зычно
прокричал один из них.
   -  А  на  каком  основании  и  кто  вы  такие?  -  поинтересовался  Джим,
высовываясь из люка.
   - Мы представляем военную прокуратуру и немедленно  вас  арестовываем,  -
объявили  полковники,  впрочем,  время  от  времени  оглядываясь  на  верные
императору войска, стоявшие на другом берегу.
   - Повторяю, на каком основании вы собираетесь меня арестовывать? -  начал
раздражаться Джим.
   Он уже видел, что ров не так уж и широк, а стоявшие за  ним  машины  были
почти точными копиями тех, что защищали крепость Ангур.
   - На том основании, что ты разбойник и бунтовщик!
   - Вообще-то, господа, я бы советовал не тыкать адмиралу Его Величества, -
произнес Джим и выбрался наружу.
   Полковники, заметив адмиральский  мундир,  хотя  и  изрядно  потрепанный,
засомневались.
   - Но назовите себя, адмирал! - уже более доброжелательно попросил один из
них.
   - А разве сами вы не узнаете меня? Раньше меня знал каждый...
   Джим встал возле полковников и посмотрел на них с  сожалением.  Вскоре  к
ним присоединился Лу.
   - Что случилось, господа, во дворце беспорядки? - спросил он как ни в чем
не бывало.
   Появление  собственной  персоной  второго  бывшего  национального   героя
повергло полковников в шок.
   - Но вы мертвы, господа, - едва не плача, настаивал один из них.
   - Да, - кричал другой, - вы уничтожены все до единого  военным  феноменом
Германом!
   - Господа прокуроры, у вас неверная информация, - с  дружелюбной  улыбкой
на лице произнес Кэш. - Мы целыми и невредимыми возвращаемся с победой. А  в
качестве трофея и  подарка  императору  везем  отсеченную  голову  Железного
Германа.
   - Голова! - изумился один полковник.
   - Железного Германа, - в страхе прошептал второй.
   - Да, господа. Если вы пройдете  вдоль  колонны,  то  непременно  на  нее
наткнетесь.
   -  Должно  быть,  у  вас  неверная   информация   относительно   нас,   -
глубокомысленно заметил Эрвиль. - И я, конечно, далек от мысли, господа, что
это какой-то преступный замысел и вы каким-то образом причастны  к  попыткам
осквернить доброе имя нашего императора!
   Было  видно,  что  речь  Лу   произвела   на   полковников   неизгладимое
впечатление,  особенно  в  той  части,  где  она  касалась  "доброго   имени
императора".
   - А возможно, здесь обыкновенная измена, как ты думаешь? - спросил Джим у
Лу как бы между прочим.
   - Должно быть, это досадное недоразумение, господа  адмиралы!  -  завопил
один из полковников, у которого не выдержали нервы.
   Его коллега хотел было что-то несмело возразить, но не посмел.
   Таким образом, представители военной  прокуратуры  возвратились  на  свой
край  рва,  и  вскоре  бронетанковое  соединение  охраны  дворца  освободило
коридор, достаточный для прохода колонны.
   - А вдруг это все же ловушка? - тихо спросил Лу.
   - А что нам остается?
   73
   Несмотря на то что  колонну  пропустили  через  первое  охранное  кольцо,
впереди их было еще не менее Дюжины. К тому же во главе  и  по  бокам  машин
Джима  Двигались  медлительные  бергпанцеры,  имевшие  по  несколько   пушек
чудовищного калибра. Конечно,  состязаться  в  маневренности  и  скорости  с
машиной Джима они  не  могли,  но  в  том,  что  их  артиллеристы  с  такого
расстояния не промахнутся, можно было не сомневаться.
   По широкому, вымощенному желтым камнем тракту  колонна  машин  продолжала
двигаться  к   дворцу,   постепенно   обрастая   все   большим   количеством
"сопровождающих лиц".
   По тому,  как  иногда  неуверенно  маневрировали  охранные  отряды,  Джим
догадался, что двойственность получаемой  командирами  информации  разрушала
заготовленные инструкции.
   -  Ох  и  впендюрились  мы,  -  неожиданно  заговорил  цикламон.  Он   не
разговаривал уже пару дней, и Джим даже забыл об этой болтливой птице.
   - Не бойся, прорвемся, - ответил он.
   - Как же! Тут тебе не фронт, где почти все по-честному.  Здесь,  адмирал,
тебе твои заслуги не помогут, здесь правят темные силы дворцовых интриг.
