ула пальцем в экран. Январь сначала  молча  стучал
по клавишам. Потом вздохнул и зловеще изрек:
   - Заграница - она умная. Потому что давно свободой развитая.
   Ева тему не поддержала. Январь встал, сходил в комнату Далилы к своим
вещам и вернулся с дискетой.
   - Дядя  Сэм  развалит  Россию,  отучив  ее  думать  и  изобретать,  -
продолжил он, запустив поиск. - Вот, к  примеру,  этот  ящик,  -  Январь
кивнул на компьютер.
   - Сначала американцы свои первые чипы засекретили, как самое новейшее
оружие. А когда  узнали,  что  русские  ребята  в  наших  НИИ  близки  к
самостоятельному   изобретению,   они   просто-напросто   "случайно"   -
обнародовали свои разработки.
   Проще говоря, дали стибрить.
   - Что стибрить? - Ева пыталась  отследить  на  экране,  как  работает
"взломщик" Января.
   - А все, -  зевнул  Январь.  -  Все,  что  было  нужно  для  создания
компьютерной начинки, чтобы тебе понятней было.
   - Зачем?
   - Были две причины. Одна смешная, вторая рыночная. Начнем с рыночной.
   Единая модификация компьютеров в мире - это  единый  их  рынок.  Сама
понимаешь, кто на этом рынке сейчас лидирует. А неизвестно, кто  был  бы
впереди,  если  бы  наши  русские  ребята   в   семидесятых   годах   не
воспользовались подсунутыми им технологиями, а изобрели что-то свое.  Мы
же  мозговитей,  мы  к  подаркам  не  привыкшие.  А  тут  -  такой!  Все
отечественные разработки пошли - куда? Правильно, туда.  Чего  тужиться,
если можно быстро собрать железку, стибрив начинку,  которую  американцы
подготовили и, изображая страшную секретность, дали  стибрить.  Вот  чем
мне нравятся федеральные службы, так это...
   - А смешная? - перебила Ева.
   - Они нас боялись тогда. Больше - не боятся.  Компьютер  -  это  была
первая интервенция с Запада  к  нам,  сознательно  подсунутый  секретный
материал.
   - Как ты сказал? - резко выпрямилась Ева.
   - Опережая нас с  каждым  годом  по  всем  показателям,  они  сделали
бессмысленными любое наше открытие  в  информатике  и  средствах  связи,
потому что мы уже опоздали. Они - быстрей. Пока  мы  пытаемся  повторить
то, что  ими  сделано,  они  это  свое  усовершенствуют.  Если  ты  меня
понимаешь, кивни, - подмигнул здоровым глазом Январь  застывшей  Еве.  -
Хорошо ведь говорю!
   - Если вскроешь через две минуты, - сказала Ева, присев на подоконник
и оглядывая двор внизу, - тебе будет приз.
   Во дворе Далила запирала машину Осокина.
   - Ну? - откинулся Январь на спинку кресла. - Открыл. Где приз?
   - Через минуту.
   - Она приехала, да? Она во дворе? Она одна или с коммерсантом?
   - Одна, - улыбнулась Ева. - Это же приз. Стукнула дверь.  В  коридоре
толстяк Кнур с красной розой, засунутой в перевязь коробки с  тортом,  и
Далила поддерживали с двух сторон повисшего между ними Осокина.
   - Представляешь, - удивлялась  Далила,  -  я  думала  -  это  бомж  в
подъезде скорчился и лежит у батареи!
   - А я сразу определил - наш  человек!  Куда  можно  бросить?  -  Кнур
протянул торт и  розу  Еве,  уверенно  подхватил  Осокина  под  мышки  и
осторожно опустил его на пол у стены.
   - Женю отпустили под подписку, я  привезла  его  адвоката,  -  быстро
раздевается Далила. - На улице идет снег. Январь и Осокин  подрались,  а
потом напились. Или сначала напились, а потом...
   - Что тут за сходка? - появился заспанный Кеша. - Дети вообще идут  в
сад? Я иду в школу? Почему меня не будят?
   - А какой сегодня день? - растерялась Ева.
   - Ты плохо выглядишь, - заметила ей Далила. - Неприятности?
   - А где кофе? Я могу его сам сварить, - тут же поспешно добавил Кнур,
когда на него все уставились.
   - Сегодня среда, - вспомнила Ева. - Дети не идут в сад,  не  надо  на
меня давить! У нас конфиденциальный разговор, я закрою  свою  комнату  и
прошу не мешать!
   - Я иду в ванную и тоже прошу мне не мешать, - заявила Далила.
   - А кто будет есть торт, я не понял? - забеспокоился Кеша.
