В коридоре  они  поцеловались еще раз,  и  Рино уже не  сомневался, что
правильно  поступил,  приехав  в  отпуск на  семь дней.  Мелькнула  мысль  о
счастливой  женитьбе,  о  детишках-карапузах с трогательными  кучеряшками  и
совместных прогулках всем семейством.
     Лефлер ожидал, что далее они с Халией выйдут на улицу и уедут  кататься
в  большом  автомобиле,  но  та открыла  в  коридоре  еще  одну,  совершенно
неприметную дверь и втолкнула его внутрь довольно просторного помещения.
     -- Ой, где это мы? -- удивился Рино.
     -- Не думай ни о чем, -- многообещающе прошептала Халия,  снимая с себя
одежду,  --  это   мой   сексодром.   Здесь  ты  найдешь  настоящее  мужское
блаженство...
     "Хорошо бы", --  невольно подумал  Рино, отдаваясь во власть рук  и губ
Халии.
     --  О! Что ты  делаешь?!  -- воскликнул  удивленный  лейтенант  Лефлер,
чувствуя  на  себе  всю мощь  запрещенных  приемов  Халии. Она распоряжалась
каждой частью его тела, как своей собственной.
     На самом пике ощущений Лефлер закатил глаза и подумал: "Я умираю".
     "Еще успеешь", -- подумала ему в ответ Хатия и поднялась с колен.
     -- Как ты себя чувствуешь, дорогой? -- спросила она.
     --   Это...  это  трудно  объяснить...  --   признался   Рино,   ощущая
необыкновенное облегчение  во всем  теле и за поясом брюк, где находился его
пистолет.
     -- Тебе хорошо, милый?
     -- Хорошо.
     --   А   теперь?  --  спросила   Халия  и  неожиданно  сильным,  хорошо
отработанным  ударом  врезала ему  между  ног,  перечеркивая все  предыдущие
приятные ощущения.
     -- O-o-- взвыл Лефлер и, инстинктивно согнувшись, получил сильный  удар
в лицо.
     Удар  что надо.  В глазах вспыхнул  розовый фейерверк, а спустя секунду
Рино понял, что уже лежит на спине.
     --  Молодец, Йорген, -- донесся до  Лефлера мужской  голос,  и,  подняв
голову, он увидел здоровенного парня, шагнувшего из темного угла.
     Наскоро  застегнув  брюки  -- без штанов  какое сопротивление?  -- Рино
поднялся на ноги и смело пошел на неведомого противника, впрочем не выпуская
из виду Халию.
     -- Да я тебя в дерьмо собью, коп вонючий, -- пообещал гигант.
     Он сделал ложный  замах левой рукой, а сам ударил правой  ногой. Лефлер
знал подобные штучки и закрылся руками, но это не помогло. Он снова оказался
на полу, поскольку незнакомец лягался, как мустанг.
     -- Заканчивай с ним, Гук,  --  сказала Халия и  отошла в сторону,  всем
видом показывая, что она не сомневается в исходе поединка.
     "Девчонки ждут меня за столиком и думают, что я засранец... А между тем
меня здесь практически  убивают", -- размышлял Рино, прикидывая,  чем  можно
удивить непробиваемого гиганта.
     Решив начать с самого простого, он коротко пнул Гука в колено, проверяя
его реакцию, а  затем пробил левой ногой в печень. Противник легко распознал
замысел Лефлера и двинулся вперед.
     Рино снова повторил удар с правой --  под колено, затем левой в печень.
Гук отбил атаку и, посмеиваясь над тупым копом, продолжал наступать.
     Тогда Рино снова пошел по  проторенному пути -- удар правой  в колено и
сразу  левой -- Гук ждал удара  в бок, но Лефлер изменил схему, и  его  нога
крепко достала здоровяка по его твердой башке.
     Гул "поплыл", однако, когда Рино попытался его добить, громила вцепился
в полицейского своими  ручищами и не отпускал, несмотря на то что Лефлер изо
всех  сил  молотил его по физиономии.  Он повалил бы этого парня, но  ошибка
была  уже совершена,  и зашедшая сзади  Халия ударила  его по голове  чем-то
тяжелым.

43

     После  нескольких  неудачных  попыток  сознание   все  же  вернулось  к
лейтенанту Лефлеру, и первое,  что он увидел, когда открыл  глаза,  -- серый
потолок. Словно по мутному экрану, по нему двигались какие-то тени.
     Немного   повернув  голову,   Рино  понял,   что  это  тени   от  веток
вечнозеленого дерева. Его  хорошо было видно сквозь небольшое окно с толстым
пуленепробиваемым стеклом.
