нно капитан вспомнил про  пастуха,
который теперь был уже далеко отсюда.
   "Идет со своими овечками в родную деревню, где,  наверное,  нет  песчаной
бури..."
   Капитан  дошел  до  места,  где  они  разговаривали   с   Веласкесом,   и
остановился.
   Там, где ночью бульдозеры разгребали  песок,  уже  высились  пенобетонные
конструкции. Строительство продвигалось быстро, но до  завершения  было  еще
далеко.
   "Часов двенадцать еще  держать  оцепление  -  не  меньше..."  -  прикинул
Локвуд. Перспектива была не слишком приятная.
   Стоявший на опорах "геркулес" парил сильнее обычного - видимо, криогенные
машины корабля работали на пределе. Хладагента там не жалели.
   Неожиданно транспортные ворота "геркулеса" открылись, и по трапу скатился
грузовой вездеход. Он проехал пятьдесят метров и остановился, а  выскочившие
из него люди стали сбрасывать на песок какие-то тюки. За  головами  стоявших
во  втором  оцеплении   полицейских   трудно   было   рассмотреть   какие-то
подробности,  однако,  когда  один  за  другим  стали  подниматься  надувные
спасательные Домики, все стало ясно.
   Поначалу Локвуд подумал, что на "геркулесе" дела совсем  плохи  и  экипаж
будет эвакуироваться. Потом он вспомнил, что домики  устанавливались  только
там, где внешняя среда непригодна для обитания  человека.  А  на  Ганнибале,
несмотря на бурю и песок, жить было можно, хотя и тоскливо.
   Домики были установлены и закреплены. Теперь персонал разматывал  провода
и шланги, но опять же из-за песка и полицейского оцепления  рассмотреть  все
подробнее не предоставлялось возможным.
   Пора было возвращаться и  проверить  десантников,  но  Локвуда  разбирало
любопытство, и он продолжал  топтаться  на  месте,  ожидая,  что  произойдет
дальше.
   Наконец в воротах "геркулеса" появилась грузовая платформа. Локвуду такие
тележки были знакомы. Они держали до десяти тонн  груза  и  при  этом  могли
доставить налитый доверху стакан, не расплескав  ни  капли.  Обычно  на  них
подвозили боеприпасы, содержащие нестабильный  кобальт,  -  там  требовалась
особая аккуратность.
   Платформа медленно поплыла по трапу, неся на себе большой вытянутый ящик.
   С  обеих  сторон  ее  сопровождали  полицейские.  Чем-то  это  напоминало
торжественные  похороны.  Точно  такую  церемонию  капитан  Локвуд  видел  в
Онтарио-Сити, когда хоронили маршала Петена.
   Наконец платформа исчезла за домиками, и,  что  было  дальше,  Локвуд  не
видел. Он постоял еще немного, а потом направился к своему подразделению.
   Капитан  поминутно  оглядывался,  и  его  не  покидало  странное  чувство
необъяснимой тревоги.
   11
   Прошло два дня. Сезонная буря неожиданно стихла,  и  над  пустыней  Тамар
впервые за два последних месяца выглянуло солнце.
   В течение суток солдаты Локвуда отдыхали на своем  десантном  корабле,  а
затем снова заступили на вахту.
   Вид  высокого  неба  и   далеких   горизонтов   казался   им   совершенно
неправдоподобной картиной. Они еще помнили те двадцать  часов  беспрерывного
ветра и атак  песчаных  зарядов.  А  вот  теперь  прямо  из  песка  начинали
проклевываться  зеленые  росточки  и  цветы.   Пустынная   природа   спешила
воспользоваться благоприятными условиями короткого межсезонья.
   Второго круга оцепления теперь не  было.  Полицейские  исчезли  вместе  с
"геркулесом", о пребывании которого на планете напоминали лишь ямы,  вырытые
стартовыми турбинами. Суда, привозившие строительную технику, тоже  исчезли.
Только несколько малых кораблей, персонал которых занимался работами  внутри
нового хранилища, еще находились на временных стоянках.
   - Однако в такую погодку жить здесь можно,  -  заметил  майор  Вертински,
подходя к Локвуду.
   - Где, интересно, была эта погода, когда  мы  здесь  куковали  в  темноте
целые сутки, - покачал головой Гэс.
   - Наверное, где-то над морем. Мы здесь глотали песок, а  там  было  тихо,
плескались рыбки и все такое...
   - Ты прямо поэт, Марк, - улыбнулся Локвуд.
   - Это точно - поэт в солдатских ботинках... Кстати, правда, что  Веласкес
на повышение пошел?
