редусматривать  в  квартире  наличие  еще  одного
человека. Там должен был находиться тот, кто отравил коньяк и подал  его
игрокам в карты. Пятый.
   - Наша бригада уже перегнала всю съемку. Давай  осмотрим  квартиру  в
подробностях. - Ева развернулась к экрану.
   -  Это  также  предполагает,  что  человек  этот  либо   должен   был
присутствовать в квартире с самого начала и получить приказ о ликвидации
по телефону, либо, не находясь в квартире, получить приказ о  ликвидации
И войти в квартиру около двенадцати ночи.
   - Очень интересно. - Ева прикусила губу,  напряженно  всматриваясь  в
экран. - Я ничего не нахожу. Черт! Придется ехать в квартиру. Хотя...  В
ванной кое-что есть. И вот это в кухне.
   - Я ничего не вижу. - Подошедший сзади Осокин всматривается в экран.
   Ева, резко развернувшись в кресле, подбивает ногами его ноги, и он  с
грохотом падает на пол.
   - Не подходи сзади. - Она протягивает руку. - Отбил копчик?
   - Боже мой, вы сумасшедшая!.. - Осокин с опаской косится  на  близкую
ладонь и становится на четвереньки.
   - Нет. Я в порядке. Просто не подходи сзади.
   В комнату шумно ввалились фактурщики.
   - Нашли следы пятого? - спросила их сразу Ева и улыбнулась, видя, как
замолчавшие мужчины переглянулись.
   - И шестого, непоседа ты наша! - Пожилой поставил на стол  коробку  с
пиццей, - Потому и задержались. Пока отвезли  все  в  лабораторию,  пока
прогнали экспресс-анализ на отпечатки. Был пятый, и был  шестой!  Хотели
тебя порадовать, а ты уже в курсе. Главное, следы одного  в  кухне  и  в
ванной. А вот другого только в одном месте.
   -  Он  прокололся  в  туалете.  -  Второй  фактурщик  режет  пиццу  и
раздвигает ножом куски. - Два смазанных отпечатка на держателе туалетной
бумаги. Даже на сливной кнопке ничего нет, а на держателе есть.
   -  Значит,  женщина  в  кухне  отпечатки  свои  не  вытирала.  -  Ева
приближает на экране часть кухонного стола. Увеличивает. - Жена  соседа?
Знакомая Кушеля?
   - Почему - женщина? - отойдя  на  безопасное  расстояние,  спрашивает
Осокин.
   - Вот. - В очерченной рамке увеличенный фрагмент:  краешек  раковины,
часть стола, на нем - высокий тонкий стакан с еле  заметным  полукруглым
пятном.
   - Это, если не ошибаюсь, губная помада?
   -  Точно.  Яркая,  специфический  оттенок  для  брюнеток.  -  Пожилой
фактурщик встал позади Евы. Он жует, пиццу и роняет на пол крошки.
   - Тот отпечаток в туалете мог быть старым?
   - Скажу завтра, я не всемогущ.  Но  по  жировой  отслойке  на  первый
взгляд - свежий. Нам повезло в каком-то смысле: хозяин  тщательно  убрал
квартиру перед приемом гостей, везде протер  пыль.  Ну  что,  по  домам?
Результаты по вскрытию подвалят не раньше чем через сутки.
   - Вы свободны, - кивает Ева. - Спасибо, что заехали.
   - Да я подумал, что  вы  тут  оголодали,  вот,  купил  по  дороге.  -
Фактурщик смотрит на оставшиеся два куска пиццы.
   - Я сегодня не ем мучного, - улыбается Ева, заметив его взгляд.
   - А я вообще не ем ночью, - сообщает Осокин.
   - Придется нам в машине доесть, - быстро забирает коробку  фактурщик.
- Счастливо вам тут осматривать место преступления!
   Шумно  переговариваясь,  они  уходят.  В  наступившей  тишине  Осокин
смотрит на Еву. Ева смотрит на Осокина.
