина, а должны понимать службу.
   - Извините,  я  сейчас,  я  не  специально.  -  Ева  вытирала  слезы,
выступившие у нее от хохота.
   - Ничего, извиняем, - ласково заметил очень худой.  -  Будете  дальше
веселиться или выслушаете доклад непосредственного участника событий?
   Непосредственный участник событий - слегка испуганный молодой  брюнет
- тут же вскочил со стула и представился по всей форме.
   - Я, пожалуй,  сначала  хочу  выслушать  предысторию  поподробней,  -
задумчиво  предложила  Ева.  -  А  уже  потом  доклад  непосредственного
участника событий.
   - Разве полковник Кошмар не ввел вас в курс дела?
   - Ввел. Но в какой-то  момент  нашего  разговора  его  изложение  мне
показалось слегка... гротескным.
   - Вот только этих словечек не надо, а? Мы все  тут  люди,  отягченные
высшим образованием. - Худой подумал,  чуть  растянул  рот  в  улыбке  и
добавил:
   - А теперь еще и искусством.
   Старший  офицер  вкратце  описал  предысторию.  Разведка   обнаружила
настоящую  пленку.  Допросили   профессора,   отделом   было   проведено
собственное  расследование,  которое  ни  к  чему  не  привело.   Старик
заведовал научной лабораторией по ракетным  двигателям  и  преподавал  в
Бауманском. Круг  людей,  с  которыми  он  мог  обсудить  эту  проблему,
настолько велик, что всех сотрудников службы не хватит, чтобы  вычислить
насмешника.
   - Насмешника? - удивилась Ева.
   - Мы так назвали условный объект,  который  мог  подменить  подложную
пленку настоящей. Профессор этого не делал,  это  понятно,  хотя  ему  в
какой-то момент показалось, что мы не очень торопимся, что мы...
   - Что вы разгильдяйствуете, - подсказал Кошмар.
   - Это не совсем то словечко, - начал было худой, но Кошмар перебил:
   - Именно это слово доктор наук и употребил, когда  описывал  в  своем
заявлении на имя начальника ФСБ вашу неторопливость. Он сказал,  что  вы
разгильдяйствуете, вместо того чтобы  землю  рыть  на  благо  Родины.  А
все-таки  мог  ли  профессор,  зная,  что  предстоит  захват  шпиона   и
информация все равно к противнику не  попадет,  подменить  вашу  липовую
пленку пленкой с подлинными чертежами?
   - Не мог, - категорично заявил худой.
   - Почему не мог? - Кошмар уставился на него полузакрытыми глазами.
   - Не мог, и все! - настаивал худой.
   -  Ребята,  -  решила  внести  ясность  Ева,  -  давайте  без  особой
секретности. Это же вы пришли за помощью к нам.
   -  Ладно.  Потому  что  старик  вообще  не  знал,  что  мы  подменили
информацию.
   Он сказал, что Коуп подарил ему зажигалку, отдал нам эту зажигалку, а
через день мы ее вернули уже с заготовленной пленкой и сказали, чтобы он
ни о чем не думал, а просто отдал ее при контакте.
   После продолжительного молчания Кошмар, не  щадя  офицеров  разведки,
небрежно заметил, что  напутать  что-то  запросто  могли  они  сами  при
подготовке пленки.
   - Не могли, - с настойчивостью заевшей пластинки настаивал худой.
   Посмотрев на поскучневшие лица Евы и Кошмара, отчаянно выдал:
   - Подложную пленку готовили не мы, а спецы по военному оружию.  Отдел
разведки только курировал операцию.
   - Минуточку, - оживился Кошмар. - В этом деле  задействована  военная
разведка?
   - Вот говорил же я, что  ты  все  напутаешь!  -  вступил  в  разговор
старший офицер. - Начни сначала и по порядку!
   - А пусть меня не сбивают все время!
   Начал  он  с  момента  задержания  Коупа.   Потом   Ева   с   большим
удовольствием и Кошмар, морщась, как от зубной боли, еще  раз  выслушали
рассказ о необходимости  посещать  все  постановки  одного  спектакля  в
предусмотренной паролем одежде. По условиям,  предложенным  американским
шпионом, информацию надо было передавать в  театре  оперы  и  балета,  и
конкретно на спектакле "Дон Кихот".