   - Да нет. Перевели на новое место службы.
   - С чего это вдруг? - поинтересовался Вертински.
   - Вот уж не знаю... -  пожал  плечами  Локвуд,  рассматривая  сооружение,
которое так спешно возводили строители.  Капитан  вспомнил  о  продолговатом
ящике  на  грузовой  платформе  и  представил,  как  он  стоит  под   толщей
пенобетона, где-нибудь в охлаждаемом склепе.
   "Может, в этом ящике сам принц Циркус?" - предположил Гэс.
   - Куда его перевели? Не на Парцих случайно? - продолжал выяснять майор. -
Нет. На Лив-Гертон какой-то...
   - Лив-Гертон? О, как не повезло Веласкесу. Такая, я тебе скажу,  дыра.  У
меня там знакомый служит на пункте связи.
   - Вот и хорошо. Свяжемся через  твоего  друга  с  Ве-ласкесом  и  узнаем,
каково ему на новом месте.
   Но трапу десантного транспорта спустились два человека.
   - Эй, Гэс, это не начальство там топает?
   - Оно самое, полковники Симмонс и Зельдович. Пойдем  к  своим,  а  то  не
ровен час...
   Как ни странно, полковник  Зельдович  принес  неожиданный  и  в  общем-то
желанный приказ.
   - Господа офицеры, через двадцать минут все солдаты должны находиться  на
корабле. Мы уходим с Ганнибала. И попрошу без вопросов - я на них все  равно
отвечать не буду. Все, выполняйте...
   Когда десантники узнали о новом приказе,  они  не  заставили  себя  долго
ждать. Ясной погоде на Ганнибале никто не верил, и все ожидали новой бури.
   12
   "Геркулес" спокойно плыл по  эллиптической  орбите  вокруг  Ганнибала.  К
борту судна был пришвартован скоростной челнок  с  опознавательными  знаками
Области Руфим.
   Недалеко  от  Ганнибала   находился   небольшой   экспедиционный   отряд,
состоявший из авианесущего  крейсера  и  трех  судов  ракетно-артиллерийской
поддержки.  Этот  отряд  выполнял  охранные  функции,  сопровождая  адмирала
Леггойна на встречу с доктором Фонтеном.
   Столь  серьезные  меры  безопасности  были  приняты   после   того,   как
контрразведке СЕК  стало  известно  о  беспрецедентной  активности  соседних
государств
   Предположение,  что  Область  Руфим  доберется  до   "секрета   Циркуса",
чрезвычайно взволновало соседей и заставило их задействовать все  агентурные
сети.
   - Как добрались, адмирал? Какие новости? - вышел навстречу  гостю  доктор
Фонтен. Выход из кризисной ситуации был найден,  и  доктор  чувствовал  себя
победителем.
   - Ну что вы, Луи, какие у нас новости? Все новости  Руфима  сосредоточены
сейчас на этом судне. Как у вас дела?
   Адмирал Леггойн был  человеком  невысокого  роста  с  седыми  волосами  и
хитрыми глазами. Он всегда был полон энергии и готовности к незамедлительным
и решительным действиям,
   Пол Леггойн первым поверил в  теорию  доктора  Фонтена  и  сумел  убедить
остальных членов Военного совета в том, что теория  Фонтена  может  принести
государству ни с чем не сравнимые выгоды.
   Доктор усадил гостя  на  диван,  а  Руцбанн  быстро  расставил  на  столе
приготовленные закуски.
   - Если я больше не нужен, сэр, я подожду  в  приемной,  -  предложил  он,
понимая, что третьему здесь не место.
   - Да, Фредди, если будет нужно, я тебя позову, - кивнул доктор.
   Когда помощник вышел, адмирал, сгорая от нетерпения, спросил: -  Ну  что,
Луи? Вам удалось их "успокоить"?
   - Да, адмирал. Конечно же удалось. Правда, успокаивать, как  вы  изволили
выразиться, пришлось только один из объектов. Остальные вели себя прилично.
   Доктор  говорил  уверенно,  и,  глядя  на  него,  уже   нельзя   было   и
предположить, что только сутки назад Фонте и был близок к панике.
   -  Теперь  укрытие  практически  готово.  Мы  ведем  работы  по   монтажу
криогенного оборудования и строительству подземной части. Именно под  землей
мы и расположим нашу лабораторию.
   - Ну что же... - Адмирал поиграл позолоченным портсигаром,  но  открывать
его не стал,  -  Ганнибал  -  достаточно  отдаленная  планета,  безо  всяких
туристических достопримечательностей. И это очень кстати, однако... Не будет
ли бросаться в глаза весь этот комплекс, расположенный посреди пустыни?
