ас точно посчитают преступниками, -- возразил Джо-Пайн.
     -- Ну как знаете, -- сказал Рино.
     Не теряя  драгоценных  секунд,  он выскочил из  броневика и, подбежав к
колесному вездеходу, забрался в его кабину.
     Вместо ключа  в  машине  была пусковая  кнопка, и это было для  Лефлера
главным везением.
     Турбина  засвистела  на  высоких  оборотах,  и  клубы  перегретого пара
вырвались  из   выхлопной  трубы.  Скрежеща  шипами   по   бетону,  вездеход
развернулся почти что на месте и, набирая скорость, помчался к воротам.
     Двое агентов ЕСО  рванулись ему наперерез, на ходу высвобождая из кобур
какие-то опасные с виду штуки. Рино дернул руль вправо,  и решетка радиатора
приняла на себя  два мощных удара.  Есошники  покатились,  словно бильярдные
шары, а Лефлер выровнял машину и, проскочив через ворота, вдавил педаль газа
до самого пола, затылком чувствуя стволы автоматов.
     Первые пули  прошили  воздух  где-то неподалеку,  и  фонтаны промерзшей
земли  показали,  что  выстрелы ушли  влево.  Понимая,  что  стрелки возьмут
поправку, Лефлер вильнул влево,  и,  как оказалось, вовремя. Лишь  несколько
пуль  ободрали борт, а  еще две  прошили салон насквозь, оставив  в  стеклах
аккуратные дырки.
     -- Вреш-шь,  не  возьмеш-шь,  --  шептал Рино,  слыша вертолетный гул и
стараясь укротить брыкавшегося монстра.
     Вскоре дорога  стала  ровнее,  однако на  ней снова  появились  длинные
трейлеры, до отказа набитые экспортным товаром. Мороженые хрюшки с комфортом
екали в  порт,  а Рино вилял  из  стороны в сторону,  стараясь  прикрываться
тушами равнодушных грузовиков.
     Безумная гонка  продолжалась полчаса  -- не больше,  но Лефлер  здорово
устал, выжимая из  вездехода все возможное.  Он ставил рекорд  за  рекордом,
обгоняя колонны трейлеров и опасно выскакивая на встречную полосу.
     Пот заливал лицо,  отбитые внутренности горели огнем, но упрямый коп не
на секунду  не  подставлял себя  под  огонь снайперов, и  вертолеты напрасно
пытались занять подходящую позицию.
     Затем они неожиданно исчезли, однако Рино на всякий случай еще какое-то
время  мчался вперед сломя голову. И только  потом он понял, почему  отстала
погоня.  Ему навстречу,  рискованно маневрируя в  потоке транспорта, неслись
две  полицейские  машины.  Одна  патрульная, а  другая  представительская, с
затемненными стеклами и мигалкой.
     Лефлер посигналил фарами и  съехал на  обочину. В  принципе даже сейчас
можно было ожидать  нападения -- это  могли быть ложные  полицейские, однако
интуиция подсказывала Рино, что это свои.
     Из патрульной  машины выскочила Ольга  Герцен и, размахивая  значком  и
пистолетом,  перекрыла движение.  Полицейские  машины  развернулись,  и Рино
быстро пересел в лимузин.
     Снова  включились мигалки, сирены  и  машины помчались обратно в город,
оставив на обочине вездеход с простреленными стеклами.

61

     В просторном салоне лимузина было сумрачно. Темные бронированные жалюзи
были полуприкрыты и почти не пропускали света, а перегородка между водителем
и пассажирами оказалась поднятой.
     Лефлер ехал в комфорте уже  пару минут,  однако никак  не  мог прийти в
себя. Сердце гулко стучало,  дыхание сбивалось, и вообще, чувствовал он себя
довольно паршиво.
     Видя  его  состояние,  сидевшие  рядом  с  ним  люди  ни о  чем его  не
спрашивали.
     Наконец,  когда машина  свернула  на  кольцевую  дорогу  и помчалась  в
коммерческий порт, Рино немного успокоился и посмотрел на сидевшего слева от
него господина.
     От этого человека  веяло властью и  внутренней силой.  Даже в полумраке
Рино весьма подробно составил себе его портрет. Когда под потолком загорелся
молочно-белый светильник, Рино увидел, что не ошибся.
     --  Я майор Сквош,  а это мой коллега лейтенант Хавьер. Мы представляем
шестой отдел при специальном департаменте криминальной полиции.
     -- В департаменте нет шестого отдела... -- тут же заметил Рино.