   - Я тут подумал, - говорит он, громко сглотнув, - вы, конечно, мне не
доверяете, я понимаю, я сам долго привыкаю к  новым  знакомым,  но  есть
такой вид массажа... Это можно спереди.
   - Неужели? - Ева выключает компьютер.
   - Массаж ступней, - решается Осокин.
   - Ступней?! - Она поворачивается и смотрит, не мигая.
   "Как ей это удается?"
   Ева искренне удивлена, и хотя губа прикушена, чтобы не улыбаться,  но
брови подняты, она смотрит с пристальным интересом, и  лейтенант  Осокин
тонет в  фиолетовом  тумане  и  дергается,  заблудившись,  когда  густые
ресницы медленно прикрывают ее глаза цвета слегка разбавленных чернил.
   - Этот пистолет из коллекции человека, никогда не стрелявшего. У него
все  оружие,  как  он  сам  говорит,  -  произведение  искусства.  Итак.
Пятиствольный капсюльный пистолет, сделанный во Франции в  девятнадцатом
веке. Обратите внимание  на  пять  круглых  стволов.  Они  вращаются  на
продольной центральной оси.
   Если посмотреть на пистолет анфас, то кажется, что вы заглядываете  в
цветок.
   Это ощущение усиливается еще и потому, что ось продлена и  по  центру
стволов ввинчено металлическое  копье-штык  десяти  сантиметров  длиной.
Окончание  этого  маленького  штыка  обработано  в  виде  четырехгранной
стрелы, и это также усиливает его сходство  с  пестиком  цветка.  Теперь
посмотрим в профиль. На каждом стволе в  пяти  миллиметрах  от  дульного
среза крепятся мушки. Вот  это  -  плоский  самовзводный  курок,  весьма
оригинально выполненный и находящийся сверху. Против  каждого  ствола  в
специальном углублении стержень для капсюля. Рукоять  изогнута  и  тонко
гравирована. Она переходит в металлический корпус с изящной  резьбой,  а
под ним держатель для пальца, составляющий с красиво загнутым  спусковым
крючком    законченную    композицию.    И    спусковой    крючок,     и
держатель-ограничитель - плоские изогнутые полоски металла,  совершенные
в своем сочетании, как загнувшийся, причудливо удлиненный листок.
   - А зачем этот пестик... штык? - спрашивает шепотом Марина.
   - Чтобы сначала застрелить противника, а потом еще и заколоть его!  -
тут же реагирует Скворец.
   - А он тяжелый?
   - Килограмм. Калибр - тринадцать миллиметров. Со следующего урока  мы
перейдем к современному оружию. Я хочу, чтобы ощущение красоты оружия  у
вас не пропало, но этот пистолет со штыком, как никакой другой пистолет,
устрашающе прямолинеен  в  своей  красоте.  Действительно,  им  можно  и
застрелить, и заколоть.
   Теперь подведем некоторые итоги. И у вас, и  у  меня  есть  некоторые
долги. Не все сдают в срок сочинения, или эссе, как вам угодно.
   - А вы еще не рассказали, как правильно застрелиться! - Это, конечно.
   Костя Вольский.
   - Ты пропустил прошлое занятие, а мы отрабатывали массаж  сердца  при
оказании первой помощи. Так вот, если ты сомневаешься в том, что  можешь
правильно отсчитать ребра  и  определить  месторасположение  сердца,  то
малокалиберным пистолетом в рот.
   - А утонуть?
   - Выдохнуть воздух, согнувшись, в течение пяти секунд, и нырнуть  как
можно глубже.  Минуточку,  тихо.  Тихо,  пожалуйста.  Я  хочу  объяснить
главное, для чего я вообще здесь. Я здесь для того,  чтобы  вы  осознали
свою уязвимость. Вы все - уязвимы, как бы самонадеянно вы ни думали  обо
всех своих удавшихся приколах и экспериментах с жизнью.
