на своем месте, даже когда солнце заметно сползло к западу. Густая тень накрыла карьер, и сразу стало ощутимо прохладнее.
     За ее спиной послышалось легкое постукивание.
     Она оглянулась и увидела Галину Ивановну, тоскливо взирающую на остатки воды в бутылке. Пот крупными каплями бежал по ее лицу. Видно было, что хохлушке страшно хочется пить, но она побаивается Анюты. Постукивание повторилось, и стало ясно, что оно идет со стороны задней, примыкающей к отвалу стенки. Анюта подошла ближе и прислушалась.
     - Ти-ти-та-та-та, - раздалось снова. Кажется, кто-то выстукивал сигнал, похожий на азбуку Морзе. Анюта, конечно, могла это только предполагать, потому что никогда в жизни подобными сигналами не пользовалась и не умела воспринимать их на слух.
     - Кто там? - спросила она громким шепотом, приблизившись вплотную к стене.
     - Джузеппе, - послышалось с обратной стороны. - Тише, не шумите.
     Сердце подскочило в груди от радости. Значит, итальянец не только жив, но и не бросил, их в беде, - Как вы здесь оказались?
     - Я пошел следом за вами, когда вас схватили.
     Я следил за сараем с верхнего отвала карьера. Сейчас часовой отошел, и я смог спуститься.
     - Он что, совсем ушел? - спросила нетерпеливо Анюта.
     - Поднялся по дороге и скрылся из вида. Но это не значит, что он ушел совсем.
     - Понятно, - воскликнула Анюта, - сейчас мы попытаемся отсюда выбраться. А вы, Джузеппе, следите за дорогой. Если солдат вернется, дайте нам знать.
     - Хорошо, - отозвался итальянец, - я вас предупрежу. Только поспешите, пожалуйста.
     Анюта направилась к двери. Галина Ивановна, не обращая на нее внимания, допивала последние капли воды из бутылки.
     - А что? - произнесла она с вызовом, заметив взгляд девушки. - Мои деньги - моя вода!
     Анюта вырвала у нее из рук пустую бутылку и отбросила в сторону.
     - Заткнитесь, - прошипела она сердито. - Сейчас мы попытаемся смотаться отсюда. И если вы вякнете хотя бы одно слово или будете долго шевелить своей толстой ж.., я вас оставлю здесь на пару с солдатом.
     Она с трудом подняла молот и ударила им по двери. Одного удара оказалось достаточно, чтобы она слетела с петель.
     - Давайте бегом, - бросила она назад. - Быстрее! - И выбежала из сарая, не оглядываясь и не проверяя, следует ли за ней Галина Ивановна. Но на этот раз та выполнила приказ беспрекословно и шумно пыхтела сзади, ни на шаг не отставая от девушки.
     - Сюда, - замахал им рукой Джузеппе. Женщины, не сбавляя хода, бросились к нему. Через десяток метров все трое завернули за скалу, и лачуга исчезла из вида.
     - Мы пока в ловушке, - пояснил им Джузеппе, когда они, задыхаясь от бега, опустились на кучу гравия, чтобы сделать минутную передышку. - Из карьера ведет всего одна дорога, и если мы воспользуемся ею, то можем наткнуться на часового.
     - Как вы спустились? - спросила Анюта.
     Джузеппе показал наверх:
     - На честном слове. И чуть не сломал себе шею.
     Отсюда склон кажется пологим, на самом деле там очень круто и опасно. Все рушится и осыпается под руками и ногами. Но подниматься все-таки легче, чем спускаться. Давайте попробуем, пока часовой не вернулся. Мы здесь перед ним как на витрине. - Он огляделся по сторонам, потом с тяжелым вздохом остановил взгляд на Галине Ивановне. Она разодрала юбку по шву, обнажив полное бедро, все в синих прожилках больных вен. - Наверно, нам лучше пока спрятаться. Чуть выше есть небольшой грот, а перед ним огромный камень. Если мы ляжем за ним, то снизу нас вряд ли заметят. Давайте, Галина Ивановна. - И он подал руку женщине.
