Газовщик, осмотр квартиры на предмет ремонта?
   - Никого, скука страшная!
   - Квартира однокомнатная?
   - Да, но я сплю не в этой комнате. Есть еще кладовка, я ее оборудовал
для спальни, а вы можете спокойно располагаться здесь.
   Ева вышла в коридор. Осмотрела кухню, ванную, туалет. То, что инвалид
называл кладовкой, было комнатой метров семь, без окна.  Она  ничего  не
поняла в сложных конструкциях,  которыми  эта  комната  была  заполнена.
Радиотелефон стоял на тумбочке в коридоре, а трубка от  него,  вероятно,
была у инвалида. Ева сняла куртку, оставшись в комбинезоне в  обтяжку  и
облегченном бронежилете. Вытащила из розетки вилку телефона, отрезала ее
и положила в карман куртки. Заправила нож с  выкидным  лезвием  в  узкий
карман сбоку штанины. В квартире было жарко.
   - Прогоните меня на кухню? - спросил мужчина, когда Ева  вернулась  в
комнату и взяла свою сумку.
   - Может, все-таки я отправлю вас в гостиницу?
   - Нет. Я вам не помешаю.
   - Не прогоню. Сидите.
   Раздвинув шторы, она убрала все с подоконниками  откатила  в  стороны
два  кресла  на  колесиках.  Из  сумки  достала  сборную  треногу.  Пока
скручивала и подгоняла ножки, мужчина  съездил  в  кухню  и  вернулся  с
подносом. Чайник, две чашки,  печенье,  варенье.  Когда  Ева  перешла  к
сборке  винтовки,  он  выпил  уже  две  чашки,  ничего  ей  не   говоря.
Подразумевалось, что приглашение очевидно.
   - Спасибо, у меня все с собой, - усмехнулась Ева и поняла, что он  не
видит этого сквозь маску. - Я вам улыбаюсь, - сказала она.
   - Я слышу, - кивнул мужчина.
   - Как к вам обращаться? По имени и отчеству?
   - Можно просто Адам.
   - Адам, я наведу о вас некоторые справки, не обижайтесь.
   - Можете обыскивать что хотите, а документы у меня в выдвижном  ящике
под секретером.
   Ева прикрепила винтовку к треноге и стала настраивать ее.
   - Придется выключить свет, - повернулась она. Адам  нажал  кнопку  на
встроенном в ручку пульте. Свет погас. Ева достала трубку телефона.
   - Милена, как вы там?
   - Мы уже третий раз ставим чайник.
   - Если ваш честный и добрый избранник спешит, можете его отпустить. Я
- рядом.
   - Значит?
   - Сдерните все шторы. Ложитесь спать, если устали.
   - Ну, вы уж скажете! Куда тут спать! В полвосьмого приедет нотариус.
   Потом, это ведь обмыть надо, жена моего  избранника  обещала  утку  с
яблоками.
   - Не выходите из квартиры. А еще, желательно, и из  комнаты.  Скажите
вашему соседу, что он получит от меня по десятке  за  каждое  открывание
двери.
   Следующий звонок был в информационный отдел. Называя полное имя и год
рождения хозяина квартиры, Ева посмотрела на  Адама,  но  ничего,  кроме
нескрываемого интереса на его лице, не заметила.
   - Спасибо. Я все поняла. - Она  отключила  телефон  и  убрала  его  в
карман.
   - Сказали, где меня... - кивнул Адам на свои ноги.
   - Сказали - автокатастрофа.
   - А сказали, что водителю другой машины было за. это?
   - Нет. Что, не ответил за наезд? Адам промолчал, нервно стиснул руки.
   - А давайте чаю? Хотя он уже  холодный.  А  вам  сказали,  кто  я  по
специальности?
   - Да. Вы ювелир. Разведены,  привлекались,  получили  условно,  после
инвалидности добились разрешения на хранение оружия.