     В  голове  стоял  гул,  виски  побаливали.  Лефлеру  было  знакомо  это
ощущение, поскольку он не раз получал по голове. Такая уж у него была работа
-- она не исключала ничего.
     Сжав  зубы,  Рино  поднялся  на ноги  и  нетвердыми шагами измерил свое
узилище. Три шага на четыре с половиной. Не люкс, но, говорят, бывает хуже.
     "И  кому же это я  понадобился?" -- подумал  он, садясь возле стены под
самым  окном. Если  он вконец  достал агентов ЕСО, так они могли  его просто
пристрелить,  и  все  дела.  Или,  может,  их  неизведанные  души  требовали
истязаний  жертвы?  При  этой мысли Рино  содрогнулся. Отсутствие на  брюках
ремня говорило в пользу того факта, что ему отказывали в  праве наложить  на
себя руки.
     Лефлер  еще  раз  вспомнил  события  вечера. Милые  откровенные девочки
Жаннет и Грюн, а потом эта Халия.  Молотилка, а не женщина. Рино вспомнил ее
стать, профессионально умопомрачительные навыки и... вздохнул.
     "И почему такие бабы не могут существовать просто -- для радости. Зачем
они непременно кого-то ловят? Несправедливость. Несправедливость во всем..."
--  негодуя,  рассуждал  Лефлер.  Впрочем,  он  тут же  вспомнил  нескольких
стукачек, работавших на него за вознаграждение. Девчонки из кожи вон лезли и
давали сто очков любой самой изысканной шлюхе, лишь бы получить свои деньги.
И деньги немалые. Многомесячная работа Рино и его коллег могла не  дать того
эффекта,  какого  добивалась  двадцатилетняя  стерва всего за  один вечерок.
Клиент таял, много болтал, а бесстрастный микрофон аккуратно фиксировал  его
приговор.
     "Бабы -- суки", -- вздохнул Рино и почувствовал, что хочет пить.
     В этот момент лязгнул замок металлической двери, и в  камеру  вошли два
человека. Они ничем не отличались  от Лефлера. Примерно  тот же рост, размер
одежды.
     Лица? Ничего особенного. Таких  на улицах городов можно увидеть тысячи.
Но  вот  глаза.  Рино  не  нравились  эти  глаза. Немного  грустные, немного
дерзкие, но, в общем, доброжелательные.  Они заранее просили у Рино прощения
за все, что собирались с ним делать.
     "Вот дерьмо! -- едва собираясь с силами, чтобы не расплакаться, подумал
Лефлер. -- Но почему меня-то? Ну убили бы, если я кому-то перешел дорогу, --
по крайней мере это было бы понятно!"
     Лефлера  заставили подняться и  ловко спеленали  руки  и ноги  длинными
ремнями. Затем ремни  продели в  кольца,  вделанные в стены, и  вскоре  Рино
почувствовал себя кабанчиком, которого подвесили коптиться.
     Когда приготовления  были закончены, наступила жуткая  пауза.  Рино  не
знал,  как воспользоваться  этими секундами.  Может, стоило вспомнить  своих
друзей, родителей, детство? Учителя  словесности  или  капитана Хунгара? Что
вспоминали другие несчастные в подобных ситуациях?
     Откуда-то  издалека,  должно быть, из  коридора, послышались  шаги. Они
словно отмеряли последние мгновения жизни лейтенанта Лефлера.
     Металлическая  дверь,  которая  оставалась  полуоткрытой,  скрипнула  и
пропустила невысокого лысоватого джентльмена, похожего на  бухгалтера рыбной
лавки. Он  был полноват, но ровно настолько, чтобы гармонировать с лысиной и
старомодным серым костюмом.
     Во рту у этого джентльмена была сигара. Сделав неглубокую затяжку, он с
удивлением  посмотрел на стянутого ремнями  Лефлера, словно никак  не ожидал
его тут увидеть.
     -- Что здесь происходит?.. Я офицер  полиции, и я требую объяснений! --
прокричал Лефлер,  дергаясь,  словно  червяк.  Он ненавидел  себя  за  такое
поведение, но страх был сильнее его.
     Полный джентльмен кивнул,  словно  подтверждая  самые  страшные догадки
Рино, и тотчас двое мастеров кровавого мяса взялись за дело.
     Лефлер не подозревал, что это начинается с несильной поначалу обработки
ребер. Удары были терпимыми, и он даже ухитрялся дышать.
     Однако вскоре ему стала  понятна "доброта" специалистов. Они специально
"разогревали" клиента слабыми тумаками, чтобы он не впал в состояние  шока и
ни в коем случае не пропустил ничего интересного.
