тся остатки усов, легкий пушок на лбу, висячие уши
облысели меньше всего. Почему-то она виновато отводит  голову  и  прячет
глаза. Смотреть на это невыносимо.
   - Ты и на собаку-то не похожа! - Ева осторожно  берет  болонку  двумя
руками под живот и поднимает, разглядывая. -  Что  я  скажу  детям?  Они
хотели мохнатого ласкового спаниеля, а я  принесу  вот  это?  Ты  больше
всего похожа на беременную гусеницу! Ладно. Полезай. Попробую сдать тебя
в питомник. - Ева прижимает к  себе  собачонку  одной  рукой,  а  другой
расстегивает "молнию" куртки.
   Болонка дернулась,  стараясь  лизнуть  ее  в  лицо,  и  вдруг  слегка
обмочилась.
   Отставив  руку  с  собакой  подальше,  Ева  дождалась,  когда  с  нее
перестало капать, и грустно заметила:
   - По крайней мере, теперь я вижу, что ты точно не кафар.

35. Учительница

В метро болонка начала активно копошиться и копошилась минуты три. Ева не рискнула ее доставать для полного обозрения, просто прижала к себе сквозь куртку рукой. Болонка затихла и больше не мешала ей дремать. У дома Милены Ева выпустила болонку на газон, предлагая размяться, но собачонка испуганно жалась к ногам все время, пока Ева говорила по телефону. Осокина удалось найти только после третьего звонка на мобильный. Его не было ни в Службе, ни дома.
   - Выясни, кого могут  разыскивать  власти  Канады  по  Интерполу.  Но
сначала запиши и проверь информацию на имя - Милена Москвина, тридцатого
или тридцать первого года рождения, в архиве были  расхождения  на  этот
счет. Если выйдешь на  закрытую  информацию,  обратись  к  Зое  Федан  -
аналитический отдел информационного центра. Скажи, чтобы она  помогла  с
поисками, если хочет, чтобы я выполнила свое обещание.
   - Ева Николаевна, - замялся Осокин. - Мне приказано с вами больше  не
работать. Я отозван и послезавтра уезжаю в срочную командировку.  И  еще
схлопотал выговор за непотребное поведение, - вздохнул он.
   - До послезавтра уйма времени. Осокин, сделай то, что я прошу.
   - Но, Ева Николаевна...
   - Если боишься светиться на рабочем месте, езжай ко мне  в  квартиру,
Далила уже должна вернуться,  включай  мой  компьютер  и  делай,  что  я
сказала.
   Времени - в обрез.
   - Да я и не уходил,  вот,  только  что  встал,  -  виновато  бормочет
Осокин.
   - Принял душ. Вот, позвонил, на свою голову, на работу. А мне - отзыв
и выговор.
   - Отлично. Иди в мою комнату и приступай. Я позвоню через полчаса.
   - Ева Николаевна, вас ищет  полковник  Кошмар,  он  просил,  если  вы
проявитесь, чтобы не отключали свой мобильник.
   - Через полчаса.
   Раздвигая ногами валяющиеся на  полу  обрывки  писем,  старых  газет,
ломкие засушенные цветы, давно  утратившие  даже  намек  на  свой  живой
облик, Ева прошлась по разоренной комнате Милены. Дверь  в  квартиру  ей
открыл странный  мужичонка,  явно  нуждающийся  в  срочном  лечении,  на
которое Ева по его просьбе выдала две десятки и пообещала  десять  минут
постеречь квартиру, а то он потерял ключи.
   Куда делась Милена, он не знал. Делать было нечего,  если  уж  где  и
проводить обыск, так это удобнее всего в разоренной комнате, потому  что
можно действовать неаккуратно и потом за собой не убирать. Сняв куртку и
выпустив на свободу лысую болонку, Ева принялась за дело с угла у  окна.
Некоторые конверты хрустели в ее руках и рассыпались,  многие  письма  в
них были на французском,  от  поздравительных  открыток  с  розовощекими
рождественскими  младенцами  или   парафиновыми   розами   скоро   стало
подташнивать. Заболела голова. Ева даже обрадовалась шаркающим  шагам  в
коридоре.
   - Надежда! - крикнула Милена. - Вылезай из моей комнаты, пойдем  пить
чай, я тебе чтой-то расскажу! Ева пошла на кухню.
   - Это я, - сказала она, прислонившись к притолоке у двери.
   - А я пришла с собрания жильцов  нашего  подъезда.  Представляете,  в
жизни не была на таких мероприятиях, а тут вдруг подумала... Сахару нет,
- объявила она, осмотрев свой шкафчик.  -  Ненормальный  алкоголик.  Мне
всегда казалось, что алкоголики не  любят  сладкое,  а  этот  кладет  по
четыре ложки в чашку! Да, что я говорила?
