смехом.
   - Как? - не поняла Ева.
   - Вы что, не видели "Кармен"?
   - Нет. Но мне уже стыдно.
   - Это первая сцена спектакля - цыганка  Кармен  сбегает  по  лестнице
вниз и смеется хорошо поставленным оперным распевным смехом.  В  прошлый
выход под ней провалилась ступенька, вот она и предупреждает. Сейчас  мы
ступеньки приколотили, что называется, с запасом.  Авось  пронесет.  Это
самый опасный для обслуживающей группы  момент  в  опере.  Ну!  Скрестим
пальцы?
   Когда Барычевой осталось преодолеть еще две  верхние  ступеньки,  она
задержалась на секунду, чтобы опять сплюнуть, и двое  рабочих  у  стоек,
поддерживающих башню, отпрыгнули, чтобы не попасть под ее плевок.
   Именно эти, оставшиеся без присмотра ноги башни и поплыли в  сторону,
как только прима ступила на верхнюю площадку. В  полнейшей  тишине,  под
последние аккорды увертюры, башня  медленно  кренилась  набок.  Барычева
вцепилась в перила, разразилась громким матом и гневно топнула ногой. Не
стоило ей этого делать, потому что под ее башмаком  тут  же  провалилась
доска. Все за сценой охнули и бросились к стойкам,  пытаясь  всей  кучей
поддержать падающую башню. Зависнув, та  задержалась  на  мгновение,  но
потом медленно свалилась набок за кулисы.
   Дернувшийся было занавес замер.  Увертюра  началась  снова.  Появился
бледный уже до синевы помощник режиссера по сцене. Он  извлек  орущую  и
брызгающую слюной певицу из кучи бросившихся для спасения примы  рабочих
сцены. Те трое, на которых Барычева упала,  долго  не  поднимались,  уже
послышались предложения вызвать "Скорую", но прима пресекла  их  гневным
матом, рассматривая ссадину на икре. Никто не посмел возразить, что врач
может понадобиться бросившимся под  нее  рабочим.  Очнувшийся  от  ужаса
помреж быстро сплотил непострадавших  монтировщиков,  сам  схватился  за
молоток, и они попытались  соорудить  хоть  какое-нибудь  возвышение,  с
которого можно будет сбежать на сцену по уже весьма пологим ступенькам.
   Прима  продолжала  ругаться  и  ударила  по  лицу  девушку,   которая
бросилась с аптечкой к ее ноге. Она грозилась всех уволить, вспомнила  и
про  яйца  монтировщиков.  Тогда  помреж  гневно   отложил   молоток   и
бесстрастным голосом поинтересовался, будет ли она выступать  или  можно
вызвать из раздевалки уже  одетую  на  случай  разных  непредвиденностей
молодую певицу.
   - И тебя уволю! - шипела Барычева и  кричала  девушке,  успевшей-таки
смазать ранку йодом:
   - Дуй! Дуй, лахудра!
   Но мат употреблять перестала и через минуту  уже  стояла  на  заметно
опущенной   площадке,   а   еще   через   тридцать   секунд    выбежала,
возбужденно-радостная,  на  сцену,  начав  спектакль  низким   призывным
смехом.
   Никто   не   остался   за   сценой   смотреть.   Пошатываясь,    ушли
женщины-костюмерши. Покачивая головами, собрали свой инструмент  и  ушли
монтировщики. Ева огляделась. Девушка, которая была с ними, исчезла.
   - Где Надежда? - приставал ко всем помреж. - Где она?
   - Да спряталась где-нибудь, - сказал пожилой  рабочий.  -  Совсем  ты
девчонку затравил. И вот что, когда будешь нам премиальные  вычеркивать,
не забудь, что сегодня не моя смена. Я сегодня подменяю больного,  я  не
выспался и не поел еще как следует. Так что  сначала  подумай.  Все-таки
сто восемь килограммов, знаешь ли...  Послушайся  моего  совета,  закажи
металлический сборный каркас.
   У пожилого рабочего  Ева  узнала,  как  пройти  в  костюмерные  цеха.
Надежда сидела на столе, болтала ногой и пила молоко.
   - А что, свет здесь не включается?
   - Включается, -  ответила  Надежда.  -  Есть  щиток  за  дверью,  его
включают, когда инвентаризация или  профилактическая  обработка.  Вы  из
санэпидемстанции?
   - Нет, Наденька, я из Службы безопасности.
   - Ну-ну, - покачала головой  совершенно  не  удивившаяся  Надежда.  -
Будете проводить досмотр с пристрастием?
   - Как это? - не поняла Ева.
