не  закончится  с  прибытием  на
рудник и, вполне возможно, планы княгини об устройстве его побега не так
уж и невыполнимы.
   И постепенно стали говорить об отъезде Антона в  Сибирь  как  о  деле
решенном. Князь принялся хлопотать о разрешении для него, и  вскоре  оно
было получено. Затем купили специальный экипаж,  и  в  мае,  как  только
просохнут дороги, Антон должен  был  отправиться  в  Сибирь,  на  рудник
Терзя, где отбывал каторгу его хозяин.
   Опять же из письма Мити они знали, что перед отправкой  в  рудник  он
несколько дней провел в  Иркутском  остроге,  а  потом  всех  осужденных
перевезли через Байкал на санях.
   Митя с восторгом писал, что на льду не было ни снежинки.
   Постоянные порывы ветра не позволяли снегу  задержаться  на  гладкой,
без торосов поверхности, и, несмотря на приличную толщину льда,  он  был
настолько прозрачен, что они, остановившись на короткое время, наблюдали
воду под ним на большую глубину. Воздух был очень чистым,  морозным,  но
ледяной пронзительный ветер затруднял дыхание, на воротнике и  по  краям
шапки нарастал толстый слой куржака, а холод проникал даже  под  шубы  и
теплые одеяла. Особенно замерзли руки и ноги, скованные  цепями,  но,  к
счастью, тройки неслись с небольшими роздыхами в карьер и преодолели все
расстояние за несколько часов...
   На  противоположном  берегу  Байкала  их  вывели  у  пустынного,   но
живописного Посольского монастыря, где осужденным позволили  помолиться,
потом монахи обильно накормили их,  напоили  чаем  и  снабдили  толстыми
войлочными попонами. Сделанные из верблюжьей шерсти, они были неимоверно
вонючими, но легкими и теплыми и оказались как нельзя кстати, потому что
дальнейший путь Митя и его спутники из-за отсутствия снега проделали  на
телегах, и только эти попоны помогали им укрыться от туч песка,  которые
нескончаемый ветер играючи переносил с места на место...
   Алексей был занят подготовкой к экспедиции и еще  не  знал  о  письме
Мити, и Маша решилась рассказать о своих планах князю и княгине  раньше,
до того, как осмелится сообщить своему  жениху,  что  их  свадьба  опять
откладывается...
   Она была уверена, что Гагариновы, не  в  пример  Алексею,  поймут  ее
желание помочь Мите и поддержат ее. С женихом все было намного  сложнее,
так как некоторые подробности ее затеи определенно вызовут его протест.
   После ужина она попросила Владимира Илларионовича и  Зинаиду  Львовну
пройти в кабинет и выслушать ее. Князь и княгиня  заметили  ее  волнение
еще за столом и поэтому забеспокоились.
   - Машенька, что случилось? - испуганно спросила Зинаида Львовна. - На
тебе лица нет! Неужели заболела?
   - Нет, я совершенно здорова. -  Маша  неожиданно  для  них  упала  на
колени и заплакала:
   - Но прошу вас, умоляю об одном: благословите меня на поездку к Мите.
Я все сделаю, чтобы вызволить его с каторги!
   - Опомнись, дорогая. - Владимир Илларионович с трудом перевел дух  от
подобного заявления, а потом подхватил ее под локти и поднял с  пола.  -
Посмотри на себя в зеркало.
   Какой из тебя освободитель? Туда же одной дороги  шесть  с  половиной
тысяч верст, больше месяца пути. Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя в
мороз, в снега, на муки мученические...
   - А как же тогда Митя? - прошептала Маша. - Ведь он всю жизнь обречен
терпеть эти муки.
   - Машенька, доченька, - зарыдала княгиня и протянула к ней руки, - не
оставляй нас, деточка! Антон поедет к Мите и сделает все, что нужно,  но
тебе туда ни в коем случае нельзя.
   Если с тобой что случится, я не переживу!