     Майор Сквош и лейтенант Хавьер обменялись взглядами  и заулыбались. При
этом Сквош на правах старшего позволил себе гораздо более нескромную улыбку:
     --   Правильно,  лейтенант  Лефлер,   официально  шестого   отдела   не
существует, однако  вам  придется  поверить  мне на  слово.  Мне  и  коллеге
Хавьеру...
     -- А еще мистеру Смайли, --  добавил Рино.  Произнеся  это имя, он даже
почувствовал во рту привкус крови.
     -- Да, и Смайли тоже, -- согласился Сквош.
     Между тем  машины  продолжали  нестись  в сторону порта  с  включенными
сиренами.
     На постах дорожной полиции им отдавали честь и  не обращали внимания на
заметное превышение скорости.
     -- Куда мы едем? -- спросил Рино. -- В порт?
     -- Да.
     --  Пока я ничего  не  могу  вам  сказать,  однако, когда подниметесь в
шаттл, ничему  не  удивляйтесь  и  следуйте указаниям нашего офицера. Он сам
подойдет к вам.
     Вскоре   впереди   показался   портовый   комплекс.  Одна   его   часть
предназначалась   для   грузовых  судов,  а   другая,  с  более  изысканными
постройками, обеспечивала пассажирские перевозки. Порт в Гринстоуне считался
самым  лучшим в округе, и  многие жители других  регионов  приезжали  именно
сюда, чтобы отправиться в далекое путешествие.
     Бесконечные  автомобильные   стоянки,   магазинчики   сувениров,  толпы
туристов  в  кафе  --  все  это  стремительно проносилось  мимо,  и  лимузин
притормозил только у ворот, ведущих на взлетное поле.
     Патрульная  машина осталась снаружи, а представительский автомобиль без
возражений пропустили на территорию порта.
     Лейтенант Хавьер нажал  невидимую кнопку, и жалюзи  на окнах открылись.
Внутри машины стало значительно светлее.
     Рино  покрутил  головой,  стараясь  угадать,  на каком  из шаттлов  ему
придется лететь. Но выбрать было трудно. Космические лайнеры стояли длинными
рядами, один красивее другого.
     Здесь были  и  серебристые "Люкс-сити", и сверкающие темно-синим  лаком
"Фалкон", и краснопузые "Мормон-Руж", и корабли элитной компании для богатых
пассажиров -- "Голд Спейс".
     Возле   округлых  боков   пассажирских   лайнеров   сновали  фургончики
заправочных команд, электрокары с  важными  механиками, а также грузовики  с
комплектной едой, которую подавали через специальные воротца.
     Между тем  лимузин, следуя строго  по полосе  транспорта, одну задругой
объезжал стоянки шаттлов, пока не остановился перед скоростным уиндером.
     Рино знал, что такие нанимали  для  приватных путешествий  частных лиц,
старавшихся избегать лишних глаз.
     На судно  еще загружали  всякие нужные в полете вещи, но  его двигатели
уже прогоняли  воздух, готовясь стартовать,  как  только погрузчики закончат
свое дело.
     -- Выходим! -- скомандовал майор Сквош.
     Рино  толкнул  дверь,  но, когда  выбрался из  машины, опередивший  его
лейтенант Хавьер уже прикрыл своего подопечного всем  корпусом. Майор  Сквош
тоже  вышел из  машины, но остался стоять возле нее, следя за тем,  как  под
прикрытием Хавьера Лефлер поднимается по служебному трапу.

62

     Едва Рино вошел в  пропахший  осушенным  воздухом салон  шаттла, к нему
подошел человек в форме пилота и сказал:
     --  Вам туда,  мистер  Лефлер.  --  И он  подтолкнул пассажира в спину,
показывая, что нужно спешить.
     Пройдя по  узкому коридору, они  оказались перед  небольшой  дверью. Из
надписи на ней следовало, что это запасной туалет.
     -- Мне заходить? -- спросил Рино.
     -- Да-да, быстрее, -- поторопил его пилот.
     Рино толкнул дверь, но вместо унитаза и всех положенных в  таких местах
вещей обнаружил поднятые панели пола и открытый ящик из тонкой стали.
     -- Мне туда? -- опять спросил Лефлер. Ему  вовсе не улыбалось  лететь в
железном ящике для сбора дерьма.
     -- Поторопитесь, мистер Лефлер. Времени совсем не осталось.
     Делать  было  нечего,  к  тому  же Рино  вспомнил, что майор просил его
ничему не  удивляться. Поэтому он решительно шагнул в ящик и свернулся в нем
калачиком.