   Ева сдернула шапку с маской и тряхнула волосами. В  комнате  светился
красным огоньком включенный обогреватель. Выбрав стул, Ева поставила его
у треноги, села,  выбирая  положение,  посмотрела  в  прицел.  Милена  с
дьявольской ухмылкой на лице развалилась на диване и красила себе ногти,
иногда дуя на пальцы. Она покачивала головой и время от  времени  что-то
быстро проговаривала.
   В зеркале отражался краешек телевизора,  стало  понятно,  что  Милена
подпевает.
   Подув на челку, Ева достала  платок  и  вытерла  лоб.  Посмотрела  на
Адама. Тот не сдвинулся с места, сидя чуть в стороне от двери в комнату.
   - Давайте я вас устрою, раз уж вы собираетесь ничего не пропустить, -
вздохнула Ева и подкатила кресло к стене с книжными полками,  расположив
его так, чтобы видеть мужчину краем глаза. - Пожалуйста,  не  сокращайте
неожиданно для меня это расстояние, - она кивнула на треногу, -  я  могу
сначала среагировать, а только потом оценить обстановку.
   Ева достала липучку с циркулем, прикинула на глаз  место  на  окне  и
приставила липучку к стеклу. Оттащила треногу.  Обвела  циркулем  размер
отверстия, взялась за держатель липучки и  с  тонким  звуком  лопнувшего
стекла открыла отверстие приблизительно двадцать сантиметров в диаметре.
Теперь - второе стекло. Его вырезанный круг был чуть меньше. Сложив друг
на друга стеклянные круги в углу, Ева вернула  треногу  с  винтовкой  на
место, села на стул, убедилась, что  подвижности  ствола,  ограниченного
вырезами в стекле, хватает, чтобы осматривать  и  окна,  и  двор  внизу.
Посмотрела на явно получающего удовольствие Адама.
   - У вас есть зарегистрированное оружие. Где оно?
   - В спальне. Принести?
   - Нет. Извините. - Ева подошла к коляске, наклонилась, подсунула одну
руку под ноги мужчины, другой обхватила его  со  спины  и  перенесла  на
диван.
   - Я тяжелый, я мог бы просто привстать, - не удивился он, с интересом
наблюдая, как Ева обыскивает кресло.
   - Теперь я потрогаю вас, ладно?
   - Ладно, - тихим смущенным голосом, а сердце  под  толстым  свитером,
под теплой футболкой, под выступающими ребрами колотится испуганно. Ноги
под брюками бессильны, в белых  шерстяных  носках  ступни  равнодушны  к
прикосновению и очень твердые.
   - Посидите на диване. - Ева  откатывает  кресло  и  коридор.  Идет  в
кладовку. Пистолет прикреплен к подвесной кровати, напоминающей гамак со
сложными приспособлениями.  Ева  вынимает  патроны  и  проверяет  ствол.
Пистолет - к низу гамака, в крепление из тонких кожаных ремней.  Патроны
- в карман комбинезона.
   - Я все, - закатила она кресло в комнату.
   - Я посижу на диване немножко.
   - Хорошо. Если станет холодно, вот плед. Взяла  в  вашей  спальне.  Я
начинаю. Можете разговаривать. Когда захотите в кресло, я перенесу.
   Ева села перед винтовкой,  настраивая  прибор  ночного  видения.  Она
старалась держать спину прямо, а ноги расслабленными. Было очень  жарко,
и свежий холодный воздух из прорезей  в  стекле  не  освежал,  а  только
подчеркивал жару в комнате. Милена  кончила  красить  ногти  и  с  тупым
изумлением уставилась в телевизор. Время - семь тридцать три. Опаздывает
нотариус... Чуть привстав, Ева оглядывает  двор  через  прицел  и  почти
сразу в беседке у  песочницы  замечает  человека.  В  зеленоватом  свете
прибора Марат Устинов устрашающе огромен и близок. Оделся он  на  славу,
даже ушанку нацепил. С места не двигается. Собрался просидеть там  ночь?
