она  лицо
официальное и просит помощи. При этом она так удачно села на  стул,  так
невинно распахнула глаза, что старик хмыкнул и подкрутил пегий ус.
   - Я спрашивала у вашего работника. Но он не в курсе,  вы  же  видели,
там, - Ева неопределенно махнула рукой. -  По  нашим  сведениям,  именно
ваше РСУ занималось ремонтом коммуникаций  Бутырской  тюрьмы  в  прошлом
году.
   - Жалуются? - спросил старик весело, усаживаясь за свой стол. - Я уже
объяснял, что их сроки  ремонта  нереальны.  Очень  большие  проблемы  с
доставкой оборудования, работы проводятся в невыносимых условиях, а  они
еще что-то хотят. Всегда так. Сначала просят быстренько устранить  течь,
благодарят, а потом пишут жалобы,  что  ремонт  некачественный.  А  ведь
устранить аварийную ситуацию и отремонтировать - это разные вещи. Вот, к
примеру, что это у меня за документ  от  них?  Накладная.  Не  смета  на
ремонт, понимаете, а накладная, а жалобу они пишут по всей форме, что не
выполнен, значит, ремонт.
   - Извините, - Ева успела вклиниться в паузу, когда старик что-то стал
искать в столе, - но у меня есть сведения, что потом, второй раз,  вы  у
них делали именно ремонт, были оформлены документы.
   - Так ремонт же в другом месте был! И по ремонту сроки были  смешные,
я так и сказал, мои люди по ночам работать не будут без сверхурочных,  а
заказ-то государственный, во - она как!
   - А документы хоть были оформлены правильно? Планы, смета?
   - Сейчас все найду, у меня эта тюрьма вот где! Специально  эту  папку
отложил, как чувствовал, что затаскают они меня по кабинетам.
   А! Вот, пожалуйста, смета, вот акт приемки, как полагается.
   - А план?
   - План... Извините, конечно, попачканный, ребята,  знаете.  А  это  -
подвал под прачечной. Вы  из-за  прачечной,  так  же,  пришли?  Я  сразу
говорил, что там все трубы надо менять, все, не латать, а менять.
   - Вы знаете, мне понадобятся копии всех этих документов.
   - Уже третий раз кому-то нужны копии этих документов, я в третий  раз
говорю: ксерокс - за углом! Обед у меня - в час! До часа бумаги вернуть.
Спасибо, что вы хоть судом не пугаете.
   - Пожалуйста, - сказала Ева.
   Ева положила на свой стол ксерокопии, Волков сел рядом.
   - Смотришь, запоминаешь, опять смотришь, опять запоминаешь, и так  до
тех  пор,  пока  не  впечатается.  Пока  не  станет  появляться   четкой
картинкой, когда закроешь глаза. - Ева выложила три листка рядом. -  Это
следственный изолятор, это.., по-моему, выход во  двор  для  прогулок..,
да, отсюда. Здесь - прачечная, здесь и  здесь  я  карандашом  нарисовала
смотровые вышки.
   - Какие у тебя духи? - спросил Волков.
   - "Ле дэрнье бэзэн", а что это вдруг?
   - Очень горький запах.
   - Последний поцелуй, наверное, такой и есть. Не отвлекайся.
   - Мне показалось, что и ты не в себе. Хочешь, я  тебе  сделаю  массаж
небольшой, от головной боли очень помогает.
   Волков, не дождавшись ответа, встал и положил руки Еве на плечи.
   - Знаешь, - сказал он задумчиво,  -  человеку  очень  легко  свернуть
голову и сломать шею.  Важно  здесь  правильно  взять  голову  руками  и
правильно приложить усилия. Если ладони уже уложены, -  Волков  обхватил
голову Евы правой рукой у виска, левой накрыл  ухо,  его  большой  палец
оказался у  Евы  под  подбородком,  -  то  сначала  легко,  без  усилия,
поворачиваешь голову слегка набок, а потом резким движением обеих рук  в
сторону и чуть вверх!