   - Вы вдруг подумали.
   - Да! Я подумала, почему бы не  повеселиться  и  не  объявить  членам
нашего жилищного кооператива о своей скорой кончине и полном  отсутствии
родственников.
   - Зачем? - опешила Ева.
   - Я  же  говорю,  чтобы  повеселиться!  Сначала,  понятно,  они  меня
уверяли, что я буду жить еще долго, приглашали в ЖЭК на кружок  вязания,
а потом, как я и ожидала, разговор сам собой перешел в нужное  русло.  У
меня ведь комната - тридцать  три  метра,  окна  эркером!  И  стали  они
сначала потихоньку, стесняясь, потом громче и яростней  доказывать  свои
права на мою жилплощадь нашему председателю домкома.
   - Повеселились? - улыбнулась Ева.
   - Отменно. Собственно, мне и надо было всего ничего - доказать  самой
себе, что народ не меняется. Вот я пришла в жизнь, уйду из нее, а  жизнь
ничего и не заметит.
   - Почему же вы думаете, что скоро умрете?
   - Милочка, это банально. Для того, кто понимает, - банально. От  меня
ушел  мой  ангел-хранитель,  это  раз.  Приходила   смерть   собственной
персоной, это два!
   - А, ну да, - кивнула Ева. - От вас ушла душа, и тут же пришла Марго.
   - Ангел, душа, какая разница. Как  хорошо,  что  вы  зашли!  -  вдруг
воскликнула Милена, потом подозрительно прищурилась на что-то у ног Евы,
нащупала на шее очки на веревочке и нацепила их. - Вы только  подумайте,
- покачала она головой, - до чего в нашем  доме  крысы  стали  странные!
Если народ не станет бороться за экологию,  мутации  среди  низших  форм
победят высшие формы!
   - Это не крыса, - Ева, не глядя, ногой задвинула назад болонку. - Это
собака редкой породы. Она со мной.
   - А-а-а, неуверенно кивнула Милена. - О чем я говорила?
   - Как хорошо, что я зашла.
   - Ну конечно! Я с утра звоню  вам  по  телефону  с  карточки,  а  мне
противно  так  объявляют,  что  вы...  Постойте,  как  же  это?  Что  вы
находитесь вне пределов!
   Представляете?
   - Вне пределов досягаемости. Я пришла и слушаю вас очень внимательно.
   - Чай заварился. Вам разбавлять кипятком?
   - Нет.
   - Отлично. Я тоже привыкла, знаете, пить только из  заварочного.  Так
вот. Я хотела вас попросить,  поскольку  вы  в  КГБ  на  хорошем  счету,
устройте мне, пожалуйста, естественную кончину.
   - Как это? - Ева не устояла на ногах и села на табуретку.
   - Согласитесь, что естественная кончина для человека  моего  возраста
вещь достаточно простая. Нет, если бы я лежала  в  постели,  писала  под
себя и доводила собес требованиями места в доме инвалидов, то,  конечно,
быстрое отравление или меткий выстрел пошел бы всем только на пользу. Но
я ведь никому не причиняю беспокойства, а последние дни  вообще  получаю
от жизни массу удовольствий и развлечений!
   - Я ничего не понимаю, - развела руками Ева. - Почему вы думаете, что
вас должны убить?
   - А зачем же вы тогда пришли? - хитро прищурилась Милена над чашкой.
   - Я?.. Милена, вы узнали в театре человека  и  теперь  считаете,  что
вашей жизни угрожает опасность? Кто это был? Назовите, пожалуйста,  имя,
я вас очень прошу!
   - Я  же  вам  сто  раз  сказала,  что  это  был  Бобер!  -  досадливо
поморщилась Милена.
   - Почему он должен вас убить?
   - Я его узнала, он меня узнал, странно, что вы задаете такие вопросы,
это же банально. Он вел дело моего мужа,  изощренно  пытал  его  и  меня
приглашал на допросы пару раз. Я, правда, сразу потеряла  сознание,  как
только  он  показал  свои  поделки  из  человеческой  кожи.  Допроса  не
получилось. Потом он стал у вас в КГБ большим человеком, то ли секретным
агентом, то ли начальником какой-то нелегальной бригады, стал ездить  по
заграницам. Денег всегда имел много.
   - Он... - задумалась Ева, - показал вам звезду, голубка или...
   - Серп с молотом, такой, знаете, уже высушенный.  -  Милена  показала
пальцами приблизительный размер, соединив указательные и большие  пальцы
друг с другом. - Странный цвет имеет человеческая кожа после обработки и
сушки.
