лению, чтобы предупредить сексуальную революцию и не дать нам погрязнуть в разврате! Вот основная цель книжонок, которые пишут полные дегенераты или извращенцы, самые что ни есть садисты, которые заставят сначала поверить в любовь, а потом... - Славка яростно стукнул кулаком по столешнице и вдруг упал лицом в ладони и заплакал навзрыд. Так он не плакал даже в те горькие, полные отчаяния дни, когда стало известно об исчезновении в тайге отца. Тогда плакала она, а.
     Славка крепился, уговаривал ее успокоиться, и только неожиданно проступившая синева под глазами да беспокойная жилка на виске выдавали, как ему тяжело, просто невыносимо тяжело...
     - Слава, - Людмила подошла к брату, обняла его за плечи и прижалась щекой к вихру на затылке, - ты только не таись, расскажи мне, что произошло на самом деле! Ребята все беспокоятся, учителя, соседи. Куда она могла исчезнуть?
     - В городе они, - пробурчал Славка, по-прежнему не поднимая головы. - Там у Надымова хата новая, кирпичная... Светка говорит, в три этажа, с подземным гаражом и бассейном.
     - Ну и что из этого? - удивилась Людмила. - Объясни толком, как она там оказалась? Я никогда не замечала особого интереса Надымова к ее персоне. Или было что-то, да вы от меня скрывали?
     - Да нет, все случайно вышло! - Славка отстранился от Людмилы и попросил ее:
     - Сядь, пожалуйста! Я все сейчас расскажу. - Он встал из-за стола и, пересев на маленькую скамеечку, прислонился спиной к печному обогревателю. - Только ты ее не жалей, она нашего совета не спрашивала, когда из Вознесенского решила смыться!
     - Славка, прекрати тянуть кота за хвост, немедленно рассказывай, что произошло! - окончательно рассердилась Людмила и опустилась на покинутый братом стул.
     Он тяжело вздохнул, сжал руки в кулаки и с отчаянием посмотрел на сестру:
     - Ну что ты ко мне пристала? Что ты мне жилы на кулак мотаешь?
     - Этим, дружок, в первую очередь ты занимаешься, а я соответственно на твой выпендреж реагирую!
     - Ну хорошо! - Славка отвел взгляд в сторону. - Все это еще две недели назад началось. Светка запретила тебе говорить, но теперь это уже не важно. Она от матери пенсию, как всегда, спрятала, а та ее нашла и в один день с какими-то бомжами пропила. Вот и пошла Светка на поклон к Надымову, ему в одном из магазинов техничка требовалась.
     Эта скотина на работу ее взял, но зарплату пообещал платить продуктами. - Брат скривился, как от зубной боли, и почти прошептал:
     - Сначала она согласилась, чтобы я ей по вечерам помогал, а потом отказалась. Надымов ей запретил, чтобы я в магазине появлялся: вдруг позарюсь на какой-нибудь пряник или бутылку стяну.
     - Но почему вы мне ничего не сказали? Я бы что-нибудь придумала!
     - Я же сказал, Светка запретила говорить. У Людмилы Алексеевны, мол, на шее не только братец, то есть я, засиделся, но и женишок этот, Вадик ненаглядный!
     - Опять тебя в сторону повело? - прикрикнула на брата Людмила и вновь посмотрела на часы.
     Осталось чуть больше двадцати минут. А может, во время спора со Славкой она прозевала шум мотора и Барсуков уже дома и не подозревает, что есть еще один человек на свете, кроме отца и сына, кто ждет его с нетерпением?..
     Славка поймал ее взгляд, едва слышно хмыкнул и с еще большей неохотой продолжил свой рассказ:
     - Она полы заканчивала мыть как раз перед закрытием магазина, я ее дожидался у входа, а потом провожал домой. Надымов расплачивался с ней ежедневно, и я сразу определил, что продуктов ей каждый день выдают рублей на пятьдесят, а зарплата технички не больше двухсот рублей в месяц. Копейки, в общем. Я ей говорю, что тут дело нечисто, а она смеется: дескать, Надымов к ней неровно дышит, но она не из тех, кто за кусок хлеба продается. Но, как видишь, продалась... - Он закусил нижнюю губу и с отчаянием посмотрел на сестру. - Уже в конце прошлой недели она мне так ненавязчиво намекнула, что я могу не дожидаться ее на морозе, дескать, Игорь Ярославович ее на машине домой подбросит. Я попробовал встать на дыбы, ну она тогда мне и выдала на всю катушку. Не хочет она, видите ли, прозябать всю жизнь в нашей грязной дыре, ей на простор захотелось. Другую жизнь посмотреть, себя показать!