     Пилот тут же закрыл крышку, затем грохнули панели  полового настила,  и
стало  тихо. Тихо и темно,  за одним маленьким исключением. Этим исключением
было небольшое отверстие в крышке ящика.
     Рино  немного сместился и сумел заглянуть туда, откуда  падал  свет. До
него не сразу дошло, что он смотрит на мир через дырку  унитаза. И этот мир,
казавшийся Рино таким большим, просторным и светлым, был всего лишь запасным
сортиром на космическом шаттле.
     Где-то  послышался стук, затем шипение сжатого воздуха, и  снова  стало
тихо.
     "Интересно, -- подумал Рино, -- они выпустят меня,  как только взлетят,
или придется ждать, пока корабль наберет высоту?"
     Неожиданно  ему  в  голову  пришла  ужасная мысль:  о нем по непонятным
причинам забудут и он будет  путешествовать здесь,  пока не умрет с  голоду.
Впрочем,  раньше  можно  загнуться  от  страха,  поскольку  первые  признаки
клаустрофобии неприятным щекочущим холодком уже поднимались по спине.  И что
удивительно:  раньше у  Рино  никогда  не  было  такой  боязни,  но  теперь,
скрючившись в тесном отстойнике, он почувствовал ее.
     Чтобы немного  отвлечься,  Лефлер  выдохнул  воздух  и снова постарался
заглянуть в отверстие наверху.
     Потолок, краешек зеркала и бумажное полотенце -- вот и все, что удалось
разглядеть.  Из-за задержки дыхания  у Рино  закружилась  голова, и страшным
кошмаром  в его  сознание  проникла  картина огромной задницы,  садящейся на
унитаз и закрывающей узнику последнее окно свободы.
     Видение было настолько реальным, что Рино вскрикнул.
     Однако ничего страшного не происходило. Напротив, где-то рядом лязгнуло
железо,   а  затем  ящик   Рино   качнулся  от  прикосновения  механического
манипулятора.  Он   скрежетнул  обо  что-то  краем  и  поплыл   в  неведомом
направлении.
     Почувствовав, что его двигают,  Лефлер  напрягся.  Это  было  для  него
очередной неожиданностью. Затем  ящик пошел вниз, и в голове Рино пронеслись
мысли о провале: сейчас откроется крышка и на него взглянет улыбающаяся рожа
старшего агента Ченсера.
     Впрочем, пистолет был  при нем.  Рино  только  сейчас  понял,  что  ему
доставляло наибольшие неудобства -- это был его "байлот".
     "Выстрелю  Ченсеру в  рожу, как только он начнет  улыбаться",  -- решил
Рино и, изловчившись, достал оружие.
     Между тем ящик стукнулся дном обо что-то твердое и замер.
     Лефлер стал  напряженно  вслушиваться в  голоса, ожидая узнать властные
интонации  есошников, но  сделать  это было невозможно:  все нараставший гул
стартующего шаттла не давал различить других звуков.
     Между  тем  стенки стального ящика  быстро охлаждались.  Защищавшая при
ходьбе  тонкая  куртка  Рино  теперь  почти не  грела, а теплую  --  подарок
шерифов, он оставил в лимузине.
     --  Поехали  к  двадцать  четвертому!... --  крикнули  снаружи,  и Рино
почувствовал, что тоже поехал.
     Видимо, визит  Ченсера откладывался, и  Рино  немного  расслабился.  Он
почувствовал, что от волнения согрелся, и это прибавило ему оптимизма.
     Наконец он  куда-то приехал и остановился.  Манипулятор снова подхватил
ящик и  после нескольких довольно чувствительных  толчков  установил его  на
новое место. Лязгнули люки, и воцарилась тишина.
     Уже знакомый белый свет проник в отверстие в крышке.
     Рино  вздохнул.  Эти  перемещения  окончательно  его  запутали. Наконец
спустя короткое время дверь туалета открылась, и кто-то встал возле унитаза.
Лефлер  напрягся,  ожидая  горячей струи или  чего похуже,  но вместо  этого
услышал грохот поднимаемых половых панелей, а затем исчезла и крышка ящика.
     Яркий свет ударил в  глаза Лефлеру, но на всякий случай он вытянул руку
с пистолетом, впрочем, не будучи уверен, что в кого-нибудь попадет.
     -- О, а меня не предупредили, что у вас оружие, --  произнес человек  в
форме пилота. -- Поосторожнее с ним, это опасная штука.
     Пилот  помог Рино выбраться из ящика, поскольку  тот едва мог двигаться
сам.
     -- Надеюсь, вы не отведете меня в другой сортир?  -- с  трудом разгибая
спину, спросил Лефлер.
