сплошной  непроницаемой  пеленой.  Движение
колонны замедлилось, и многие из водителей  включили  фары.  Однако  это  не
помогало, и грузовики один за другим попадали в старые  воронки  и  садились
осями на бетонные обломки. Солдаты спрыгивали на землю и вручную  выкатывали
воющие автомобили обратно на дорогу.
   Движение замедлилось, и вскоре колонна распалась на одиночные автомобили,
которые самостоятельно искали дорогу к позициям партизан Фринслоу.
   Поднятые в воздух  клубы  пыли  позволили  Инессе  и  Юргену  еще  издали
заметить приближавшихся врагов.
   Их было много - грузовики ползли изломанной линией, натужно воя  моторами
и проваливаясь в глубокие ямы. Когда машины вставали, повстанцы  выгружались
и продолжали движение пешим порядком. Они шли  через  курганы  обломков,  то
появляясь, то снова исчезая в облаках пыли.
   Инесса в бинокль наблюдала за прибытием  новых  отрядов  повстанцев.  Они
сыпались через борта прибывавших автомобилей, и казалось, этот поток никогда
не иссякнет.
   - Как же их много! - сказала Инесса, опустив бинокль.
   - Около двух тысяч, - добавил Юрген. - И в этой  пыли  у  нас  есть  шанс
сделать им сюрприз. Что ты думаешь?
   - Предлагаешь выйти им навстречу?
   - А почему нет? Видимость плохая,  несколько  подожженных  машин  добавят
переполоха.
   - Пожалуй, тут ты прав, - согласилась Брун. - А если разовьем  успех,  то
по окраине можно пробиться к порту.
   Так они и решили. Люди Хорста остались  на  своих  выгодных  позициях,  а
отряд Инессы снялся с места и стал обходить повстанцев с левого фланга.
   Солдаты двинулись по заминированной местности, и их сопровождал  один  из
солдат Юргена.
   Это был уже знакомый Инессе учитель литературы Элиас. Он шел впереди и по
непонятным Инессе признакам определял места, куда можно было поставить ногу.
   Двигавшаяся за ним колонна шла строго по  следам  проводника,  ибо  любая
самодеятельность могла оказаться трагической.
   Брун шла третьей, пропустив вперед Бертольда Ланша. Он  был  основательно
навьючен поклажей и кроме личного оружия тащил несколько ракет для лаунчера.
   "Берт мог бы стать хорошим солдатом, если бы не был таким  влюбчивым",  -
подумала Брун. Ей совершенно не нравилось, что один из командиров  постоянно
пялится на нее, вместо того чтобы заниматься делами.
   Заминированная зона кончилась, и солдаты стали выходить  на  относительно
безопасную территорию. Инесса видела, как разглаживались их лица и  как  они
облегченно вздыхали, хотя каждый нес по пятьдесят килограммов боезапаса.
   Да и самой Брун  путешествие  по  заминированной  тропе  далось  нелегко.
Пропитанная потом майка неприятно липла к телу, а  ноги  слегка  дрожали  от
напряжения.
   - Ну вот и все, мэм. Мне пора отправляться, - улыбнулся Инессе проводник.
   - Спасибо, Элиас, ты шел так уверенно, будто видел сквозь землю.
   - За последние трое суток я проходил здесь раз двадцать...
   Инесса протянула руку, и Элиас с чувством ее пожал. Затем развернулся  и,
не оборачиваясь, пошел обратно, уверенно ступая по опасной тропе.
   Заметив, что  командир  Брун  смотрит  вслед  проводнику,  Бертольд  Ланш
недовольно насупился и сказал: - Какие будут приказания, командир?  Его  тон
не остался незамеченным. Инесса окинула Ланша строгим взглядом и сказала:
   - Ты опять не о том думаешь, Берт. Разворачивай своих людей вот от  этого
дома и до большого дерева... Понял?
   - Есть, мэм, - сухо ответил Ланш и пошел к своему взводу.
   - А мне куда? - спросил командир второго взвода Освальдо Пак.
   - От дерева и дальше.
   Пак кивнул. Он был не таким красивым молодцем, как Бертольд, зато  хорошо
знал военное  дело.  Можно  было  не  сомневаться,  что  Освальдо  правильно
расставит солдат, а вот Ланша Инессе приходилось проверять.
   Отряд начал выдвигаться на позиции, а командир Брун  осмотрелась  вокруг.
За напряжением, которое не покидало ее на минном поле, она даже не заметила,
что здесь остался почти  не  тронутый  войной  уголок.  Несколько  уцелевших
домов, не покалеченные осколками деревья и порхающие среди ветвей птицы.