   - Ну вы прямо как наши черепки! - возмущается Гвоздь. - Те  тоже  все
время - побереги себя, не делай этого! Меня от них тошнит.
   - Не волнуйся так, это  просто  гормоны,  -  успокаивает  его  Ева  и
пережидает грянувший хохот.
   - А вот все говорят - гормоны, гормоны! Ну, выросли  у  меня  усы,  и
что?
   Почему я из-за этого перестал понимать отца? - Коля  Фетисов  говорит
тихо и серьезно.
   - У меня небольшой опыт насчет усов, - улыбается Ева. -  И  со  своим
отцом я так мало виделась, что все его приезды  становились  праздником,
было не до выяснения отношений. А потом он погиб, чем сразу же превратил
себя в навеки любимого. Но, основываясь на  некотором  опыте  воспитания
своего старшего сына и  лекциях  моей  подруги  -  психолога,  я  поняла
следующее. Ты сначала перестал понимать себя,  а  потом  отца.  В  твоем
организме произошли изменения, в том числе и с психикой. Ты  стал  чужим
себе. И все люди вокруг стали чужими. К себе ты кое-как привыкаешь, а  к
другим пока  не  хочешь.  Тебе  кажется,  что  тебя  должны  понимать  с
полуслова, что зловредный прыщ испортит тебе вечер,  хорошо,  чтобы  его
никто не заметил, а мамочка по пять раз на день советует,  чем  смазать.
Ты катаешься на роликах по проезжей части, потому что это "клево", и все
разговоры  об  опасности  вызывают  у  тебя  скуку.  Еще  ты   завидуешь
взобравшимся на вершину горы скалолазам, потому что это -  правильное  и
нескучное времяпрепровождение.
   Еще хорошо жить в Африке и дружить со львами, купаться в  водопаде  и
летать на дельтаплане.
   - Да не хочу я летать на дельтаплане! - возмущается Коля.
   - А я - хочу!
   - А я летаю! И это клево!
   - Да ладно, - усмехается хитро Скворец, - вы тоже, наверное, были еще
та девочка! Небось всех птиц из рогатки перестреляли в детстве.
   - Нет. К птицам я ничего не имею, хотя стреляю с пятнадцати лет.
   Научилась у отца. Но впервые осознала, что этим можно зарабатывать на
жизнь, на последних курсах института.
   - А что делать, если родители запрещают прыгать с парашюта?
   - О, на это есть вполне определенный  тест.  Такой  же,  как  с  моей
стрельбой. Определись,  насколько  твое  новое  экстремальное  увлечение
способно принести выгоду. Выгода - лучший детектор  и  для  объясниловки
родителям, и для самопознания.
   - Да какая может быть выгода от катания на роликах?
   - Самая минимальная - та, что  ты  развиваешь  ноги  и  мышцы  спины,
разумеется, при условии, что катаешься в безопасных местах.
   - А парашют?
   - Особо  выносливым  и  правильно  ориентирующимся  в  воздухе  и  на
местности прямая дорога в воздушный десант  или  в  Службу  спасения.  И
прошу   учесть   желающих   летать    девочек,    что    самые    лучшие
фотографы-топографы - женщины. Поймите! Только если вы сможете объяснить
сами  себе  хотя  бы  примитивную  выгоду  вашего   экстремала   честно,
по-деловому, а не просто на  уровне  "я  хочу,  потому  что  клево",  вы
сумеете осознанно управлять ситуацией и своими желаниями. А  это  -  уже
вполне определенные условия безопасности жизни.
   - Да плевал я на выгоду, - заявляет Дима Кунц. - Должен быть праздник
и для души!
   - Душа, она хитрая. - Ева удивлена таким заявлением Кунца.  -  У  нее
праздники - вещь непредвиденная. И  не  всегда  они  бывают  от  экстаза
пережитой  бессмысленной  опасности.  Знаете,  чем  мы  сейчас  с   вами
занимаемся?