   Смущенный речами Пятьсот Четырнадцатого, водитель вздрогнул, и танк резко
дернулся.
   - Ты, парень, птицу не слушай. Она не с тобой  разговаривает,  -  заметил
Джим.
   - Прошу прощения, сэр, больше не повторится, - ответил  водитель,  и  уши
его покраснели, как вареные раки.
   Постепенно  изолированные  двойной  шеренгой  бергпанцеров  танки  отряда
адмирала Джима вкатились на главную площадь, под окна императорских покоев.
   - Останавливай машину, - приказал Кэш водителю, а затем по радио  объявил
для всех: - Расстановка - штатная, для стоянки.  Голову  на  передний  план,
чтобы была видна из окон...
   После этого Джим выбрался из танка  и,  оглядевшись,  увидел  целое  море
охраны - от гвардейцев-кирасир до скиртанских стрелков в волчьих шапках
   Разнообразие парадной позолоты, начищенного металла и  мехов  вызывало  в
глазах легкое жжение, и не хватало только карнавальной музыки, чтобы картина
этого сборища была полной.
   Адмирал Джим спрыгнул на брусчатку, отряхнул пыльный мундир  и  подождал,
когда к нему подойдет Лу. Между тем все  продолжали  таращиться  на  оживших
мертвецов, и никакая из охранных структур не знала, что делать дальше.
   Последними из колонны Джима пророкотали танки  с  запряженной  головой  и
выкатили на свободное место ужасный боевой трофей.
   Голова к этому времени была в ужасающем состоянии, и кто-то из гвардейцев
начал блевать.
   - Ну что, кто-нибудь доложит о нас или в нарушение дворцового этикета нам
придется  идти  к   императору   самим?   -   недовольным   властным   тоном
поинтересовался Джим.
   Из-за спин высокорослых гвардейцев тотчас появился генерал от  инфантерии
и, виновато раскланявшись,  сказал:  -  Прошу  прощения,  господа  адмиралы,
поскольку вышла некоторая заминка и дворцовые куда-то запропастились, я  сам
доложу о вашем прибытии.
   - Спасибо, генерал, но нам нужна аудиенция Его Императорского Величества.
Мы хотим дать ему полный отчет.
   - Да! - вмешался Лу. - Самый полный отчет!
   - Как же вас... представить?
   - Адмирал танковых  войск  Его  Императорского  Величества  Джим  Бунзель
Мудрый, герцог  Ангурский,  и  адмирал  танковых  войск  Его  Императорского
Величества Эрвиль Ваннадет Жестокий, граф Гронсар.
   - О! - только и выговорил в  ответ  генерал,  пораженный  столь  высокими
титулами. - Я доложу о вас в одну минуту...
   74
   Со всех постов  охраны  поступали  противоречивые  доклады,  и  император
пребывал в полном неведении, что же  происходило  в  столице  и  предместьях
дворца на самом деле. Нет, он, конечно, не боялся, ведь верных ему  войск  в
городе было более чем достаточно. С одним только столичным гарнизоном он мог
двинуться на любую из соседних держав, но эта неопределенность...
   - Ну и что же это может быть, штандартенфактор? Может, не все погибли  от
рук ужасного Железного Германа и кому-то удалось просочиться, уйти лесами? -
Что вы, Ваше Величество, это невозможно. Танк не может летать, как птица,  и
уж если Герман принялся за дело, после него только пепел...
   - Тогда кто же? Кто же ведет эту колонну и почему в некоторых  местах  их
пропускают? Кстати, грандлеер Миттер  Старший,  не  забудьте  разобраться  и
казнить всех, кто не встал на пути злодеев.
   - Слушаюсь, Ваше Императорское Величество, - склонился чиновник.
   В этот момент в тронном зале появился тяжело  дышавший  офицер  охранного
департамента дворца. Он хотел спросить разрешения говорить  по  этикету,  но
император раздраженно махнул рукой, давая понять, что желает слышать новости
немедленно.
   - У вырытого заграждения с неизвестными беседовали военные прокуроры. Эти
люди назвались адмиралами Его Величества.
   - Вот! Вот! - вскричал монарх, потрясая рукой. - Все же это они! -  Затем
снова обратился к офицеру охраны: - Их,  конечно,  задержали  и  арестовали,
капитан?
   -  Нет,  Ваше   Величество,   их   пропустили   в   сопровождении   машин
бронетанкового корпуса Вашего Величества...
   - И тут измена! - выкрикнул император так пронзительно,  что  стоявшие  у
трона придворные невольно пригнулись. - Везде измена! Грандлеер, вы слышите!