     -- Нет,  лейтенант,  больше  никаких сортиров, --  пообещал пилот,  и в
подтверждение его слов по полу пробежала вибрация, а затем начал усиливаться
шум двигательных установок.
     Рино кивнул и, убрав пистолет, в сопровождении своего спасителя вышел в
салон.
     Сначала  они прошли  через пустующий  ресторан,  а  затем  оказались  в
длинном  коридоре   с   рядами   закрытых  дверей   купе.  Проходившая  мимо
бортпроводница  что-то  сказала  пилоту  и  улыбнулась Рино  заговорщической
улыбкой. Он улыбнулся в ответ, но немного запоздал, и улыбка пропала.
     -- Вот, --  произнес  пилот, открывая одну  из дверей. -- Это ваш люкс.
Запритесь изнутри и не открывайте никому -- только мне.  Но я заранее извещу
вас по интерфону. Это вон та коробочка на столе.
     -- Я знаю, -- сказал Рино.
     --  Какие-нибудь  пожелания,  поток сознания,  бред?  -- спросил  пилот
совершенно серьезно.
     -- Э-э-э...  -- протянул Рино, стараясь наиболее полно выразить словами
мучившую  его мысль. --  Э-э, теперь  я никогда не смогу  спокойно ходить  в
сортир...  Я  всегда  буду думать,  что  смогу  облить  какого-нибудь парня,
который сидит там, -- Рино указал пальцем в пол. -- Там, вы понимаете меня?
     -- Я -- да.
     -- Ну вот в общем-то и все.
     -- Тогда отдыхайте, сэр. Скоро мы выйдем в космос, и трясти перестанет.
     --  Да, конечно, -- кивнул  Лефлер, зашел в купе  и плотно притворил за
собой дверь, а затем запер ее на замок.

63

     Сегодня  у Эйдо была тяжелая  ночная смена. Он стоял на упаковке, а эта
работа  считалась не самой  простои. Каждые полтора часа подъезжал очередной
фургон, в котором находилось до сорока пойманных архидоксов.
     Как правило, к моменту доставки на упаковочный пункт они были полностью
пластифицированы,  а их одежда уже  распадалась. Однако не  в каждого из них
заряд попадал достаточно точно, и некоторых приходилось доводить до кондиции
в электронных пластификаторах.
     Дальше все было  просто. Эйдо, в специальных перчатках, перебрасывал их
в форму и  опускал  сублиматор. Двадцать секунд  --  и обезвоженный архидокс
укладывался  в  отдельный  ящик.  Иногда они попадались не  очень крупные, и
тогда Эйдо помещал их в ящик по два.
     Дети архидоксов вообще  входили по пять  штук в  одну тару, но всех  их
обязательно следовало  изолировать друг  от друга финитовой пленкой, которая
не давала сублимату смерзаться.
     Бывало,  что попадались  совсем  старые и  изношенные экземпляры. После
действия пластификатора они  превращались в груду  тряпья, но Эйдо знал, что
для первоначальной плазмы годилось и это.
     Если привозили крепких  молодых людей,  а  в  особенности девушек, Эйдо
радовался, словно  ребенок.  Как  существо, обретшее свое личностное  "я" на
Туссено, Эйдо отчасти был настоящим человеком. Он даже желал женщин,  однако
не совсем по-настоящему. Он хотел их потенциально и  искал близости  с ними,
однако сам процесс совокупления казался ему надуманным.
     В  половине  второго  ночи,  когда  Эйдо  и  человек  пятьдесят  других
операторов  заканчивали  упаковку партии,  прибывшей  из  Гринстоуна, пришел
Гонатар.
     -- Пойди разомнись, я тебя  подменю, -- сказал он. -- А то скоро пойдут
грузовики с дальних городов.
     Эйдо  благодарно кивнул товарищу и, сбросив перчатки,  вышел на  свежий
воздух.
     Невыносимо  хотелось  курить,  хотя  Эйдо  никогда не курил  и даже  не
пробовал. Он знал, что это приводит к разжижению мозгов, а своим мозгом Эйдо
весьма дорожил.
     Вместо  сигареты  он достал  сладкую  палочку и медленно  ее посасывал,
глядя на спящую базу.
     Даже  ночью   на  ее  территории  продолжалась  работа.  По  освещенным
периметрам то там  то тут ходили часовые. Ассенизаторская  машина засовывала
свой ненасытный хобот  в засоренные магистрали; днем  ей  мешали погрузчики,
курьерские джипы и тому подобное, а ночь всегда принадлежала ассенизаторам.