   "Увы, через несколько минут здесь будет война", - подумала Инесса и пошла
вслед за своими солдатами.
   104
   Добравшись до непроходимых завалов кирпича и бетонных обломков, грузовики
армии  повстанцев  встали  окончательно.  Подгоняемые  командирами   солдаты
рассеивались  по  местности,  еще  не  зная  точного  расположения  партизан
Фринслоу. Все развалины выглядели совершенно одинаково, и  откуда  следовало
ждать удара, было непонятно.
   Чтобы сориентировать противника и выманить его на  минные  поля,  стрелки
Юргена Хорста открыли по повстанцам огонь.
   Разобравшись, где  находится  враг,  цепи  повстанцев  двинулись  вперед.
Солдаты шли сплошной стеной, подбадривая себя криками и прославляя  мудрость
своего вождя. Те, кого настигала  пуля,  падали  на  землю,  однако  это  не
останавливало все ускоряющегося бега остальной массы.
   На крышах автомобилей повстанцы  установили  пулеметы  и  вскоре  открыли
ответный огонь.
   Ободренные огневой поддержкой атакующие стали кричать громче,  постепенно
превращаясь во всесокрушающий, стремительно надвигающийся поток.
   Прочертив дымные трассы, полетели первые ракеты. Они рвались среди  цепей
атакующих и разбрасывали осколки вперемешку с дробленым  камнем.  Раненые  и
оглушенные падали на землю, но по ним уже бежали следующие волны  атакующих.
Повстанцы стреляли на ходу  и  видели  перед  собой  только  полуразрушенные
строения, в которых засел враг.
   Солдаты Пеко падали и падали, но их количество было все еще очень велико.
Им оставалось пробежать уже совсем  немного,  и  командиры,  срывая  глотки,
призывали солдат покончить с горсткой обнаглевших врагов.
   Словно  древняя  конница  степных  завоевателей,  распаленные   повстанцы
сделали последний рывок и выскочили на минное поле.
   Десятки  взрывов  остановили  неудержимый  бег   человеческой   массы   и
превратили его в свалку. Передовые цепи уже повернули назад,  а  следовавшие
за ними все еще неслись вперед и сбивали с ног своих отступавших товарищей.
   Атака захлебнулась.
   Партизаны Юргена Хорста усилили огонь, и им в  помощь  с  правого  фланга
ударил отряд Инессы Брун. Ее пулеметчики  косили  противника  как  траву,  а
гранатометчики едва успевали загонять в лаунчеры новые ракеты.
   Один за другим стали гореть грузовики, автобусы. Поднятая пыль  смешалась
с черным дымом, и,  пользуясь  этой  завесой,  повстанцы  начали  отступать.
Поначалу они  отстреливались  и  пытались  закрепиться  среди  нагромождений
бетона, но в конце концов их отступление превратилось в  паническое  бегство
обезумевших от ужаса людей.
   Они бежали по трупам своих товарищей, бросая  автоматы  и  давя  раненых.
Командиры выкрикивали  ругательства  и  грозили  солдатам  самыми  страшными
наказаниями, но их никто не слушал, потому что смерть  и  ужас  были  совсем
рядом.
   Вскоре отряд Хорста прекратил огонь, поскольку весь фронт заволокло дымом
и пылью. Солдаты Инессы Брун еще стреляли,  но  лишь  по  одиночным  врагам,
когда те ненадолго выныривали из дымной завесы.
   Неожиданно с северной стороны послышался надвигающийся гул  -  Этот  звук
был знаком Инессе - свист турбин штурмовой авиации она узнавала сразу.
   - Внимание! Воздух! Всем вниз! - скомандовала командир Брун  и  вместе  с
солдатами побежала по лестнице.
   До подлета штурмовиков нужно было срочно покинуть дом.
   Выскакивая из подъездов, солдаты разбегались по укрытиям и замирали.  Они
не раз попадали под бомбежки миротворцев и научились быстро прятаться.
   Звено  штурмовиков  сделало  разворот  и,  не  сбросив  ни  одной  бомбы,
возвратилось обратно.
   По всей видимости, это был разведывательный полет,  поскольку  во  второй
заход совсем недалеко прогремело несколько мощных взрывов. Когда  штурмовики
израсходовали бомбы, они начали обстрел из  пушек.  Так  продолжалось  около
пяти минут, а затем все стихло.
   Авиация ушла на орбитальные базы, и стало ясно, что атака была направлена
против повстанцев.