   Идет этот спектакль не то чтобы часто, но пару  раз  в  месяц  всегда
бывает...
   - В этом месяце третий раз! - не выдержал брюнет. В случае неявки  на
спектакль Коупа либо самого доктора был предусмотрен  запасной  вариант,
когда приходит человек от того либо от другого, и  этот  человек  должен
быть определенным образом одет. Строгий черный костюм, обязательно белая
рубашка и красный галстук с золотым  серпом  и  молотом.  В  этом  месте
мужчины замолчали на некоторое время,  дожидаясь,  пока  Ева  Николаевна
справится с накатившим смехом.
   Чтобы как-то прояснить обстановку с пленкой, оказавшейся с подлинными
материалами, после ареста Коупа и инфаркта доктора решено было некоторое
время посылать на каждый спектакль  человека,  одетого  описанным  ранее
образом. Кроме этого конкретного человека в костюме  и  коммунистическом
галстуке, два сотрудника должны были находиться для наблюдения в зале  и
еще один в фойе.
   - А дальше, -  кивнул  худой,  -  доклад  продолжит  непосредственный
участник событий.
   - Это я был в костюме с галстуком, - торопливо вступил  брюнет.  -  Я
четвертый раз прихожу,  и  сопровождающая  меня  тройка  тоже.  Как  нам
заранее сообщил доктор, встреча происходит только в антрактах либо перед
спектаклем. И в этот раз, позавчера, иду я на свое место  после  второго
звонка, у меня, как полагается,  в  кармане  та  самая  зажигалка,  а  в
зажигалке, понятное дело, заправлена слегка подработанная пленочка.  Иду
я себе, и вдруг мне навстречу...
   - брюнет сглотнул и вытер быстрым движением ладони пот с виска, - мне
навстречу идет ну точно такой же, как я, тоже в черном костюме, в  белой
рубашке  и  красном  галстуке,  но  блондин!  Я,  конечно,  тут  немного
растерялся, но зажигалку по инерции из кармана взял и протянул ему  руку
для пожатия. Он, надо  сказать,  на  меня  уставился  тоже  с  некоторой
оторопью, потрогал свой галстук, протянул руку,  а  когда  я  ему  сунул
зажигалку - вот сдохнуть мне на этом месте! - удивился. Я так в отчете и
написал, что он удивился. Удивленный такой, пометался  немного,  сел  на
шестой ряд с краю и задумчиво  сидел,  пока  не  погас  свет  и  его  не
попросили освободить место. Я дал наблюдателям  знак,  те  с  максимумом
осторожности и минимумом присутствия должны были следить  за  блондином,
что они и делали весь первый акт  до  чертиков  в  глазах.  Перед  самым
антрактом я снял галстук, мы довели объект до туалета,  посетили  с  ним
место общего пользования и по четыре минуты каждый помыли руки, а он все
из кабинки не выходит. Прозвенел звонок на второй акт. С одной  стороны,
у нас приказ его вести как  можно  дольше,  чтобы  связи  определить.  С
другой стороны, не выходит же! Короче, дождались мы начала акта, вошли в
туалет, а блондин уже застрелен на унитазе неизвестным и  совершенно  не
замеченным нами объектом. Дальше события развивались так.  Я  остался  в
туалете. Мои коллеги доложили  немедленно  по  телефону  о  чрезвычайном
происшествии и распространились по зданию, проводя беглый осмотр. Спустя
четыре с половиной минуты в туалет вошла молодая женщина. Я залез ногами
на унитаз в последней кабинке и присел. Она кого-то искала, увидела ноги
блондина, зашла в соседнюю кабинку и посмотрела сверху. Быстро выбежала.
Как показало наблюдение, она  прямиком  отправилась  в  зал,  в  темноте
проползла на четвереньках к крайнему креслу  шестого  ряда,  ползала  на
полу, потом вышла из зрительного  зала  и  проследовала  на  свое  место
работы - за кулисы сцены.
   - Как вела себя эта женщина  в  туалете?  -  спросила  Ева.  -  Когда
увидела труп на унитазе?
   - Она выдула пузырь из жвачки, и он лопнул. Ни  визга,  ни  крика  не
было.
   А может, -  предположил  брюнет  после  некоторого  раздумья,  -  она
инфантильная?