     Подъем и вправду был труден и опасен. Но наконец они почти добрались до небольшого углубления в скале, которое итальянец называл гротом. Но самым сложным делом оказалось подпихнуть к нему неуклюжую Галину Ивановну. Еле-еле она взобралась на небольшое возвышение перед гротом и почти свалилась за камень. Следом поднялся Джузеппе и подал руку Анюте. Разбивая в кровь колени, она перекатилась по камням и устроилась рядом с Галиной Ивановной. Та беззвучно шевелила губами и все старалась прикрыть голые ноги остатками юбки.
     Из их укрытия хорошо был виден угол сарая и валявшаяся на земле дверь. Анюта подвинулась к Джузеппе и прошептала:
     - Предположим, мы доберемся до верха карьера, и что дальше?
     - Там уже никого нет, - ответил Джузеппе. - Ариповским генералам удалось повернуть свои войска назад, навстречу армии Рахимова. Теперь они двигаются в обратную сторону. Думаю, вскоре начнутся бои. Но мы можем следовать за армией Арипова и потом пробраться сквозь горы к вашей военной базе...
     - Тише, - перебила его Анюта, - часовой вернулся.
     Сверху им было видно, как солдат в недоумении прошелся вокруг сарая. Он выронил из рук новую бутылку с водой, и та струйкой побежала по пыльной земле. Затем он снял с плеча автомат. До них донесся металлический щелчок - часовой снял его с предохранителя. Взяв автомат на изготовку, солдат наклонился и стал обходить сарай по спирали, забирая все выше и выше. Вдруг он радостно вскрикнул и что-то поднял с земли. Это оказалась утерянная туфля Галины Ивановны. Теперь он знал, в каком направлении скрылись беглянки.
     Анюта сжалась в комок за их ненадежным укрытием, когда он стал обводить взглядом карьер. Если она видит его, значит, и солдат, приглядевшись, сможет заметить их.
     Солдат тем временем стал медленно подниматься по склону. Он постоянно озирался по сторонам.
     Видно было, что он трусил и мог открыть стрельбу на любой звук или шорох. До поры до времени их спасало то, что он останавливался и тщательно осматривал каждую воронку и груду камней. Затем он быстро пошел вверх, исчез из вида и вдруг оказался совсем рядом с беглецами. Анюта затаила дыхание и молила Бога, чтобы Галине Ивановне не вздумалось чихнуть или кашлянуть. Солдат стоял в какой-то паре метров ниже их и нервно озирался по сторонам. Анюте казалось, что она слышит его дыхание и ощущает едкий запах давно не мытого тела.
     Стоял он долго и почти неподвижно, прислушиваясь и пристально вглядываясь в тени, отбрасываемые скалами и валунами. Дольше всего, как показалось Анюте, он разглядывал их укрытие и, видимо, размышлял, насколько безопасно будет подняться к нему в надвигающихся сумерках. Раздалось звяканье и царапанье металла о камни - солдат задел их автоматом. Значит, собрался все-таки лезть, решила Анюта и поискала глазами подходящий булыжник, чтобы спустить его на голову часового.
     И в этот момент неподалеку раздался оглушительный взрыв, потом еще один и еще. Ботинки солдата затопали по камням. Он мчался в сторону выезда из карьера. Приставив ладонь к глазам, вояка что-то пытался рассмотреть впереди. Взрывы следовали один за другим. И эти звуки были слишком хорошо знакомы Анюте и ее спутникам. Армия Арипова атаковала Рахимова, и вновь в ход пошли ракетные системы залпового огня. Огненные иглы расцветили небо - то ракеты летели в сторону позиций правительственных войск. Громовые удары следовали почти без перерыва.
     Солдат мгновение постоял в нерешительности, оглянулся на сарай, затем забросил автомат на плечо и рысью бросился по дороге, ведущей из карьера.
     - По-моему, он ушел, - сказала Анюта, выждав некоторое время.
     Джузеппе приподнялся на руках и осмотрелся.
     - Что ж, нам тоже надо убираться, и поскорее.
     Кажется, после обстрела армия Арипова снова откатится сюда.