Виновных повесить! Сразу же разобраться и повесить!
   - Слушаюсь, Ваше Величество!
   - Ну а вы, дорогой штандартенфактор? - Император подошел к  Квардли  и  в
упор заглянул в пустые водянистые глаза. - Вы же сказали, что они мертвы, а?
Что теперь делать?
   - Ваше Величество, - протяжно заговорил Квардли, на ходу придумывая,  как
ему извернуться. - Коварство и  высокое  колдовское  искусство  змей  широко
известны, должно быть, они покинули поле боя, презрев свой  долг  и  оставив
умирать вверенные им войска Вашего Величества. А то, что  они  живы,  только
нам на руку Мы казним их прилюдно, чтобы в  любимом  отечестве  другим  было
неповадно... К  тому  же  первоначально  они  считались  шпионами  Панконды,
грандлеер Миттер Старший может это подтвердить. И поскольку в рунах сказано,
что они хотят вас сместить...
   - То  есть  мы  уничтожим  их  с  большим  удовольствием,  поскольку  они
вернулись живыми? Правильно я понял твои слова?
   - Вы  удивительно  проницательны,  Ваше  Величество,  -  пропел  Квардли,
чувствуя на себе полный ненависти взгляд Гиллайна.
   Впрочем, штандартенфактор истолковал этот взгляд как  ревность.  Ревность
за внимание императора, которое Квардли с такой легкостью к себе приковывал.
   Но Гиллайн не только ненавидел, но  и  торжествовал.  Ему  было  известно
больше, чем Квардли, и его лицо, скрытое  складками  капюшона,  кривилось  в
ожидании развязки.
   Несмотря на толстые  стены  императорских  представительских  покоев,  со
двора послышался лязг танковых гусениц.
   - Все в порядке, Ваше Величество, - пояснил офицер  охраны,  -  это  наши
бергпанцеры занимают позиции на площади.
   От топота десятков и сотен стальных  чудовищ  тряслись  потолки.  Ледяные
капельки хрустальных люстр мелодично позванивали,  что  создавало  атмосферу
уязвимости.
   Придворные  молчали  и   только   переглядывались,   стараясь   сохранить
приличествующее их высокому положению спокойствие. Молчал  и  император.  Он
ждал, когда все наконец выяснится и кто-то из его многочисленных подчиненных
все же внесет ясность в этот беспорядок.
   "Лишь бы это не оказалось каким-то чудовищным колдовством", -  думал  он,
поскольку в детстве ему  предсказали  потерю  трона  именно  из-за  сильного
колдовства.
   - Ваше Императорское Величество! - послышался  чей-то  громкий  голос.  -
Ваше Императорское Величество!
   Монарх обернулся и узнал говорящего - седого генерала Краузе. Генерал был
стар, и император держал его при дворе только из-за колоритной  внешности  -
окладистой бороды и пышных бакенбард.
   - Что случилось, мой добрый солдат? - выжимая  из  себя  отеческие  ноты,
спросил император.
   -  К  вам  на  аудиенцию  прибыли   двое   господ,   Ваше   Императорское
Величество...
   - На аудиенцию? - удивленно переспросил император и огляделся  в  поисках
пресс-мейстера. - Разве им было назначено?
   - Никак нет-с, - почти растекся по зеркальном полу пресс-мейстер.  -Никак
нет-с...
   - Ну вот, Краузе, - император указал на  слугу,  согнутого  в  диком  jno
технике исполнения поклоне.
   Монарх выглядел несколько  растерянным,  несмотря  на  ряды  высокорослых
гвардейцев вдоль всех стен и поддержку придворного штата.
   - А-а, ладно, - махнул  он  рукой  и,  вернувшись  на  трон,  добавил:  -
Говорите, генерал, кто они такие...
   Краузе пожевал губами, словно повторяя про себя длинные  имена,  а  затем
произнес: -  Адмирал  танковых  войск  Его  Императорского  Величества  Джим
Бунзель  Мудрый,  герцог   Ангурский,   и   адмирал   танковых   войск   Его
Императорского Величества Эрвиль Ваннадет Жестокий, граф Гронсар!
   Старый Краузе отрапортовал громко и с чувством и, довольный  собой,  стал
ждать   реакции   императора.   Реакция   не   заставила   себя   ждать:   -
Штандартенфактор, уж не те ли это Джим Дадл Красивый и  Эрвиль  Ваннадет  ду
Хольтц, которых мы отправляли на подвиг? А  если  это  они,  то  почему  так
изменились их имена? И...  -  монарх  недоуменно  вскинул  брови,  -  и  эти
титулы?
