местный  исследовательский  комплекс.
Карты, навигацию  и  все  остальное  вы  получите  через  полчаса.  Средства
действия любые...
   - Понятно, сэр.
   - Но это еще не  все.  Бомбардировщики  должны  высвечивать  коды  Нового
Востока.
   - Есть, сэр!
   "Понимает", - усмехнулся Нортон.
   - Так что планируйте рейд и выполняйте.
   - В какие сроки, сэр?
   - Сроки? - Нортон покосился на адмирала Леггойна и сказал:  -  Вообще-то,
это нужно было сделать еще вчера, так что чем быстрее, тем лучше.
   - Есть, сэр! - почти выкрикнул командующий, уже загораясь от предстоящего
задания.
   Операция было важной и оттого интересной. Шутка ли, шарахнуть по  планете
бомбами "Е-110". Причем по своей планете и свалить все это на Новый Восток.
   "А потом будет война,  -  догадался  Тайлеран.  -  Будет  большая  война,
поскольку Новый Восток - сильная держава и просто  так  не  сдастся.  Но  мы
победим, потому что мы "федералы", а они жалкие провинциальные обезьяны".
   От волнения захотелось в туалет. Командующий вышел из-за стола и  забежал
в смежную комнату. Случайно увидев себя в зеркале, Тайлеран  вдруг  осознал,
что ему пятьдесят два года, а он еще не участвовал ни в одной войне.
   Да, он сделал карьеру и стал  командующим  специальным  контингентом,  но
диверсии и провокации не очень-то его грели. Ему хотелось настоящей славы.
   Вернувшись из туалета,  командующий  вызвал  своего  начальника  штаба  и
сказал: - Поздравляю вас, Мартин, мы на пороге войны.
   - Благодарю вас, сэр, - полковник Мартин  еще  лейтенантом  прошел  через
горнило двух кампаний и настроений Тайлерана не разделял.
   - Срочно составьте план удара четвертой или, лучше,  пятой  категории  по
планете Ганнибал. И вообще оповестите все службы о боевой готовности.
   - Есть, сэр.
   Полковник Мартин поспешил  в  оперативный  отдел,  и  вскоре  управляющие
команды понеслись во всех направлениях, запуская  скрытую  сеть  обеспечения
специальных операций.
   Орбитальные бомбардировщики на  секретных  базах  загружали  боекомплект,
штат навигаторов собирал информацию со спутников, а пилоты получали  в  рейс
сигары и красное вино. Они смеялись, шутили и строили  планы  на  будущее  -
пилоты любили свою работу.
   42
   Солнце  уже  скрылось  за  горизонтом,  и  остывающая  пустыня  понемногу
отдавала накопленное за день тепло, сглаживая зябкие сумерки и на пару часов
создавая иллюзию курортного климата.
   Фонтен любил это время суток и,  безусловно,  испытывал  бы  наслаждение,
если б не череда последних трагических событий.
   - Насколько велик риск в нашем теперешнем положении, бригадир?
   - Как будто нам ничего не угрожает, сэр, - развел  руками  Хаско,  однако
нельзя было сказать, что его голос звучал уверенно.
   - Можно ли как-нибудь разблокировать все перегородки?
   - Только если вы и я одновременно включим пульт своими ключами, -  сказал
Хаско.
   - А как насчет того ключа, что был у охраны?
   - После выполнения общей блокировки регистрация этого ключа автоматически
отзывается и больше им ничего нельзя сделать.
   - Значит, только вы и я...
   - Так точно, доктор.
   - Вы откуда родом, бригадир? - неожиданно задал вопрос Фонтен.
   - Я с Коники, сэр.
   - Какой там климат?
   - Да везде по-разному, сэр. Но  в  основном  везде  сыро.  Коника  -  это
сплошные реки, озера, моря.
   - И наверное, живут там только рыбаки, -  мечтательно  произнес  Луи.  Он
посмотрел на горизонт, который на глазах  терял  алые  оттенки,  переходя  к
холодной синеве приближающейся ночи.
