х побед над французом и турком. И многие верноподданные
Его  Величества  были  тогда  уверены,  что  русскому  царю  все  народы
подвластны, только вот один англичанин пока еще не покорился...
   Так день за днем, вспоминая прошлое и горюя о нем, очень медленно, со
многими остановками и порой непредвиденными задержками двигались  они  в
сторону Петербурга  и  добрались  до  столицы  только  в  первых  числах
октября.
   Сразу же по приезде отправили  сообщение  барону  и  вызвали  Антона,
который почти все свое время проводил вблизи  Петропавловской  крепости,
пытаясь разузнать  что-нибудь  новенькое  о  молодом  барине.  Домой  он
приходил лишь ночевать, но на этот раз промок  под  проливным  дождем  и
вынужден был намного раньше вернуться в квартиру на Театральной площади,
где его и застал посланец князя.
   Первым в княжеский дом на Фонтанке приехал Антон в графском экипаже и
в сопровождении  лакея,  посланного  за  ним.  Он  не  успел  не  только
обсушиться, по даже переодеться, и зуб на  зуб  не  попадал  от  холода.
Князь велел дать ему водки, горячий ужин и сухое платье, так что  только
через час он  появился  на  пороге  кабинета  и  начал  свой  рассказ  о
происшествии, случившемся почти месяц назад, в начале сентября, в  одной
из аллей парка на Каменном острове.
   К сожалению, Антон ничего толком не знал и мог  только  догадываться,
что драка и злополучный выстрел в сгустившихся ранних сумерках  не  были
беспричинными: что-то до такой степени помутило разум Мити, что  он,  не
раздумывая, поднял руку на отпрыска царской фамилии  и  обошелся  с  ним
весьма жестоко.
   Антон клялся, что в тот день барин  стоял  вахту  вместо  заболевшего
офицера и потому был трезв как стеклышко. Не  узнать  князя  Василия  он
тоже не мог: тот в свое время учился в Морском корпусе,  и  однажды  они
вместе ходили в учебное плавание.
   Антон замялся, опустил глаза и  скороговоркой  сообщил  то,  что  ему
удалось разузнать от знакомых ему лакеев, чьи господа проживали в том же
доме, где  и  они  с  Дмитрием  Владимировичем.  В  свете,  оказывается,
поговаривали, будто в последнее время великий князь весьма нелицеприятно
высказывался и в  Английском  клубе,  и  на  приятельских  вечерниках  о
Дмитрии Гагаринове. И некоторые  связывали  это  с  Алиной  Недзельской,
обратившей свой прекрасный взор на Митю, а не на  худого  и  невзрачного
князя Василия, который к тому же никогда бы  не  женился  на  ней  из-за
своего происхождения и положения...
   - Ты видел князя после того, как это случилось?  -  спросил  Владимир
Илларионович. - Рассказывай,  Только  ничего  не  скрывай  и  постарайся
вспомнить все до мельчайших подробностей.
   Антон, рослый, широкоплечий парень лет тридцати, с русыми волосами  и
карими, почти черными глазами, наморщил крупный  нос  и  глубокомысленно
уставился в потолок, потом перевел взгляд на барина и твердо сказал:
   - А что вспоминать, ваша светлость, я вам в письме все от сих до  сих
отписал.
   - Надеюсь, тебе не составит труда вновь все  это  повторить,  -  сухо
сказал князь и недовольно  сдвинул  брови.  -  Будь  так  добр,  братец,
расскажи без утайки, что случилось после того, когда барин  вернулся  со
службы.
   Антон пожал плечами и начал свои  рассказ  о  событии,  перевернувшем
жизнь не только самого Мити, но и всей княжеской семьи:
   - Барин и тот вечер вернулся неожиданно  поздно,  часа  в  два  ночи.
Форменный сюртук, сапоги, панталоны - все у  него  было  в  грязи,  хотя
дождя уже не было с неделю. Но я особливо испугался, когда заметил,  что
руки и лицо у него в крови, а на сюртуке так вообще было пятно с тарелку
для супа.