     Не знаю, что уж там ей напел Надымов, но она мне твердо заявила, что не намерена повторять твой жизненный путь, тянуть лямку, чтобы я выучился, а потом бросил ее ради какой-нибудь городской фифы.
     И поэтому она намерена в корне, с помощью добренького Игоря Ярославовича, естественно, свою жизнь изменить и превратиться как раз в ту самую фифу, на которую мужики западать будут с первого взгляда.
     - Подожди, подожди! - Людмила сжала пальцами виски и с недоумением посмотрела на брата. - Ничего не понимаю. Что за ерунду ты несешь? Что я, Светку не знаю? Не могла она такое сказать!
     - А что, я ее не знаю? - усмехнулся Славка. - Ты что, в их хибаре не бывала или мамку ее с вечного похмелья не видела? Что ей в жизни улыбалось, кроме этого занюханного барака? И что я ей мог предложить? Счастливую семейную жизнь на студенческую стипендию?
     - Так ты ее оправдываешь?
     - Я ее ненавижу! - проговорил с расстановкой Славка. - Я бы ее задушил, попадись она мне сейчас в руки. - Он потерянно посмотрел на сестру и спросил:
     - Знаешь, почему я в тот вечер напился? - И сам же с горечью ответил:
     - Я в окно подсмотрел, как Светка с ним в постели кувыркалась. Ей-богу, не вру, Мила, да она и не скрывает этого. Я в окно камнем запустил сдуру-то, но Надымов милицию не стал вызывать, пинка только под зад дал, а я даже не ответил, потому что уже лыка не вязал. - Славка вздохнул и закрыл лицо ладонями. - Увез он ее на следующий день в город. А сегодня вечером, как раз перед твоим приходом, Светка позвонила и предупредила, чтобы шум не поднимали. Документы из школы Надымов скоренько и без особых возражений со стороны директрисы забрал. Мамашу ее в какую-то частную больницу на лечение определил. Светка останется жить в его городском доме, доучиваться будет в гимназии. А этот толстый кобелина, который ей почти в папаши годится, будет исправно туда наезжать и трахаться в свое удовольствие, в обмен на красивую жизнь. Дура эта похвасталась, что через месяц в городе собираются проводить республиканский конкурс красоты, так Надымов трех хмырей нанял, чтобы Светку к нему подготовили. Вот и воспарила она в поднебесные выси и сразу же все свои жизненные принципы забыла!
     - Нет, я все-таки не верю, чтобы Света так быстро изменилась. - Людмила с недоумением посмотрела на брата. - Прости, но мне кажется, ты чего-то недоговариваешь! Вероятно, есть какие-то более веские причины, почему она пошла на это.
     Славка с издевкой посмотрел на нее и усмехнулся:
     - Наивный ты человек, сеструха! Почти три десятка лет разменяла, а все в какие-то романтические бредни веришь. Эта дура вперед тебя поняла, что не светлые чувства, а толстый кошелек в этом мире превыше всего!
     - Ну, что поделаешь, если я такая дура! - Людмила печально улыбнулась. - Что бы ты ни говорил, я в самое ближайшее время попытаюсь встретиться со Светой и поговорить с ней. Пока от нее не услышу, по какой причине она решила уехать из Вознесенского, никому не поверю, чтобы эта чистая и честная девочка продалась кому-то за деньги или...
     И тут шум автомобильного мотора заставил ее прерваться на полуслове. Свет фар метнулся по окнам, а Славка, заметив враз побледневшее лицо сестры, ехидно усмехнулся:
     - Кажется, мне пора в постель, сеструха, чтобы опять твоего милиционера не спугнуть! На этот раз держи его крепче, чтобы не вырвался!
     Людмила от неожиданности даже поперхнулась:
     - Как тебе не стыдно, Славка! Что за чушь ты несешь? При чем тут милиционер?
     - А при том! - Брат мрачно и исподлобья посмотрел на нее. - Я же вижу, как у тебя нос вытягивается, и с каждым днем все сильнее, в сторону соседей. Он у тебя с недавних пор, точно стрелка компаса, всегда в одном направлении смотрит!