Глава 22

     Военная группировка Рахимова выдержала первый удар правительственных войск и разметала их на части шквальным ракетным и артиллерийским огнем. Потом они пустили в ход танки и бронетехнику, дожидавшиеся своего часа в засаде. У Арипова не было ни танков, ни артиллерии, но его армия раз в десять превосходила по численности вооруженные силы противника. И он погнал своих солдат вперед без всякой пощады. Во время первой атаки полегло около двух тысяч человек с обеих сторон, причем солдат Арипова - в два раза больше. Но им удалось закрепиться на рубеже вблизи Ашкена. Его люди удачно использовали особенности горного рельефа, воронки от снарядов и передвигались к переднему краю обороны Рахимова ползком, пока не заняли довольно прочные позиции на преобладающих высотах с юга и запада от города.
     Но Рахимов не собирался проводить ответной атаки. Пехота у него была малочисленной и плохо обученной, состоящей в основном из горцев-пастухов, остальные же были заняты обслуживанием орудий и ракетных минометов. Тем не менее пехота каким-то образом отбивала мелкие атаки, вероятно, потому, что вооружена была неплохо: автоматами Калашникова, гранатометами и в избытке ручными гранатами. Поэтому задачей армии Рахимова было удержать войска Арипова на прежних позициях, а затем позволить им в нужный момент войти в город...
     Сам Рахимов постоянно находился в штабе. Его командиры, не в пример пехоте, были хорошо обучены: большинство из них служили в свое время кадровыми офицерами в Советской армии. Кроме того, ему помогали два офицера-турка и один пакистанец. Рахимов выдавал их за таджиков, справедливо полагая, что русским до поры до времени не следует знать о его истинных интересах.
     Час назад он наблюдал в бинокль с крыши своего штаба, как готовится к эвакуации российская военная база. Один за другим поднимались с ее аэродрома самолеты и вертолеты и брали курс на север.
     Пелена черного дыма от горевших нефтехранилищ и взорванных складов окутывала плато. Генерал Катаев, воспользовавшись гражданской войной и массовыми беспорядками, очень искусно заметал следы, не оставляя за собой ничего, что могло бы уличить его в неблаговидных делах.
     Рахимов размышлял, что предпримет Арипов в этой ситуации. Российская база всегда была бельмом у него на глазу. Но на все его протесты и требования убрать ее с земли Баджустана российское правительство всякий раз отвечало решительным отказом. У России были здесь определенные интересы, и она не собиралась ослаблять свои позиции в этом регионе в угоду все возрастающим барышам дядюшки Фархата. Но теперь Арипов мог взять базу военных голыми руками и наверняка не откажет себе в этом удовольствии. Только этот старый ишак не понимает, что за пустой победой всегда маячит призрак скорого поражения.
     И еще Рахимов ни секунды не сомневался, что фугасы Арипова в перемычке, сдерживающей озеро Темирхоль, такой же блеф, как и эвакуация населения из города. Рахимов сделал вид, что купился на дезинформацию. Но придет время, и он использует ее в своих целях, да так, что Арипову мало не покажется.
     Разведка доложила ему, что Арипову удалось выскользнуть из крепости. Не без помощи русских, конечно. Теперь Рахимов не сомневался, что они ведут двойную игру и только ждут подходящего момента, чтобы начать переговоры. С кем из них, Ариповым или Рахимовым, об этом известно пока лишь Аллаху да военным советникам российского президента. Они сделали ставки и ждут, в чью сторону склонится чаша весов. Сломается ли Арипов? Уступит ли Рахимов? От этого будет зависеть настрой переговоров. И еще от того, сумеют ли договориться между собой российский президент и олигарх Токанов, весьма самонадеянный молодой человек с непомерными амбициями и хорошо развитым хватательным рефлексом. Наверняка ему придется по-крупному делиться с государством... И если судить по тому, как спешно убираются русские военные со своей базы, договоренность по решающим моментам уже достигнута...
     И когда Рахимову доложили, что армия Арипова наступает с юга, кривая улыбка тронула его губы.
     Дядюшка Фархат вновь получил какие-то авансы, если бросил свои полностью деморализованные войска на позиции своего противника. Прекрасно! Рахимов знал, как можно затянуть время и извлечь из этого пользу...
     Он вызвал вестового офицера, того самого рыжего белоруса из приемной, и велел доставить к нему тех российских офицеров, которые так странно покинули кабинет во время совещания. А ведь ему сообщили, что они владеют очень важной информацией. Но офицер доложил, что русские исчезли, и, по его сведениям, не без помощи Аликпера Садыкова, который под дулами автоматов вывел троих мужчин и женщину через черный ход посольства. Они сели в его бронированный джип и были таковы уже два часа назад.