   Ева вцепилась в его ладони, царапая  до  крови  ногтями.  Ей  удалось
расцепить руки Волкова, она отвела их в сторону  и  повернулась.  Волков
смотрел мимо нее, напряженно, застыв с поднятыми руками, как  будто  еще
обхватывал чью-то голову.
   - Волков! Волков, почему ты меня так ненавидишь?
   - Трудно объяснить, но  наступает  такой  момент,  когда  ты  слышишь
хруст, знаешь, такое бывает, когда разделываешь курицу, не ломая  кости,
а разрывая поворотом у соединений... А вообще, я тут подумал,  -  Волков
очнулся, забрал стул и сел к  себе  за  стол,  -  нам  не  обойтись  без
помощника изнутри. В смысле, хоть один свой охранник в тюрьме да  нужен,
как ни верти.
   Ева смотрела на Волкова с ужасом. Она с утра  была  под  впечатлением
встречи, сердце сладко обмирало в груди и мешало работать  и  думать.  И
сейчас, отрезвляя, чувство опасности  сменилось  тошнотой,  так  бывало,
когда она очень пугалась.
   - Не делай так больше, Волков, - сказала Ева тихо.
   - Я обещал, что ты будешь любую шею ломать, должен же я тебя обучить!
А насчет ненависти... Я бы тебе сказал, да ты меня не поймешь.
   - Ты что, злишься на меня за морг? Ты  мне  начинаешь  надоедать,  не
испытывай мое терпение.
   - Ты никогда не пробовала просто подчиниться мужчине, не  думать,  не
размышлять, а просто делать, что он скажет?
   - Я собираюсь это попробовать на днях,  о  результатах  доложу,  если
тебе это интересно, но могу сказать и сейчас, что это только  постельный
вариант. И только его я и хочу пробовать.  Остальные  варианты  подобной
подчиненности меня не интересуют. Ты удовлетворен?
   - Вполне.
   - Ну  тогда,  если  ты  меня  действительно  понял,  я  хочу  кое-что
добавить. - Ева подошла к столу Волкова и села на него. -  Ты  считаешь,
что мы собираемся удовлетворить свои  шкурные  интересы,  влезая  в  это
дело. А я считаю, что мы просто восстанавливаем справедливость,  и  все.
Не перебивай! Потом поймешь, чуть позже. Моя совесть чиста,  и  если  ты
думаешь, что сядешь мне на шею после этого, то  ты  глубоко  ошибаешься.
Нет у меня в этом деле шкурных интересов, нет, и все!
   - Не ори ты так, здесь еще нет микрофонов, я надеюсь!
   - И если ты спросишь, что я тогда с тобой здесь делаю, то отвечу.  Ты
- тешишь себя предчувствием денег, а я  -  использую  тебя.  И  попробуй
после всего сказать, что я тебя обманывала!
   - Ладно, ладно, я все понял, успокойся.
   - Чтобы я успокоилась, попробуй с этой минуты называть меня по  имени
отчеству и на "вы", я все-таки твой начальник, и мне так удобней!
   Волков посмотрел на часы и вдруг схватил Еву за  волосы  на  затылке,
притянул ее голову близко к себе.  Он  приблизил  лицо  к  ее  лицу  так
близко, что Ева почувствовала запах и жар его кожи, сухие губы  спокойно
царапнули ее рот, почти не касаясь его. Потом он отпустил волосы, встал,
опять посмотрел на часы.
   - Все, минута прошла. Извините, Ева  Николаевна,  за  мое  поведение,
больше этого не повторится.
   - А по физиономии!.. - Ева ошарашенно потирала шею.
   - Как прикажете, Ева Николаевна! Можете и по физиономии,  только  без
обид, ладно? Я еще плохо стреляю. А вы никудышний боец.