   "Это и немудрено, - подумала Инесса, - эти ослы подняли такую  пыль,  что
не заметить их было просто невозможно".
   Командир Брун выбралась из укрытия  и  скомандовала:  -  Отбой  воздушной
тревоги! Затем включила рацию и крикнула: - Юрген,  у  нас  все  в  порядке!
Дуйте к нам...
   Сказав, она тут же выключила рацию, поскольку разведка миротворцев  легко
пеленговала все радиопереговоры.
   - Понял. Идем, - так же коротко ответил Юрген.
   - Командиры взводов, ко мне! - скомандовала
   Инесса, хотя эта команда относилась только к Паку, а  Ланш,  как  всегда,
крутился возле Инессы. - Так, ребята. Строимся в две  колонны  и  выходим  к
черте города. Там дожидаемся Юргена и в обход выдвигаемся к порту.
   - А чего  нам  уходить,  командир,  мы  же  дали  им  прикурить,  да  еще
миротворцы добавили, - возразил Бертольд Ланш.
   -  Ты  плохо  знаешь  этих  фанатиков,  Берт.  Они  считают,  что  победа
достигается численным перевесом. Если мы  перебили  пять  сотен  повстанцев,
значит, они приведут три тысячи и просто завалят нас своими телами.
   - Откуда у них три тысячи?
   - Я думаю, у них и побольше.
   - Да откуда? - недоверчиво спросил Ланш.
   - Вот я и думаю - откуда...
   - Командир, возможно, я скажу глупость, но, может быть,  они  пробираются
через трубу? - высказал предположение Освальдо Пак.
   - Через какую трубу? - не поняла Инесса.
   -  Через  торфяную  трубу.  Она  в  аккурат  проходит  через   всю   зону
безопасности к Дымным болотам, а там хозяйничает великий и ужасный Дункан.
   - Ты гений, Пак, - сказала Инесса, удивляясь, что такая мысль не пришла в
голову ей самой. - Выходит, они могут  постоянно  получать  подкрепление,  а
учитывая, что у Пеко под ружьем около двухсот тысяч...
   - ...нам придется несладко... - закончил за Инессу Бертольд.
   - Хорошо, - приняла решение Брун, - уводите людей. Я сейчас подойду.
   Ланш хотел было поинтересоваться, зачем Инесса остается одна, но подумал,
что с его стороны это будет слишком дерзко.
   Поминутно оглядываясь, он  пошел  следом  за  своим  взводом,  а  Инесса,
подождав, пока ее люди  отойдут  на  безопасное  расстояние,  включила  свою
рацию.
   - Эй вы, там, наверху! Внимание, говорит Инесса Брун! Я  прекрасно  знаю,
что вы меня слышите, поскольку пеленгуете все переговоры... Перехожу к  делу
- в город попадает большое количество фанатиков и убийц Дункана  Пеко.  Есть
сведения, что они проникают в город через старый торфяной трубопровод. Труба
начинается от восточной окраины города и идет к Дымным  болотам.  Уничтожьте
ее, иначе люди Пеко вырежут все  население.  -  Уф...  -  выдохнула  Инесса,
закончив сообщение. - Я снова была в эфире, и это приятно.
   Затем она посмотрела на небо и прислушалась - миротворцы могли обстрелять
место радиопередачи.
   "Ну что ж, я сделала все, что могла", - подумала Брун и,  спрятав  рацию,
побежала догонять отряд.
   105
   ... Спустя пять минут после перехвата  распечатка  и  аудиозапись  голоса
некой Инессы Брун лежала на столе федерального инспектора. Едва взглянув  на
сообщение, Ральф Паккард тут  же  вызвал  начальника  разведотдела,  и  тот,
упреждая вопрос инспектора, положил на стол карту местности с нанесенным  на
ней торфяным трубопроводом.
   - Похоже на правду, майор. Вы не находите?
   - Похоже, сэр. Но проползти  по  трубопроводу  на  четвереньках  тридцать
километров едва ли возможно...
   - Это нелегко, тут я с вами согласен, но  если  предположить,  что  можно
делать передышки на компрессорных станциях... Сколько между ними?
   - От трех до пяти километров...
   - Вот-вот. Все сходится Бомбить, и немедленно...
   Приказ федерального инспектора не обсуждался, и  спустя  несколько  минут
боевые машины стали покидать суда носители.
   В  бортовые  компьютеры  всех  бомбардировщиков   были   внесены   точные
координаты  трубопровода,  и  специальные  программы   в   срочном   порядке
рассчитывали схемы прицельного бомбометания.