   - Нет, сэр, рыбаков у нас вообще нет. Есть только лергеры.
   - А что такое "лергеры"? - оживился доктор.
   - Ну это просто, сэр. Рыбаки ловят рыбу, а лергеры - лергов. Лерги -  это
тритоны. На Конике их около пятисот видов.
   - Послушайте, бригадир, а нельзя ли как-то еще поднять эти перегородки? -
Было видно, что доктор никак не находил себе покоя.
   - Нельзя, сэр Ну разве что замкнуть четыре основных питающих магистрали.
   - Так, значит, это возможно? - насторожился Фонтен.
   - Только теоретически, сэр. На теле бетонного панциря есть три места  так
называемых "скруток". Если  там  разбить  сорокасантиметровый  слой  бетона,
можно при желании замкнуть магистрали...
   - Да, - согласился доктор, - такое вряд ли возможно...
   Он уже хотел уйти к себе, но на этот раз бригадир сам задал вопрос:  -  А
что вам сказал адмирал Леггойн, сэр? Они будут принимать какие-нибудь меры?
   - Да, конечно, Хаско, в этом  мы  можем  быть  уверены.  Адмирал  Леггойн
твердо пообещал принять меры уже в ближайшие сорок восемь часов. Нужно знать
адмирала, дорогой Хаско. Если он сказал, что примет меры, значит, так все  и
произойдет. Ладно, спокойной вам ночи.
   - И вам, сэр.
   Было уже совсем темно, и только неясные тени да шуршание песка говорили о
том, что люди удалялись прочь.
   - Ой, я уже думал, они не наговорятся, - послышался детский голос.
   - Как видишь, захотели спать...
   - Ну что, пошли дальше?
   - Да как-то...
   - Испугался, Гейне? Так и скажи - испугался.
   - Да ничего я не испугался. Тебе  хорошо  говорить,  Рамирес,  тебя  отец
пальцем не трогает, а мне, бывает, так ремнем поддает, что только держись...
   - Но ведь мы уже пришли - вон она, свалка Что я,  зря  фонарик,  что  ли,
тащил?
   - Как ты не понимаешь, Рамирес, это же незаконно...
   - Ну вот, опять заладил. Если бы было незаконно, то вокруг свалки  стояла
бы ограда или даже часовые с автоматами, но ведь ничего же нет,  Гейне.  Где
ты видишь часовых с автоматами?
   - Так-то оно так... А-а, ладно. Пошли.
   Зашуршал песок, и оба  охотника  за  приключениями  стали  пробираться  к
громоздящимся корпусам мертвых кораблей.
   - Ой, я ногу ушиб!
   - Тихо, не ори так...
   - Тебе легко говорить, а у меня, может, перелом, - захныкал Гейне.
   - Тихо, тебе говорят. Давай зайдем внутрь этой штуки, и я включу  фонарик
- посмотрим, что у тебя там за перелом...
   - Э нет, Рамирес, внутрь я не полезу.
   - Но надо же посмотреть, что с твоей ногой.
   - Ничего с ногой, пустяки... Рамирес пошарил в темноте руками и наткнулся
на шершавую стену судна.
   - Ой, кажется, я нащупал дверь...
   - Я же сказал тебе, что не полезу, - стоял на своем Гейне. -  Ты  сказал,
что сегодня мы только идем на разведку.
   - Да глупо же уходить с пустыми руками, - жарко заговорил Рамирес.  -  Мы
запросто можем найти здесь... пулемет!
   - Тоже скажешь, - недоверчиво произнес Гейне, однако увидеть, а тем более
получить в свое распоряжение настоящий пулемет ему очень хотелось.
   Колебался он недолго:
   - Ладно, Рамирес, полезли внутрь. Если уж  достанется  от  отца,  так  за
дело.