   Ева вручила Кнуру кофемолку, пачку с зернами и турку, а  сама  быстро
прошла  к  себе  посмотреть  вскрытый  Январем  файл.   Она   дочитывала
информацию,  когда  Кнур  принес  кофе,  а  за  ним  Кеша  -  тарелку  с
бутербродами и куском торта.
   - Ева Николаевна, - замялся Кнур у порога, - вы меня пригласили...
   Ева проследила за его взглядом и обнаружила, что Январь завалился  на
покрывало застеленной кровати.
   - Извините, - пробормотала она, поднимая Января и  кое-как  обматывая
его полотенцем, - это не мое...
   - Точно, - кивнул с видом знатока Кеша. - Это - мамино.
   - Я пью много кофе, - предупредил Кнур.
   - А я открыла "Отступление от нормы", - кивнула на экран Ева.
   - Ну, вы же у нас профессионал. И  рядом  с  вами  -  одни  профи.  В
коридоре валяется в бессознательном от пьянства состоянии консультант по
оружию. В ванной у вас, если не ошибаюсь, сейчас  поет  доктор  наук  по
прикладной и судебной психологии, а юноша в полотенце - взломщик кодов -
находка семейной пары сказочников из информационного центра.
   - Еще созерцатель на кухне. Пожирает торт, - вздохнула Ева.
   - А я что говорю! - удовлетворенно кивнул Кнур, задумался и спросил:
   - Созерцатель - это кто? Какой отдел?
   - Вы были три года нелегалом, - сменила тему Ева.
   - Ну и что? Вы тоже им  были.  Почти.  Когда  изобразили  собственную
смерть и отдыхали с отрядом спецназовцев в подготовительном лагере. Если
бы вы не приехали на  похороны  подруги,  если  бы  так  категорично  не
забрали себе ее детей... - Кнур подул в чашечку и, далеко выставив губы,
засосал кофе.
   - А вы что, уже приготовились к моей вербовке? Когда я еще  числилась
в МВД? - заинтересовалась Ева.
   - Приготовились. Врать не буду. Ситуация была подходящей, но  вы  так
агрессивно решили стать мамой,  что  споры  и  уговоры  всем  показались
пустой тратой времени. Вы заметили, что все делаете -  на  пределе?  Все
навзрыд!
   - Да ладно! - возмутилась Ева. - Я всегда контролирую ситуацию!
   - Ситуацию  вы  контролируете,  а  вот  себя  в  эмоциях  и  чувствах
ограничивать не умеете. Не умеете выполнять приказ без  осмысления  его.
Вот и получается, что судьба - она всегда права. Не получился бы из  вас
нелегал.
   - Никогда! - сразу согласилась Ева. - Спасибо, отличный кофе.
   - Тогда по новой? - Кнур тяжело поднялся и взял пустую турку.
   - Отступления от нормы, -  заявил  он  через  пять  минут  с  порога,
осторожно передвигаясь и следя за шапкой  пены,  -  это  крайние  случаи
проявления протеста, это бывает даже  у  самых  идеальных  исполнителей.
Что-то не срабатывает.
   - Человек перестает беспрекословно выполнять приказы?
   - Нет, что вы. Приказы  выполнялись  всегда  беспрекословно.  -  Кнур
уселся и торжественно разлил кофе. - Вы вообще представляете  себе,  что
такое - разведчик-нелегал?
   - Приблизительно. Это строго засекреченный и наживший за долгое время
отработанную легенду  разведчик,  внедренный  в  определенную  структуру
власти, террористической группировки или военного ведомства.
   - Приблизительно, - хмыкнул  Кнур.  -  Вот  вы  любите  ковыряться  в
архивах.
   Много  вам  встретилось  до  девяносто  первого  года,   к   примеру,
упоминаний о предотвращенных террористических актах? То-то. Как будто  и
не было никакого терроризма, а ведь он был. И  самолеты  захватывали,  и
людей похищали. Но - тишина...
   - Тогда по всем ЧП была полнейшая тишина, к чему такие примеры?
   - Ну, Ева Николаевна, вы же про прессу, а я вам - про архивы КГБ!