   - Я... Э-э... - Даже у всезнающего и безотказного Квардли вмиг истощилась
фантазия. - Э-э, а  давайте  их  просто  посадим  в  муравьиную  кучу,  Ваше
Величество. Зачем нам эти проблемы? Есть преступники -  есть  проблема,  нет
преступников - торжествует закон.
   Квардли  сделал  ногами  смешное  замысловатое  па,   надеясь   разрядить
обстановку,  однако  император  из  рода  Крысы  Зеленого  Холма  решительно
произнес: - Повелеваю аудиенцию разрешить. Прислать их сюда немедленно!
   И тотчас несколько придворных рванулись вниз  по  лестницам,  делая  друг
другу подножки и выдергивая исподтишка тканые манжеты. Каждый хотел выказать
наибольшее усердие и тем самым доказать императору личную преданность.
   75
   Вскоре  оба  адмирала  поднялись  по  бесконечным  парадным  лестницам  и
предстали перед императором в тронном зале.
   Посланные  за  ними  придворные  пытались  изображать  из  себя   злобных
конвойных, но было  заметно,  что  они  трусят  при  виде  настоящих  боевых
военачальников в истрепанных в ратном труде мундирах.
   Джим   обвел   взглядом   придворное    общество    и    задержался    на
штандартенфакторе. Квардли снисходительно усмехнулся,  однако  на  его  лице
была написана настороженность. Еще одна фигура бросилась в глаза Джиму, хотя
и стояла позади других. Кэш  помнил  этого  странного  человека.  Он,  будто
чуждый дух, выделялся на фоне множества живых существ. Тем не  менее  сейчас
Джим ощущал исходящую от него поддержку.
   - Итак, господа, я император из рода Крысы Зеленого Холма. Как сказано  в
"Мировом Уложении", рука назидания, указания и решения... Чего же вы  хотели
от вашего императора, стремясь попасть на высочайшую аудиенцию?
   - Мы искали справедливости, Ваше Императорское Величество, - сказал  Джим
и заметил, как человек в капюшоне еле заметно кивнул.
   - Вас кто-то обидел? Вас, людей,  приведших  сотни  танков?  Кто  же  мог
противостоять вашей бунтарской, антигосударственной силе?
   Говоря это, император сложил руки на коленях, и было видно, что он в душе
наслаждается следовательским ремеслом.
   - Мы воины Вашего Величества и потому ничего не боимся, - сказал. Джим. -
Кроме одного - клеветы.
   - И в чем же клевета на вас, мои добрые воины?
   - Мы вернулись с победой, государь, а наш дом  занят  другими  людьми,  -
вставил свое слово Лу.
   - О какой же победе вы говорите? Уж не взяли  ли  вы  приступом  цитадель
Ангур и не повергли ли в жестокой схватке Железного феномена Германа?
   Последние фразы монарх выговаривал уже сквозь хриплый  смех,  возбуждаясь
от предстоящего кровавого решения.
   - Вы удивительно проницательны, Ваше Императорское Величество,  -  сказал
Джим, невольно повторив недавнюю фразу Квардли. - Все  обстоит  именно  так,
как вы сказали.
   - Ну конечно, - император спустился с  трона  и  тяжело  пошел  навстречу
обманщикам, - конечно, за доказательствами вы пошлете  своего  императора  в
Ангур, в надежде, что он загнется по дороге.
   - Нет, Ваше Величество, мы потрудились привезти доказательства с собой, -
перебил монарха Джим. Он опасался, что этот парень из рода каких-то там крыс
может дать приказ зарезать изменников немедленно.  В  любом  случае  доверия
Джиму он не внушал.
   -  Какие  же  это  доказательства?  -  император  остановился,  несколько
раздосадованный, что ему не дали досказать обличительную речь единым  махом.
Ведь так получилось бы красивее. Да, значительно красивее.
   - Мы привезли отрубленную  голову  Железного  Германа  и  взяли  на  себя
смелость притащить ее на площадь, - Джим небрежно махнул рукой, -  под  ваши
окна, Ваше Величество... Сразу хочу извиниться за ее вид, ведь мертвечина на
такой жаре долго не сохраняется...