   Звено за звеном тяжелые машины проваливались в атмосферу Рабана, и на  их
экранах появлялись уже ставшие привычными очертания материка Конго. В  точке
бомбометания наступала ночь, но бомбардировщикам это не мешало.
   -  Внимание,  "база",  говорит  "коршун-один".  Я  над  целью,  разрешите
приступать?
   - Я "база", разрешаю...
   После подтверждения команды бомбардировщики перестроились,  и  их  черные
силуэты, словно тени возмездия, распластались над поверхностью Рабана.
   Последовал короткий обмен  командами,  и  машины  начали  избавляться  от
смертоносного груза.
   Длинные цепочки управляемых бомб потянулись к Рабану. Повторяя все изгибы
торфяного трубопровода, они напоминали вереницы мигрирующих птиц.
   "Красиво идут", - подумал командир эскадрильи и,  связавшись  с  "базой",
доложил:
   - "База", я "коршун-один". Бомбы пошли на цель. Разрешите возвращаться?
   106
   Неясный гул сотен голосов отвлекал вождя от  созерцания  звездного  неба.
Неудачи армии взбесили Дункана, и он пытался обрести покой, глядя на далекие
вечные звезды.
   Сейчас  он  был  готов  сносить  головы  всем  подряд,  даже   безмолвным
факельщикам, которые следовали за вождем.
   "Грязный сброд, свиньи, - ругал вождь  своих  камрадов.  -  После  похода
обновлю весь командный состав. Весь. На костер их..." Отложив месть на более
поздний срок, Дункан сосредоточился на текущих делах.
   В течение последнего часа он получил еще пять сотен человек, и они сейчас
же должны были отправиться к арсеналу. Дункан жестко  поговорил  с  Чемулем,
Торпедо и Харрисом. Он безжалостно давил на психику и довел своих  генералов
до нервного потрясения.
   Торпедо до сих пор не мог успокоиться, и  его  рыдающий  голос  время  от
времени доносился со дна оврага: - Я возьму этот арсенал  голыми  руками!  Я
клянусь! Клянусь скрипкой камрада Дункана!
   "Как он может клясться столь дорогой для меня вещью?" - подумал Пеко.  Он
посмотрел на скрипку, которую не выпускал  из  рук.  При  свете  факелов  ее
благородное дерево казалось прозрачным.
   Иногда среди переплетения древесных волокон Дункан узнавал черты прежнего
хозяина скрипки - маэстро Фелистера.  Когда-то  давно,  уже  целую  вечность
назад, Дункан у него учился.
   Подчас вождю Нового  Порядка  не  хватало  совета  доброго  старика,  его
участия или, напротив, строгого нагоняя. Казалось, будь  он  сейчас  жив,  и
Дункану не пришлось бы проливать реки  крови,  чтобы  найти  свой  жизненный
стержень - свое начало. "А может, это к лучшему, что  учитель  умер  раньше,
чем все это началось?.." - подумал Дункан.
   - Камрад Дункан! - несмело позвал Харрис.
   - Что? - очнулся вождь. Он так глубоко погрузился  в  свои  воспоминания,
что не сразу понял, где находится. - Ах,  это  ты,  Харрис!  Где  наш  новый
камрад - Джек?
   - Он спит на  своем  корабле.  Сегодня  он  оказал  нам  большую  услугу,
уничтожив вражескую позицию.
   - Ты, я вижу, уже восстановился после разговора со мной... А Торпедо  еще
плачет...
   - Что вы, камрад Дункан, я по-прежнему сгораю в огне своего стыда,  но  я
обещаю...
   - Достаточно обещаний, Харрис. Что ты хотел сказать?
   - Из трубы простучали  условным  стуком.  Значит,  через  полчаса  начнет
выходить новый отряд.
   - Хорошо, давай спустимся.
   Пеко покинул возвышение и в сопровождении факельщиков и Харриса спустился
к торфяной трубе.
   Заметив приближавшегося Дункана, повстанцы стали подниматься  с  земли  и
строиться в шеренги. Увидеть вождя так близко было большой удачей.
   - Да здравствует камрад Дункан! Да здравствует камрад Дункан! - вразнобой
выкрикивали сотни голосов.
   В ответ Пеко лишь вяло помахал рукой.
   Неожиданно где-то далеко ухнул взрыв. Потом второй, третий, а в следующие
мгновения взрывы загрохотали с ужасающей частотой.