   Помогая друг другу, мальчишки взобрались по крутому трапу, и Рамирес, как
самый смелый, первым шагнул внутрь корабля. Там он вытащил  фонарик,  и  его
яркий луч прошелся по стенам длинного коридора.
   - Ух ты... Какой большой корабль!  -  удивился  Гейне.  -  А  снаружи  он
казался не таким уж и длинным. В какую сторону пойдем?
   - Я думаю, к носу.
   - А почему?
   - Ты что, не смотрел "Звездный прорыв"?
   - Смотрел, конечно, ну и что из этого?
   - Помнишь, когда они  спасали  мирных  жителей  и  случилась  перегрузка,
капитан Бесстрашный сказал боцману: "Переведи людей поближе к корме -  чтобы
распределить нагрузку. Вооружение, расположенное в носовой части, тянет  нас
вниз..." - Да, Рамирес, кажется, припоминаю...
   - Ну вот, значит, идем в носовую часть.
   Мальчишки прошли метров двадцать и остановились на перекрестке, где можно
было выбирать, куда идти: прямо, направо или налево.
   - Куда пойдем? - спросил Рамирес.
   - Не знаю. Темно здесь очень... и страшно...
   Слева послышался шорох. Ребята вздрогнули, и Рамирес  сразу  же  посветил
туда фонариком.
   Внезапно Гейне завопил от ужаса, и, вторя ему, закричал его друг.
   - Ты... ты чего орал, Гейне? - задыхаясь от страха и светя во все стороны
фонариком, спросил Рамирес.
   - Кто-то... схватил меня за ногу...
   В луче света появились два движущихся шарика. Они посмотрели на мальчишек
рубиновыми глазами и скрылись.
   - Это же крысы! - обрадовался Рамирес.
   - Я это уже понял, - понемногу приходил в себя Гейне. - Давай  не  пойдем
дальше, а? Вон сколько здесь дверей.  Может,  мы  прошли  уже  мимо  десятка
пулеметов - нужно только зайти и посмотреть.
   - Ну хорошо. Выбирай дверь - и пойдем забирать наше оружие...
   - Пошли вон в ту - ту, где номер.
   Рамирес потянул за ручку, и ржавые петли громко скрипнули.
   Резкий звук разнесся по пустым коридорам, и дети снова ощутили,  что  они
здесь совершенно одни. Однако, набравшись мужества, Рамирес снова взялся  за
ручку и все же сумел открыть дверь. Затем посветил фонарем внутрь  помещения
и сделал первый шаг.
   - Пошли, Гейне, - позвал Рамирес,  поскольку  ему  требовалась  поддержка
друга. Гейне тоже не хотел оставаться в коридоре один и тотчас присоединился
к Рамиресу.
   - О, смотри, - Рамирес посветил на пол. - Это же настоящая каска,  Гейне.
Мы на верном пути...
   Друзья подняли каску, затем Гейне сдул с нее пыль и  водрузил  на  голову
друга.
   - Тяжело? - спросил Теине.
   - Не-а, - Рамирес постучал по каске. - Пластик... Ну пошли дальше...
   Следующей находкой оказались ножны от штыка.  Друзья  не  побрезговали  и
этой добычей - пока они не нашли пулеметов, им годилось все.
   - А что, если найдем много оружия, Рамирес?
   - Ну можем кому-нибудь подарить. - Кому?
   - Леопольду...
   - Нет, Леопольд ничего не получит. Я просил у него пневматическое ружье -
стрельнуть хоть разок. Думаешь, дал? Никаких ему пулеметов.
   - Тогда Осману. - Осману можно. Он не жадина.
   - А еще... еще я бы подарил один пулемет Мэри Гудмэн.
   - Мэри Гудмэн? - удивился  Гейне.  -  Она  же  девчонка!  Зачем  девчонке
пулемет?
   Рамирес ничего не ответил. Они  уже  прошли  все  помещение  до  конца  и
уперлись в еще одну небольшую дверь. Рамирес снова потянул за ручку, ожидая,
что дверь заскрипит, однако она открылась без единого звука.