   Однако император уже не слышал Джима,  медленно  приближаясь  к  высокому
окну. Завидев ужасный трофей, он расплющил лицо о холодное стекло, и дыхание
Его  Императорского  Величества  сделалось  прерывистым.  Истерика   длилась
недолго и нашла свой выход в  диком,  нечеловеческом  крике.  Вопль  монарха
оказался столь неожиданным  и  пронзительным,  что  несколько  дам  лишились
чувств, а начальник придворных конюшен громко испустил газы.
   Впрочем,  этого  конфуза  никто  не  заметил,  поскольку  внимание   всех
присутствующих было приковано  к  реакции  Его  Величества  и  собственно  к
предмету, вызвавшему такой ажиотаж.
   Шелестя одеждой и звеня церемониальными шпорами,  придворные  подобрались
ближе к окнам и дрожащими голосами стали обсуждать трофей. Мужчины вспомнили
о прошлых сражениях, а некоторые из дам даже пожалели "бедняжечку Германа"
   Последним к  окну  осторожно  приблизился  штандартенфактор.  Внимательно
рассмотрев голову, он повернулся к Джиму и Лу и  улыбнулся  им  как  близким
друзьям, демонстрируя, что он от них просто в восторге.
   - Вот гадина, - тихо сказал Эрвиль. - Это точно, - согласился Кэш.
   -  Итак!  -  очнувшись  от  бессмысленного  созерцания,  громко  произнес
император. Все тут же притихли.  -  Итак,  кто  у  нас  писал  обличительный
пресс-филиппик про адмиралов-предателей?
   - И...и... йа, Ваше Величество, - промямлил чиновник и несмело сделал шаг
вперед.
   - Ага! - не  скрывая  радости,  воскликнул  монарх.  -  Статс-пропагандир
Диллен!  Убить  с-скотину!  Отсечь  кривые  руки,  вырвать  лживый  язык   и
полумертвого бросить в муравейник!
   Несчастный Диллен запричитал, засучил ногами, но его уже  поволокли  двое
дюжих служителей, имевшихся у императора под рукой именно для таких целей.
   Хлопнули тяжелые двери, и стенания  обреченного  на  мученическую  смерть
стали тише.
   - Но это  еще  не  все,  -  после  небольшой  паузы  оптимистично  заявил
император. - Кажется, там отличилась и  прокураторская  палата...  Грандлеер
Мит-тер Старший, что же вы молчите, как в рот  воды  набрали?!  Не  бойтесь,
дорогой, вам не грозят истязания по четвертой категории, поскольку вы у  нас
человек заслуженный. Ведь так, дружище?
   Император подошел к грандлееру и с улыбкой потрепал его по отвисшей щеке,
затем обернулся и сказал - тем, кто ждал его  распоряжений:  -  На  виселицу
старого козла, немедленно!
   В полной тишине Миттера Старшего выволокли вон.  По  причине  преклонного
возраста он не мог оказывать сопротивления и даже кричать. Он только сопел и
задыхался,  а  затем,  видимо,  даже  лишился  чувств,  поскольку  ноги  его
безвольно повисли и с одной соскочила туфля с серебряной застежкой. Впрочем,
непорядок заметили. И следом за приговоренным вынесли и его башмак.
   Двери  окончательно  закрылись,  и  снова  воцарилась  зловещая   тишина.
Император ходил кругами и,  глядя  в  свое  отражение  на  зеркальном  полу,
собирал фразы из беспокойных  слов,  которые  метались  в  его  разгневанном
мозгу, не желая принимать вид человеческой речи.
   Хорошо было оркам или укубусам - они не испытывали таких  затруднений,  а
ему, из рода Крысы  Зеленого  Холма,  произносить  человеческие  слова  было
нелегко.
   -  Дорогой  друг,  -  произнес  наконец  император,  остановившись  возле
высокого  Квардли.  -  Ведь  это  вы  вынудили  меня  устроить   здесь   эту
показательную скотобойню... - Но я...
   - Молчать! - рявкнул император. Квардли замолчал.
   - Значит, так, завтра будешь казнен на муравьиной куче...
   - Ваше Величество, но зачем же весь этот балаган - ведь  все  знают,  что
матрица не чувствует боли!
   - А  я  сказал  -  пойдешь,  и  пусть  будет  трансляция  по  центральным
информациям, а ты, гад,  будешь  кривляться,  чтобы  все  думали,  будто  ты
мучаешься...
   - Но я не испытаю боли, Ваше  Величество,  может,  лучше  домашний  арест
или...
   - Я здесь император, - монарх постучал себя кулаком в грудь, - и  я  буду
решать, что кому лучше..