   - Е-э-э-рун-дой! - кричит класс.
   - Правильно. Уяснили. Второй  день  большую  часть  урока  занимаемся
ерундой. Я понимаю, вы просто хотите узнать обо мне побольше, а  я  -  о
вас. Но это действительно ерунда, потому что опыту  -  не  учат.  И  это
хорошо видно на  примере  ползунков,  то  есть  только  что  научившихся
ползать детей. Как только им сказать "не трогай - горячо!", они  тут  же
хотят попробовать, чтобы выяснить, что это такое  -  горячо.  Давайте-ка
для пользы дела быстро пробежимся по непредвиденным ситуациям  с  вашими
знакомыми, родными, близкими. Кто-нибудь кого-нибудь спасал?
   - Я спасал свою тетку, когда она застряла рукой в батарее.
   - Почему в батарее?
   - Вытаскивала  черепаху.  Я  сначала  смазал  руку  вазелином,  чтобы
вытащить, а когда не смог, потому что она уже отекла,  вызвал  врачей  и
Службу спасения, а пока ждали, сорок минут рассказывал анекдоты  и  поил
чаем.
   - Браво, Мятушкин. Ты - Мятушкин, я правильно сказала?
   - Я - Святогор Мятушкин.
   - А где были твои родители в это время, Святогор?
   - У меня нет родителей. Я с теткой живу и ее двумя детьми. Я  ее  еще
один раз спасал, когда она хотела избавиться от ребенка.
   - Что?!
   - Нежелательная беременность,  -  вздыхает  Мятушкин,  -  а  что  тут
странного, это у женщин на каждом шагу.
   - И как ты... Сколько лет твоей тете?
   - Двадцать. Да запросто. Когда она стала кричать  от  вида  крови,  я
вышел во двор и угнал машину нашего соседа с третьего этажа.  Он  только
поставил на нее звуковой сигнал, так что для меня это было делом  чести.
Я изучил за год почти все звуковые сигналы и способы  их  нейтрализации.
Потому что малые просыпались по несколько раз за ночь от  сирен.  Первый
этаж, - он пожимает плечами. - За семь минут вскрыл, она и  не  пикнула.
Отвез свою дуру тетку в больницу...
   - "Мицубиси-Монтеро" девяносто девятого года?
   - Точно. Это машина соседа. А откуда вы знаете? -  Мятушкин  белозубо
улыбается. - С соседом, правда, нехорошо вышло. Ему машину не  отдавали,
когда нашли, еще месяца три. Что-то там отрабатывали по преступлениям. А
потому что кровь была на заднем сиденье.  Это  моя  вина,  сознаюсь.  Не
предусмотрел. А потому что спешил ведь! Сейчас вот  отдали.  Извиниться,
что ли?
   - Не стоит, - быстро говорит Ева.
   - Не буду, - улыбается Мятушкин.
   - Заткнись, Гор, - вдруг громко приказывает Костя Вольский.  -  А  вы
что, ему  верите?  Давно  не  слышал  такого  подробного  трепа.  Ну-ка,
изобразите жалость и любопытство, спросите, где его  родители,  а  после
поинтересуйтесь, откуда у его тетушки к двадцати годам двое детей! Лучше
заткнись, Гор, пока мы все не засахарились от жалости к тебе.
   - Не приказывай мне, умник. Что хочу, то и  говорю.  Следи  за  своим
языком. Меня зовут Святогор!
   - Святогор... - Ева задумчиво осматривает невысокого русого паренька.
- Ты пробовал наркотики когда-нибудь?
   - Пробовал. Покурил пару раз. Мне не понравилось.
   - А чем ты будешь заниматься после школы?
   - Мне придется жениться, - вздыхает Святогор. Класс хохочет.
   - А потому что детей на кого бросишь? И тетка еще  сама  несмышленая.
На ней придется и жениться. Заодно и вопрос  с  армией  будет  решен:  с
двумя малыми в армию не берут. А работа, она у меня уже есть.