   - Матушка, Зинаида Львовна! - Маша бросилась к ней на шею,  уткнулась
лицом в грудь княгини. - Мне больше доверия будет, чем Антону, никто  на
меня не подумает, а  к  нему  с  первого  же  дня  станут  относиться  с
подозрением! Я приеду к Мите как невеста, мы заключим  с  ним  фиктивный
брак,  а  после  побега  расторгнем  его.  Я  думаю,  никто  ничего   не
заподозрит,  тем  более  когда  увидят,  что  я  совсем  не  похожа   на
заговорщика. А я сумею убедить Митиных  надзирателей,  что  ни  на  что,
кроме как на охи-вздохи, не способна. -  Маша  отстранилась  от  Зинаиды
Львовны и строго посмотрела на князя. -  Владимир  Илларионович,  вы  не
имеете никакого права запретить мне отблагодарить вас  за  все,  что  вы
сделали для меня. Вы заменили мне родителей, и я люблю  вас  не  меньше,
чем любила бы своих родных  отца  и  матушку.  Позвольте  мне  уехать  в
Сибирь, ведь я сейчас  единственный  человек,  которому  и  вы,  и  Митя
сможете полностью довериться. К тому же я молода, здорова и уверена, что
справлюсь со всеми трудностями. И ведь есть уже пример того, как женщины
нисколько не старше меня и не опытнее следовали  за  своими  мужьями  на
каторгу и, вероятно, тем самым не дали им погибнуть.
   - Но как ты собираешься получить разрешение на эту  поездку?  -  Маша
почувствовала неуверенность в  голосе  князя  и  поняла,  что  он  почти
сдался. - Нужно согласие Государя, а он - особа капризная и злопамятная.
И здесь не помогут ни слезы, тем более ни деньги.
   - Я это возьму на себя, - решительно произнесла Маша, -  и  пойду  на
все, на унижения, на любые оскорбления, но добьюсь этого  разрешения,  и
тогда, возможно. Вы поверите в меня!
   -  Машенька,  -  осторожно  спросила  княгиня,   -   ас   Алешей   ты
посоветовалась?
   - Нет, - Маша виновато посмотрела на нее, - я не советовалась с  ним,
но думаю, что он поймет меня. Да и я  ведь  не  по-настоящему  выйду  за
Митю, так что впоследствии мы сможем обвенчаться с Алексеем.
   - Ох, Мария, Мария, - вздохнул тяжело  князь  и  покачал  головой,  -
гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
   - Я  все  продумала,  не  беспокойтесь,  -  жестко  сказала  Маша  и,
решительно тряхнув головой,  достала  из-за  манжеты  платочек,  вытерла
глаза. - Послушайте, батюшка, что я  придумала.  Если  помните,  Митя  в
своем письме написал, что  женатым  каторжникам  позволено  два  раза  в
неделю встречаться с женами, и я не думаю, что все  это  время  рядом  с
ними находится стражник. И мы с Антоном, я просто уверена в этом, сумеем
на месте определить способ, как устроить побег. Рядом  Китай,  вероятно,
мы уйдем туда, или, как запасной вариант, по  реке  Аргунь  спустимся  в
Амур, по нему доберемся до моря и дальше - до Охотска. А  там,  говорят,
довольно часто бывают  американские  торговые  суда,  шхуны  китобоев  и
охотников на морского зверя. Так что, имея деньги, доплыть до Америки не
составит большого труда.
   Князь хмыкнул и покачал головой:
   - По-моему,  ты  изрядно  начиталась  авантюрных  романов,  Машенька!
Именно в них все легко и просто,  а  в  жизни  вам  придется  преодолеть
тысячи верст но горам, лесам, топям... Ведь в тех местах практически нет
русских поселений, кругом дикая природа, не менее дикие пароды и  хищные
звери, наконец. До сей поры нет даже приблизительной карты тех мест,  до
сих пор никто еще не прошел Амуром до его устья, и неизвестно,  где  оно
находится. - Владимир Илларионович обнял Машу за плечи  и  подвел  ее  к
окну. - Смотри, перед тобой - удобный мир с извозчиками и  мостовыми,  с
прекрасными дворцами и ресторанами. У  тебя  есть  свой  дом  -  уютный,
теплый. К твоим услугам горничные и лакеи, а Климентий всегда приготовит
на завтрак, обед и ужин. любое блюдо, какое только пожелаешь!.. Но  если
ты решишь отправиться в Сибирь - все  это  надолго,  если  не  навсегда,
исчезнет из твоей жизни. Тебе придется заниматься тем,  чем  никогда  не
занимаются барышни твоего происхождения. Ты будешь иметь дело с  вещами,
о существовании которых даже не подозреваешь сейчас.
   - Я научусь этому, -  упрямо  проговорила  Маша,  -  не  боги  горшки
обжигают. Вы покажете мне, как стрелять из ружей и пистолета,  верхом  я
езжу не хуже вас, и Климентий уже согласился обучить меня стряпать самые
простые, но вкусные блюда.
   -   Действительно,   тебе   не   откажешь   ни   в    уме,    ни    в
предусмотрительности, ни в смелости, - опять вздохнул князь, - но пойми,
я не могу позволить поломать твою жизнь. Учти, все, что ты  перечислила,
лишь малая толика того, что тебе предстоит изведать и научиться делать.