   Ева вскинула на него удивленные глаза. Брюнет покраснел.
   - Это работница костюмерного цеха,  которая  подрабатывает  иногда  и
уборкой сцены. Ее осмотрели почти сразу  же.  Сначала  провели  наружный
осмотр, а потом, когда она уже уходила из театра домой, более тщательный
в спецфургоне, - продолжил худой.
   - А что вы искали? Зажигалку? - спросил Кошмар.
   - В том-то и дело, что зажигалку мы уже не искали. Зажигалку мы нашли
у мертвого блондина, как только разрешено было его  обыскать.  В  данный
момент личность убитого устанавливается.
   - Ребята, а зачем вам отдел внутренних расследований? - не  выдержала
грустного вида разведчиков Ева.
   - Ну, тут ведь как... Мы сначала были очень заняты  телом,  -  словно
нехотя, внимательно отслеживая выражение лиц своих напарников, заговорил
самый старший. -  А  потом,  конечно,  просмотрели  пленку  в  зажигалке
блондина. Короче, не та пленка.
   - Как это - не та?
   -  Подлинные  чертежи  торпеды.  Просто  чертовщина  какая-то.   Наше
начальство обязательно напишет вашему начальству, то есть  вам,  товарищ
Кошмар, докладную и предписание  завести  на  нас  дело.  Я  думаю,  эта
докладная уже лежит у директора Службы.
   - А нам - впору пойти и застрелиться! - Брюнет не выдержал медленного
и спокойного повествования старшего.
   - Есть вопросы. - Кошмар встал и потоптался на  месте,  не  обнаружив
достаточно свободного места,  чтобы  пройтись  туда-сюда.  -  Почему  вы
обсуждаете со мной предполагаемые действия вашего начальства?
   -  Так  мы  же  со  всей  душой.  Когда  к  вам  в  отдел  внутренних
расследований вот так приходили подколпачные? А мы пришли.  Нас  завтра,
может, уже посадят под арест. Будете брать, показания по всей  форме.  А
пока мы разговариваем по дружбе.
   - Мне это все равно - по дружбе или по службе, - заметил Кошмар.
   - Э, нет, не скажите. Вам ли не знать про секретность? Как только нас
арестуют, перечень закрытых тем будет тут же определен. А пока мы их  не
знаем, ответим на все вопросы.  -  Старший  поджал  ноги,  чтобы  Кошмар
подошел к окну. - Занавесочку все-таки не открывайте, не надо.
   - Как на вас вышла военная разведка?
   - Разрешите? - Худой тоже встал и доложил:
   - По предписанию четыреста  двенадцать  дробь  восемьдесят  три,  при
необходимости  участия  в  деле   специалистов   определенного   профиля
предпочтительно привлекать к разработке операции не штатских, а служивых
людей. Военного специалиста затребовал  наш  отдел  разработок.  В  план
операции он посвящен не был, задание получил узкоконкретное.
   - И получается, что и в первый и во второй раз у вас пропала пленка с
узкоконкретными изменениями  и  появилась  неизвестно  откуда  пленка  с
настоящими чертежами торпеды, - подвела итог Ева.  -  Что  говорят  ваши
фактурщики?
   - Что пленка и  материалы,  на  ней  отснятые,  были  подготовлены  в
лаборатории, по уровню оснащенности максимально приближенной к нашей.
   Отпечатков, естественно, никаких.
   - Поподробнее с изготовлением подложной пленки. - Ева  задумалась  на
несколько секунд, прикусив губу. - Сколько  пленок  приготовила  военная
разведка?
   - Разрешите мне? - Теперь встал старший.  -  Всего  подложных  пленок
изготовлено было минимум три. При изготовлении первой  съемка  велась  с
чертежей.
   Чертежи эти отрабатывались военными независимо от подлинных, то  есть
подлинников у них не было. При  изготовлении  двух  других  использовали
копировальный метод. Изменяли  настоящий  материал,  снятый  на  пленку.
Итого в отделе военной разведки осталось две пленки: одна  подлинная,  с
чертежами,  предоставленная  нам  лабораторией  профессора,   и   вторая
подложная, с  чертежами,  которые  предложили  военные.  Ну  а  те  две,
обнаруженные нами в ходе проводимой операции, которые по первому осмотру
совпадают с профессорским материалом,  естественно,  сейчас  изъяты  как
вещественное   доказательство   нашей   безалаберности    и    буквально
расщепляются фактурщиками Службы на молекулы.