   - Если  дадите  перчатку,  наклонитесь  и  спустите  джинсы,  я  могу
показать, - схамила Надежда.
   - Включи свет, - вздохнула Ева.
   - Не могу. Зажжется шестьдесят пять ламп дневного света. В мастерской
защелкает счетчик, мастер прибежит разбираться, потому  что  с  прошлого
года театр платит за свет сам, а он ответственный  за  электроэнергию  в
мастерских и костюмерных.
   Ева подошла к столу и присела рядом с Надеждой. Та тут же  предложила
недопитый пакет молока. Ева отказалась, достала шоколадку, они разломили
ее в две руки. Получилось поровну.
   - Это ты нашла в туалете труп?
   - Я просто зашла  в  мужской  туалет.  Увидела  на  унитазе  мертвого
мужика.
   Убежала со страха. Это все.
   - А как же ботинки в мусорнике?
   - А, это... Ваши люди сегодня нашли ботинки вон в том бачке. Сразу же
повели меня на обыск, но сегодня не к помрежу, а в раздевалку. Обыскали,
как полагается. Уже третий... или четвертый  раз  за  последнюю  неделю.
Ничего не нашли, извиняться не стали, но и тетеньки в перчатках тоже  не
было, спасибо большое.
   - А собака здесь была?
   - Была. Собака обнюхала весь театр. Бедная, -  вздохнула  Надежда.  -
Лаяла на сцене минут пять, не понравилась ей наша старая сцена. Еще ваши
люди с зеленой лампой осматривали пол во всех помещениях.
   - У меня в отчете указано, что в одном месте собака стала чихать.  Не
знаешь, где это место?
   - Не знаю, - тут же соврала Надежда.
   - Тогда включай свет, - кивнула Ева. - Я сама найду.
   - Ну-ну!
   Прищурившись  от  резкого  неживого  света,  Ева  оглядела   огромные
пространства, переходящие одно в другое  открытыми  арочными  сводами  и
уставленные стойками с костюмами.
   Весь первый акт она обходила эти помещения,  согнувшись,  внимательно
осматривая пол под костюмами. Потом они выпили с Надеждой по банке  пива
- Ева дала деньги и попросила купить что-нибудь попить в кафе. Надежда с
удовольствием наблюдала за ее действиями, сидя на полу.  В  одном  месте
Ева  заметила  очерченные  мелом  пятна.  Здесь  брали  пробу  с   пола.
Предположительно, как записано в отчете, пятна крови. Одно  из  пятен  -
точно засохшая кровь.
   Именно замытую кровь и искали сегодня по всему театру со  специальным
прибором.
   Таких подозрительных пятен было обнаружено шесть. Три - в  зрительном
зале  на  ковровом  покрытии,  одно  -  в  мужском  туалете,  одно  -  в
костюмерных цехах и одно на бетонном полу подвала. Ева осмотрела висящие
над пятнами костюмы. Перебрала один за  другим  всю  стойку,  заглядывая
внутрь  плечиков.   Выпив   пиво,   которое   она   не   очень   любила,
поинтересовалась, почему Надежда не на сцене за кулисами.
   - Сегодня не моя смена подметать. Что вы ищете?
   - Место, где собака стала чихать.
   - Зачем?
   - В этом месте должен висеть мужской костюм.  Черный,  приблизительно
пятидесятого размера. Там еще может быть белая рубашка и красный галстук
с серпом и молотом.
   - Галстука не было, - сказала  Надежда.  Ева  посмотрела  на  нее.  С
кольцом в ноздре, тремя разноцветными хвостами на  макушке  и  в  черных
очках с круглыми маленькими стеклами, Надежда невозмутимо пила  пиво  из
банки. Допила, вытерла рот, встала:
   - Пошли.
   Она подвела Еву к стойке и показала пальцем на платье с вышивкой. Ева
заглянула под стойку, потом осмотрела платье.
   - Не ищи. Я смела табак щеткой, как только они увели собаку.
   - Ясно. - Ева осторожно заглянула под платье, потом  сняла  его.  Под
черным пиджаком висела рубашка, а на перекладине -  аккуратно  свернутые
брюки.
   - И ты просто нашла это, валяющееся на  полу,  решила  впотьмах,  что
костюм театральный, и повесила его на плечики, да?
   - Точно. А как ты догадалась?
   - Потом ты повесила поверх костюма женское платье, а  потом  посыпала
все это табаком? Очень интересно.
   - Это от моли, - уточнила Надежда. - Я всегда так делаю.
   - Где лежал костюм?
   - Да прямо здесь, - Надежда показала пальцем. -.. собака ваша  тупая,
если она искала именно его.