   - Вы знаете, как его сейчас зовут? - напряглась Ева.
   - Нет. Не интересовалась, хотя могла. Лет двадцать назад он совал мне
в лицо иностранный паспорт и билеты на самолет в Канаду.
   - В Канаду, - стонет Ева, потом резко хлопает ладонью по столу:
   - Вы можете поехать со мной в театр?
   - Нет, конечно.
   - Почему?
   - У меня много дел. Сейчас ко мне придут  несколько  очень  уважаемых
граждан подписать договор об  уходе  за  мной  и  об  обеспечении  моего
захоронения после смерти. А вы хотите, чтобы я поехала  в  театр  и  еще
раз, глядя в глаза,  подтвердила  агенту  КГБ,  что  у  меня  прекрасная
память?!
   - Это какой-то бред, честное слово! - не выдержала  Ева,  вскочила  и
закрыла дверь кухни перед соседом. - Извините,  оставьте  нас  одних!  -
прокричала она сквозь прозрачное стекло. - Какие уважаемые граждане? Что
это вы устраиваете?
   - Аукцион.
   - Милена, перестаньте сходить с ума, я вас очень прошу, покажите  мне
этого человека, и вас никто после этого  не  тронет,  умирайте  себе  на
здоровье естественной смертью!
   - После этого, конечно, никто не тронет, а вот перед  этим  меня  сто
раз пристрелят! И я не схожу с ума, а стараюсь  помочь  Надежде,  потому
как ей и так сейчас не сладко. А вы не прыгайте, пейте чай. Как  с  вами
трудно беседовать, ей-богу, вы какая-то нервная, или спешите куда?
   На Еву посмотрели прищуренные глаза,  умело  обведенные  черным,  под
аккуратно выщипанными и накрашенными бровями.
   - Ладно, - сдалась Ева. - Я села.  Я  никуда  не  спешу.  Давайте  по
порядку. Вы устраиваете аукцион.
   - Да. Кто мне больше покажется человеком надежным и честным, тому я и
напишу дарственную на  комнату  с  условием  прав  владения  после  моей
смерти.
   Надеюсь,  бог  даст,  хватит  интуиции  и  жизненного  опыта  выбрать
хорошего человека, который выполнит все свои обещания по моим похоронам.
   - Ладно, допустим, - Ева уже еле ворочала языком. Хотелось  пить,  но
она видела, как Милена провела пальцем  внутри  чашки,  проверяя  ее  на
чистоту или что-то выковыривая, перед тем как налить туда чай. - При чем
здесь Надежда?
   - Надежда как раз должна оказаться ни при чем.  Ей  бы  с  похоронами
своего заврежа разобраться на этой неделе. А представьте, приходит она с
кладбища, а тут еще я валяюсь натурально трупом в коридоре?! За  что  ей
такое?
   Она, конечно,  вывернется  наизнанку  и  похоронит,  и  помянет,  как
следует, да вот хватит ли ей силенок добиваться места на кладбище  рядом
с моим мужем? Раньше это было просто кладбище,  а  теперь  закрытое  для
захоронений место. Вот в чем  вопрос.  А  место  рядом  с  мужем  -  это
непременная часть исполнения договора дарственной.
   - Вы все предусмотрели. - Ева уговорила себя встать,  вылила  чай  из
чашки, вымыла ее и налила отлично пахнущую коричневую  жидкость.  Выпила
первый глоток, откинулась на табуретке, нащупав спиной стену, и  закрыла
глаза.
   - Поедете со мной в театр?
   - Ни за что. Это бессмысленно. Я не выхожу из подъезда.
   - Это ерунда, - пробормотала Ева, засыпая. - Это не  поможет.  У  вас
окна кухни и комнаты выходят на одну сторону? - вдруг встрепенулась  она
и подошла к окну. Седьмой этаж. Окно кухни голое, без занавесок.
   - Да, а что? - заинтересовалась Милена. Ева осмотрела улицу внизу.  У
дома с этой стороны небольшой сквер,  потом  дорога,  потом  пятиэтажные
дома, за ними - две башни по шестнадцать этажей. Между  ними,  вероятно,
есть еще один сквер. До башен - не меньше километра.
   - Выполните, пожалуйста, мою просьбу. Я сейчас уйду, а когда  позвоню
вам по телефону, сдерните шторы со своих окон.
   - Вы с ума сошли. И  так  комната  как  после  Мамаева  побоища!  Мои
гобеленовые шторы? Мой итальянский тюль?!
   - Милена, - стонет Ева.