     Первый  раунд  продолжался не  слишком долго -- часа полтора,  но  Рино
показалось,  что  его  давно  убили  и он не  покинул свое  тело  только  по
какому-то недоразумению.
     В коротких, на минуту-полторы, паузах  появлялся джентльмен с сигарой и
задушевным, отеческим тоном спрашивал:
     --  С какого  времени  вы работаете  на ЕСО,  мистер Лефлер?  Ответьте.
Скажите только пару слов, и все закончится. Что?.. Нет?.. Вы все отрицаете?
     И  снова  начиналась эта  карусель.  Удары по нарастающей и боль, такая
боль, что казалось -- еще секунда,  и все внутренности  Рино лопнут,  словно
сгнивший помидор.
     Когда это  прекратилось, Лефлер даже не  заметил.  Просто он  очнулся в
темноте и понял, что еще жив. Жив, но, наверное, в кредит. Он лежал и боялся
пошевелиться, зная, какую боль вызовет любое его движение.
     Рино не спал всю ночь и  забылся тяжелым  сном только  под утро. Однако
его скоро разбудил  и.  В камеру  вошел служитель и оставил на полу железную
миску с едой и еще одну -- с водой.
     Посмотрев на неподвижно лежащего арестанта, он вдруг сказал:
     -- Да признайся ты,  парень. Ну  зачем тебе эта канитель? Покуда правду
выбьют, совсем в  инвалида  превратишься... Еще дня не было, чтобы  трупа не
выносили. Лучше признайся...
     Служитель ушел, а Рино стало себя жаль. Из  глаз  сами собой покатились
слезы, и отбитую грудь сдавила невыносимая тоска.
     "Надо же,  даже  этого  долбаного  топтуна и  то  проняло,  -- мысленно
умилялся  Лефлер.  --  Даже  он  пожалел меня,  а  эти...  Стоп! --  тут  же
скомандовал  себе лейтенант. -- Эту сволочь просто подослали! Чтобы надавить
на меня! Но  нет,  забейте Лефлера до смерти,  но  вы  от  меня  и  слова не
услышите!"
     Рино до  того разошелся, что набрался сил и, помогая себе  руками, съел
кашу. Затем попил из миски воды. Решив, что почти здоров, лейтенант добрался
до крохотного тюремного унитаза и справил нужду. Пусть не особенно хотелось,
зато он почувствовал себя человеком.
     "Главное,  не  потерять человеческий облик, -- сказал  себе Лефлер.  --
Главное, оставаться на поверхности".

44

     Поспав еще час, Рино  проснулся, и это пробуждение не принесло  ничего,
кроме разочарований.
     Эти двое пришли снова и с убийственной неторопливостью запеленали его в
ремни. Лефлер пытался лягаться, но специалисты дознания не обращали внимания
на его потуги,  и  в  результате он  доставил больше неудобств  себе, нежели
своим оппонентам.
     Минут через десять пришел джентльмен с сигарой. Сегодня он был настроен
еще более доброжелательно, чем вчера, и, поздоровавшись, произнес:
     -- Прошу извинить меня,  мистер Лефлер за то, что вчера я не успел  вам
представиться. Меня зовут Артур Смайли. Вы поняли?
     --  Артур...  Смайли... --  автоматически  повторил Рино, не осознавая,
зачем он это делает.
     -- Вот и отлично, -- улыбнулся Артур,  -- в таком случае продолжим.  Вы
не хотите рассказать мне  о вашем сотрудничестве с ЕСО, мистер Лефлер? Когда
и как вас завербовали? Не упрямьтесь, облегчите мне задачу и вашу участь...
     Смайли  даже  вынул  изо  рта  сигару,  чтобы лучше  слышать  признание
Лефлера, но тот ничего не сказал, тупо уставившись в пол.
     -- Ну что же, нет так нет, -- легко согласился Смайли и отошел к двери,
давая понять, что право действия переходит к специалистам.
     И они не заставили себя долго ждать.
     Бока Лефлера подверглись самой жестокой  обработке. Рино стонал, но его
отрезвляли  жаркими  пощечинами  и  снова  били,  били  и били.  Иногда  ему
доставалось ногой  по  голени,  иногда ребром  ладони в  горло,  и, пока  он
кашлял,  его  снова  лупцевали со  всех  сторон,  выбивая  одну-единственную
правду:
     --  Ну  дружище, когда вас завербовали? Что входит в  ваши обязанности?
Кто ваш руководитель?..