   - А ботинки тоже стояли здесь?
   - Ботинки?.. Нет, никаких ботинок не знаю. Обyвь  y  нас  хранится  в
другом помещении.
   Ева достала полиэтиленовый пакет. Попросила Надежду помочь, и  вдвоем
они упаковали костюм и рубашку.
   - Ты должна поехать со мной и дать показания.
   - Я ничего не знаю. Я не сделала ничего  плохого.  Я  нашла  на  полу
костюм, вы же видите, как здесь темно, я думала, что он  упал,  повесила
на плечики, посыпала табаком от моли,  а  потом  кто-то  повесил  сверху
платье из "Орландо". Плечиков всегда не хватает. Если  бы  ваши  коллеги
сказали, что именно они сегодня ищут, я бы показала костюм и им. Но  они
решили просто молча еще раз  меня  обыскать.  Который  худой,  с  острым
лицом, он мне даже нравится, а другой  -  полный  дуболом.  Вот  вы  мне
сказали, что ищете, я сразу помогла. Можно мне никуда не ездить?
   - Надежда, -  вздохнула  Ева,  -  ты  после  училища  живешь  одна  в
коммунальной квартире...
   - Одна, и что? - перебила ее Наденька. - Надеюсь, у вас все в порядке
с сердцем и вам есть на кого написать завещание?!
   - Да я просто хочу дать тебе свой номер телефона. Мне кажется, что ты
играешь в опасные игры. Звони, если чего-нибудь испугаешься.

10. Антракт

   Ева выбирается в ярко освещенный вестибюль.  Впечатление  такое,  что
она вышла из старинного, украшенного бархатом сундука прошлого  в  яркое
пространство настоящего. Привыкнув к свету, Ева застывает на  месте,  не
поверив своим глазам: за одним из столиков сидят Далила и броско  одетая
женщина, украшенная ярко сверкающим ожерельем.  Они  пьют  шампанское  и
смеются.
   - А я за рулем, - вздыхает Ева, подсаживаясь  к  ним.  -  Здравствуй,
Маргарита... как там?.. Еще отчество  было,  я  точно  помню,  сейчас...
Францевна!
   На смуглой шее Маргариты ловят свет люстр и перемалывают его в острые
лучи настоящие крупные бриллианты.
   - Девочки, а вы заметили,  что  Кармен  хромает?  -  Маргарита  хитро
смотрит на Еву.
   - Она провалилась на таком сооружении, вернее... сооружение упало,  а
Кармен провалила ногой площадку. - Ева с удивлением чувствует, что ей не
хватает слов, и голова словно окутана тонкой щекотной паутиной.
   - Наверняка ведь поранила ногу. Икру, да? - не унимается Маргарита.
   - А ты не говорила, что у тебя есть знакомая ясновидящая, -  упрекает
Еву Далила. - Я ее как-то затащила к экстрасенсу, ну или к  ясновидящей.
- Теперь Далила обращается к Маргарите.  И  по  блеску  ее  глаз,  и  по
количеству шампанского в бутылке Ева понимает, что Далила уже достаточно
расслабилась. - По глупости хотели узнать, как мы умрем.
   - Вас действительно это интересует? - оживилась Маргарита.
   - Да. То есть уже нет, - махнула рукой  Далила.  -  Еву  должны  были
запереть в сундуке и утопить в море.
   - Не надо, - слабо просит Ева.
   -  Не  мешай.  Только  представьте,  Марго,  ее  ведь   действительно
упаковали в сундук, сундук заперли и бросили в море! Так и было!
   - К смерти это не имело никакого отношения, - улыбнулась Маргарита.
   - Конечно, не имело, вот же она!.. - Далила показала  широким  жестом
на Еву и опрокинула бокал. - Вот же она, сидит  тут  и  злится  на  нас,
потому что любит шампанское.
   - А вы? - Маргарита повернулась всем телом к Далиле.  -  Что  сказали
вам?
   - Меня сожрут мертвецы, - вздохнула Далила.
   - Девочки, а вообще, как вы тут собрались вместе? - вмешалась Ева.
   - Это я подошла к Далиле Марковне и сказала, что мы с вами коллеги  и
старые знакомые. - Маргарита покопалась в сумочке, достала огромные очки
с обычными стеклами, нацепила  их  на  нос,  вздернула  голову  вверх  и
спросила строгим монотонным голосом:
   - Или вы, Ева Николаевна, скрываете  от  своей  лучшей  подруги,  что
опустились до преподавания в общеобразовательной школе?