Ева смотрит на вход в подъезд. Во двор въезжает машина.
   Марат активизировался. Что это у него? Фотоаппарат... Неужели снимает
всех, кто входит в подъезд? Ева еще раз  осматривает  комнату  Милены  и
убирает лицо от винтовки. Марат тоже решил вычислить нелегала?  Пожалуй,
у него это может получиться, если он потом узнает на фотографии  коллегу
из театра. А что, если?..
   Еще один звонок в информационный отдел.  На  поиски  номера  телефона
Марата Устинова нужно время, поскольку он не является служащим Службы.
   - Я сам прогнал жену, - вдруг говорит Адам с дивана.  -  Все  думают,
что она бросила инвалида, а я сам ее прогнал.  Знаете,  если  вы  видите
через эту свою винтовку в темноте, то и враг может также увидеть  вас  в
свой прицел. Зачем тогда выключать свет?
   Враг... Смешно. Не враг, а коллега, у которого впору проходить  курсы
повышения квалификации по выживанию.
   - Как вас зовут, можете сказать?
   - Без маски вы очень красивы. Вы сидите неподвижно уже почти час, это
достигается тренировкой?
   - Если вы не хотите говорить, как вас зовут, можно,  я  сам  придумаю
имя?
   - Мне очень нравится "Ева". Удачное имя для первой женщины, да?
   Ева  убирает  лицо  от  винтовки  и  несколько  секунд   смотрит   на
разлегшегося в диванных подушках Адама.
   - Раз уж вы отвлеклись, подкатите, пожалуйста, коляску, я сяду в нее.
   Сам! - повысил он голос, когда Ева подкатила коляску и  склонилась  к
дивану.
   Потом она сделала несколько упражнений, установила на полу  ладони  и
медленно подняла ноги в стойку. В перевернутом вверх ногами пространстве
худой мужчина в инвалидной коляске, слегка освещенный полоской света  из
коридора, выглядел совсем иначе. В единении  механизма  и  человеческого
тела было что-то законченное, удачно совмещенное, некий образ  кентавра,
приспособившегося  к  собственному  бессилию  в  ускользающем  от   него
прогрессе.
   Ева села на стул. Вдох - выдох, вдох - выдох. Установив дыхание  -  а
она знала, что только при помощи определенной  гимнастики  дыхания  есть
шанс высидеть с напряженной прямой  спиной  и  расставленными  согнутыми
ногами длительное время, сохраняя полную неподвижность, - Ева наблюдает,
как  прощается  высокий  представительный  нотариус.  Милена  вышла  его
проводить в коридор, ее нет слишком долго. Нервничать нельзя, потому что
это, во-первых, совершенно бесполезно, во-вторых, придется потом тратить
время  на  восстановление   спокойствия   перед   выстрелом,   если   он
понадобится. На датчике - тысяча сто двадцать семь  метров  до  объекта,
это ничего, ей приходилось стрелять и на полтора километра, но тогда  не
нужно было  сидеть  в  полной  неподвижности  так  долго  и  не  донимал
вопросами инвалид  в  коляске.  Вернулась.  Берет  трубку  телефона.  Не
набирает номер, значит, звонят  ей.  В  какой-то  момент  беседы  Милена
поднимает голову и смотрит  в  оголенное  окно.  Ева  продлевает  выдох,
напрягая диафрагму. Неужели скоро конец ожиданию?  Звонит  телефон.  Она
достает его, не убирая лица от винтовки, включает и молча ждет.
   - Ты меня ищешь? - Голос Марата спокойный, как будто он не в холодной
беседке сидит с фотоаппаратом наготове, а дома перед телевизором. -  Мне
сказали, что женщина ищет мой номер мобильного.
   - Ты где? Покататься не хочешь?