   Торфяная труба тревожно загудела, напряглась, а  потом  с  оглушительными
хлопками  стала  извергать  свое  содержимое.  Бесформенные   комки   целыми
гроздьями выстреливались из гигантского ствола и улетали в темноту, а  волны
спрессованного воздуха сбивали с ног всех, кто стоял рядом.
   Прочистив внутренности, гигантская труба наконец успокоилась и больше  не
демонстрировала  свою  сокрушительную  силу.  Она,   как   живое   существо,
таращилась в темноту и  издавала  еле  слышные  жалобные  звуки,  как  будто
потрясение стихией оживило ее и заставило дышать.
   Факелы погасли, глаза запорошила торфяная пыль, и люди ползали по  земле,
натыкаясь друг на друга и подвывая от страха.
   - Где скрипка? - спросил камрад Дункан у склонившегося над ним Харриса.
   - Вот она, камрад Дункан, совсем не пострадала...
   - Что это было?
   - Миротворцы бомбили трубу,  камрад  Дункан...  Наверное,  одна  из  бомб
взорвалась прямо внутри ее и...
   - Я понял... - слабо улыбнулся Пеко. - Надо же, а ведь мы и не  подумали,
что доставлять людей таким образом гораздо быстрее...
   Вождя подняли на ноги, и он  смог  стоять,  опираясь  на  плечо  Харриса.
Повстанцы зажгли факелы и сгрудились вокруг Дункана.
   Оглядев людскую массу, уходившую  за  пределы  освещенного  пространства.
Пеко откашлялся и что было сил крикнул: - Вперед, камрады! Сомнем  врага,  а
потом выпустим кишки всем, кого найдем в этом городе!
   Эта фраза отняла у Дункана много сил, и он прикрыл глаза.
   Повстанцы восторженно  взревели,  а  Дункан  крепче  сжал  свою  скрипку,
чувствуя, как весь мир заполняется прославляющими его голосами.
   107
   Часы ночного отдыха  не  добавили  сил  Ральфу  Паккарду.  Он  все  время
ворочался и только под утро сумел забыться коротким сном.
   Отвратительный писк электронного будильника неприятно резанул по ушам,  и
привыкший к самодисциплине инспектор усилием воли поднял измученное тело  из
неудобной постели.
   "В отставку, что ли, подать? - мелькнула у Паккарда предательская  мысль.
- Тогда и отосплюсь..."
   Последнее время подобные мысли посещали инспектора все чаще. Поначалу  он
безжалостно их гнал,  но  потом  привык  и  смирился.  Годы  брали  свое,  и
изношенный организм требовал отдыха.
   Еще находясь в пижаме, инспектор связался с дежурным офицером и  попросил
его  найти  полковника  Сэма  Гейзенберга  -  шефа   подразделений   особого
назначения.
   Полковник перезвонил инспектору уже через две  минуты.  Видимо,  он  тоже
только что поднялся с постели. Его голос был хрипловатым, а речь замедленна:
- Полковник Гейзенберг, сэр.
   - Готовьте наземную операцию, полковник...
   - Операцию? - не веря услышанному, переспросил Гейзенберг.
   - Именно. Нужно взять под контроль город Рурчин. Свяжитесь с  оперативным
отделом. Думаю, у них уже есть несколько подходящих планов.
   - Есть, сэр! - звонко прокричал в  трубку  полковник,  не  скрывая  своей
радости. Его подразделения уже давно не видели настоящей работы.
   "Ну, теперь он горы свернет", - усмехнулся  инспектор,  представляя,  как
Сэм Гейзенберг бегает по своей каюте, наскоро принимает душ, чистит  зубы  и
надевает форму, напевая бравурный марш. Еще через час  будет  скорректирован
план операции и транспорты с коммандос пойдут на Рурчин.
   Отдав приказ о защите города, Ральф Паккард почувствовал себя значительно
лучше.
   "А не остаться ли мне сегодня дома? Разве не может федеральный  инспектор
почувствовать недомогание?" Мысль  была  крамольной,  однако  Ральф  Паккард
слишком хотел спать, чтобы анализировать ее подробнее. Он  взбил  подушку  и
улегся в постель, чувствуя, что теперь может заснуть по-настоящему.
   108
   Наступившая ночь показалось Энрике сущим кошмаром. Атаки  следовали  одна
за другой.
   В кромешной темноте повстанцы вслепую шли на приступ здания, не  считаясь
ни с какими потерями. Они ползли, словно тараканы, и  их  колышущееся  море,
озаряемое вспышками взрывов, извергало одновременно и стон, и  торжествующий
вопль, предвещая самим себе скорую победу.
   Теперь уже и