а ударить его по  руке,  и  пуля  ушла  в  землю.  Он
яростно выругался, отбросил свое ружье в сторону и попытался отобрать  у
нее оружие.
   Но в это время человек на камне повторил то, что сказал  перед  этим:
"Не стреляйте!" - и спрыгнул вниз.
   Маша ахнула и перекрестилась. Не кто иной,  как  ее  давний  знакомый
тайши Толгой стоял перед ними и так открыто, так замечательно  улыбался,
будто не в него только что целился Митя и не ему  предназначалась  пуля,
которая благодаря Маше остывала сейчас в песке.
   Митя потрясение молчал, не понимая, что происходит.
   Откуда вдруг взялся этот узкоглазый мальчик  в  странной  островерхой
шапке? И почему Маша  бросилась  его  обнимать,  но  рыдания  ее  больше
напоминают истерику, чем слезы радости?
   Тайши что-то ласково говорил ей на своем языке,  судя  по  интонации,
успокаивал, потом слегка отстранился от Маши и  повелительно  крикнул  в
темноту: "Чой Чжи!"
   В ту же секунду на камне появилась еще одна темная фигура.  Кряхтя  и
ворча, человек осторожно спустился по камням и,  беспрестанно  кланяясь,
приблизился к Толгою Это был уже известный  ей  китаец-толмач.  Он  тоже
узнал Машу. Узкие, заплывшие жирком глазки  совсем  исчезли  в  складках
лица, а само оно расплылось в умильной улыбке.  Китаец  склонился  перед
Машей в низком поклоне, а Толгой, смущенно улыбнувшись, проговорил  -  Я
пока плохо говорю по-русски. Чой Чжи помогать будет.
   Он  показал  жестом  на  камни,  и  они   сели   в   тесный   кружок,
приготовившись к разговору. Молчаливая стража отступила дальше в тень  и
полностью исчезла из поля зрения Ни звука, ни шороха не доносилось с  их
стороны. Лишь изредка  проносился  над  долиной  слабый  щебет  какой-то
ночной птицы.
   И по тому, как вслушивался в  него  тайши,  Маша  поняла,  что  таким
образом нукеры сообщают ему о том, что вокруг все спокойно.
   За те несколько месяцев, что они не виделись,  тайши  подрос,  окреп,
раздался в плечах.  Да  и  в  разговоре  чувствовал  себя  увереннее,  и
приказывать научился. Это Маша  поняла  по  коротким  фразам,  какие  он
иногда бросал в темноту, получая быстрый  односложный  ответ.  Невидимая
охрана находилась поблизости, но как Маша ни силилась, рассмотреть ее не
смогла.
   Первым делом Толгой сообщил им, что  ездил  в  дацан  на  моление  и,
возвращаясь, получил предупреждение о том, что Онгонур  заняли  солдаты.
Они разыскивают его брата Цэдена, который, вопреки присяге, помог бежать
двум государственным преступникам. Уже через час, узнав от своих  людей,
кто эти преступники, тайши изменил маршрут своего следования.
   - Я не могу помочь вам  открыто,  но  я  обещал  вам  свою  защиту  и
обещание свое выполню тайно, - сказал он и посмотрел  на  Машу  важно  и
очень серьезно, как и подобает венценосной особе. Только  китаец  портил
это впечатление. Переводил княжескую речь торопливо, перебегая  взглядом
с тайши на Машу и обратно. - Мои  баторы    встретили
вашего человека в тайге, - продолжал Толгой, -  и  он  рассказал  мне  о
смерти моего брата. Мы заберем его тело и похороним по своим обычаям.  -
Он помолчал некоторое время, словно собираясь с мыслями. - Я думаю, одна
его душа  сейчас  наслаждается  покоем  среди  добрых  духов,  а  вторая
вселилась в ребенка нашей крови, потому что мой  брат  следовал  законам
своей веры и своего народа, хотя  присягал  царю  и  носил  православный
крест.
   Митя за это время не промолвил ни единого слова. Во  время  разговора
молодой тайши больше  обращался  к  Маше,  а  его  по  какой-то  причине
игнорировал, но вот он обратил свой взор  на  него  и  чуть  высокомерно
сообщил, что Мордвинов выставил усиленные казачьи кордоны в  направлении
Иркутска и вдоль китайской границы. Не обошел  вниманием  и  Терзю.  Там
беглецов поджидала хитрая засада,  и  если  бы  буряты  не  предупредили
Антона, он непременно попался бы в руки казаков.