   - Я уже подумал об этом... Совсем недалеко от  хранилища,  может  быть  в
двадцати или тридцати километрах, в недрах  пустыни  Тамар  скрыты  полезные
ископаемые. То ли кобальт, то ли белая нефть - точно я не знаю. Но  это  уже
является основанием, чтобы построить здесь городок геологов.  И  в  этом  же
городке может жить наш персонал.
   - Толковая мысль, - кивнул адмирал и достал из портсигара сигарету.
   - Правда, еще мы нуждаемся  в  корабельном  кладбище,  -  добавил  доктор
Фонтен.
   - В корабельном кладбище? - Адмирал даже замер с зажженной зажигалкой.
   - Именно... - Фонтен невольно  улыбнулся.  -  Дело  в  том,  что  объекты
заметно "фонят". Уровень  позиционного  излучения  объектов  слишком  велик,
поэтому нам необходимо кладбище старых военных кораблей, с которых не  сняты
энергетические установки.  Это  позволит  объяснить  столь  высокий  уровень
излучения. Мы сможем найти десять, а лучше тридцать старых кораблей?
   - Надо - значит, найдем  тридцать  кораблей...  Найдем  все,  что  нужно,
доктор. Мы создадим все условия, лишь бы вы запустили хоть  одного  из  этих
роботов...
   - Роботов?
   - А как же их прикажете называть? "Злые духи"? -  И  адмирал  не  сдержал
улыбки.
   - Что ж, может быть, они и роботы, но роботы магические.
   - Ох, - выдохнул дым Леггойн, - не люблю я этой мистики.
   - Это не мистика, адмирал. Это - физика. Запредельная физика.
   - За пределами чего она находится, эта физика? - уточнил адмирал.
   - Увы, за пределами нашего понимания.
   13
   Низкие своды подземного  хранилища  выглядели  так,  будто  их  построили
несколько веков назад. Фонтен понимал, что это только кажущийся  эффект,  но
он ничего не  мог  с  собой  поделать...  Потайные  боксы  нового  хранилища
действительно напоминали ему склеп принца Циркуса. Все здесь выглядело точно
так же. Змеевидные потеки  сырости,  пятна  желтоватой  плесени  и  холод  -
совершенно естественный холод.
   "Не хватает только маленькой таблички с заклятием", - подумал Фонтен.
   К доктору тихо подошел старший инженер Браун: - Сэр...
   - Что? - отвлекся от своих мыслей Фонтен.
   - Я только хотел сказать,  сэр,  что  низкая  температура  поддерживается
объектами самостоятельно...
   - Что значит самостоятельно? - не понял доктор.
   - Дело в том, сэр, что по сравнению с критической  ситуацией  на  корабле
все происходит с точностью до наоборот. Объекты поглощают тепло, и в  боксах
очень холодно. Как всегда, лидером выступает "номер 4". Возле его  саркофага
температура понизилась до минус сорока по Цельсию...
   - Сегодня мы должны снять первичные показания с  одного  из  них,  Браун.
Кого бы вы мне порекомендовали?
   - Только не "четвертого", сэр.
   - Может быть, "первого"?
   Браун ничего не ответил. Он не мог поверить, что кто-то решится подойти к
этим неизвестным существам в открытую,  без  защиты  надежного  охлаждающего
слоя.
   -  Соберите-ка  мне  бригаду,  Браун.  Пусть  будут  два  медика,  вы   с
ассистентами и... Дюма и Гринсберг. Соберите всех  этих  людей  в  смотровом
боксе и прикатите туда "номера первого"... В чем дело, Браун?
   - Но, сэр... Дюма и Гринсберг умерли...
   - Стоп, как же  это  я  мог  забыть...  Действительно  -  они  уже  давно
мертвы...
   "Как же я мог забыть? Вот ведь как неловко вышло  перед  Брауном,  теперь
он, чего доброго, подумает, что я свихнулся..." -  Заработался,  знаете  ли.
Конечно, пусть придут Лефлер и Чанг.
   - Хорошо, сэр.
   Браун ушел, а Фонтен опустился  на  стул  и  поежился.  Здесь,  на  посту
термоконтроля, было довольно прохладно. Возможно, объекты  вытягивали  тепло
прямо сквозь большое смотровое окно.
   Доктор покосился на дежурного оператора, который с подчеркнутым вниманием
следил за показаниями приборов. "Дурака валяет, шельма, - подумал доктор.  -
У парня  с  такой  физиономией  наверняка  припасена  бутылочка  солдатского
джина..." - Как ваше имя, дежурный? Оператор испуганно посмотрел на  Фонтена
и, вскочив на ноги, гаркнул: - Тамп Флоренс, сэр!