   - Это ты  делаешь  микросхемы  нейтрализаторов  по  сигнализациям?  -
вздыхает Ева. - Три дубль вэ - точка - антиписк - тире - гор -  точка  -
ру. Твой адрес в Интернете?
   - Я этого не говорил. Но машину могу починить любую. Не пропаду.
   - Подойди ко мне, Святогор Мятушкин.
   Мятушкин, покосившись на одноклассников, неуверенно подошел.
   Ева ласково поправила русые волосы и поцеловала его в макушку.
   - Спасибо тебе, Мятушкин. Ты очень показательно все нам объяснил.
   Можешь называть меня на "ты".
   - У-у-у-у! - гудит класс. - Ну, Мятушкин, ну, тихоня!
   - Нет, - улыбается Мятушкин. - Не буду.  Вы  намного  старше  меня  и
больше умеете.
   - За эту четверть у тебя  зачет  по  безопасности  жизни.  Ты  можешь
совершенно спокойно прогуливать мои уроки. Звони, если будут проблемы.
   - Ладно. А как насчет снайперской винтовки "Взломщик"?  -  спрашивает
Мятушкин. - Реально ее посмотреть? Меня, собственно, интересует не  сама
винтовка, а электронный датчик учета скорости ветра.
   Ева тащит в кабинет биологии резиновый  мужской  торс  в  натуральную
величину  с  болтающейся  головой.  Рот  у  головы  приоткрыт.  На  торс
натыкается задумчиво прохаживающаяся по  коридору  Маргарита  Францевна,
вскрикивает и бледнеет.
   - Что это такое?!
   - Здравствуй, Маргарита. Это -  муляж  для  отработки  искусственного
дыхания и массажа сердца. Одолжила на  работе.  Посмотри  только,  какой
мужчина. - Ева устанавливает муляж на подоконнике и  раскрывает  створки
грудины. - Если ему подуть в рот, вот эти "легкие" увеличатся в  объеме.
А это - сердце. Смотри, какие у меня ребята  старательные.  Сломали  два
ребра и свернули  "пострадавшему"  шею.  Это  было  очень  показательно.
Отличный пример, когда излишнее усердие  может  стоить  человеку  жизни.
Видите, Маргарита Францевна, я стараюсь.
   - Ева Николаевна, ведите себя прилично.
   - Что такое?
   - Вы смотрите на меня насмешливо и издеваетесь. , - Ну, это вы зря.
   Какой у вас предмет? Кажется, "Человек и общество"?
   - Я - историк, - с достоинством произносит Марго. -  Веду  в  старших
классах "Человек и общество". - Ни за что бы не согласилась  преподавать
такое.
   Это в сто раз труднее языка или физики и в тысячу раз  бессмысленнее,
чем "Основы безопасности жизни".
   - В вашей работе, Ева Николаевна, тоже есть элементы,  несопоставимые
с логикой и жизненным опытам. Я имею в виду вашу основную профессию.
   - Какую именно?
   - Вы - снайпер.
   - Хорошо сказано, - кивает Ева, обхватывает муляж, потом,  передумав,
оставляет его и спрашивает в спину уходящей Марго:
   - Кто принес коньяк?
   Марго оборачивается. На ее лице совершенно искреннее удивление.
   - Куда?
   - К Кушелю. домой. Вам плохо, Маргарита Францевна?  У  меня  с  собой
нашатырь. Я всегда ношу с собой. А на прошлом уроке мы  с  ребятами  как
раз отрабатывали оказание первой помощи потерявшему  сознание  человеку.
Ну что, Марго, вынести тебя на воздух,  уложить  на  земле,  расстегнуть
верхние пуговицы на платье?
   - Это не я, - шепчет Марго, удержавшись за подоконник.