   -  Значит,  хорошо  смазали,  -  пояснил  Гейне,  отец  которого  работал
механиком на электростанции.
   Луч фонарика выхватил ряд кресел,  темные  экраны,  провода.  Здесь  было
много сложных приборов.
   - Ух ты, это, наверное, главная рубка, - предположил Гейне.
   - Едва ли, - покачал головой в каске Рамирес, - главная рубка должна быть
в носу судна...
   Гейне хотел было поспорить, но потом передумал, поскольку не очень хорошо
помнил фильм "Звездный прорыв", в то время как его  друг  знал  этот  боевик
практически наизусть.
   Рамирес прошел вперед и, осветив одно из кресел,  сдул  с  него  пыль.  В
свете фонаря она взвилась серебристым  облаком,  и  Рамирес  громко  чихнул.
Придерживая болтающийся на голове шлем, он сел за пульт и сказал: - Теперь я
капитан Бесстрашный.
   - Пойдем отсюда, мы же не играть сюда пришли.
   - Уже иду, Гейне, вот только запущу судно. - И Рамирес стал щелкать всеми
кнопками и тумблерами подряд.
   Неожиданно засветилось несколько огоньков. Сначала тускло,  а  потом  все
ярче.
   - Ой, бежим, Рамирес!
   - А чего бежать? Это же здорово! Смотри - даже экран загорелся!
   И действительно, сквозь толстый слой пыли стал мутновато  светиться  один
из экранов.
   Рамирес смахнул с него  пыль  и  снова  чихнул.  Экран  моргнул  и  выдал
сообщение:
   "Генератор неисправен. Остаточная мощность батарей - 2 процента".
   - А если так? - Рамирес набрал команду "Подзарядка".
   Бортовой компьютер долго молчал, а потом сообщил: "Подзарядка невозможна.
Генератор неисправен".
   - Жаль. Даже не поиграешь, - вздохнул Рамирес.
   - А давай спросим, что он может сделать?
   - Как?
   - Ну, напиши ему: "Наши возможности".
   Рамирес последовал совету друга, и компьютер ответил:
   "Выстрел из штурмового орудия по правому борту".
   Выполнявший роль капитана Бесстрашного,  Рамирес  и  так  и  сяк  пытался
заставить машину выполнить еще хоть какую-нибудь команду, но на все  запросы
компьютер отвечал, что не хватает энергии.
   - Вот зараза какая.  Я  думал,  настоящие  бортовые  компьютеры  работают
получше. Ну там картинки красивые, звуковые эффекты разные.
   - Он сам все это убрал, - сказал Гейне.
   - Кто "он"?
   - Компьютер. Он экономит энергию и поэтому показывает все  в  черно-белом
цвете. - Ну что, бросим эту дохлятину? - Зачем? Давай разрешим ему стрелять.
   - Ты что, Гейне? А если он и вправду пальнет?
   - Из чего он пальнет? У него и пушек-то не осталось.
   Рамирес  ничего  не  сказал.  Снаружи  корабль   действительно   выглядел
заброшенным, и вместо орудийных башен в его бортах зияли огромные дыры.
   - Ладно, Гейне, ты меня уговорил. Капитан Бесстрашный наносит удар.
   Рамирес набрал команду: "Произвести залп", и экран потух, а затем погасли
и все лампочки.
   - Вот ты и издохла, престарелая машина, - произнес Рамирес  и,  вздохнув,
поднялся с кресла. - Пошли, Гейне, искать наш пулемет.
   Друзья вернулись в коридор,  но,  едва  Рамирес  осветил  его  фонариком,
послышался скрежет, а затем громкий удар, звук которого пронесся  по  пустым
коридорам судна.
   Не сговариваясь, мальчишки рванули к выходу.
   Они спотыкались, падали, Рамирес ронял свой фонарик, но в конце концов им
удалось выскочить из корабля.