   - Послушайте, Тамп, у вас здесь глоточка джина не найдется?  А  то  здесь
как-то прохладно.
   - Как можно, сэр... Я ведь на посту...
   - Ладно, Тамп, не жмитесь, неужели вам жалко глоточка дрянного джина  для
доктора Фонтена?
   - Нет, сэр, не жалко.
   Оператор пошарил в  тумбочке  и  достал  уже  ополовиненную  бутылку  без
этикетки.
   - Пожалуйста, сэр. Только стакан у меня - того... Грязный...
   - Ничего, давай какой есть, - махнул рукой Фонтен. Он  еще  раз  взглянул
через окно на саркофаги, и новый приступ крупной дрожи начал  сотрясать  его
тело.
   Пока Тамп Флоренс вытряхивал из  стакана  не  то  крошки,  не  то  дохлых
насекомых, доктор Фонтен запрокинул бутылку и сделал из горлышка два больших
глотка.
   - Вы уже обошлись, сэр? - подошел со стаканом дежурный.
   -  Да...  Спасибо,  Флоренс...  -  Доктор  вернул  бутылку,  -  Это  было
незабываемо...
   Он еще раз взглянул внутрь бокса, и ему показалось, что он  увидел  тень.
Да, это была движущаяся тень. Фонтен даже  поднялся  со  стула,  думая,  что
кто-то из сотрудников вошел  в  бокс,  но  там  никого  не  было.  Опутанные
трубками и проводами саркофаги были закрыты, и их крышки держались на мощных
винтах.
   На посту появился Браун:
   - Все уже в сборе, сэр. Выкатывать "первого номера"?
   - Да, Браун, идемте. - Фонтен поднялся со стула и, проходя мимо Флоренса,
заговорщически ему подмигнул. Тот расплылся в довольной  улыбке  -  как  же,
угостил самого Луи Фонтена.
   "А вот с Дюма и Гринсбергом я, конечно, дал маху", - подумал  доктор.  Он
вспомнил, как тогда, под сумрачными сводами склепа,  эти  двое,  подбадривая
себя шуточками, вскрыли печать заклятия.
   Они еще пошутили,  что  делят  ответственность  пополам.  Как  оказалось,
смеялись они зря - смерть их была страшной.
   Медики ничего не смогли поделать - заболевание было неизвестным. Вскрытие
тоже не  дало  никакого  результата.  Пролежав  одну  ночь  в  морге,  трупы
изменились так, будто несколько месяцев провалялись в болоте.
   Это были неприятные воспоминания, и Фонтен постарался  переключиться.  Он
думал то о деньгах, то об оставленной кафедре в университете, то о  женщинах
- ведь он был еще не так стар. Но как Луи  Фонтен  ни  старался,  его  мысли
возвращались к опасности и уже понесенным потерям.
   "Что будет, если из-за моего неумения объекты сумеют активизироваться?  -
задавал себе вопрос доктор Фонтен. - С другой  стороны,  принц  Циркус  умел
держать своих кровожадных псов в повиновении. Так неужели  я,  доктор  наук,
профессор, создатель теории психокинетики, не сумею разобраться в  том,  что
знал полуграмотный Циркус?.."
   Фонтен намеренно накручивал себя, чтобы обрести все чаще ускользавшую  от
него уверенность.
   Наконец они с Брауном вышли в ярко освещенное помещение, где уже  ожидала
исследовательская бригада.
   Все были одеты в защитные  комбинезоны  и  напоминали  группу  похудевших
пингвинов - Здравствуйте, господа, - приветливо поздоровался доктор Фонтен.
   - Здравствуйте, сэр, - ответили ему, впрочем без особого энтузиазма.  Эти
люди просто боялись. И особенно боялись биологи - Лефлер и  Чанг,  ведь  они
хорошо знали погибших Дюма и Гринсберга.
   Двое ассистентов из команды технологов инженера  Брауна  помогли  Фонтену
надеть защитный комбинезон. Затем в  абсолютной  тишине  в  комнату  вкатили
саркофаг с "номером первым".
   Все участники тотчас опустили защитные маски и приготовились к работе.
   "Вот и хорошо, а  то  стоят  такие  бледненькие,  потерянные  -  смотреть
противно", - подумал Фонтен.
   Технологи начали освобождать крышку - всего двенадцать болтов. Один болт,
второй, третий - все меньше преград отделяло "номера первого" от мира  живых
людей. Все это чувствовали, все это понимали. Первобытный, интуитивный страх
рождался из ниоткуда и настойчиво полз по позвоночнику холодной змейкой.