   - Я ничего не боюсь! - Маша решительно закусила  нижнюю  губу.  -  Вы
увидите, что я не жеманная барышня и, если придется, сумею  постоять  за
себя и исполнить наш план в самом лучшем виде!
   - Маша, мы считаем тебя своей дочерью и хотели бы, если ты пожелаешь,
чтобы ты звала нас отцом и матерью. - Княгиня подошла к  ней,  обняла  и
поцеловала в лоб. - Я  очень  люблю  тебя  и  клянусь,  что  мое  сердце
разрывается от горя, когда я представляю, что мои дорогие дети вынуждены
будут испытывать неимоверные лишения, а я буду сидеть  и  этом  красивом
доме и дожидаться, когда юная хрупкая девушка спасет моего сына.  -  Она
промокнула  глаза  и  нос  маленьким  кружевным  платочком  и  не  менее
решительно, чем Маша перед этим, произнесла:
   - Я сама поеду в Сибирь и помогу Мите бежать.
   - Ну это ты, матушка, определенно с ума сошла! - рассмеялся  князь  и
обнял жену. - Нет, наше  время  прошло,  дорогая!  Теперь  нам  остается
только ждать и надеяться, что господь услышит  наши  молитвы  и  поможет
Маше добиться успеха.
   - Но меня беспокоит Алексей. - Зинаида Львовна с  грустью  посмотрела
на Машу. - Твой жених вправе воспротивиться и не пустить тебя в  Сибирь.
Кроме того, как он воспримет известие, что  ты  собираешься  вступить  в
брак с Митей? Конечно, мы сможем ему довериться и сказать, что это будет
фиктивный брак, иначе тебя просто-напросто не допустят к  Мите.  Но  как
отнесутся к этому его родители? Они  вот-вот  вернутся  в  Петербург,  и
Алеша должен будет познакомить их со своей невестой...  -  Она  покачала
сокрушенно головой и развела руками. - Не представляю, как он поступит в
этом случае. Да и сам факт, что ты много дней и  ночей  будешь  рядом  с
молодым мужчиной один на один - это тоже может не  понравиться  Алексею.
Что ни говори, но Митя тебе не родной брат...
   - Во-первых, с нами будет Антон, во-вторых, если Алексей Федорович не
поймет меня, значит, я ошиблась в своем женихе и мне не стоит  связывать
с ним свою судьбу, - сказала Маша, как отрубила, и продолжала  говорить,
не заметив, что князь и, княгиня быстро обменялись взглядами, а  Зинаида
Львовна даже вздохнула. - Я поступаю так,  как  считаю.  нужным.  И  это
испытание не только для меня, но и для Алексея. Если он любит  меня,  то
должен не только согласиться; с  моим  решением,  но  и  помогать  всеми
доступными для него способами. До этого он показал себя самым  верным  и
преданным Митиным другом, надеюсь, он не отступится от него и дальше.
   - Маша, - князь подошел к ней  и  взял  ее  руки  в  свои,  -  ты  не
представляешь, что творилось в моей душе все эти  долгие  месяцы!  Жизнь
казалась мне беспросветной и почти закончилась в  тот  момент,  когда  я
узнал, что мне никогда уже не придется увидеть своего сына. Ты  подарила
нам с матушкой надежду, и даю тебе слово, мы сделаем все,  чтобы  помочь
вам обоим. Продадим все до последней ниточки, по миру  пойдем,  но  вас,
детей своих, в беде не оставим!

***

   - Маша, дорогая, но это  невозможно!  -  потрясенно  произнес  барон,
подошел к своей невесте и, обняв ее за плечи, привлек к себе. - Я никуда
тебя не отпущу, и прошу тебя, откажись от этой сумасбродной затеи! Никто
тебя не осудит, любой здравомыслящий человек поймет, что твоя поездка  в
Сибирь - форменное самоубийство!
   - Алексей Федорович, - Маша подняла на него глаза, - я надеялась, что
вы поймете меня, как никто другой. Вы -  честный  и  искренний  человек,
так, пожалуйста, позвольте и мне быть честной и откровенной до конца.  Я
не смогу оставить князя и княгиню один на один  с  их  горем,  потому  и
просила отложить нашу свадьбу. Кроме того, я никогда не буду чувствовать
себя счастливой, зная, что один из дорогих мне людей  не  свободен,  что
ему невыносимо тяжело и одиноко.