     Затем  добродушная  улыбка и  снова удары. Удары такие,  что Рино начал
отрыгивать кровью и желчью. Только  после этого сеанс прекратился, и Лефлер,
не в силах выдержать такую перемену, снова потерял сознание.
     Очнулся он ночью.  Это  уже начинало входить  в  добрую традицию.  Днем
избиение, ночью возвращение к реальности... Но что это была за реальность? И
кто мог гарантировать, что Рино еще был жив?
     Ему стало казаться,  что  появлявшийся служитель просто проникал  в его
сны,  а стены камеры следовали  за ним на тот свет. И все же краем  сознания
Лефлер понимал, что он еще живет. Хреново, но все же влачит существование, в
непонятном месте и неясно по какой причине.
     Единственное, что еще могло  в нем  двигаться, эго мысли. Все остальное
потеряло способность к движению.  Возможно, он мочился под  себя,  возможно,
истекал  кровью, но все это было для Рино не важно. Он балансировал на грани
жизни и смерти, а там, на этой грани, многое оценивалось иначе.
     --  Поднимайся,  сволочь!  Наступил твой последний день!  -- откуда-то,
через  медные оболочки  огромного  котла, кричали  ему  невидимые люди.  Они
кричали сердито, но больше  играли. Это была работа -- обыденная и не всегда
интересная.
     "Наверное,  сегодня  точно  убьют", --  подумал  Лефлер  и  чрезвычайно
удивился, когда почувствовал сильную боль. Его били,  и он все чувствовал, и
эго было странно.
     Одно было хорошо -- быстро летело время. Отключился, получил по ребрам,
потом по зубам -- и снова в никуда. Темно, тепло, комфортно.
     --  Признайтесь,  Рино, ведь  еще  немного, и  вы пожизненный  инвалид.
Медицина способна на чудеса, но не на такие.
     -- Пшел-л-л... пидор... -- только и сумел ответить Лефлер.
     -- Эй, так у него еще губы шевелятся! -- заметил Смаили.
     И  тогда  за Рино взялись  как  следует. Он и не подозревал,  что можно
услышать, как трещит от жутких ударов собственный череп.
     Впрочем, наслаждался треском он недолго и вскоре провалился в привычную
черноту. В последнее время он задерживался там все чаще.
     "Лучше бы остаться здесь насовсем, -- думал  Лефлер. -- Здесь не бьют и
не требуют признаний".
     Однако молодое тело,  мускулы, кости и само  существо Рино хотели жить.
Они снова  и снова  пытались восстановиться за короткие промежутки  времени,
предоставленного  для  выживания.  Вот только это выживание  было связано  с
болью. С очень сильной болью.
     -- Ну что, дружище, сегодня последний шанс...
     Лефлер  едва  сумел  повернуть  голову,  но  разглядеть  Смаили  сквозь
заплывшие  глаза было чрезвычайно трудно. Только огонек  сигары и все тот же
доброжелательный взгляд.
     Рино пошевелив языком,  чтобы ответить, но  из  этого  ничего не вышло.
Правда, удалось обнаружить Дыру там, где раньше были зубы.
     --  Я понимаю,  что вам трудно  говорить, мистер Лефлер,  --  продолжал
щебетать Смайли. -- Просто кивните головой,  и я пойму, что  вы согласны все
нам рассказать...
     "Сейчас, -- в кромешной темноте подумал Рино, -- сейчас..."
     Собравшись с  силами,  он  махнул  рукой.  Вяло, словно  погруженный  в
малиновое варенье, однако Смайли он задел. Наверное, даже попал ему в ухо.
     -- И  чего вы добились этим? -- откуда-то из тумана донеслись слова. --
Теперь  вас убьют. Изувечат  и переломают  все кости...  Прощайте, я  ухожу,
потому что не могу смотреть на такие вещи...
     -- Все, убивайте его...
     "Ну все,  так все, --  согласился Лефлер и вскоре почувствовал, что его
снова бьют. -- Скорее бы все кончилось".

45

     Очередное  возвращение  сознания  озадачило  Рино  сверх  всякой  меры.
Поначалу он надеялся, что  уже --  того... Но оказалось, что  поспешил. Боль
еще чувствовалась, а то, что покойники не болеют, Лефлер знал наверняка.
     -- Ну, как мы себя чувствуем?
     Над  Рино  нависло  живое существо в  халате  и белой  шапочке.  Зрение
вернулось еще не полностью, но он догадался, что это врач.
     -- Тэк-с.  Что  мы  имеем:  минус  два  зуба,  четыре  ребра, сломанный
палец...  Множественные  внутренние  кровоизлияния...  Ничего  страшного, по
нашим меркам -- практически здоров.
     "Издевается, сволочь", -- вяло подумал Рино.