   - Но где же тогда Антон? - Митя понял,  что  на  мальчишку  не  стоит
слишком обижаться, а все его высокомерие показное. За ним  он  старается
скрыть смущение и некоторую растерянность. - Неужели он  не  внял  вашим
предупреждениям и все-таки отправился на заимку?
   - Я дал ему своего проводника, батора Мэргэна, - сообщил Толгой. - Он
знает тайгу как свои пять пальцев. Он  выведет  вашего  слугу  куда  ему
нужно.
   - Прекрасно! - Митя ободряюще улыбнулся. - Надеюсь,  у  вас  найдется
еще один проводник и для нас с Марией Александровной?
   - Тропа, по которой Мэргэн повел вашего слугу, уходит в поднебесье. И
там могут  ходить  только  мужчины.  Женщине  там  не  пройти.  -  Тайши
огорченно развел руками. - Но я знаю,  как  помочь  вам.  Вы  поедете  в
кибитке,  в  сопровождении  двух  хувараков   . Они повезут вас по старой дороге, которая проходит выше  Терзи.
Казаки не посмеют к вам приблизиться. На кибитке хувараки вывесят желтую
и красную тряпки - знак, что везут больного оспой ламу.
   - Я преклоняюсь перед вашей мудростью, князь!
   Дмитрий Гагаринов приложил руку  к  груди  и  слегка  поклонился.  Он
нисколько не лукавил. Мальчишке на первый взгляд было  никак  не  больше
шестнадцати, но рассуждал он здраво и выход  из,  казалось,  безвыходной
ситуации предложил остроумный и неожиданный. А похвале откровенно, почти
по-детски обрадовался, Митя понял это по его  расплывшейся  в  довольной
улыбке физиономии. Толгой совсем по-мальчишески шмыгнул носом  и  что-то
быстро сказал китайцу. Тот с готовностью закивал головой и перевел:
   - Тайши говорит, что желает пригласить  вас  в  свою  юрту,  зарезать
много баранов и устроить настоящий праздник. Но он не может. Солдаты еще
не ушли из Онгонура, и  он  должен  вернуться  к  своему  народу,  чтобы
защитить его.
   - Спасибо вам, князь. - Митя поднялся с камня и поклонился ему. -  Мы
искренне вам благодарны и никогда не забудем вашего  брата.  Цэден  спас
нас ценой собственной жизни.
   И я обещаю, что буду молиться  о  спасении  его  души,  пока  жив,  и
непременно расскажу о нем и о вас своим детям.
   Тайши опять улыбнулся:
   - Ваша жена очень красивая и добрая. У вас будет много  детей.  И  вы
будете счастливы. - Он подошел к Маше и, приложив сложенные руки сначала
ко лбу, потом к груди, поклонился ей.
   Она обняла его за плечи, поцеловала в щеку и тихо сказала:
   - Милый мой! Я всегда буду хранить ваш знак и  помнить,  что  на  нем
кровь Цэдена. И как мой муж, буду вечно  молиться  за  ваше  здоровье  и
процветание вашего народа...
   Молчаливые  спутники  юного  бурятского  князя,   точно   привидения,
скользнули из темноты навстречу тайши. Толгой еще раз поклонился, быстро
сказал по-русски: "До свидания!" - и исчез среди нагромождения  каменных
глыб. Вслед за ним вскарабкался китаец, а рядом с Митей и Машей остались
лишь два молодых бурята с обритыми головами и в длинных желтых  хитонах.
Один из них молча кивнул головой в  направлении  утеса,  скрывающего  их
лошадей, и беглецы так же молча последовали за ними. Но  перед  тем  как
лечь  на  дно  кибитки,  в  которой   они   собирались   отправиться   в
неизвестность, Митя прошептал:
   - Сегодня двое людей  пытались  меня  убедить,  что  ты  -  идеальный
вариант  супруги.  Возможно,  следует  прислушаться  к   их   мнению   и
присмотреться к тебе?
   - Я не нуждаюсь в твоей снисходительности, - Маша  потянула  на  себя
толстое покрывало, которым они должны были укрыться  с  головой,  и  уже
из-под него добавила:
   - И нечего ко мне присматриваться.  Обойдусь  как-нибудь  без  твоего
внимания.
   Митя усмехнулся и  тоже  нырнул  под  покрывало.  Какое-то  время  им
придется провести в духоте и полной темноте, но это ничто в сравнении  с
теми муками, какие он испытывал, лежа рядом с Машей. Чувствовать рядом с
собой ее тело, ощущать исходящее от него тепло и не сметь прикоснуться к
нему.. Иметь возможность поцеловать ее и не сделать этого, боясь  выдать
себя невольным звуком или неосторожным движением, -  есть  ли  на  свете
большее  наказание  для  молодого  и  сильного  мужчины,  так  давно  не
державшего в своих объятиях желанную женщину?