     - Выходит, тебе не понравилось, что я привела Костю к нам в дом? Ты считаешь, что я могла оставить его в холодном доме, голодного, рядом с больным стариком?
     - Людмила не на шутку рассердилась, и даже не из-за нелепых Славкиных подозрений, а из-за проступившего так внезапно эгоизма младшего братца.
     Но Славка в ответ на ее гневную тираду неожиданно улыбнулся:
     - При чем тут Костя? Классный пацан, хотя и маленький еще совсем; только мне тебя жалко, Людка! Мой тебе совет: избавляйся поскорее от этого козла Вадика и выходи замуж за Барсукова. Мужик он нормальный, а что не один, так это еще и лучше, ценить больше будет! Да и Вадька, в случае чего, в тряпочку промолчит, побоится, скотина, связываться!
     Милиционер его не иначе как в два раза по размерам превосходит, или я ошибаюсь, ты в этом соотношении лучше разбираешься? - Он откровенно ехидно усмехнулся и добавил:
     - Слышишь, кто-то ногами на крыльце возит, снег сбивает? - И глубокомысленно покачал головой. - Угадай с трех раз, кто бы это мог быть? - Заметив, что сестра приподнялась со стула и чуть ли не с ужасом смотрит на входную дверь, за которой действительно раздавались тяжелые мужские шаги, рассмеялся:
     - Давай поспешай, встречай своего ненаглядного!
     - Только посмей сбежать! - успела прошептать Людмила, но Славка, послав ей воздушный поцелуй, в мгновение ока ретировался в свою спальню. А она вздрогнула от негромкого, осторожного стука в дверь. Он ударил по ее нервам, как внезапный выстрел. И как взрыв больно бьет по барабанным перепонкам, лишая порой не только слуха, но и голоса, так и этот стук на долю секунды остановил ее изболевшееся в тоске сердце. Спина и лоб моментально покрылись холодной испариной. Людмила обхватила себя руками, чтобы не выдать странное возбуждение, которое овладело ею при одной мысли о том, что Денис вот-вот появится на пороге.
     Но прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она смогла выдавить из пересохшего горла:
     - Не заперто! Входите!
     Денис возник на пороге и сконфуженно взглянул на нее:
     - Простите, я не посмел бы зайти, но вижу - свет горит. - Похоже, он не знал куда деть руки, но все-таки нашел им применение: стянул с головы шапку и принялся вертеть ее в ладонях. И это необычное проявление милицейской стеснительности подействовало на Людмилу самым наилучшим образом: помогло обрести утраченную было уверенность и даже подкопить некоторую порцию яда, которую она совсем уж было решилась излить на окончательно стушевавшегося подполковника. Но в последний момент точно выключатель щелкнул у нее в голове, и она словно воочию увидела себя такой, какой предстала перед Барсуковым в их первую встречу в кабинете Кубышкина: красная, растрепанная, злая...
     И обретенная твердость духа чуть было не улетучилась опять. Но она собрала все свои силы в кулак и решительно произнесла:
     - Если вы хотите забрать Костю, то я его вам не отдам! Он только недавно заснул, а завтра рано в садик.
     - Людмила Алексеевна! - Желваки заходили на скулах подполковника, глаза сузились, и она поняла, что от смущения он тоже избавился, и, бесспорно, едва ли не быстрее ее, и даже успел на нее рассердиться. - Вы не имеете никакого права вмешиваться в мои семейные дела, Людмила Алексеевна! - произнес Барсуков жестко. - Но я не враг собственному сыну и поэтому не буду его будить, но в садик завтра отвезу его сам!
     - Уже сегодня! - Людмила посмотрела на часы и покачала головой. - Уже сегодня, Денис Максимович! Первый час ночи. - Она опустилась на стул и с усмешкой оглядела высокую фигуру соседа в короткой распахнутой настежь дубленке. - Не пылите, Барсуков, и не загадывайте дальше чем на пару часов. Где гарантия, что вас опять не поднимут ни свет ни заря? И чем вы накормите мальчика утром?
     Соленым огурцом?