   И когда он сиял сюртук, я заметил, что он без нижней  рубашки.  И  он
был настолько сердит, можно сказать, в бешенстве, что, когда  я  спросил
его, не напали ли на него разбойники какие, он запустил в меня стулом  и
чуть не прибил. Потом барин принял ванну, переоделся и потребовал  вина.
Много вина! - Антон быстро и  виновато  взглянул  на  княгиню.  -  Он  и
слушать меня не стал, когда я пытался  остановить  его,  напоминал,  что
завтра он участвует в разводе при Государе.
   Все напрасно! - Антон тяжело вздохнул и развел руками. - Я попробовал
его обмануть, дескать, все вино вышло, и тут Дмитрий Владимирович сказал
мне, что мои хитрости ни  к  чему,  потому  как  служба  его  все  равно
закончилась, и теперь ему  путь  на  виселицу,  если  князь  Василий  не
выживет, или, в лучшем случае, на каторгу. "Готовь мне вещи, голубчик! -
так он мне сказал. - Положи две пары белья, табаку, трубку и еще кое-что
из мелочи. Вероятно, за мной вот-вот придут".
   Но пришли только утром. Вернее, приехали. Жандарм из  главного  штаба
отвез барина на дворцовую гауптвахту, а потом, как мне  удалось  узнать,
его препроводили  в  Петропавловскую  крепость...  -  Антон  вздохнул  и
перекрестился. - Не знаю, стоит ли об этом говорить, но  их  сиятельство
сильно набрались в ту ночь, и, когда жандарм приехал, они уже  на  ногах
не стояли. - Он опять помялся и тихо сказал:
   - Конечно, я не совсем уверен, по барин спьяну все про  барышню  свою
твердил, про госпожу Педзельскую. Сдается мне,  он  к  ней  на  свидание
ходил...
   - Почему ты про это в письме не написал?
   - Побоялся, к тому же барин, говорят, отказывается, что встречался  с
барышней в тот вечер.
   - Что ж, старшие Недзельские  при  дворе  жили  это  лето?  -  быстро
спросила Зинаида Львовна, до сих пор сидевшая молча.
   - Так, видно. - Антон пожал плечами. - Барии как-то  обмолвился,  что
его служба вдвойне приятна тем, что позволяет ему ежедневно  видеться  с
невестой. Ежели б она была в городе, это вряд ли бы у  него  получалось,
так как он на своей яхте почти безотлучно находился и ночевал зачастую в
своей каюте. Я там не бывал, в основном был при доме. А на яхте  у  него
вестовой из матросов, Гришкой кличут. Его к следователю водили, и что он
ему рассказывал,  мне  неведомо.  До  яхты  меня  не  пускают,  так  что
поговорить с Гришкой не было  никакой  возможности.  Да  господин  барон
лучше меня знает, что к чему. Вот он приедет, все  вам  и  расскажет,  -
спохватился облегченно Антон. - Он даже в крепости  побывал  и  добился,
чтобы барину позволили за свой счет питаться.  Ему  теперь  даже  фрукты
носят, и хлеб белый, и масло... - Он хотел что-то добавить, но посмотрел
на княгиню и ничего не сказал.
   Алексей приехал поздно вечером прямо со службы. Глаза его  заблестели
при виде Маши, но они не успели перемолвиться даже словом: князь туг  же
пригласил всех в кабинет.
   При ярком свете ламп Маша разглядела, что ее жених сильно  изменился.
Глаза у него опять ввалились, он осунулся. Все время разговора он держал
перед собой двумя руками бокал с вином, по так и не  сделал  ни  единого
глотка.