36.

   Митя исподтишка наблюдал за  Машей  Подобрав  ноги  и  закутавшись  в
пуховую шаль - он уже знал, что это подарок его матери, - она сидела  на
полатях и задумчиво, почти  отрешенно  следила  за  пламенем  свечи.  Он
видел, как меняется милое девичье лицо, словно зеркало  отражая  оттенки
чувств, посещающих ее в этот момент: то грусти,  то  тревоги,  то  вдруг
радости или недоумения. Впервые он осознал, что не встречал еще  женщины
с таким живым и выразительным лицом.
   Внезапно он вспомнил Алину, ее почти кукольное неподвижное  личико  В
любом случае, когда она дулась на него по поводу, а иногда и без повода,
или, наоборот, хотела показать свою радость, как в тот  день,  когда  он
сделал ей предложение, и даже в минуты, когда он целовал ее и  шептал  о
своей любви, большие серые глаза его бывшей невесты смотрели на  него  и
на весь остальной мир с выражением холодным и бесстрастным. И теперь  он
понял, почему зачастую чувствовал себя рядом с ней неуверенно и  говорил
порой совсем не то, что думал. Не от растерянности или смущения.
   И тем более не от благоговения, какое он поначалу испытывал перед  ее
красотой Он кожей ощущал  ее  безразличие.  Но  из  ложной  гордости  не
решался признаться даже самому себе, что Алина к нему равнодушна .
   Впрочем,  гордость  здесь  ни  при  чем  Просто  он  не  привык  быть
отвергнутым. Он столько сил потратил на то, чтобы завоевать ее, что  был
уже не в состоянии трезво размышлять и понять:  Алина  не  любит  его  и
выбирает мужа, следуя несколько другим чувствам. Это сейчас он осознал в
полной мере, почему она согласилась стать его женой. Но в то  время  вел
себя  как  пустоголовый  баран,  со  всех  ног  спешащий  к  алтарю,  не
подозревая, что приносит себя в жертву высокомерной и недалекой  девице,
чьи интересы  не  распространяются  дальше  величины  его  наследства  и
степени влияния в обществе. Он не захотел вовремя во всем разобраться..,
и вот что из этого получилось!..
   Маша подняла голову и, отгоняя какую-то мысль, глубоко вздохнула.  Их
взгляды встретились, и даже в слабом свете свечи Митя заметил,  как  она
покраснела.
   Он успокаивающе улыбнулся, протянул руки к свече и  поправил  фитиль.
Огонек перестал дрожать, выпрямился В  их  тесном  убежище  сразу  стало
светлее. И Митя в очередной раз подавил судорожный  вздох:  все  чаще  и
чаще в последнее время он ловил себя на мысли, что  почва  ускользает  у
него из-под ног, стоит ему взять Машу за руку или сесть рядом с ней. Она
волновала его так,  как  не  волновала  ни  одна  женщина.  Каждое  даже
невольное прикосновение заставляло  его  сердце  бешено  колотиться.  Он
терял самообладание и более всего боялся (и это он, который сроду никого
и ничего не  боялся),  что  она  отвергнет  его  навсегда  ради  другого
человека. И этот человек - его лучший друг Алексей  фон  Кальвиц.  И  он
достоин ее любви нисколько не меньше, а вероятно, и больше,  ибо  не  по
его вине, а из-за него,  Дмитрия  Гагаринова,  Маша  пережила  и  жуткий
страх, и неоднократную угрозу смерти, и небывалые лишения и  унижения...
Так неужели она не  заслуживает  лучшей  доли,  чем  та,  которую  может
предложить он, всего лишь бывший князь и недавний каторжник?
   Он попытался уже в какой раз за последние  дни  разобраться  в  своих
чувствах.  И  раньше  Маша  по-особому,  как  никакая  другая   женщина,
возбуждала его и приводила в смятение, а  дважды,  тогда  во  флигеле  и
особенно ночью после свадьбы, он был на грани умопомрачения. И  объяснял
это плотскими, присущими всякому мужчине желаниями, но  только  не  теми
возвышенными чувствами, которые питал когда-то к Алине. И что еще, кроме
греховных   желаний,   допустимо   испытывать   к   очень   красивой   и
соблазнительной, но бедной девушке, воспитаннице собственных родителей?