   Оказавшись на свободе, ребята что есть духу помчались в  сторону  городка
геологов.
   А вокруг исследовательского комплекса уже бегали люди, и аварийные сирены
оглашали окрестности своим воем.
   43
   Штурмовой рейдер "КХ-168" целых двенадцать лет проторчал  на  орбитальном
причале  планеты  Вашингтон-II.   Поначалу   его   хотели   использовать   в
намечавшейся кампании, но потом, к неудовольствию военных, дипломаты уладили
дело миром, и рейдер остался у орбитального причала.
   Время шло, но судно было не у дел. Его посещали только комиссии  военного
казначейства, которые сверяли списки имущества и уезжали, а рейдер продолжал
стоять и стареть.
   Со временем жившие на судне крысы  перемерли  от  голода,  предварительно
съев всю бумагу, изоляцию с проводов  и  пластиковую  отделку.  После  этого
половина систем  на  корабле  перестала  действовать  и  очередная  комиссия
списала рейдер в металлолом.  Однако  еще  два  года  "КХ-168"  болтался  на
стационарной орбите возле Вашингтона-II,  пока  за  ним  наконец  не  прибыл
тягач.
   Судно переправили на Ганнибал и, выдрав пушки, бросили догнивать  посреди
пустыни.
   "Ну подождите, вы обо мне  еще  узнаете",  -  наверное,  так  бы  подумал
рейдер, если бы он был живым существом. Незнакомые с устаревшей конструкцией
корабля, рабочие не сумели найти все опасные "клыки" судна,  и  одно  орудие
рейдеру удалось сохранить.
   Одно  орудие  и  один  снаряд,  давно   забытый   каким-то   безалаберным
артиллеристом. Время шло, а час отмщения все не наступал.
   Генератор давно сняли, батареи, несмотря на самые экономичные режимы, все
же садились, но однажды перед самым порогом полной  темноты  последовала  та
единственная команда, которой рейдер ждал так долго.
   "Ну вот, теперь за все расплатимся", - подумал бы корабль, будь он  живым
существом.
   Выдавливая из аккумуляторов последние капли ресурсов, бортовой компьютер,
уже на грани угасания, сумел заставить сработать механизм  пуска.  Умирающий
корабль,  как  упрямый  солдат,  огрызнулся  огнем  и   выстрелил   в   небо
смертоносный подарок.
   Снаряд прочертил дымную траекторию и, зависнув в верхней  мертвой  точке,
решительно устремился вниз.
   44
   Легкая вибрация стен заставила охранников переглянуться.  Сержант  Глазго
прислушался к затихающему гулу и взялся за телефон, однако ответили  ему  не
сразу.
   - Это дежурный смены сержант Глазго. Мы  услышали  какой-то  гул,  сэр...
Что? Да, сэр. Понятно.
   Сержант положил трубку и посмотрел на четверых солдат своей смены.
   - Кто-то обстрелял хранилище из орудия, - сказал он.
   - Вот это ни хрена себе, - отозвался рядовой Фрай Гольдинг.
   - Вокруг пустыня, откуда здесь взяться орудию? - удивился  старый  солдат
Рейнбоу. - Разве что с воздуха. А я думал, над таким объектом и  воробей  не
пролетит... - И Рейнбоу покачал головой.
   - Фрай, послушай стенку еще раз, - приказал сержант.
   Солдат неохотно поднялся и подошел  к  бронированной  перегородке.  Затем
приложил ухо к холодной поверхности и замер,  ловя  еле  заметные  скрипы  -
словно какая-то большая масса наваливалась на перегородки.
   "Скрип-скрип, хр-р-р" - и тишина. Гольдинг чувствовал, как под  действием
могучей силы металл напрягался, но давление пока сдерживал.
   Иногда скрип прекращался, и тогда Гольдинг слышал  шаги  по  коридору  То
медленные, то, наоборот, быстрые.  Как  будто  кто-то  играл  в  коридоре  в
футбол.