     - Вы правы! - неожиданно согласился Барсуков и без приглашения сел на табурет рядом с вешалкой для одежды. И пристально посмотрел на нее. - Извините, я, наверно, как всегда, излишне погорячился, а ваши доводы весьма справедливы и убедительны. И если вы завтра отведете Костю в садик, я буду вам очень благодарен.
     - Вот с этого и следовало начинать, Денис Максимович! - мягко сказала Людмила и поспешила отвести взгляд, чтобы не выдать своего торжества.
     Все-таки ей удалось скрыть и смятение, и страх и даже выйти победительницей в этой короткой схватке. И положить этого гордеца и невежу на лопатки оказалось не так уж сложно, как и завладеть инициативой в разговоре. Эту позицию ей сдали, кажется, тоже без особых усилий и хлопот с ее стороны.
     - Отец рассказал мне обо всем! - Барсуков тоже старался не смотреть ей в глаза и продолжал вертеть шапку в руках. - Но, право, не стоило беспокоиться...
     - Знаете, Денис Максимович, - прервала его Людмила и окинула задумчивым взглядом, - честно сказать, мне уже надоело бесконечно ругаться с вами, а потом извиняться. Давайте поговорим серьезно. Нам с братом совершенно не трудно протопить вовремя вашу печь, и я не развалюсь на части, если приготовлю обед на вашу долю, пока Максим Андреевич болеет, и за Костей пригляжу столько, сколько нужно. Да! - спохватилась она. - Я же вам самое главное не сказала! Костя сегодня очень хорошо произнес, и не менее десятка раз, "кис-кис".
     - Он заговорил? - Денис выронил из рук шапку, но даже не заметил этого.
     - Не совсем! Только одно это слово! И, похоже, пытался назвать меня по имени, но пока не получилось. - Она улыбнулась. - Теперь будьте уверены: Костя изо всех сил будет пытаться говорить.
     Видели бы вы, с каким торжеством он звал Мавру, и она понимала это, мурлыкала и просилась к нему на руки.
     - Дай-то бог! - прошептал Барсуков едва слышно и вдруг беспомощно посмотрел на нее. - Я не хочу уходить. Сижу, как последний болван, и никак не могу найти причину, чтобы остаться хотя бы еще минут на десять. Время позднее...
     - Ну что ж, если вы такой ненаходчивый, то эту причину найду я. - Людмила смело посмотрела на него, стараясь не выдать сумасшедшего восторга, впервые в жизни и навсегда избавившего ее от сомнений и колебаний в правильности своего поведения. Конечно, в душе она понимала, что поступает опрометчиво, разрешая ему остаться. На какой срок и с какой целью, в этом она еще не определилась, но подозревала, что готова поддаться на любую провокацию с его стороны и даже уступить по некоторым позициям, если Денис решится преодолеть те барьеры, которые они гак успешно воздвигали на пути друг к другу.
     Барсуков вопросительно поднял брови и с интересом посмотрел на нее. По блеску его глаз она без труда сообразила, что подполковник с ходу разгадал ее маневры, но, кажется, совсем не против передать бразды правления в ее руки - Раздевайтесь, будем ужинать! - Она улыбнулась. - Сознайтесь, сколько раз за день вы сегодня ели?
     Денис снял дубленку, повесил ее на вешалку, подобрал с пола шапку и нахлобучил на крючок сверху. И, только пригладив волосы, смущенно ответил:
     - По правде, не помню. Кажется, обошелся парой беляшей и чем-то запил. - Он пожал плечами. - Не помню... Выезжали на сложное дело, там не до перекусов было. А беляши где-то Сергей купил.
     - Точно, некому вас за уши надрать! - Она слегка коснулась пальцами его уха, но Барсуков перехватил ее ладонь, прижал к своей щеке, а второй рукой обнял ее за талию и притянул к себе.
     Его лицо вплотную приблизилось к лицу девушки, и он, слегка задыхаясь, прошептал:
     - Постарайся, найди причину, чтобы я остался с тобой до утра!
     - С ума сошел! - прошептала она в ответ, освободила ладонь и обняла Дениса за шею. - Я ведь не одна! Мальчишки услышат...
     - Ты опять права! - Денис коснулся губами ее шеи. - Я не сумею вести себя тихо, да и тебе не позволю. - Мужские губы переместились к уху, и Людмила услышала, как он едва слышно чертыхнулся, отстранился от нее и озадаченно произнес:
     - Я о твою сережку нечаянно укололся. Застегнуть ее или снять совсем?