   - У меня работа подвалила.
   - Давай помогу с работой.  -  Ева  опускает  винтовку  и  смотрит  на
разговаривающего по телефону Марата.  Он  встал,  топчется  на  месте  и
осматривает двор.
   - Это простая работа, так, поснимать, подумать.
   - То есть, - улыбается Ева, - стрелять не надо?
   - Нет, конечно. Я  стараюсь  последнее  время  решать  свои  проблемы
бескровно.
   - Это как?
   - Больше полагаюсь в  выживании  на  обладание  компроматом,  чем  на
собственные силы и умение. А ты что поделываешь?
   - Я решаю свои проблемы по старинке.
   - Это как? - слышно, что Марат улыбается.
   - Больше полагаюсь на собственные силы и умение, чем на шантаж.
   - Тогда я найду его первым.
   - Второй буду я.
   - Согласен, - Марат великодушен.
   Ева отключает телефон, не попрощавшись.
   - Почему вы без перчаток? - вдруг спрашивает Адам.
   - Перчаток?
   - Ну да, вы зашли в квартиру в маске, но без перчаток.
   - Это не  важно.  -  Ева  смотрит,  как  Милена  подходит  к  окну  и
размашисто крестится.
   - Можно сделать предположение? - Мужчина в кресле нервничает.
   - Валяйте.
   - Вы действуете по собственной инициативе, вопреки мнению начальства.
   - Адам, отдаю должное...
   - Адам, если вам не трудно, - ударение на первую букву. Вы замужем?
   - Нет.
   - Хотите замуж?
   - Нет.
   - Я прогнал жену, когда она призналась,  что  очень  хотела  за  меня
выйти.
   Понимаете, это стало невыносимым - думать, что она хотела меня женить
на себе.
   - Нет.
   - Что - нет?
   - Не понимаю, почему это невыносимо. Меня никто никогда не  насиловал
в этом плане.
   - Ну, а вы кого-нибудь женили на себе силой?
   - Да.
   - Что вы сделали, чтобы он пошел в загс?
   - Показала ему пистолет и сказала, что пристрелю, если не женится.
   - Странный способ обзавестись семьей, - после долгого молчания заявил
Адам. - И что, это того стоило?
   - Еще как!
   Марат Устинов во дворе посмотрел на окна  старухи.  Горят.  Он  резко
присел в беседке, потому что во двор вбежала  Надежда.  Она  уже  прошла
мимо, потом почему-то остановилась. К  его  большой  досаде,  она  вдруг
пригнулась и, стараясь ступать бесшумно, пошла к беседке.
   - Гав! - Марат резко встал, когда различил дыхание девушки рядом.
   Отпрянув, Надежда споткнулась, не удержалась на ногах и упала в куст.
   В комнату Милены сначала  сунулся  сосед,  что-то  горячо  доказывая,
потом он исчез, и в дверях показался  пожилой  грузный  человек.  Милена
стояла, гордая и прямая, вздернув подбородок. Еве  показалось,  что  она
стала еще выше. В  надменной  посадке  головы,  в  отставленной  руке  с
мундштуком было что-то невозможное для простого фарса или представления,
это была порода. Пока старик  медленно  разворачивал  на  шее  шарф,  он
говорил, Ева видела, как двигаются его губы. Милена  стояла,  застыв,  к
Еве в профиль и смотрела на своего гостя сверху вниз - он едва  доставал
ей до подбородка.
   - У нас не было детей, сейчас я понимаю, что это был подарок  судьбы,
а когда еще...  Ну,  вы  понимаете?  До  катастрофы  мне  казалось,  что
надменное желание моей жены самой решать вопрос с деторождением  не  что
иное, как попытка продемонстрировать свое превосходство. - Адам  не  мог
остановиться.
   По спине потекла струйка пота. Ева повела плечами, расслабляя  их,  и
осторожно положила палец на курок.