     Рахимов окинул вестового мрачным взглядом.
     Такая информация значительно меняла его планы.
     Он знал, что эти два офицера входили в секретное спец-подразделение, и их услуги оказались бы кстати, вздумай он привести свой план в исполнение.
     Но Садыков, похоже, опередил его. Почуял жирный шакал, что часы сочтены... Но что он задумал, если столь нахально увел прямо-таки из-под носа Рахимова людей, на которых тот имел большие виды? И это еще мало сказано: надеялся с их помощью переломить ситуацию в свою пользу.
     Рахимов поднялся из-за стола. Маленький, тощий, с яростно блестящими глазами... Вестовой офицер, который на добрых две головы был выше генерала, съежился под его взглядом.
     - Найти офицеров и Садыкова во что бы то ни стало! - приказал Рахимов. Губы его сжались в едва заметную полоску. - Садыкова можете пристрелить, он свою роль отыграл, а обоих русских доставить незамедлительно ко мне в штаб не позднее следующего утра.
     - Но как же... - попытался что-то сказать офицер.
     Но Рахимов показал ему рукой на дверь и произнес еще более жестко и непререкаемо:
     - К завтрашнему утру. Иначе пристрелю как собаку!

***

     Дорога перед ними была пустынной, но внизу уже хорошо просматривалась российская военная база. На ее территории суетились люди, беспрестанно сновали грузовики с ящиками, прикрытыми камуфляжными сетками, взлетали вертолеты... База эвакуировалась, но была надежда, что беглецы успеют добраться до ее ворот прежде, чем она окончательно опустеет.
     Но когда до базы оставалось чуть больше пяти километров, дорогу джипу перегородили две БМП и цепь солдат в изодранной и грязной форме, так что невозможно было разглядеть знаки отличия.
     Они могли принадлежать как к армии Арипова, так и к войскам Рахимова.
     Джип буквально набит оружием. Пассажиры имеют ярко выраженную славянскую внешность. К тому же им наверняка придется объяснять, как оказалось, что авто Садыкова следует по дорогам Баджустана без хозяина - второго человека в стране после президента. Впрочем, в стане Рахимова он тоже был вторым человеком... Эти мысли мгновенно пронеслись в голове Максима. Времени на размышления не оставалось.
     - Бегите! - крикнул он Костину, полагая, что Ксения и писатель последуют его приказу. - Я постараюсь отвлечь их внимание. - И нажал кнопку, автоматически открывающую заднюю дверь джипа.
     Он не видел, выскочили его спутники из машины или нет. Схватив автомат, Максим рванулся навстречу солдатам. Потрясая оружием, он бежал в их сторону и кричал что-то, кажется: "Ура!" или в "В атаку!".
     Это было не важно, так как солдатня и так уставилась на него, как на сумасшедшего.
     Максим нажал на спусковой крючок. Очередь ушла в небо, и солдаты пришли в себя. Несколько из них ринулись к Максиму, остальные к джипу.
     Но в нем никого не оказалось, и солдаты бросились к обрыву. Там среди камней мелькали головы беглецов. Застучали автоматные очереди.
     На Максима навалились несколько человек. Двое солдат схватили его за руки, а третий ударил ногой в живот. Максим согнулся пополам и упал на колени. Новый удар пришелся в спину, по почкам, затем его ударили по голове, и он потерял сознание.
     Но последнее, что он услышал, - дикий крик Ксении и оглушительный, как гром, выстрел.

***

     Все болело. Голова, лицо, ребра, живот, руки, спина... Максим вспомнил, как его бросили на землю и принялись зверски избивать. К счастью, он быстро отключился, и лишь душераздирающий крик Ксении продолжал биться в его ушах. От этого он страдал гораздо сильнее, чем от невыносимой боли, терзавшей тело.
     Ксения! От страха за нее он мгновенно пришел в себя. И даже попытался подняться. Но внезапная резкая боль, как шпагой, пронзила все тело, и Максим мучительно застонал, сознавая свое бессилие.
     Господи, никогда в жизни он не испытывал подобной боли! Душевной, а не физической...