   Чувствуете  разницу?  Как  только  в  дело  вступал  нелегал,  полная
информация о проделанной  им  операции  уже  была  обречена  на  строгую
секретность или просто стирание. К примеру. Имейте в виду, это  условный
пример, без имен и  мест,  -  многозначительно  проговорил  Кнур  и  еще
погрозил пальцем. - Угнали в Израиль нехорошие парни наш  самолет.  Пока
суть да дело, пока местные власти ведут переговоры, что делает  нелегал,
проживающий  в  Израиле?  Он   находит   семьи   или   проживающих   там
родственников угонщиков и начинает простую  работу  санитара.  И  я  вас
уверяю,  когда  угонщикам  показывают  фотографии   их   близких   после
санитарной обработки, они  перестают  думать  о  собственной  шкуре.  За
два-три часа нелегал решает проблему практически в  одиночку.  Или  вот,
как сейчас помню, в одной развивающейся африканской республике  похитили
европейского чиновника высокого ранга. Связано  это  было  с  политикой,
готовился  военный  переворот,  у  них,  в   развивающихся   африканских
республиках, это дело обычное.  Если  бы  страна  похищенного  пошла  на
уступки для освобождения заложника,  нашему  Союзу  Советских  и,  прошу
заметить. Социалистических это грозило бы большими неудобствами.
   Похитители поставили политические условия  освобождения  и  долго  бы
настаивали на своем, если бы чиновника кто-то не пристрелил во время его
перевозки. А чиновник был в шлеме и бронежилете.
   -  Но  без  зонтика,  -  продолжила  Ева.  -  Неизвестный  снайпер  с
расстояния больше  километра  попал  чиновнику  в  шею,  причем  выстрел
оказался хорошо выверенным и смертельным.
   - Вы знаете? - удивился Кнур.
   - Как видите, - усмехнулась Ева, - есть и в  делах  нелегалов  утечка
информации. Нам, снайперам, - вскинула она голову и дернула указательным
пальцем кончик носа вверх,  -  этот  пример  приводили  на  занятиях  об
уязвимости охраняемого объекта. Но мы отвлеклись. Если  все  нелегалы  -
категорически  исполнительны,  хорошо  обучены  и  надежны,  что   тогда
подразумевается под "проявлениями внутреннего протеста"?
   - Это когда человек  начинает  искать  возможности  самоунижения  или
самовозвышения. Да вы  лучше  спросите  у  специалиста.  Которая  еще  в
ванной, - уточнил Кнур.
   - То есть пытки и членовредительство на допросах - это попытки...
   - Самоунижения, - подхватил Кнур.  -  Да  вы,  наверное,  уже  прочли
несколько досье, - кивнул он на  монитор.  -  Это  возможность  написать
потом на самого себя докладную о плохом поведении или  просто  впасть  в
раскаяние от того, что  забил  насмерть  ближнего  своего.  У  человека,
постоянно живущего чужой жизнью, интимность страданий и ненависть к себе
после подобных срывов заменяют внутренние переживания простого обывателя
по поводу поломанной машины  или  измены  жены,  например.  Так  говорят
специалисты.
   - Что же тогда - самовозвышение?
   - Это - со следующей туркой, - пыхтя, встал Кнур. - Есть  предложение
переместиться на кухню. Ваш созерцатель, похоже, сейчас уйдет в школу.
   - Что  вы  ищете?  -  спросил  он  в  кухне,  когда  Ева,  мешая  ему
разбираться  с  кофемолкой,  начала  шарить  в  столе.  Вдвоем  они   не
помещались между столом и плитой.
   - У меня был литровый ковшик.
   - Фу-у-у, это будет невкусно, - возмутился Кнур. -  Остывает,  и  еще
весь интим пропадает.
   - Интим?!
   - Маленькая турка на две чашечки - это очень интимно, не находите?
   - Как хотите, - развела Ева руками.
   - Так вот... Ничего, что я у плиты  и  к  вам  спиной?  Мне  известны
только два случая самовозвышения. Когда нелегал,  специализирующийся  на
взрывах,  начал  подкладывать  взрывчатку  и  оформлять  сам  взрыв  так
виртуозно,  что  заранее  мог  оговорить  с  точностью  до   минимальной
погрешности количество убитых ею. К примеру, случай  семьдесят  восьмого
года, когда направленным взрывом  были  уничтожены  две  запланированные
жертвы в большом магазине, и больше никто не пострадал серьезно. Еще был
человек, который так  тщательно  отрабатывал  убийства,  что  даже  наши
эксперты перестали верить, что это не несчастные случаи.  Вместо  одного
выстрела в толпе он  обхаживал  свою  жертву,  изучал  все  ее  повадки,
привычки, медицинские карты и тщательно скрываемые слабости.  И  начинал
анонимно - это важно! - контролировать поведение  жертвы,  навязывая  ей
определенную игру. В девяносто первом в Вене от сердечного  приступа  и,
прошу  обратить  внимание,  в  присутствии  свидетелей  скончался   один
уважаемый адвокат.