   Представьте себя на его месте, и вы поймете, каково  вдруг  оказаться
выброшенным  из  привычной  жизни,  стать  изгоем  общества,  человеком,
которому навеки отказано в праве на любовь, счастье.
   Алексей опустил руки  и  отошел  к  окну.  Какое-то  время  он  молча
вглядывался в ночную мглу, потом повернулся и грустно улыбнулся:
   - У меня уже нечто вроде приметы появилось, дорогая!
   Коли ты начинаешь величать меня от имени-отчеству и на "вы",  значит,
наша свадьба опять откладывается и, насколько я понимаю, теперь  уже  на
неопределенный срок.
   - Алеша, - Маша закусила губу и жалобно посмотрела на него, - прости,
но я тебе еще не все сказала. Я не просто еду навестить Митю, я намерена
обратиться к милости Государя и просить его разрешения на наш брак...
   Алексеи побледнел, губы его задрожали, и он рывком отвернулся к окну.
Маша подошла к нему и дотронулась до его плеча:
   - Ты не дослушал меня, Алеша, это будет фиктивный брак,  и  он  нужен
мне для того, чтобы помочь Мите бежать!
   - Бежать?! Ты в своем уме?! - закричал  Алексеи,  и  Маша  впервые  в
жизни увидела, что он в ярости. - Только  такая  сопливая  и  безмозглая
девчонка, как ты, может замыслить подобную чушь! Твоя самонадеянность не
знает границ! - Схватившись руками за  голову,  он  принялся  ходить  по
кабинету взад-вперед, как маятник, повторяя раз за разом:
   - Бежать? Она поможет бежать!  Она  все  сделает  наилучшим  образом!
Только она и никто другой! - Он остановился  напротив  Маши  и  постучал
кулаком себя по лбу. - А я-то, дурак, надеялся, что небезразличен  тебе,
что хоть немного ты любишь меня!
   - Алеша, - Маша прижала руки к груди, - я ведь сказала, что это будет
фиктивный брак...
   - Кого ты обманываешь, девочка? - с горечью сказал ее жених. -  Вы  с
Митей любите друг друга, и все это детские сказки и про фиктивный  брак,
и про твое чувство долга по отношению к Гагариновым. Если бы  ты  любила
меня по-настоящему, то нашла бы способ, как утешить их в горе  здесь,  в
Петербурге, а организовать Митин  побег  может  любой  преданный  вашему
семейству человек, если его преданность к тому же  подкрепить  приличной
суммой денег...
   - Не будь столь циничным, Алексей, ты  лучше  меня  знаешь,  кого  на
самом деле любит Митя.
   - Любит - разлюбит, - пожал плечами барон и  усмехнулся,  -  особенно
если рядом будет молодая жена, да еще такая красавица! И если  даже  ваш
брак будет изначально фиктивным, что помешает ему перерасти в настоящий?
   - Я помешаю! - окончательно рассердилась  Маша.  -  Обещаю  тебе,  мы
поженимся с тобой сразу же после того, как Митя окажется в Америке,  где
его никакой жандарм те достанет!
   Алексей подошел к девушке вплотную, взял ее руки в свои  и  поднес  к
губам,  быстро  поцеловал  и  долго,   пристально   вглядывался   в   ее
потемневшие, тревожные глаза, потом опустил ее руки и тихо сказал:
   - Маша, я должен возвратить тебе твое обещание выйти за  меня  замуж,
но это не значит, что я перестал любить тебя.
   В твоей воле вспомнить когда-нибудь о данном тобой слове,  а  я  буду
ждать до тех пор, пока не пойму, что ты навсегда для меня потеряна, хотя
совсем не уверен в том, что это уже не произошло!
   - Алеша! - Маша заплакала, потянулась к нему, и  барон  не  выдержал,
вновь обнял ее и принялся покрывать поцелуями ее мокрые  от  слез  щеки,
что-то шепчущие губы...