   Разве мог в то время один из самых богатых и блестящих женихов России
влюбиться в простушку бесприданницу и не  выставить  себя  при  этом  на
всеобщее посмешище? Многие  светские  красавицы  готовы  были  выбросить
белый флаг из-за одного его благосклонного  взгляда.  Любое  благородное
семейство посчитало бы за честь породниться с князьями Гагариновыми...
   Да, сколько сердец было разбито, сколько  напрасных  слез  пролито  и
барышнями, и более зрелыми дамами из-за неразделенной любви и  обманутых
надежд! И он, оставаясь очень  желанной  добычей,  до  поры  до  времени
чувствовал себя в относительной безопасности, весьма  успешно  ускользая
из сетей, расставленных предприимчивыми  мамашами  и  другими  не  менее
ловкими охотницами за богатым и влиятельным женихом, пока не попался  на
крючок, хитро заброшенный семейством Недзельских.  Алина  привлекла  его
своей недоступностью, и уступи она в  скором  времени  его  ухаживаниям,
дело бы на том и закончилось. Но она повела себя  иначе:  умело  сделала
ставку на его самолюбие и чуть было не выиграла главный приз в гонке  за
право стать законной супругой князя Дмитрия Гагаринова.
   Но скажи ему кто-нибудь два года назад, что наступит время,  и  мысли
его будут не об Алине, а об этой русоволосой девушке с  ясными  голубыми
глазами, которую он помнил младенцем,  а  потом  голенастым  подростком,
разве не принял бы он того за  идиота?  А  теперь  сам  ведет  себя  как
подлинный идиот и почти не удивляется этому. И все потому,  что  до  сих
пор не может разобраться, отчего лишилась покоя  его  душа  и  никак  не
успокоится сердце.
   Странно, очень странно все, что с ним происходит! И неудобно!  Мешает
сосредоточиться  на  более  важных  делах,   приводит   в   смятение   и
отвлекает... Почему вместо того, чтобы серьезно задуматься над тем,  что
их ждет завтра, он мечтает обнять эту женщину, прижать ее к своей  груди
и не отпускать до тех пор, пока ее сердце не забьется  в  унисон  с  его
растревоженным сердцем. И тогда он коснется губами ее нежных губ,  таких
теплых и податливых...
   Митя  закрыл  глаза,  испугавшись,  что  Маша  прочтет   его   мысли,
разбудившие его воображение: оно очень живо воссоздало в памяти вкус  ее
губ. И запах ее кожи, и тяжесть ее груди в своих ладонях он тоже слишком
хорошо помнил...
   И вынужден был признать, что уже не в состоянии изгнать эти тайные  и
не совсем благочестивые мысли из головы; как бы ни желал  справиться  со
своими довольно откровенными фантазиями, так и не  сумел  их  одолеть...
Или не захотел?
   Митя продолжал украдкой рассматривать застывшую в одной  позе  тонкую
женскую фигурку, слегка склоненную головку, изящные  пальцы,  сцепленные
на коленях. Видел ее порозовевшую от духоты щеку, мочку маленького  уха,
прикрытого  пушистой  русой  прядкой,  и  небывалое   чувство   восторга
захлестнуло его. Стало так радостно, так хорошо на душе, что он невольно
улыбнулся и расправил плечи.  Он  понял,  что  никогда  и  никому,  даже
лучшему другу, не уступит эту женщину. И пусть  впереди  их  ждут  новые
испытания, пусть неизвестно будущее, но в эту ночь он понял,  что  такое
счастье! И даже жалкая клетушка, где они отсиживались уже второй день  в
ожидании Антона и Васены, показалась ему самым чудесным местом на свете.
   Он встал с полатей, прошелся туда и обратно, разминая затекшие мышцы.
Потом остановился напротив Маши, взял ее руки в свои и тихо спросил:
   - Ты не возражаешь, если я посижу рядом?
   - Нет. - Маша  отодвинулась,  освобождая  ему  место.  -  Сиди,  если
хочешь!
   Он, продолжая удерживать ее ладони, опустился на полати.
   - Я весь день за тобой наблюдаю, дорогая! Ты чем-то расстроена?
   - Я беспокоюсь, что слишком долго нет Антона И Васены.
   Как бы чего не случилось.
   - Если бы их схватили, об этом тут же стало бы известно в поселке.  А
тебе еще  час  назад  Прасковья  Тихоновна  сказала,  что  в  Терзе  все
спокойно. Я уверен, они благополучно встретились с Кузевановыми, забрали
оружие и припасы и сейчас заняты  тем,  чтобы  спрятать  их  в  надежном
месте. Васена - девица умная, смекалки ей не занимать, так  что,  думаю,
наутро они будут здесь. И, даст бог, завтра ночью мы сможем уйти отсюда.