   - Ну скажи мне, ну объясни, что ты делаешь?  -  стараясь  подавить  в
себе нахлынувшее раздражение и злость, спросил Марат.
   - Я?.. А ты что тут делаешь?
   - А ты?! - не выдержал он и закричал.
   - Я тут живу! - обиделась Надежда. - Ты же знаешь,  зачем  орать?  Ты
меня ждешь? Ты злишься, потому что давно ждешь?
   - Нет. Я совершенно не злюсь. Я просто пытаюсь понять, куда  и  зачем
ты в очередной раз суешь свой любопытный нос?
   - Никуда не сую!  Я  шла,  мне  показалось,  что  кто-то  прячется  в
беседке...
   - Надежда, ну посуди сама, что делает нормальная девушка, когда ей  в
страшном, темном дворе покажется, что кто-то затаился в беседке?
   - Ты что, намекаешь, что я ненормальная?!
   - Нормальная девушка бросится опрометью в подъезд, закричит,  позовет
на помощь!
   - Ну и дура! - заявила Надежда. - Чего орать, если она  не  выяснила,
кто это там сидит и зачем? Вот ты, почему нацепил на себя меховую  шапку
и телогрейку? А это что? Фотоаппарат!.. Все ясно.
   - Что тебе ясно? - устало спросил Марат.
   - Ты сидишь в  засаде,  приготовился  сидеть  долго,  хочешь  кого-то
сфотографировать, только жаль, слишком темно для хорошего кадра.
   - У меня отличная  техника,  не  волнуйся.  -  Марат  не  выдержал  и
улыбнулся.
   Старик в комнате Милены прошелся, потирая  руки,  встал  на  цыпочки,
рассматривая фотографии в рамках на стене, разворошил ногой груду  писем
и открыток на полу. Наклонился, высматривая что-то  заинтересовавшее,  а
когда выпрямился, в его руках была леска.  Ева  леску  не  увидела,  она
увидела  ее  держалки,  которые  старик  устраивал  в  ладонях,   шевеля
пальцами. Милена не двинулась с места.
   - Но с другой стороны, если бы сейчас  рядом  со  мной  был  ребенок,
категорическая обреченность и бессмысленность прожитой жизни так  бы  не
тяготили, - вздохнул Адам и чуть подвинул коляску, развернув колесо.
   - Сидеть! - сквозь зубы, не двигая губами,  приказала  Ева  и  нажала
курок.
   Надежда и Марат подняли головы вверх одновременно, на звон стекла.
   - Это у Милены, - удивленно прошептала Надежда. - Она  разбила  окно,
вот некстати! Мне совершенно некогда... - Она  замолчала,  заметив,  что
Марат смотрит не на осыпавшееся осколками стекла окно,  а  совершенно  в
противоположную сторону, что он стал бледным, что  он  стащил  с  головы
смешную шапку и вытер ею лицо, и все смотрит и смотрит вверх, как  будто
хочет рассмотреть заблудившуюся птицу.
   - Вы это хорошо сказали - "Сидеть!", как будто  я  могу  встать,  мне
понравилось,  -  хихикает   Адам,   потом   замолкает,   когда   женщина
поворачивает к нему лицо. - Извините, я болтаю, болтаю, -  смешался  он,
испугавшись отрешенного выражения на безумно  красивом  лице.  Впотьмах,
едва  подсвеченное  светом  улицы,  оно  показалось   ему   невероятным,
искушением дьявола, приглашением в потустороннюю жизнь.
   - Ничего, - сглотнув, прошептала Ева. - Это ничего, вы говорите, а то
мне уже пора.
   - Как... пора? - Мужчина смотрит на сложную конструкцию у  его  окна,
набирает воздуха, чтобы спросить, зачем же было городить такое,  если...
И вдруг понимает, что все уже сделано.
   - Я все проболтал, да? Боже, это случается только со мной,  только  я
могу пропустить самое важное!