     Эйдо надоело  сосать палочку, и он сгрыз  ее, затем посмотрел на небо и
поразился тому, сколько на нем звезд. Эйдо хорошо знал пилотскую программу и
сразу  сориентировался, где  находится его изначальный  дом --  историческая
родина.
     Где-то  там,  в глубине  космической пустоты еще шли жаркие бои, армады
военных флотов сталкивались за обладание стратегической инициативой, а здесь
было совсем тихо. Однако именно  здесь, Эйдо  это  знал, ковалась победа его
народа.
     -- Эй, парень, ты не видел Кинкеля? -- спросил появившийся  из  темноты
старшина по снабжению.
     --  Он придет  позднее, его задержали в управлении окружного шерифа.  А
что случилось?
     --  Да  на ящиках  маркировка  не  та.  Вместо  мороженой  свинины  там
говорится о клонированных зайцах.
     -- Откуда на Туссено зайцы?
     --   Свиноводы  взяли  подряд  на  клонирование  зайцев.  Говорят,  это
способствует развитию науки...
     И старшина, и Эйдо помолчали. Затем снабженец тяжело вздохнул и сказал:
     -- Теперь  на половине ящиков написано "свинина", а  на другой половине
"клонированные зайцы". Как думаешь, нас за это не взгреют?..
     -- Думаю, нет. -- Эйдо достал из кармана вторую палочку  и положил ее в
рот. --  Что бы там ни было написано  -- "свиньи"  или "зайцы", это не имеет
значения, потому что там ни то и ни другое.
     -- И я тоже так думаю, -- с готовностью поддержал Эйдо старшина.

64

     Вот  уже  битый час  Рино  стоял в  длинной  шеренге  таких же, как он,
коротко  остриженных  и одинаково одетых людей.  Однако,  даже  наряженные в
мешковатые комбинезоны, эти люди хранили военную выправку. Лефлер не заметил
ни одного толстяка или худосочного паршивца. Рекруты выглядели как собранные
по всему свету остатки разрозненных армий.
     --   Итак,   мерзавцы!   --    продолжал    свою   нескончаемую    речь
сержант-инструктор Поджерс.  --  Итак,  мерзавцы,  --  повторил  он  с явным
удовольствием, -- не думайте,  пожалуйста, что если  вы  все здесь офицеры и
заслуженные копы, то это для меня имеет хоть какое-то значение. Теперь вы на
правах беглых каторжников, поэтому должны пахать  до седьмого пота, чтобы на
что-то  еще сгодиться. Надеюсь, все слышат меня?.. И майоры,  и капитаны,  и
лейтенанты?
     Сержант поигрывал  легким  стеком  и  время  от  времени  хлопал им  по
раскрытой ладони.
     --  Если  кому-то здесь покажется слишком  уж  жарко, милости просим --
валите  куда хотите. Но помните, что ECO вас уже приговорило, и подумайте --
может, лучше  подохнуть  здесь,  на  Абрау-Дюрсо, чем в  каком-нибудь гнилом
подвале... Здесь, по крайней мере, есть солнце.
     Сержант замолчал,  затем  почесал  выбритый затылок и, словно  вспомнив
что-то смешное, заулыбался:
     -- Чуть не забыл вам сказать, что обеда сегодня  не будет. Насчет ужина
ничего сказать  не могу, но обеда  точно не будет. Вместо  обеда -- кросс на
двадцать километров...
     Рино вздохнул. Он не представлял,  как сможет одолеть такую дистанцию в
своем теперешнем состоянии.
     Зоркий взгляд сержанта-инструктора тотчас остановился на Лефлере.
     -- Что такое, курсант? Кажется, вам что-то не нравится?
     Поджерс подошел ближе и ткнул Рино стеком в грудь.
     -- Курсант Лефлер, сэр! -- прокричал тот.
     -- Отлично, Лефлер. Чувствуется, что своих начальников вы уважали, хотя
и считали их втайне старыми козлами. Я прав?..
     -- Так точно, сэр! -- снова заорал Рино.
     -- Честный курсант, -- смилостивился Поджерс. -- Мне такие нравятся.
     Затем он отошел от шеренги и, снова указав на Рино, объявил:
     -- Не  думайте, что старина Поджерс  полный кретин и  поведет на смерть
всяких  заморышей  вроде  курсанта Лефлера! Этого не  будет. Курсант  Лефлер
отправится в санчасть,  и  только  после  выздоровления  я отправлю  его  на
смерть.  --  Здесь  сержант  позволил  себе  людоедскую  улыбку.  --  А  все
здоровенькие  узн