     - Застегнуть! - прошептала она, поворачивая голову и поднимая подбородок именно так, как учила ее Тонька. Но Денис приказал: "Не шевелись!"
     В следующее мгновение он прищемил ей мочку уха, да так, что она даже вскрикнула от боли, и уже более громко чертыхнулся снова.
     - Что случилось? - спросила девушка с тревогой, почувствовав, что ее ухо оставили в покое. - Застегнул?
     - Нет, - глухо произнес подполковник, - прости, но я, кажется, сломал замочек у сережки. Но ты не расстраивайся. - Он прочитал неподдельное отчаяние в девичьих глазах и поспешил ее заверить:
     - Я завтра же его припаяю, можешь не беспокоиться, тут работы всего на пару минут.
     Людмила мягко отстранилась от него и, стараясь не глядеть в глаза, чтобы не выдать явного разочарования, прошептала:
     - Ничего страшного! - и уже более громко приказала:
     - Мойте руки и за стол. Думаю, нам стоит после слишком позднего ужина поскорее разбежаться по своим углам. Завтра у меня, а у вас тем более, очень тяжелый день.
     - Значит, ты меня выпроваживаешь? - озадаченно спросил Денис.
     - Выпроваживаю, - вздохнула Людмила, - ради вашего и моего блага.
     Подумалось, что достаточно одного слабого укола, чтобы прийти в себя и вновь обрести почву под ногами, которой она чуть было не лишилась, поддавшись самым что ни есть низким инстинктам. Так она решила, и одной из причин этого было слово, которое она когда-то дала своему жениху. И именно через это слово она так и не смогла переступить...

Глава 17

     Мужик как мужик, но было в его внешности нечто такое, что вызывало невольное раздражение.
     А что именно, Денис пока не разобрался. Он окинул задержанного хмурым взглядом. В деревне на него нахвалиться не могут: и бондарь-то он хороший, и кузнец, и плотник... И не жадный, всегда согласен за мизерную плату, а порой и бесплатно что-то сколотить или отремонтировать. И пасечник тоже отменный! Денис вспомнил, с каким восторгом описывала таланты и дарования задержанного Цымбаря глава сельской администрации Гусева.
     Бывшая учительница, она ко всему подходила с позиций успешности учебно-воспитательной работы с подрастающим поколением, а Цымбарь в этом весьма преуспел: вел в школе кружок резьбы по дереву. Но попутно он преуспел и в другом: в подпольном изготовлении охотничьих, и не только, ножей, которые по внешнему виду и качеству на первый взгляд ничем не отличались от своих грозных зарубежных собратьев.
     Впервые в своей практике Барсуков столкнулся с подобным явлением: в таежной глубинке было открыто прекрасно отлаженное производство холодного оружия. И по оборудованию, и по оснащению оно ни в чем не уступало подпольному цеху, который подполковник в свое время обнаружил под крышей одного очень известного завода, помимо производства товаров народного потребления занимавшегося изготовлением и кое-чего еще, о чем в недавние времена предпочитали не распространяться. Но там к услугам преступников был целый завод. А тут... Старая развалюха, заимка. Тесное подполье. Два бомжа в подручных. И при этом каждый сработанный здесь нож был штучным изделием, а Цымбарь самолично выбивал или гравировал на нем клейма и якобы фабричные номера.
     Дело было поставлено на широкую ногу. Заказчиков хватало с избытком, но Цымбарь прокололся, выбив один и тот же номер сразу на двух ножах.
     Ножи приобрели два молодых человека, начинающие охотники, скорее для форса, чем по необходимости. И явились поставить их на учет в милицию.
     Прийти-то пришли, и тут же попали в поле зрения ребят Стаса Дробота. Инспектору, ведающему регистрацией подобного оружия, никакого труда не составило определить абсолютную идентичность не только ножей, но и их номеров.
     И уже к ночи Иван Цымбарь поначалу с явной неохотой демонстрировал милиционерам свои достижения на поприще преступного бизнеса. Но, видимо, гордость за отлично исполненную работу все-таки победила страх перед наказанием. И Цымбарь уже через полчаса после начала обыска принялся с энтузиазмом рассказывать о процессе изготовления ножей, при этом полностью игнорируя вопросы оперативников о поставщиках доро