   Стас Покрышкин в сытом одурении пробовал сосредоточиться  на  игре  в
карты.  Наталья  играла  азартно,  с  повизгиванием  и  обидами.  Играли
вчетвером. Еще были молчаливая и неулыбчивая горничная Матрешка, как  ее
называла  Наталья,  и  охранник,  обтиравший  быстрым   движением   руки
небольшую бородку, когда выигрывал или когда карта шла.
   Стас разглядывал пристально  лица  сидящих,  в  сотый  раз  жалея  об
отсутствии камеры. "Какая натура, нет, до чего я свою жизнь  довел,  вот
они,  лица!  Это  же  Россия,  честное  слово,  захочешь  -  не  найдешь
специально. Пора...  Пора  взяться  за  серьезное  кино,  по  фестивалям
поездить, или я не мастер?!"
   - Не лови ворон! - кричала Наталья, они играли парами.  -  Проиграем,
отшлепаю! У  него  попочка  такая!  Мяконькая,  нежная,  не  мальчик,  а
зайчонок!
   "Это ведь про мою задницу, - подумал отстраненно Стас. - А  может,  я
умер, меня пристрелили тогда эти.., двое панков, и вот я  в  раю,  такой
русский рай - или ад. Расплачиваюсь за  свои  грехи,  за  свои  диеты  и
вегетарианство. А и грешен, чего говорить!"
   Стас зевнул от души.
   - Ты мой сладкий! - сказала Наталья, углядев все его  зубы.  -  Попей
кваску! Ядре-е-ный!
   "А может, и не про мою... Это вполне может быть кто-то другой, не  я.
Или я - но в другом измерении, все люди здесь другие. Наталье  пятьдесят
лет. Кто это сказал? Кто-то сказал... Тогда она оборотень.  В  той  моей
жизни она была бы дряхлой горбатой старухой. Я был стареющий придурок, а
здесь зайчик. Оборотень. Ангел Кумус ее бы... Или нет?"
   -  Ну  куда  ты  короля  козырного   бросил!   -   кричала   Наталья,
разрумянившись, сердито. - Нет, ты  сразу  скажи,  не  хочешь  играть  -
вольно тебе!
   Стас побрел в кухню.
   Он перестал спать ночами.  Лежал,  прислушиваясь  к  странным  звукам
деревянного дома, к приглушенным  разговорам  охраны  на  улице.  Вчера,
например, шел дождь, тихий такой, незлой. К утру, когда темнота начинала
медленно рассеиваться, глаза Стаса как раз начинали слипаться, а в шесть
уже приходила Матрешка на кухню, шустрая и тихонькая, как мышка. К  семи
подъезжала машина за хозяином, Стас ни разу его не видел. Он  специально
не подходил к окнам, он не хотел ничего знать об этом человеке, он очень
его боялся. К десяти приезжал небольшой фургон, в дом заносили коробки с
продуктами,  Стас  вставал.  Днем  он  бродил  по  дому  сонный,   плохо
соображая,  к  одиннадцати  часам  принимал  первую  стопочку  водки   с
неизменным поцелуем Натальи, и начиналась еда.
   Сегодня, например, Стас  заметил,  что  предметы  вокруг  него  стали
другие. У них пропали конкретные очертания, незаметны стали углы. Своими
краями стулья, шкафы, пузатые  табуреточки,  кошки  над  камином  словно
растворялись подмоченной акварелью в пространстве комнаты. Огонь  больше
не резал глаза, сумерки  подкрадывались  в  окна  так  естественно,  что
граница дня  и  вечера  исчезала.  Стас  не  мог  уже  быстро  и  нервно
повернуться на испугавший его звук. Сначала он вел глазами в ту сторону,
откуда прозвучало что-то опасное или интересное, потом уговаривал голову
и тело развернуться и поучаствовать.