   - Это - не важное, - строго сказала Ева. - Повторите.
   - Это - не  важное,  -  мямлит  Адам,  наблюдая,  как  Ева  разбирает
винтовку.
   - Не уходите так просто, подождите.
   - Я не уйду просто, - сложив ножки  треноги,  Ева  укладывает  все  в
большую сумку, подходит к окну, натягивает на дыру в  стекле  квадратный
лист полиэтилена с липучками по  краям.  -  Я  сначала  приглашу  к  вам
стекольщиков. Если не хотите менять стекла вечером, они  приедут,  когда
скажете. - Она идет в коридор, Адам, очнувшись, катит за ней коляску.
   - Не надо стекольщиков, я потом сам позвоню в ДЭЗ,  вызову  плотника,
потом. - Он смотрит, как Ева зачищает ножом концы  провода,  достает  из
кармана куртки телефонную вилку, а из сумки изоленту. - Оставьте мне эту
дыру.
   - Зачем? - равнодушно спрашивает женщина, соединив провод и подключив
телефон.
   - Я буду через нее нюхать... жизнь, - отвечает мужчина.
   - Работает, - Ева взяла из держателя на коляске трубку,  послушала  и
протянула ему, чтобы он мог услышать гудок.
   Со  стуком  она  выкладывает  на  тумбочку   патроны.   Оглядывается.
Улыбается напоследок.
   - Не хандрите. - Она протягивает руку и, не щадя, от души сжимает его
ладонь - холодную, почти бессильную, не давая мужчине  поднести  свою  к
губам.
   Не достучавшийся к Милене  после  грохота  стекла  сосед  позвонил  в
милицию. Надежда и Марат, ворвавшиеся в квартиру, только подлили масла в
огонь.
   Марат успокаивал соседа, уверяя его, что дверь Милены можно  вышибить
одним ударом, все будет прилично.
   - Милена! - кричала Надежда в замочную скважину. - Милена, миленькая,
зачем ты заперлась? Ты никогда не запирала комнату, открой!
   - У меня все хорошо, - раздался спокойный голос из-за двери.
   Марат, уже разбежавшийся для удара, застыл.
   - Что  у  нее  может  быть  хорошо,  если  так  грохнуло?!  -  шептал
трясущийся сосед.
   В незапертую дверь квартиры, не позвонив, вошли  мужчина  и  женщина,
неуверенно оглядываясь. Мужчина был одет в светло-бежевое,  почти  белое
пальто, и это пальто в грязную ненастную погоду, без единого пятнышка, и
белый шелковый шарф, и очки в тонкой золотой оправе подействовали на  не
совсем трезвого  соседа  странным  образом.  Он  набрал  воздуха,  резко
выбросил руку по направлению входной двери и закричал тонким голосом:
   - Во-о-он! - И тут же добавил, сам испугавшись крика:
   - Ходят тут всякие без спросу.
   После его крика дверь опять открылась, и вошли двое полицейских.
   - Наряд вызывали? Не толпитесь, граждане, что тут случилось?
   - Вот, - неуверенно показала Надежда на дверь Милены. -  Мы  услышали
звон стекла, это окно разбилось, мы прибежали, а она  говорит  -  все  в
порядке.
   - Гражданка, - постучал полицейский в дверь, - откройте и  предъявите
личность!
   - Я открою только снайперу Еве, - прокричала Ми-лена с той стороны.
   - Кто из вас снайпер Ева? - подозрительно  уставился  полицейский  на
Надежду.
   - Я здесь живу, я Надежда Булочкина, вот моя комната, сейчас  принесу
паспорт, - пробормотала Надежда.
   - Я - Маргарита Тиглер, знакомая Милены. Пришла  в  гости.  Прошу,  -
рука в перчатке ткнула в полицейского паспортом.
   - Кто вызвал наряд? - поинтересовался второй  полицейский,  пока  его