   Последний крепежный болт скользнул в руку  ассистента,  и  инженер  Браун
посмотрел в сторону Фонтена. Тот кивнул, не колеблясь ни секунды,  опасаясь,
что,  промедли  он  еще  немного,  и  у  него  не  хватит  духу  отдать  это
распоряжение.
   Крышка отошла в сторону, и взорам бригады предстало то, что они  привычно
называли объектом "номер один".
   Медики сразу расслабились  -  уж  им-то  не  нужно  было  объяснять,  что
мумифицированный труп уже не опасен.
   - Откуда брать образец ткани, сэр? - спросил Браун.
   - Берите откуда хотите это - не принципиально, - ответил доктор.
   Медики стали брать образцы, а биологи  ватными  тампонами  снимали  пыль,
надеясь найти те самые болезнетворные бактерии или вирусы, которые убили  их
товарищей.
   - Температура? - спросил Фонтен.
   - Стабильная, сэр, -  ответил  один  из  технологов,  -  плюс  четыре  по
Цельсию.
   "Подумать только - и откуда в этих иссохшихся костях могло зарождаться то
количество  тепла,  которое  ставило  корабельные  криоустановки  на   грань
разрушения..." - размышлял Фонтен. Внешний вид мумии внушал уже не страх, а,
скорее, брезгливость и жалость. Да, именно жалость. Самому  доктору  Фонтену
не хотелось, чтобы когда-нибудь кто-то вот так  же  рассматривал  его  прах,
словно он был дохлой кошкой.
   "Он  страшен  своим  огнем..."  -  вспомнил  Фонтен  слова  из  заклятия,
относящиеся к "номеру первому".
   "Страшен огнем..." - пронеслось в голове еще раз, и в эту самую минуту он
услышал страшный крик. Это кричал один из  медиков  -  Лендл  Хоук.  От  его
страшного крика Лефлер и Чанг упали в обморок.
   Вслед за ними едва не лишился чувств один из технологов,  но  он  устоял,
ухватившись за край саркофага.
   - Закрывайте крышку! - скомандовал Фонтен  и  склонился  над  потерпевшим
медиком.
   Когда с Хоука сняли защитный костюм, стало ясно, почему  он  так  кричал.
Его левая рука до самого локтя была практически обуглена.
   - Мама родная, что же это такое? - ужаснулся Браун.
   - А что наши биологи? Что с ними? - забеспокоился Фонтен.
   Ассистенты Брауна бросились к Лефлеру и Чангу. Сорвав с них маски, они не
смогли сдержать испуганных возгласов. Лица обоих биологов были обуглены  так
же, как и рука Лендла Хоука.
   Когда  с  них  сняли  защитные  костюмы,  стало  ясно,  что  они  сгорели
полностью. Не пострадала только их  одежда,  как  будто  кто-то  выжег  тела
изнутри.
   Фонтен  снял  маску  и  принюхался  -  после  такого  массового  сожжения
человеческой плоти должен был остаться характерный запах, но в воздухе пахло
только сырой штукатуркой.
   "Он страшен своим огнем, но может быть умилостивлен жертвой..."  -  снова
вспомнил Луи Фонтен.
   - Примите меры,  Браун.  Пусть  унесут  тела,  вернее,  то,  что  от  них
осталось.  Хоука  немедленно  в  медицинский  бокс   -   возможно,   удастся
регенерировать его руку.
   - А это? - Браун указал на саркофаг.
   - Пусть пока останется. Я думаю, он насытился и какое-то время  будет  не
опасен... Если хотите, можете идти, я останусь один...
   - Нет, сэр, - после некоторого раздумья произнес Браун. -  Я  останусь  с
вами...
   Появилась вызванная технологами спасательная команда. Раненого и  останки
двух биологов вынесли на носилках, а затем Фонтен настоял, чтобы все,  кроме
Брауна, тоже покинули помещение.
   - Они слишком боятся, - пояснил доктор, когда дверь закрылась. - А он это
чувствует, - кивнул Фонтен в сторону саркофага.
   - Зачем он это сделал? - спросил Браун.
   - Не знаю. Но думаю, что он это сделал не просто  так...  -  Фонтен  снял
маску и капюшон. - Так удобнее, - пояснил он старшему инженеру, - тем  более
что защиты от него, как видите, нет.
   - Так почему же он это сделал? - повторил вопрос Браун.
   - Человек,  испытывающий  страх,  в  большом  количестве  излучает  некий
жизненный ресурс. Во многих культа