     - Лежи смирно, не шевелись.
     Максим не поверил своим ушам. Это был ее голос. И это не могло быть галлюцинацией, иначе бы он не ощущал боли... Прикосновения рук к его лицу, плечам были слишком нежными и бережными, это не могли делать его мучители.
     - Ксюша, - хриплым шепотом позвал он и хотел открыть глаза. Но даже это слабое движение отозвалось дикой болью. Он не выдержал и выругался хриплым шепотом.
     - Успокойся, я здесь. Рядом с тобой, не бойся, - тихо сказала Ксения и погладила его по щеке.
     Он ощущал отвратительный запах, идущий, казалось, отовсюду, но, когда Ксения склонилась к нему, аромат ее кожи и волос заставил его забыть о царившей вокруг вони. Собрав все силы, Максим поднял руку и привлек женщину к себе. Она сопротивлялась лишь мгновение, скорее от удивления, чем от недоверия. И тут же потянулась к нему, уступая его зову. Он прижался лицом к ее шее, потом уткнулся носом в нежную впадинку между грудей. Рубаха Ксении была, похоже, расстегнута или разорвана, потому что кружевной лифчик щекотал ему щеку.
     Максим глубоко вздохнул и еще сильнее прижался к ней. Боль неожиданно отступила, возможно, оттого, что рядом с ним была лучшая женщина на свете. Теплая, милая, сильная, красивая... Ксения, Ксюша... Удивительная и неповторимая... Его любовь... Его счастье...
     Он снова впал в забытье, но это был уже скорее сон, чем обморок. Его разбудили какие-то голоса.
     Сначала Максим не мог разобрать, откуда они доносятся и почему столь душераздирающи и пронзительны. Он лежал неподвижно, и казалось, что его руки и ноги опутаны паутиной, а сам он плавает в чем-то густом и неприятно липком. Поэтому он не мог сообразить: то ли еще спит и видит очередной кошмарный сон, то ли проснулся и слышит эти нервные крики наяву.
     Он узнал этот звонкий женский голос, преобладающий над другими голосами - мужскими, которые, казалось, оправдывались или старались что-то объяснить.
     Максим приоткрыл глаза. Сквозь мутную пелену, застилавшую все вокруг, он различил фигурку женщины. Она стояла перед двумя вооруженными солдатами, видимо часовыми, и пыталась в чем-то их убедить на русском языке. Кажется, она говорила, что они с Максимом - журналисты, и показывала удостоверение убитого оператора. Голос ее звучал угрожающе. Никто не смеет задерживать российских журналистов, иначе это приведет к большим неприятностям для Баджустана.
     Но судьба родины, судя по всему, мало волновала вояк, а президент был слишком далеко, чтобы наказать их за те вольности, которые они допустили по отношению к русским. Поэтому их интерес базировался на самых примитивных земных потребностях. И когда Ксения предложила им в обмен на лекарства, бинты и воду свои золотые сережки, очень красивые и дорогие, один из них ответил, чего он хочет на самом деле. И хотя это прозвучало на дикой смеси русского и местного языков, он сопроводил свое предложение весьма выразительным жестом, а его напарник захохотал и непристойно выругался. Максим не сомневался, что Ксения догадалась об их намерениях. Уже по их тону и скабрезным ухмылкам можно было распознать, что требуют от нее солдаты.
     Ксения замолчала, а он попытался перевернуться на бок и чуть не закричал от дикой боли, вмиг охватившей все тело... Он был беспомощен и ничего не мог поделать. Не мог спасти женщину от домогательств грязных ублюдков с перекошенными от вожделения физиономиями.
     - Хорошо, - наконец сказала Ксения, абсолютно спокойно, не повышая голоса. - Принесите мне все, что я просила, и я...
     - Ты что, свихнулась? - Забыв о боли, Максим вскочил на ноги, в три шага преодолел расстояние до Ксении и схватил ее в охапку. - Только через мой труп! - рявкнул он остолбеневшим от его неожиданной прыти охранникам и приказал:
     - Марш отсюда, пока я не прибил вас, козлы вонючие!
     - Максим, - взмолилась Ксения, - не трогай их! У них автоматы!
     Но тот, казалось, не обратил на ее слова никакого внимани