   - А где вы взяли такое количество зажигалок? - поинтересовалась Ева.
   - Как только Коуп подарил профессору зажигалку, ?было  выяснено,  что
это  продукт  не  штучный.  Точно  такие  продаются  в  ювелирном  возле
"Метрополя".
   - Я надеюсь, излишне спрашивать, насколько ваш  отдел  отработал  все
версии  о  причастности  сослуживцев,  знакомых  и   членов   семьи?   -
поинтересовался Кошмар.
   - Восемь папок отчета после первого прокола, - доложил старший.
   - Когда установят личность блондина? - спросила Ева.
   - Нам могут об этом ничего не сказать, - вздохнул худой.
   - Я его узнаю в любом виде, а фигуру отличу и в  темноте!  -  заверил
всех брюнет. - А главное, у  него  шрам  вот  тут,  на  большом  пальце.
Заживший, буквой X.
   В наступившем молчании все уставились на брюнета.
   - Он умер, - сказал наконец худой. - Тебе, Костя, отдохнуть надо.
   - Да, - кивнул брюнет совершенно бессмысленно, - умер, а  я  его  все
равно где хочешь узнаю. У него шрам вот тут...
   - А если нас завтра не посадят под домашний арест, -  перебил  его  и
даже заслонил собой от Кошмара старший из офицеров, -  так  мы  известно
куда пойдем.
   Мы пойдем в театр. Потому как операция  не  закончена.  Так  что  вы,
ребята, помозгуйте как  следует,  а  то  ведь  если  это  не  раскрутить
правильно, то для отчета об успешном расследовании именно мы пойдем  под
трибунал. Кто у нас в таких случаях крайний? Исполнитель...
   - Да-а-а... - протянул худой. - Дураками никому быть не хочется.
   - У меня отличная зрительная память, - не сдавался брюнет.  -  Я  его
всегда узнаю.
   - Какая  жалость,  -  заметил  на  это  худой.  -  Тебе  срочно  надо
отдохнуть, а завтра опять "Дон Кихот".

4. Балерина

   - Что?! Второй  раз  за  неделю?  -  хотела  закричать  Наденька,  но
обессилела от возмущения, и получилось шипение.
   -  Вы  подписали  договор  на  два  месяца  и  проведены  официально,
приказом, - помощник режиссера по сцене  осматривал  Наденьку  медленно,
сверху вниз. Он дошел до полоски на животе между приспущенными  джинсами
и облегающей футболкой, застыл глазами  на  выпуклости  пупка  и  как-то
вдруг ослабел.
   Наденька, призадумавшись,  натянула  футболку,  закрывая  живот.  Они
молча стояли так минуты три, ненавидя друг друга до накатившей тошноты.
   - Разве вам не полагается рабочая спецовка уборщика? - Помреж опустил
взгляд еще ниже и теперь смотрел на ее кеды.
   - Полагается, так ведь сегодня не моя смена, сегодня я в костюмерной!
- Наденька повысила голос.
   - Вы на меня кричите?
   - Что вы, как можно. Когда я закричу, упадет люстра.
   Они оба подняли головы и посмотрели на махину люстры.
   - Люстра не упадет, - авторитетно заявил помреж. - Меня уверили,  что
она отлично закреплена. Значит, не ваша  смена.  Тогда  постарайтесь  не
вертеться у  сцены,  постарайтесь  не  покидать  свое  рабочее  место  в
костюмерной. Что, например, вы сейчас делаете в партере?
   - Ну-у-у, - задумалась Наденька, потом сдернула очки и прищурилась, -
я стараюсь соотнести на  пространственном  уложении  сцены  взглядом  из
зрительного  зала  совершенно  транссексуальное  пурпурно-голубое  пятно
костюма Ромео с геометрической компоновкой декораций.
   - Странно. Очень странно.
   - Что именно?
   - Вы пытаетесь соотнести транссексуальное  пятно  костюма  из  одного
балета с геометрической  компоновкой  декораций  из  другого.  -  Помреж
широким медленным жестом показал на сцену. - Сегодня "Лебединое озеро".