     Неожиданно  потолок и  окна стали смещаться,  и  Рино решил,  что снова
теряет сознание,  однако,  ощутив  легкое  покачивание,  понял, что  едет на
каталке.
     Куда едет?  Ну, наверное, снова в камеру. Ведь он  пришел в себя, и его
снова можно бить.
     Впрочем, и тут Лефлер ошибся.
     Каталка  остановилась под хищным манипулятором  какого-то  медицинского
приспособления.
     -- Трейси, слей у него мочу, чтобы не было проблем во время процесса.
     -- Да, доктор.
     "Как  в  кино,  честное слово", --  усмехнулся про  себя Лефлер.  Затем
почувствовал на себе  чьи-то прикосновения.  От  грубых  движений  медсестры
заныл  мочевой  пузырь.  Но  вслед  за   этим,  как   вознаграждение.   Рино
почувствовал облегчение.
     Женщина резко выдернула  катетер,  и Лефлер подумал,  что у нее  не все
удачно в личной жизни.
     -- Ну как, богатырь, полегчало?.. -- спросил наклонившийся врач.
     Теперь  Лефлер сумел разглядеть лицо  немолодого человека. Одутловатое,
оно было похоже на лицо старой бабы.
     -- Курт, помоги мне с фиксацией, -- сказал врач.
     -- Подожди, сейчас докурю и помогу...
     -- Да выбрось ты эту сигарету! Здесь же нельзя курить!
     --  А  откуда  ты  знаешь,  Йорк?  --  дерзко  спросил   Курт,  и  Рино
почувствовал запах  табачного дыма. Других запахов он не определял, но табак
и какая-то дезинфекционная дрянь вполне различались.
     Неожиданно огромный манипулятор, висевший над Рино без  дела,  пришел в
движение  и начал  опускаться к  его лицу. Приблизившись почти  вплотную, он
остановился.
     Затем  сразу  две  пары рук взялись за дело,  и  на лицо  Рино  полился
какой-то клей.
     -- Ты  смотри, мордой  шевелит, -- произнес удивленный голос,  и Лефлер
решил, что он принадлежит Курту.
     --  Это еще не морда, --  возразил Йорк, -- Это  кусок отбитого  сизого
мяса.  Непрожаренная  отбивная, вот как  я это называю... Ну-ка подержи  вот
здесь...
     Пальцы  в  резиновых  перчатках  оттянули  верхнюю  губу  Рино,  и   он
почувствовал, что даже в резине эти руки пахнут табаком.
     -- Осторожнее, не порви ему рот... -- сказал доктор Йорк. -- Ага... Вон
они где были, эти два зубика... Трейси, давай капу, нужно снять слепок.
     В рот  Рино положили  какую-то отвратительную  на  вкус губку,  правда,
длилось это недолго. Капу вынули, и доктор Йорк деловито произнес:
     -- Отличный  слепочек.  Отнеси его инженеру Бландеру и скажи,  что зубы
понадобятся нам через два часа...
     -- Хорошо, доктор Йорк.
     -- Да,  и  напомни Земфире, чтобы принесла  пиявок, а то она так занята
своим хобби, что забывает об обязанностях.
     -- Да, доктор.
     Негромко хлопнула дверь -- это ушла медсестра.
     --  А  что  у  Земфиры  за хобби?  --  Курт  определенно  интересовался
повелительницей пиявок.
     -- Она любит петь, мыло ей в кашу. И делает это все  громче.  Из-за нее
мистер Смайли сделал мне замечание.
     Доктор  Йорк  продолжал   разговаривать,  однако   его  руки  мастерски
вылепливали из  твердеющего  клея  заборчики  и  перегородочки,  разделяющие
перекошенные и раздувшиеся части лица Рино.
     -- А нос-то выправлять придется, -- заметил Курт после некоторой паузы.
     -- Выправим. Этого парня нужно вывести под ноль -- чтобы все стало, как
было.
     -- И даже лучше... -- добавил Курт.
     -- Вот именно.
     -- Может, ввести ему пока глюкозки?
     -- Не нужно. Пиявок от нее пучит... Потом -- после них.
     Еле слышно скрипнула входная дверь.
     -- А, Земфира, очень кстати, -- произнес доктор Йорк. --  Иди посмотри,
нормально так будет?
     Земфира подошла.  Рино  с закрытыми  глазами  ощутил ее приближение.  С
собой Земфира принесла запах каких-то лесных трав.
     -- Нормально,  --  сказала  она,  --  А живот? Доктор  Йорк  поднял  на
пациенте пижаму.
     --  Да-а,  --  протянул