   Ева металась по квартире, перекладывая вещи с  места  на  место.  Она
ждала Володю. К десяти  вечера  она  устала  ждать,  облилась  в  ванной
холодной водой, закуталась в простыню  и  умостилась  в  большом  старом
кресле думать. Ева шла по территории тюрьмы,  представляя  все,  что  ей
может  встретиться,  забытые  места  в   ее   мысленном   кино   темнели
неопределенными дырами. "Если пройти  с  прогулочного  двора  не  в  тот
коридор,  по  которому  разводят  подследственных,  а  в  другой,   чуть
налево.., попадешь в маленький аппендикс, из которого лестница на второй
этаж, потом выше.., а потом! Сразу же лестница на чердак. Кто увидит  на
крыше? Предположим, я иду налево... - Ева повернулась в кресле налево. -
Оттуда ближе всего к ограде внутреннего двора. Он не пойдет со  мной  на
крышу. Ни за что. А если я скажу, что это я пришла за ним?"
   В дверь позвонили.
   Ева всегда подходила на поздние звонки к двери неслышно и становилась
чуть сбоку.
   - Кто? - спросила Ева, уже почти зная, кто это.
   - Лучше не открывай, - сказал за дверью Володя, - а то я тебя съем!
   Ева распахнула дверь, придерживая простыню на груди.
   Перед ней стояла Далила,  изрядно  зареванная,  за  ней  -  Володя  с
огромным букетом астр.
   - Ты не посмеешь! - шепотом, но очень нервно заговорила Далила. -  Не
трогай его, он же еще ребенок! Ты не для него, ты его погубишь, ну прошу
тебя!
   Ребенок бросил цветы на пол, потом на  цветы  бросил  куртку,  стащил
ботинки и стал нервно, словно опаздывая, расстегивать брюки. Все это  он
делал не сводя глаз с Евы.
   - Это  он  настоял.  -  Далила  старалась  вклиниться  между  ними  и
завладеть взглядом Евы, но та не отводила своих глаз от Володиного лица.
- Он даже посмел сказать, что задушит меня, если  я  не  скажу,  где  ты
живешь! Смотри на меня! Ты ничего про него не знаешь,  мы  с  ним  очень
близки, ему нельзя с такой, как ты!
   Володя снял брюки вместе с трусами, потом стал расстегивать  рубашку.
В какой-то момент Далила оказалась стоящей прямо перед ним,  она  мешала
ему смотреть неотрывно на Еву, визжала и  топала  ногами,  тогда  Володя
взял ее на руки и вынес за дверь. После  чего  запер  все  замки,  какие
нашел.
   - Не смей! - кричала Далила, стуча в дверь. - Не смей  проделывать  с
ним свои штучки, слышишь, ненавижу! Не! На! Ви! Жу!
   Володя забыл снять с себя только носки. Он  осторожно  захватил  край
простыни и потянул  на  себя,  открывая  Еву  с  заинтересованным  лицом
именинника, получившего подарок. Когда простыня упала, Володя  подхватил
Еву на руки и сказал:
   - Вот это да! Они упали на тахту.
   - Только, пожалуйста, не делай резких движений, - попросила Ева плохо
двигающимися губами.
   - Да я вообще не могу шевелиться, я как в вате... Я плыву! А что  это
там говорила сестра про твои штучки?.. - спросил Володя через  несколько
минут, боясь пошевелиться и разрушить ощущение невесомости.
   - Ложись на спину и расслабься, сейчас покажу.
   Далила сидела под  дверью,  обхватив  коленки,  и  все  слезы  теперь
стекали как раз на них. Коленки промокли.
   - Пустите меня к себе, - говорила она шепотом в никуда.
   Через час ей стало казаться, что она никогда не сможет  распрямиться,
что она уже вросла в эту ненавистную дверь  спиной,  что  уже  наступило
утро, что она сошла с ума и теперь ее  глаза  будут  постоянно  истекать
слезами. Слезы промочат ее колени насквозь, ее кости начнут  гнить,  она
не сможет ходить и будет уползать от этой проклятой двери на руках.., по
ступенькам, если, конечно, сумеет отодрать спину.