   - Спасибо, что не "Дон Кихот"!
   Наденька ушла в  мастерскую.  После  второго  звонка  она  быстренько
сбегала  к  знакомому  осветителю,  осмотрела  сверху  партер,  потом  с
биноклем - бельэтаж.
   Никто не привлек ее внимания.
   - Ты опять сегодня за уборщицу? - удивился осветитель.
   - Нет, - Наденька замерла, остановившись глазами на меркнущей люстре,
- запарка у меня с костюмом. Сижу в мастерской от темна до темна. А  вот
завтра...
   - Она откровенно загрустила.
   - Приходи. Пожалею.
   Пробираясь в  темноте  вниз,  она  думает,  сколько  заплатит  прима.
Усевшись в костюмерной перед зеркалом, медленным  движением  оттирает  с
губ помаду, комкает окрашенные салфетки и поглядывает на часы. Потом она
идет в гардеробную, минует длинные ряды стоек  с  костюмами,  чихает  от
пыли и слышит, как кто-то еще пробирается между костюмами, стуча по полу
пуантами. Наденька приседает, задерживает дыхание. Балерине  пробираться
в пачке трудно, она чертыхается. Наденька привстает и видит  в  соседнем
проходе над стойками покачивающееся черное перышко. Она опять приседает,
на корточках пролезает под костюмами и  оказывается  в  другом  проходе.
Садится на пол, смотрит на часы, поглаживая рукой синий бархат  висящего
рядом длинного платья,  кое-где  изъеденного  молью.  Отследив  минутную
стрелку, Наденька встает и оглядывается.
   Балерина стоит через два прохода со стойками. Она  растеряна.  Увидев
Наденьку, вздыхает и неуверенно улыбается. Глядя  в  глаза  друг  другу,
женщины идут к выходу, разделенные стойками,  причем  Наденька  идет  на
цыпочках и тянет шею с озабоченностью на лице, а балерина -  возбужденно
дыша приоткрытым ртом. Когда стойки с костюмами  между  ними  кончаются,
они неуверенно касаются друг друга  кончиками  пальцев,  потом  Наденька
захватывает холодную тонкую ладонь и тянет за собой, раздвигая  костюмы,
в безопасный угол.
   - Где ты была, антракт кончается?! - шепчет балерина, пока  Наденька,
присев, помогает ей снять пачку.
   С  трудом  стащив  вниз  колготы,  Наденька  становится  на   колени,
некоторое время  смотрит  перед  собой  на  совершенно  выбритый  лобок,
осторожно проводит по нему рукой, поглаживая,  и  вдыхает  душный  запах
пудры и дезодоранта.
   - Хочешь меня как-нибудь обозвать? - спрашивает она, медленно снимает
очки и кладет их на пол.
   - Да нет же, быстрей!
   - Раздвинь ноги. Вот так. Мне раздеться?
   - Господи, да шевелись, скоро  выход!  -  Прима  хватает  Надежду  за
волосы и прижимает ее голову к низу живота.
   Через пять минут Наденька помогает приме  одеться.  Балерина  смотрит
сквозь нее. На щеках горят красные пятна, она шумно дышит, уже полностью
подготовив  себя  к  роли,   уже   не   человек,   уже   женщина-лебедь,
удовлетворенная любовью и убирающая с дороги соперницу.
   Отстучав пуантами, она убегает, так и не обнаружив Наденьку  в  угаре
удовольствия и предчувствия тысячи глаз, которым  она  сейчас  отдастся.
Наденька поднимает с пола очки и  пересчитывает  деньги.  Деньги  пахнут
дезодорантом и пудрой. Прибегают две девочки -  помощницы  костюмера.  У
"белого лебедя" оторвалась подвязка.  Они  шумно  возятся  с  коробочкой
"скорой помощи", выдергивая друг у друга изогнутую иголку.
   Надежда  уходит  в  туалет.  Долго  моет  рот,  губы,   потом   лицо.
Разглядывая себя в зеркале, наблюдает, как сбегают по щекам капли  воды.
Вздыхает и идет на сцену за кулисы.
   Она сидит у занавеса на полу, обхватив колени руками, смотрит  снизу,
как  "черный  лебедь"  совсем  рядом,  в  потоках  яркого  света  крушит
пространство свои