   Говорят, он очень испугался обыкновенной мулатки-официантки,  которая
подала ему бокал. Испугать человека до смерти, находясь далеко от него и
имея алиби, - вот пример красивой и тонкой игры самовозвышенца.
   - А к какой категории вы относите коллекционеров отрезанных ушей  или
мизинцев? Кто, по-вашему, вырезает из человеческой кожи рисунки и  потом
хранит эти аппликации в альбомах?
   - О, это просто ничтожные клептоманы, не уверен, что нелегал способен
на  такое.  Ведь  это  значит  -  обрасти  порочащей  его   информацией,
угадываемым стилем.
   - Я больше не буду. - Ева убрала свою чашку,  когда  Кнур  перенес  с
плиты на стол пятую кипящую турку.
   - Жалеете, что пригласили меня? - хитро прищурился он.
   - Жалею, - кивнула Ева. - Вы все знаете, да?
   - О чем?
   - Кто убил вашего агента в  театре.  Вы  знаете  и  издеваетесь  надо
мной?
   - Клянусь, - Кнур приложил к груди огромную пухлую пятерню. - С  чего
вы взяли? Постойте, нелегалы? "Отклонения"?..  Нет,  я  пока  ничего  не
понимаю. Очень ценю ваши внешность и  ум,  но  вы  же  не  доведете  мою
мужскую восторженность и зависть до абсурда унижения!
   - Зависть?! - подалась через стол Ева.
   - Это что касается сочетания у вас внешности и ума. Ева резко встает,
идет к себе и включает принтер. Кнур смотрит на принесенный ему  лист  с
недоумением.
   - Это ваша подпись? - Ева показывает пальцем, нависая над Кнуром.
   - Похоже, моя.
   - Дело номер двадцать пять, агент  Бобров.  Вы  выправляли  ему  стаж
работы и возраст!
   - Почему вы кричите? -  Кнур  достал  очки,  медленно  нацепил  их  и
уставился снизу на Еву через стекла.
   - Шесть лет назад вы лично отрабатывали это  дело  и  подготовили  на
подпись вышестоящему начальству  бумаги  о  выправке  возраста  и  стажа
работы нелегалу Боброву.
   - Ну и что, - пожал плечами Кнур. - Я припоминаю, что вел тогда отдел
по охране и защите информаторов и свидетелей. Вполне возможно,  что  мое
начальство воспользовалось связями через  этот  отдел,  чтобы  утвердить
легенду  какого-то  нелегала,  пожелавшего  вернуться  в  Россию   после
перестройки.
   - По этой бумаге получается, что агент Бобров имеет непрерывный  стаж
в тридцать лет. Тридцать лет службы в одном месте.
   - Вероятно, так и получается, - уставился в бумагу Кнур. -  Ему  надо
было  закрыть  пробел  в  двенадцать  лет,  мои  сотрудники  подготовили
необходимые справки, что Бобров не  увольнялся,  а  просто  находился  в
долгосрочной командировке, поэтому стаж не прервался. Действительно, ему
уменьшили возраст при подработке чужих  документов.  Кстати,  почти  все
нелегалы-зарубежники числятся проживающими здесь, они исправно  получают
пенсию либо зарплату в каком-то месте работы и платят за жилье. Чего  вы
так разволновались?
   - Место работы нелегала Боброва. Третья строчка сверху.
   - Место работы... Театр оперы и балета  имени...  Позвольте!  -  Кнур
застыл, глядя перед собой. - Театр оперы и балета?
   - Некий Бобров работает под прикрытием вашей организации в том  самом
театре. Кто этот человек?
   - Понятия не имею! - возмутился Кнур. - Мне нужно позвонить.
   - Давайте обсудим все до конца, потому что мне тоже нужно позвонить.
   Пока  мы  не  позвонили  и  не  испортили  наши  теплые  и  дружеские
отношения, пока еще осталось  немного  зерен,  я  предлагаю  вам  мир  и
дружбу, полковник. - Ева придвинула Кнуру по столу пакет с зернами кофе.
- Чайник включить?
   - А коньячку у вас не найдется?
   - Нет. Есть остатки водки.
   - Годится, - кивнул  Кнур,  когда  рассмотрел  бутылку,  которую  Ева
вытащила из-под кровати Далилы и принесла ему в кухню.  -  Мы  не  можем
продолжать  этот  разговор  здесь,  -  задумался  он,  разглядев  сквозь
стеклянную дверь кухни Осокина в коридоре. Сидящего в той самой позе,  в
какой его оставил Кнур, только голова свесилась и иногда слышался легкий
всхрап.
   - Я никуда не пойду. Не нравится кухня, можем  устроиться  у  меня  в
комнате. Там, кстати, техника под рукой.