   На Еву теперь смотрела совершенно  незнакомая  женщина  с  опущенными
уголками яркого рта. И помада, и легкий макияж на  этом  надменном  лице
смотрелись вызывающе  уныло,  дорогое  ожерелье  потускнело.  Ева  вдруг
заметила, что глаза за стеклами -  светло-коричневого  цвета.  Цвета  не
очень крепкого чая.
   - Браво! - захлопала в ладоши Далила. Маргарита  сняла  очки,  легкой
улыбкой красиво очерченного рта  вернула  лицу  сообразность  макияжа  и
прически, а бриллиантам - блеск.
   - После педагогического института два года курсов  при  Щукинском,  я
помню, - вздохнула Ева. - Зачем тебе это?
   - Разве я плоха как актриса? - удивилась Маргарита.
   - А разве этому можно научить?
   - О, из того болота комплексов  и  психологических  проблем,  которые
меня одолели в детстве и  юности,  выбраться  можно  было  только  таким
образом. Играть, играть и еще  раз  -  играть!  Почему  Барычева  играет
Кармен в ее возрасте, при ее комплекции и с таким голосом?  А  вы  через
десять минут забываете и про возраст, и про комплекцию? Потому  что  она
страстная стерва. Из всех певиц этого театра она самая страстная и самая
стерва. А именно это и составляет основу образа Кармен.
   - Кстати, про Кармен. - Далила огляделась, и глаза ее округлились.  -
Почему-то никого нет. - Она осмотрела вестибюль - совершенно  пустой.  У
столиков буфетчицы собирали грязную посуду. - Как это?!
   -  Уже  двенадцать  минут  идет  спектакль,  -  посмотрела  на   часы
Маргарита.
   - Не может быть, а почему я не слышала звонков?
   - Далила,  вы  же  сами  сказали:  "Пойдемте  посидим  за  бутылочкой
шампанского, чтобы нам никто не мешал", - улыбнулась Маргарита.
   - Ева! - Далила в испуге  вцепилась  в  ладонь  Евы  на  столе.  -  Я
оглохла?!
   - Оглохла, ослепла и  потеряла  ориентацию.  Не  пей  с  незнакомками
шампанское.
   - Я...
   - Ладно, пошли. Я тоже немножко потерялась во времени.
   - А я допью. - Маргарита вылила в свой бокал шампанское из бутылки.
   Дело было в том, что Ева не переносила театр ни как  средство  подачи
определенной энергии, ни как демонстрацию красоты. Ни разу еще  ни  один
спектакль не убедил ее в искренности напрягающихся  до  сильного  крика,
слюно- и потоотделения актеров. Она никогда  не  могла  отстраниться  от
жалости к актерам, играющим жизнь, в то  время  как  жизнь  вертит  ими,
безропотными,  в  своем  одиночестве  заблудившимися   среди   множества
условных судеб. Ее завораживали танец  и  музыка,  но  ровно  настолько,
насколько хватало собственного внутреннего ритма,  внутреннего  ощущения
соответствия этой музыки и этого танца тому, что чувствует  она.  Иногда
Ева просто стыдилась  удовольствия,  получаемого  от  совпадения  своего
ритма и ритма движения или музыки, наигранной  музыкантами,  потому  что
рядом были посторонние люди со своими восторгами. А восторг, как считала
она, - дело сугубо интимное.
   - Ты не можешь представить себе, что огромная толпа совершенно разных
людей, затаив дыхание, слушает одного певца? - интересовалась как-то  на
эту тему Далила.
   - Могу. Но это же  какое  насилие  над  толпой,  какая  искусственная
сублимация восторга!
   - Это не насилие, это просто в одном месте собрались единомышленники,
и восторг - один на всех!
   Ева попросила не трогать ее личный  восторг  и  не  распределять  его
общественно.
   Сейчас, сидя рядом с Далилой, она расслабилась  и  занялась  анализом
имеющихся в ее распоряжении фактов.
   Итак, агент нашей разведки приходит на "Дон Кихота"  с  подработанной
пленкой. Чтобы отследить  потом  связи  агента  американской  стороны  и
условия дальнейшей передачи, ведь  высокопоставленному  чиновнику  Коупу
уже предъявлено обвинение. Агент "А" - брюнет, обменивается рукопожатием
с агентом "Б" - блондином, после чего блондина убивают  в  туалете.  При
нем обнаруживается пленка, но совершенно  не  та,  которую  ему  передал
агент "А". На сцене танцует Хосе. Интересно, были  ли  в  те  времена  у
мужчин, да еще служащих в подобном государственном учреждении, такие  же
облегающие рейтузы, как на этом танцоре?