   - Только не загадывай наперед. - Маша недовольно поморщилась. - Я уже
знаю, стоит мне что-то задумать на день или на два  вперед,  обязательно
получится наоборот.
   - А ты, смотрю, суеверной стала?
   - Тут и суеверной станешь, и на кого угодно молиться будешь!  -  Маша
прижалась щекой к коленям и тяжело вздохнула. - Ты не представляешь, как
я перепугалась, когда казаки на тропе появились  и  приказали  хуваракам
поворачивать на другую дорогу. Я думаю, они и стрелять стали бы, если  б
буряты решились ослушаться.
   - Но в оспу они поверили и основательно струсили, иначе бросились  бы
обыскивать кибитку. Представляешь их удивление: на месте умирающего ламы
они вдруг обнаруживают  приятный  сюрприз  -  парочку  беглецов.  А  так
предпочли все-таки не связываться и  позволили  объехать  Терзю  дальней
дорогой.
   - Я так и думала, что они  не  решатся  на  обыск.  Любой  человек  в
здравом уме поступил бы так  же.  Они  же  не  дураки  и  понимают,  что
подозрения  подозрениями,  но  оспа  -  страшнейшая  болезнь,  и   зачем
рисковать собственной шкурой?
   Митя улыбнулся, придвинулся к Маше и обнял ее за плечи.
   - Порой мне кажется, что ты лет на десять старше меня и  раза  в  два
мудрее. И, сказать по правде, некоторые твои рассуждения иногда  заводят
меня в тупик.
   - Просто в отличие от тебя я склонна к  здравомыслию,  а  ты  слишком
импульсивен, самоуверен и с гордыней никак справиться не можешь.
   - Маша, дорогая, ты несправедлива! - Митя даже опешил от ее  слов.  -
Возможно, раньше  ты  могла  меня  упрекнуть  в  этом,  но  сейчас  я  -
совершенно другой человек. И  мое  отношение  к  жизни,  к  людям  очень
изменилось.
   - Ты думаешь, я этого не замечаю? - Маша подняла голову и  посмотрела
ему в глаза. - Иначе я ни за что не решилась бы идти с тобой к Амуру. Но
не пожалеешь ли ты когда-нибудь и не обвинишь ли  меня,  что  я  затеяла
этот  побег,  особенно  если  в  дело  вмешаются  какие-то   неожиданные
обстоятельства и мы попадем в руки Мордвинова или, того  хуже,  окажемся
на грани смерти? - - Я никогда об этом не пожалею уже потому, что  жизнь
предстала  передо  мной  в   совершенно   другом   свете.   Я   научился
по-настоящему ценить каждый прожитый день, Машенька.  -  Митя  продолжал
серьезно и настойчиво смотреть в ее глаза. - И еще я понял, что  наконец
обрел то, о чем так долго мечтал и уже не надеялся встретить.
   Маша слегка отклонила голову назад и насмешливо сказала:
   - С чего это вдруг тебя потянуло на столь пафосные заявления, или это
встреча с Васеной на тебя так подействовала?
   - Маша, - Митя на мгновение потерял дар речи, - Маша,  что  ты  опять
выдумываешь? При чем тут Васена?
   - А при том! - Она посмотрела на Митю с явной злостью  и  попробовала
отодвинуться к другому краю полатей. Но  Митя  пресек  эту  попытку,  а,
наоборот, еще крепче прижал ее к себе и с деланной угрозой прошептал:
   - Если ты сейчас же не сознаешься, что ревнуешь меня к Васене, я тебя
не отпущу!
   - Нет, ты неисправим, - вздохнула Маша и перестала сопротивляться.  -
При чем тут ревность? Неужели ты не видишь, что  Антон  и  Васена  любят
друг друга? Ты пристаешь к ней со своими любезностями,  а  Антон  вместо
того, чтобы съездить кое-кому по  физиономии,  места  себе  не  находит,
бедняга! А тебе хоть бы хны! Потому что ты эгоист по своей сути. И  едва
чуть-чуть отдышался, опять взялся за старое.
   - Но я не имел в виду ничего дурного. - Митя, похоже,  растерялся.  -
Ты ведь тоже расцеловала Антона на прощанье, но  я  ни  в  чем  тебя  не
упрекнул. А что касается Васены, так я поцеловал ее  только  в  щеку,  и
лишь в благодарность за то, что они с Антоном встретили нас  в  тайге  и
проводили до заимки. Или мне следовало поцеловаться с Антоном?
   - Конечно