   - Ясно, что не ты. Бутылку протерли основательно,  а  ты  не  вытерла
свои отпечатки со стаканов.  А  на  одном  даже  оставила  следы  губной
помады. Откуда такая беспечность? Ты же должна знать, что твои отпечатки
есть в банке данных Службы.
   - Зачем? - шепотом.
   - Для исключения их в  ходе  отработки  места  преступления.  У  всех
работников Службы берут отпечатки.
   - Я не... я не работник этой вашей Службы.
   - Сколько трупов ты нашла?
   - Где? - ноги Марго подкашиваются.
   - Помогая органам, сколько ты нашла тел?
   - Один... Одиннадцать.
   - Ничего себе! Молодец. Ну вот, находишь ты труп, а специалисты потом
отрабатывают  это  место  по  уликам.  Отпечатки  служащих  должны  быть
исключены.
   - Я не...
   - Уже слышала. Ты не работник Службы.
   - Нет! Я не помню, чтобы у меня брали отпечатки! - к  Марго  вернулся
голос.
   - Их взяли анонимно.  Понимаешь,  когда  для  раскрытия  преступления
пользуются услугами экстрасенсов или ясновидящих, то определяют  процент
их  принадлежности.  Ну,  к  примеру,  когда  ты  первый  раз   находишь
исчезнувшее тело, процент  твоей  принадлежности  к  этому  преступлению
почти сорок восемь. Когда второй,  процент  уменьшается.  И  так  далее.
Согласись, это разумно, хотя бы потому, что ты  берешь  за  свои  услуги
бешеные деньги. Настолько большие, что Служба никогда не привлекала тебя
к помощи при поиске рядовых пропавших.
   - Да. Я всегда искала или агентов, или осведомителей.
   - Настолько большие, что тебя можно сразу же заподозрить, как сторону
заинтересованную.
   - Да. Я знаю. Мне уже говорили всякие гадости и глупости, в том числе
и предположения о моей заинтересованности сначала в смерти  человека,  а
потом в обнаружении его исчезнувшего тела.
   - Марго, если ликбез закончен, скажи, кто принес коньяк.
   - Так... Подожди, я подумаю.  -  Она  закрывает  глаза  и  сдавливает
указательными пальцами виски. - Высокий мужчина лет  двадцати  восьми  -
тридцати в кожаной куртке. Все. Я могу идти?
   - Смешно. - Ева качает головой. - Ладно. Возьми,  -  она  достает  из
сумки и протягивает Марго бумажку. -  Школа  -  неподходящее  место  для
таких бесед.
   - Повестка? Меня вызывают на допрос? Подожди, я же ответила  на  твой
вопрос, а больше ничего сказать не могу! Они встретили  меня  у  театра,
силой затащили в машину...
   - Кто - они?
   -  Этот...  Анатолий  Кушель   и   его   коллега   по   работе,   хам
необразованный.
   А я же всегда готова помочь, я всегда говорю правду.  И  им  сказала,
что они могут не дожить до завтрашнего дня. А они возбудились,  говорят,
до завтра осталось два часа или  меньше,  почему  бы  не  проверить  мои
способности на практике. Повезли в квартиру, там было еще двое мужчин...
Мне плохо, подожди...
   Только не эта гадость! - Марго задерживает руку Евы, когда та полезла
за нашатырем. - Все было так грубо, так тяжело.  Я  сидела  на  кухне  и
резала колбасу... А  минут  за  десять  до  полуночи  мне  стало  плохо.
Знакомые ощущения - тошнота, боль в глазах. Я просто выбежала в коридор,
схватила свою одежду и на лестницу. Я все время видела их перед  глазами
- как эти парни умирают - жесты, последнюю судорогу. Сосед Кушеля падает
со  стулом.  Они  еще  были  живы,  а  я  видела  это,  как   бесконечно
прокручивающуюся пленку. Пять, десять раз одно и то же!
   - Марго, - устало спрашивает Ева, - кто принес коньяк?
   - Я уже сказала!
   - Если ты видела мужчин мертвыми, то должна знать, к