   Ева  представила  себе  современную  тюрьму  и  выход  охранников   в
облегающих  рейтузах,  высоких  сапогах,  вышитых  камзолах...  Блондин,
получивший пленку, был одет в точности так же,  как  и  агент  разведки.
Получив пленку, он удивился, в растерянности побродил по залу, сел не на
свое место, его потом согнали.
   Работница  театра,  "Н",  забегает  в  мужской  туалет,  обнаруживает
мертвого блондина и тут же, во время спектакля, пробирается именно на то
место,  где  сидел  агент  "Б",  объясняя  это  поисками  сережки.  Если
предположить, что разведка действительно передала блондину подработанную
пленку, а у него впоследствии обнаружили  пленку  с  совершенно  другими
чертежами и формулами, то  получается,  что  пленок  было  две.  Куда-то
делась пленка с подработанными чертежами, заготовленными разведкой.
   На сцене теперь - тореадор, весьма артистично управляющийся со  своим
плащом, красной тряпкой и "разъяренным быком", которого... Ева  отбирает
у Далилы бинокль. Точно! - танцует женщина, в  какие-то  моменты  игриво
прикладывая к  голове  выставленные  указательные  пальцы,  что  должно,
вероятно, изображать рога. Ева начинает смеяться. Далила  толкает  ее  в
бок локтем. Кармен рядом с новым своим  возлюбленным  -  тонким,  словно
устремленным вверх изящным тореадором - кажется  глыбой.  Ева  вздыхает,
косится на  Далилу,  чтобы  определить,  насколько  та  отстранилась  от
размеров и возраста Кармен,  чтобы  впасть  во  всеобщий  экстаз  от  ее
голоса.
   Женщина-бык  на  арене,  напрыгивающая  на  изящного  тореадора.  Это
красиво!
   Второй агент разведки, брюнет, вероятно, мертв.  Трудно  представить,
что он жив и находится где-то в одних плавках и носках. Предположим,  на
него было совершено нападение. Раздели агента, чтобы быстро и  тщательно
обыскать одежду.
   Что именно искали, это понятно, искали пленку. Пленку,  упрятанную  в
золотой  зажигалке.  Итого,  у  внешней   разведки   пропало   уже   две
подработанные для передачи американцам пленки. И  совершенно  неожиданно
появились две, в точности  воспроизводящие  усовершенствованные  чертежи
узлов и формулу топлива: одну отобрали при задержании  у  Коупа,  другую
нашли у мертвого  блондина.  Пятна  крови  в  костюмерной  находятся  на
расстоянии нескольких метров от того места, где  работница  театра  "Н",
если верить ее словам, обнаружила ворох одежды. Если это кровь  брюнета,
то либо он отполз уже раздетый, либо его убили в одном месте, а оттащили
раздеть в другое, что странно.
   Хосе  и  Кармен  ссорятся.  Как  здорово  было  бы,   если   бы   все
поссорившиеся пары пели о своих проблемах, а не  просто  орали  друг  на
друга. Итак, работница театра "Н". Предположим,  она  не  просто  искала
сережку под креслом шестого ряда в первый раз и не  просто  нашла  ворох
одежды во второй. Она могла заметить  передачу  зажигалки  -  трудно  не
заметить двух одинаковых индюков, да  еще  в  красных  галстуках!  -  из
любопытства проследить за  блондином,  а  когда  нашла  его  мертвого  в
туалете, пошарила под креслом. Но ее обыскивали. Один  раз  в  театре  и
второй раз вне здания, дождавшись, когда она,  уже  успокоившаяся  после
обыска в кабинете помощника режиссера, могла вынести зажигалку на  себе.
Прошлое Надежды проверили почти что понедельно.
   Вся жизнь - на виду, с пяти лет в детском доме. Предположить, что  ее
завербовали  в  американскую  разведку  до  пяти  лет,  конечно,  можно,
особенно вот на таком спектакле, но Ева делать этого  не  стала.  Ладно,
Надежда не дотрагивалась до  мертвого  блондина  в  туалете,  она  могла
только обыскать то кресло  в  шестом  ряду,  на  которое  он  как  бы  в
рассеянности сел после получения пленки. Допустим,  она  нашла  зачем-то
оставленную там блондином зажигалку. Она поняла, что зажигалка  золотая,
и по-сорочьи не смогла с нею расстаться.
   Допустим, она более умна, чем  кажется,  и  спрятала  эту  зажигалку,
предполагая несколько обысков. Тогда получается... Тогда получается, что
...блондин избавлялся от врученной ему зажигалки?!
   С сег