   Далила дернулась  и  открыла  глаза.  Потом  она  поднялась,  сделала
несколько  шагов  осторожно,  словно  не  веря,  потом  побежала   вниз,
перепрыгивая через две ступеньки.
   Федя сидел, насупившись, в маленькой прокуренной комнате и неудержимо
зевал. Второй час шел трудный "обговор" побега. Федя смотрел на человека
из ГРУ и в который раз поражался его неприметности, плешивости, а что уж
говорить про потную руку при пожатии!..
   В сущности, все было ясно. Феде неприятен был этот  серый  человечек,
прятавший глаза и, вероятно, ненавидевший Федю  люто  и  со  всем  своим
профессиональным  рвением.   Одного   Федя   никак   не   мог   уяснить:
действительно ли он делает важное дело, оказывает услугу  хорошим  дядям
из органов, или его используют по-черному и подставят в самый  последний
момент, чтобы доказать, что Слоник - не их человек, а вот, смотрите, кто
его "бежит", бандитский авторитет!
   Второй час этот плешивый не мог убедительно  объяснить  Феде,  почему
это делают не люди плешивого.
   Сначала Феде неохотно рассказали,  что  есть  такие  особые  задания,
которые  должен  выполнять  именно  человек  со  стороны,   но   отлично
подготовленный. Федя сразу по простоте душевной, чтобы время не  тянуть,
честно  сказал,  что  знает,  мол,  Слоник   -   их   человек,   хороший
киллер-профессионал, чего тут рассусоливать.
   Плешивый начал сначала. Федя послушал  десять  минут  и  опять  решил
по-быстрому разобраться, объяснил, что он  в  курсе,  он  понимает,  что
иногда очень плохих дядей,  занимающих  в  государстве  большие  кресла,
нужно отстреливать без разборок и судов, что и делал Слоник.
   Плешивый начал сначала. Тогда  Федя  уяснил,  что  если  он  не  даст
сказать плешивому все так, как тот хочет, то сидеть Феде и сидеть в этой
конторе до  утра.  Теперь,  спустя  часа  полтора,  плешивый  перешел  к
международной обстановке. Федя смотрел новости по телевизору  редко,  но
помнил, что после международных событий - спорт, потом погода и...
   - Мы определили день, мы определили КАК, вы должны решить, кто именно
из ваших займется этим.
   - Мы только не определили ЗА ЧТО.
   - Не понял, - сказал плешивый без всякого выражения.
   - Я сразу сказал, что сделаю это не за деньги, а за услугу. Услуг мне
никаких сейчас не надо, но мало ли что может в жизни случиться.  Я  хочу
поговорить с тем человеком, который вышел на меня по телефону  и  затеял
все это. - Федя не удержался и опять зевнул. Конечно,  к  этому  времени
ему изрядно надоело без конца прикрывать свои отчаянные  зевки  ладонью,
поэтому зевнул он в этот раз по-домашнему, без церемоний.
   - Я не имею понятия, о чем вы говорите, но когда я буду предоставлять
устный отчет, - на слове "устный" было сделано выразительное ударение, -
я передам ваше пожелание. Вам позвонят. Я думаю, излишне  говорить,  что
это произойдет только после успешно выполненной работы.
   В машине Федя сказал своему секретарю все,  что  он  думает  об  этом
плешивом.
   - Что, за два часа и кофе не предложил?
   - Да ты моли Бога,  чтобы  они  сейчас  не  перематывали  пленки!  Я,
конечно, плевал на их  штучки,  эти  конторы  мне  не  страшны,  но  сам
знаешь... Очень я не люблю, когда меня дурят, ну ужас как!
   - Когда будем делать? - спросил секретарь.