   - Как хотите, но, если я начну пить, я начну есть. Это бывает опасно.
   - Вы уже перемолотили мой недельный запас кофе,  а  теперь  угрожаете
разорением холодильника?
   - Я только предлагаю пойти в контору. По дороге закажем  коробку  еды
из ближайшего кафе.
   - Не пойду, пока не пойму, - стукнула Ева по столу рюмкой.
   - Нечего понимать. Ручаюсь головой, что  в  отделе  внешней  разведки
никто сейчас не взаимодействует с нелегалом Бобровым. Никто не давал ему
задания проводить слежку либо убивать. Где вы вообще взяли это имя?
   - Нашла по поиску "Отклонения от нормы".
   - Ах, отклонения. У него?
   - До того как Бобров стал секретным агентом, он восемь лет проработал
в КГБ в отделе расследований. В "Отклонениях"  его  номер  два-тридцать.
Этот человек отличался особой жестокостью на допросах. Он - то,  что  вы
назвали клептоманом.
   - Отрезал мизинцы? - Кнур влил в  себя  водку  и  осторожно  поставил
рюмку на стол.
   - Нет. Делал аппликации из человеческой кожи. До  пятьдесят  девятого
года этот человек нигде не был указан, только номер в  "Отклонениях".  В
шестьдесят первом в отделе внешних связей появляется агент Бобров,  а  в
отделе отклонений от нормы дело два-тридцать закрывается. День в день.
   - Вы вскрыли секретные файлы, - грустно констатировал Кнур.
   -  Поэтому  хочу  сейчас  и  здесь  быстро  все  выяснить.   Осмотрев
холодильник, Кнур достал колбасу и стал  медленно  нарезать  ее  тонкими
кружочками, тут же укладывая их в рот.
   - Если не ошибаюсь, вы начали свои поиски с серпа,  перекрещенного  с
молотом. Можно поинтересоваться, каким  образом  вы  попали  в  закрытый
отдел отклонений от нормы?
   - Аппликации. Пятиконечные звезды, кресты, голуби и серп с молотом.
   Серп с молотом, как  вы  понимаете,  аппликация  по  степени  вырезки
наиболее сложная. Здесь важно не просто вырезать кусок кожи, а потом  на
Я досуге подработать на нем  рисунок.  Вырезалось  это  сразу,  снимался
лоскут в виде  уже  готовой  аппликации,  а  ее  отображение  оставалось
кровавым пятном на спине.
   Кнур   задержался   с   очередным   кружком   колбасы,   подумал    и
поинтересовался:
   - Он вырезал это у живых?
   - У живых и в момент беседы.  Если  бы  он  просто  ломал  кости  или
отбивал внутренности, его бы не  зачислили  в  отклонения.  Он  так  вел
допрос. Говорил, чтобы допрашиваемый  повернулся  спиной  и  отвечал  на
вопросы. Нужный ему участок кожи обрабатывал  обезболивающим.  В  момент
вырезания картинки вел беседу. Боль у допрашиваемого начиналась потом, в
камере.
   - Я все понял. Подведем итоги. Вы думаете, что,  объявив  операцию  с
курьером Коупа начатой, я вышел на связь с работающим в театре нелегалом
и приказал ему эту самую операцию сорвать. Вопрос первый - почему? У вас
есть ответ?
   - Есть, - кивнула Ева. - Я думаю, вы  поняли,  что  именно  делали  в
гостинице Коуп с Дедовым, уже после того, как объявили операцию начатой.
Если не вы, то это поняли военные. Помните имя, которое написал Устинов?
К сожалению, я не могу пригласить их начальника разведки к себе в  шесть
утра на два литра кофе.
   - Что делали Коуп и Дедов в гостинице? - застыл, подняв нож, Кнур.  -
Это все знают. Нелогично получается. Я настоял на том, чтобы сделать эти
пленки,  а  потом  вытаскиваю  на  свет  хорошо  укутанного  нелегала  и
приказываю их изъять?
   - Да, - вздохнула Ева. - Вы так искренне изумлены, так  вкусно  едите
колбасу и удивляетесь честными глазами, что я начинаю вам верить. Что ж,
как ни предостерегал меня мой начальник  от  банальностей  и  примитива,
похоже, я могу вам предложить только примитивное  объяснение  убийств  в
театре. Вчера утром, обессилев от невозможности  разгадки,  я  для  себя
решила, что пора это дело разделить.
   - Разделить?
   - Да. Дело Коупа -  отдельно,  а  убийства  курьеров  -  отдельно.  В
бытность мою следователем были случаи, когда