   Наконец он оторвался от нее и виновато улыбнулся:
   - Прости, я не должен был целовать тебя. Теперь  я  не  имею  никаких
прав на это... - Он наморщил лоб, словно пытался вспомнить нечто важное,
вздохнул и вновь пристально посмотрел  на  Машу.  -  Честно  сказать,  я
совсем не уверен, что твоя idee  fixe  когда-нибудь  осуществится  ч  ты
поможешь Мите бежать, но запомни: через полтора года в  августе  "Рюрик"
будет  курсировать  в  районе  предполагаемого  устья   Амура.   Запомни
координаты: 53 - 54 градуса северной широты, 142 - 143 градуса восточной
долготы. Митя сразу поймет, что они означают. -  Он  опять  смерил  Машу
долгим взглядом и усмехнулся. - Авось и я окажусь  вам  полезным.  -  Он
быстро прошел к выходу из кабинета, потом вдруг остановился и спросил:
   - А ты подумала о том, что если ваш брак окажется все-таки  фиктивным
и  вы  расторгнете  его  после  побега,  то  каким  образом  мы   сумеем
пожениться? Ведь не только  Мите,  но  и  тебе  дорога  в  Россию  будет
закрыта, ты тоже станешь государственной преступницей. - И, заметив, что
Маша неподдельно озадачена его заявлением, добавил:
   - И это еще раз доказывает, что вся твоя затея обречена на провал!
   И спаси тебя господи от безрассудных поступков и гибели,  на  которую
ты сама себя обрекаешь! Более я ничего не могу тебе пожелать! -  Алексей
толкнул дверную створку, в последний  раз  окинул  ее  мрачным,  тяжелым
взглядом и вышел из кабинета.
   А Маша медленно опустилась в кресло и разрыдалась.

13.

   И опять потянулись  бесконечные  дни  ожидания  ответов  на  прошения
разрешить девице Марии Резвановой отправиться на поселение в Сибирь к ее
жениху - ссыльно-каторжаннну Дмитрию Гагаринову.
   Наконец был получен первый ответ из канцелярии  обер-полицмейстера  и
первый же отказ. От обер-прокурора тоже отказ,  и  оба  без  каких  либо
объяснений  и  мотиваций  подобных  решений.  И  тогда  Маша  осмелилась
написать письмо самому императору и настроилась во что бы  то  ни  стало
добиться встречи с ним. Это было ее последней  надеждой,  о  чем  она  и
написала Николаю:
   "Ваше Величество, позвольте припасть к Вашим стопам  и  просить,  как
милости, разрешения следовать в ссылку за государственным  преступником,
моим женихом Дмитрием  Гагариновым,  и  там  обвенчаться  с  ним,  чтобы
навсегда соединить свою  судьбу  с  его  судьбой  и  никогда  с  ним  не
разлучаться. Я льщу себя надеждой, что Вы не оставите без ответа  письмо
несчастной, у которой нет никаких надежд, кроме  надежды  на  милость  и
доброту Вашего Величества.
   Господь, Ваша воля и  закон  помогут  нам  и  научат,  как  исправить
ошибку, допущенную моим женихом. Я всецело жертвую  себя  человеку,  без
которого не могу далее жить...
   Ваше Величество, простите смелость Вашей покорной просительницы и  не
откажитесь сочувственно отнестись к ее просьбе. Соблаговолите, Государь,
милостиво  разрешить  мне  отправиться  в  изгнание  вместе  с  Дмитрием
Гагариновым. Я отказываюсь от всяческих  привилегий,  положенных  мне  в
силу моего дворянского происхождения, и готова полностью  следовать  его
судьбе.
   У подножия Вашего престола молю об этой милости... Надеюсь на нее..."
   В начале  марта,  за  месяц  до  отъезда  Алексея  в  экспедицию,  им
сообщили, что Николай  Павлович  собирается  в  Вязьму,  где  готовились
большие армейские маневры. И Маша  решила  незамедлительно  ехать  туда,
чтобы подать Государю свою просьбу. В Петербурге  подойти  к  нему  было
немыслимо, и она рассудила, - что в Вязьме  он  будет  доступнее  и  она
найдет способ приблизиться к нему...
   Через неделю она была в Вязьме, несмотря  на  то,  что  лошадей  было
очень трудно достать: множество высших чипов армии двигались  в  том  же
направлении. Но Маша платила сверх  прогонов  и  щедро  давала  на  чай,
поэтому, несмотря на весеннюю распутицу, постоянно обгоняла  полковников
и генералов, которые также скакали в Вязьму и порой отчаянно  сердились,
что какая-то девица вновь перехватила у них лошадей.
   На подъезде к самой Вязьме Маша непонятно почему вообразила,  что  ее
не пустят в город, и от страха и волнения у нее  вдруг  сильно  забилось
сердце, потемнело в глазах, а тело покрылось холодным потом. Но шлагбаум
на въезде в Вязьму подняли, в город ее  пропустили  беспрепятственно,  и
Маша посчитала это добрым предзнаменованием, полностью  уверовав  в  то,
что ее предприятие завершится успехом.
   Поначалу она решила остановиться в гостинице, но та была  переполнена
военными, и она не сочла приличным поселиться в  чей.  К  сча