   - Хотя, что там шторы... А зачем это?
   - Я постараюсь вам помочь, если успею.
   - С похоронами?
   - Нет. С естественной смертью.
   - Спасибо, милочка. Если вы уже уходите, заберите, пожалуйста, это.
   Лысая болонка под курткой замирает с облегчением и греет  Еву  сквозь
тонкий свитер.
   - Осокин, что ты узнал?
   - По Москвиной - ничего.  Задерживалась  несколько  раз  за  связи  с
диссидентами, за запрещенную литературу  и  нецензурные  высказывания  в
общественном  месте  в  адрес  властей.   За   границей   не   была,   в
коммунистической партии не состояла, имеет родственников за границей  во
Франции и Италии, девичья фамилия -  Конюхова,  внучка  князя  Конюхова,
члена Государственной думы, расстрелянного в девятнадцатом году.
   - Надеюсь, ты посмотрел материал по мужу?
   -  Посмотрел,  и  не  понадобилось  залезать  в  секреты.  Москвин  -
председатель финансовой комиссии ГУБП  и  так  далее,  еще  шесть  букв.
Арестован в сорок девятом, свидетельство о смерти жена получила только в
пятьдесят четвертом.
   - Ну?! - нетерпеливо кричит Ева. - Имя!
   - Имя человека, который занимался  делом  Москвина,  -  спокойно,  не
спеша,  продолжает  Осокин,  -  Бобров  Вэ  Пэ,  младший  офицер  отдела
расследований Комитета госбезопасности.  Сведения  о  нем  обрываются  в
пятьдесят четвертом году в связи с переводом Боброва Вэ Пэ на  секретную
работу международного отдела. Я думаю, этот Бобров сменил имя, и не раз,
по всем показателям он стал  нелегальным  разведчиком.  Нелегалы  -  это
люди, выполняющие особо деликатные поручения...
   - Я знаю, - перебила Ева. - Давай по Канаде.
   - Информация о выполнении заданий нелегалов закрыта. Я  пошел  другим
путем и просмотрел материал в отделе по  международным  претензиям.  Вас
может  заинтересовать  один  факт.  Двенадцать   лет   назад   канадское
правительство предъявило  Союзу  ноту  после  гибели  семьи  из  четырех
человек в городке Каркажу и объявило в розыск гражданина Канады Миланса,
который,  как  указано  в  ноте  протеста,  является  агентом  советской
разведки  и,  убивая  семью  в  Каркажу,  выполнял  задание  этой  самой
разведки.
   - Семья?
   - Глава семейства проходил у них по  программе  защиты  свидетелей  и
поселился в Каркажу за восемь лет до гибели. Таким  образом,  к  моменту
своей смерти он уже имел статус гражданина Канады. Его  фотографии  даже
после смерти не всплыли в прессе, а вот фотографии жены и детей дали мне
возможность предположить, что это была семья доцента Института  среднего
машиностроения,  попросившего  во  время  пребывания  на   международной
конференции убежища в США.
   Свои соображения на этот счет я вам скинул в файл "Канада".
   - Сотри, - тут же среагировала Ева.  -  Я  узнала  все,  что  хотела.
Спасибо тебе.
   - Это, конечно, пожалуйста,  но  звонил  полковник  Кошмар  и  просил
передать, что, если вы не проявитесь в течение ближайшего  получаса,  он
объявит вас в розыск. Так что или звоните,  или  выкидывайте  мобильник,
если он у вас с настроенным на обнаружение сигналом, и меняйте машину. В
вашей  комнате  я  оставил  адресок.  Проявите  свой  сыскной  талант  и
постарайтесь его найти. Там можно отсидеться, если  припечет,  дня  три.
Далила просит сказать вам одно слово.
   - Нет, я спешу.
   - Только одно - сюрприз.
   - Ладно. Она знает, что я ненавижу сюрпризы.
   - Это маленький, пушистый и ужасно симпатичный сюрприз! - сообщает  в
трубку Далила. - Он еще плохо ходит, но уже может сам пить молоко!
   - Нет, только не это, - шепчет Ева, закрывает глаза и повышает голос:
   - Ты притащила в квартиру котенка?!
   - Это не я притащила, а дети взяли в зоопарке. И не котенка, а...
   Угадай!
   - Я тебя очень прошу, у меня трудный  день,  я  еле  стою  на  ногах!
Только не надо говорить, что это детеныш бегемота или африканского льва!
   - Это всего лишь щенок, в зоопарке ощенилась приблудная  собака,  они
всем предлагали.
   - У меня тоже для вас сюрприз, - мстительно заявляет Ева.  -  Угадай,
что это - толстое, розовое такое, в складочку, с остатками шерсти на лбу
и ушах?