   Однако никаких шагов там не должно было  быть.  Коридор  был  перегорожен
десятком бронированных плит, и никто не мог так запросто по нему гулять.
   - Ну что, ходят? - спросил сержант.
   - Да, сэр, шага я слышу отчетливо, - кивнул Гольдинг.
   Рейнбоу поднялся со своего места и,  подойдя  к  перегородке,  сказал:  -
Ну-ка, парень, отойди в  сторонку,  а  то,  может,  ты  бредишь.  -  Рейнбоу
поставил автомат к стене,  пригладил  усы  и  осторожно  приложился  ухом  к
металлу.
   Все замерли и даже перестали дышать, надеясь, что старый  солдат  развеет
все  опасения.  Однако  Рейнбоу  сказал:  -  Нет,  братцы,  он  не   бредит.
Действительно слышны шаги.
   - А может, им удалось  поднять  перегородки  в  коридоре?  -  предположил
белобрысый Сааринен.
   - Как это можно сделать? Каждая из них  весит  по  десять  тонн,  да  еще
закрывается на четыре ступора, -  возразил  сержант.  -  Скорее  всего,  это
галлюцинации.
   - У всех, что ли? - спросил Рейнбоу.
   - Конечно, у всех. Вот я, например, какую-то тошноту чувствую, а раньше у
меня такого никогда не было.
   - Во-вот, и у меня тоже! - вмешался в разговор Франц Беккер.
   - Тоже тошнит?
   - Нет, мочевой пузырь так и режет, так и режет, - и Франц  дотронулся  до
живота. - Вот и теперь. Пойду схожу в туалет.
   Когда Беккер вышел, Сааринен пояснил: - У нас пиво испортилось - половина
коробки. Хотели выбросить, а Франц забрал коробку и все выпил...
   - Ну тогда все ясно, - кивнул Рейнбоу. - Вот он, бедняга, и бегает... Эй,
Фрай, ты чего там опять услышал? - спросил Рейнбоу, видя, что Гольдинг снова
припал ухом к двери.
   - Мне кажется, что я слышу голос Ширака, - сказал  Гольдинг  Он  стоял  и
слушал, а чей-то голос продолжал нашептывать "Фрай, я курить  хочу...  Фрай,
дай закурить... Фрай..."
   Голос журчал, как вода, наполняя Гольдинга сонливостью и  полной  апатией
Фрай отчетливо представлял Ширака, который стоял по ту сторону бронированной
стены и просил сигарету. Неожиданно он  почувствовал  непреодолимое  желание
помочь другу - только как? Бронированные перегородки поднять было невозможно
- Гольдинг знал это наверняка.
   - Я не могу поднять эту стену, Ширак, - сказал Гольдинг.
   - Эй, да он свихнулся, - произнес кто-то из солдат.
   "Я сам открою... Сам выйду..." - прошептал голос,  и  Фрай  Гольдинг  ему
сразу поверил. Воображение нарисовало ему яркое  пламя  текущего  металла  и
фейерверк огненных брызг.
   Вот вспыхивает изоляция и оплывают провода, металл смешивается, шипит,  а
внизу, возле стены бетонного саркофага, бегают люди. Они кричат, размахивают
руками и указывают пальцами на вонзившийся в бетон снаряд.  Если  бы  он  не
пролежал без дела столько лет, он рванул бы яростным огнем, оставив на стене
воронку. Однако сейчас он только тлел, словно отсыревший бенгальский  огонь,
и этого тления хватало, чтобы расплавить металл.
   Гольдинга повалили на пол, но он не сопротивлялся Его  били  по  щекам  и
кричали: "Фрай! Приходи в себя, сукин сын! Фрай!.." Но он ничего не  слышал,
поскольку все его сознание было занято  только  одной  яркой  картиной,  где
дорожки расплавленного металла  медленно,  но  верно  текли  в  одну  точку.
Секунда, две, три -