   - Будем делать, будем делать, - пропел вдруг Федя. - Чего тут  делать
без подсадки, сам понимаешь.  С  утра  доложишь,  будет  ли  подсадка  в
тюрьме, все конкретно и подробно.
   - Так уже, считай, полночь! - удивился секретарь.
   - Я тут при чем, у меня и так забот хватает, ты хочешь, чтоб я еще  и
шарик попридержал!
   Полчаса до дома ехали молча. Но когда машина остановилась,  секретарь
повернулся к Феде и потрепал его, задремавшего, за коленку.
   - Слышь... Федя, я не понял, какой такой шарик?
   - А?! А, не бери в голову, а бери... Ладно, иди сюда. -  Федя  тяжело
вылез из машины и обнял рыжего секретаря за плечи.  -  Давным-давно  был
такой мужик на свете, который рассматривал небо, планеты всякие. -  Федя
приноравливался к хромоте своего спутника,  они  медленно  поднялись  по
ступенькам в дом. - Он выяснил, уж не знаю как, что наша Земля  круглая,
как шарик в бильярде.
   - Нет, - сказал секретарь.
   - Чего "нет"! Точно я тебе говорю.
   - Да ты попробуй сделать бильярдный шар! Это ж какая точность! А  это
что? - Секретарь провел рукой от себя, приглашая Федю осмотреть  это,  с
его точки зрения, полное несовершенство.
   Федя  посмотрел  на  двор  с  крыльца.  Двор  почти   не   освещался.
Приглядевшись как  следует,  можно  было  заметить  осторожные  и  почти
неподвижные фигуры, а у самой ограды пробежал кто-то,  прогуливая  белую
лошадь.
   - Как ты думаешь, - задумчиво спросил Федя, - у меня есть лошадь?
   - Лошадь? - Секретарь  замерз  на  холодном  ветру,  поднял  воротник
шерстяного пальто и осмотрел двор.
   - Белая лошадь, - уточнил Федя.
   -  Федя,  -  сказал  секретарь,   которому   предстояло   еще   найти
человека-подсадку, - у тебя  есть  все!  Пойдем  в  дом,  Наталью  будем
будить? Чай, массаж?
   - Пусть спит, лебедушка.. - начал было говорить Федя и замер в дверях
кухни.
   Наталья, простоволосая, в  ночной  рубашке,  вместе  с  киношником  и
открывшей рот Матрешкой,  склонилась  над  столом  у  маленькой  свечки.
Матрешка шептала что-то непонятное и быстро-быстро, "лей, лей  тихонько,
не спеши!" - шептала Наталья. Втроем, касаясь друг друга  головами,  они
отбрасывали на стену страшные мечущиеся тени,  и  у  Феди  вдруг  заныло
сердце, как от тяжелого предчувствия.
   Он на цыпочках прошел к себе в спальню, поманил пальцем  секретаря  и
спросил шепотом:
   - Что это они делают?
   - А!.. Ерунда, гадают. Положили  кольцо  в  блюдце  и  льют  на  него
расплавленный воск.
   - И что это будет?
   - Потом надо посмотреть,  какая  фигура  получится.  Обычно  оно  как
бывает: кто чего хочет, то и получается.
   - Черт-те что тут твориться стало.  Позови  Наталью,  пусть  разденет
меня и спать! Немедля! Разболтались все, -  бормотал  Федя  уже  засыпая
одетый. - Лошадей гуляют по двору.., кольца плавят.., вампиров клином..,
хлопушка в груше.., не перепутать, в груше!..
   Рано утром Ева осматривала голого  сантехника.  Она  еще  раз  прочла
внимательно надписи у него на ногах. Вздохнула. С трудом сползла на пол,
потянулась, несколько раз коснулась пола руками и села на шпагат.
   Потом она сварила кофе и яйца, зажарила гренки, открыла банку  рыбных
консервов и потерла чесночный зубчик в майонез. Страшно довольная собой,
пошла в ванную, но там