   - Ты меня пугаешь!
   У дверей кабинета  Кошмара  Ева  задержалась,  вытаскивая  из  куртки
болонку. Она огляделась, прикидывая, куда пристроить это  недоразумение,
потом положила куртку на стуле в коридоре, а  болонку  засунула  внутрь,
максимально прикрыв ее. Потоптавшись некоторое время, собачонка улеглась
и затихла, выставив наружу круглый розовый нос и настороженно  следя  за
Евой темными глазами.
   - Лежать! - оглянувшись, погрозила Ева пальцем. -  Молчать.  Я  скоро
приду.
   Постояла, справляясь с головокружением и зевотой, и стукнула в дверь.
   - Майор Курганова по вашему приказанию...
   - Вы что, с ума сошли?! - заорал от  окна  Кошмар,  а  поскольку  Ева
никогда не слышала, чтобы он кричал, она от  неожиданности  дернулась  и
сбилась.
   - Сядьте, - уже спокойно приказал Кошмар. - Вы ужасно выглядите.
   - Не может быть, - Ева с трудом раскрыла слипающиеся ресницы.
   - Я выгляжу еще хуже, - продолжил Кошмар, - потому что  вы  выставили
меня перед начальством полным дураком.
   - Ну, не совсем полным...
   - Молчать!..
   - Лежать, - пробормотала Ева и легла на стулья рядом.  Сквозь  пелену
дремоты она слышала, как позвякивает посуда.
   - Откройте рот, - вдруг произнес Кошмар совсем рядом.  Из-под  ресниц
Ева увидела его озабоченное лицо и большую таблетку  у  своего  носа.  -
Откройте рот и не сопротивляйтесь. Мне нужно срочно с  вами  поговорить,
это важно, вы должны меня выслушать и при  этом  мыслить  и  действовать
адекватно.
   - Наркотики не употребляю.
   - Иногда можно. Но хочу предупредить, - заметил Кошмар, когда  Ева  с
трудом встала и пошла запить  таблетку  к  столу,  -  я  знаю,  как  это
действует на здорового мужчину после хорошей потасовки и недели запоя  в
публичном  доме.  А  как  это  действует  на   истощенную   недосыпанием
женщину...
   - Странное у вас представление о здоровом мужчине.
   - Начинайте, - приказал полковник.
   - С чего? - Ева налила второй стакан минералки.
   - С того, что вы не сказали в кабинете директора Службы.
   - Я не сказала про мои подозрения насчет внука Дедова. Я не  сказала,
что нелегала Бобра, работающего в театре, узнала одна старая женщина.  Я
не сказала, что эта женщина живет вместе с Булочкиной в одной  квартире.
Это просто потому, - потянулась  Ева,  обнаружив,  что  предметы  вокруг
начинают приобретать  четкие  очертания,  -  что  я  вообще  в  кабинете
директора не переходила к угрозам, вы заметили?
   - Как это - не переходили к угрозам? - сразу завелся Кошмар. - А ваше
прошение об отставке?
   - Ладно, не  злитесь.  Вы  же  сами  не  захотели  говорить  со  мной
накануне.
   Вы меня обругали  за  то,  что  я  сую  свой  нос  куда  не  следует,
выпендриваюсь, и вообще...
   - Я не говорил, что вы выпендриваетесь! Я не употребляю таких слов.
   Если вам стало лучше, начните с внука профессора.
   -  С  Костей  Вольским  все  гораздо  сложнее,  чем  я  думала.  Есть
подозрения, что он  был,  как  бы  это  сказать,  инициатором  получения
Дедовым пленок с усовершенствованными данными по торпеде. Мальчик  вышел
на контакт первым,  потому  как  представить,  что  Коуп  предложил  это
Дедову, а тот сразу же рассказал все внуку, сложно.  Проще  представить,
что Дедов случайно  оговорился  об  интересе  американца  к  разработкам
лаборатории,  и  после  этого  по  Интернету  Коуп   получил   несколько
интересных предложений  от  анонима  провести  совместные  разработки  и
обменяться информацией исключительно в научных  целях.  Постепенно  этот
диалог перешел в постоянный обмен мнениями, и аноним сам подсказал,  как
именно  выйти  на  контакт  с  профессором.  Таким  образом,  Костя  мог
отслеживать  время  встреч,  потом,   вероятно,   он   убедил   деда   в
целесообразности   подобного   обмена    последними    достижениями    в
исследованиях.
   - Как именно убедил?
   - Немного зная Костю, могу предположить, что  разговор  он  завел  на
тему:
   "Ученые все