   О происшествии с  Митей  он  знал,  несомненно,  больше,  но  у  Маши
сложилось впечатление, что он, как и Антон, о чем-то недоговаривает.  Он
подтвердил,   что   Мите   предъявлено   обвинение   в   государственном
преступлении, его делом занимается Особая  Следственная  комиссия.  Митю
через день вызывают на допросы. Он своей вины не отрицает,  но  причиной
нападения на великого князя называет только личную  неприязнь.  А  из-за
чего она возникла и почему он в момент стычки был  в  такой  ярости,  не
объясняет. Барон вздохнул и наконец сделал глоток из бокала:
   - Насколько я знаю Митю, причина должна быть  очень  серьезной.  И  я
склочен  подозревать,  что  это  каким-то  образом  связано   с   Алиной
Недзельской. Сам Дмитрий это полностью отрицает,  даже  то,  что  в  тот
вечер он должен был встретиться с ней в  одной  из  беседок.  -  Алексей
обвел взглядом притихших Гагариновых и Машу. - Но я разговаривал  с  его
вестовым Григорием, непревзойденным, уж поверьте, канальей, и он поведал
мне, что барин дал ему красненькую  и велел
купить самых лучших роз в цветочной лавке. Потом  этот  букет  нашли  на
полу беседки, возле которой и произошел сей инцидент.
   - А что же Алина? - тихо спросила княгиня. - Неужели она тоже  ничего
не подтверждает?
   - Вокруг Алины, Зинаида Львовна, возведена стена из  ее  родителей  и
многочисленных родственников. Недзельские никуда сейчас не  выезжают,  а
нежелание дочери встречаться  с  кем-либо  объясняют  ее  якобы  сильной
болезнью. Следователь приезжал к ним  домой,  но  ее  отец  поднял  шум,
говорят, дошел до самого Перовского , и Алину оставили в покое. Но чует  мое
сердце, - глаза барона гневно сверкнули, он отодвинул бокал в сторону  и
сцепил пальцы, - что невеста вашего сына имеет прямое отношение  к  этой
трагедии. Князь Василий, думаю, вам  это  известно,  изрядный  волокита.
Причем у него нет никаких моральных принципов, и он не  переносит,  если
кто-то из дам отвергает его домогательства.
   Вы должны помнить, как была погублена репутация баронессы Линевской и
что из-за него утопилась дочь генерал-майора Кондрашова. Тогда это  дело
удалось замять, и князь отделался лишь легким испугом. -  Алексей  снова
взял в руки бокал и, сделав небольшой глоток, продолжил свой рассказ:
   - Алину начали вывозить в свет лишь в прошлом сезоне,  и  он  тут  же
стал оказывать ей слишком пристальное внимание. Отец  Алины,  он  важный
чиновник в Министерстве иностранных дел, вынужден был обратиться к  отцу
князя Василия, великому князю Михаилу,  и  этот  мерзавец  на  некоторое
время притих. Потом в марте, в Севастополе, Митя познакомился  с  Алиной
на благотворительном балу, который  устроила  супруга  адмирала  княгиня
Кареева в пользу моряков-инвалидов. Алина - ее племянница и в  то  время
гостила у княгини вместе со своей  матерью  и  младшей  сестрой.  И  тут
началось! Князь Василий словно с цепи сорвался  и  особенно  разъярился,
когда узнал, что Алина и Митя вот-вот обвенчаются. В Английском клубе он
очень грязно говорил о Мите.
   Мити в городе не было,  но  до  него,  определенно,  дошли  слухи  об
отвратительных  высказываниях  князя.  Как  мне   удалось   выяснить   у
лейтенанта Вяхирева, с которым Митя подружился  на  яхте,  незадолго  до
происшествия он признался, что с удовольствием раздавил бы некую мерзкую
тварь и посмотрел бы, какая кровь из нее потечет - голубая или черпая...
   Алексей развел руками и виновато посмотрел на Гагарииовых:
   - Это все, что я знаю. Нужно признать, со мной не слишком  считаются,
когда я пытаюсь что-то  разведать.  Друг  -  не  родственник,  и  потому
некоторые чиновники просто-напросто отказываются со мной  разговаривать.
Но одно я знаю точно - князь Василий уже на ногах, рана его оказалась не
слишком тяжелой, синяки сошли через неделю, так  что,  думаю,  наказание
Мите определят не слишком серьезное.
   - Какое бы то ни было, но наказание есть  наказание.  И  более  всего
меня беспокоит, что он перейдет в разряд государственных преступников  и
сидит в одиночном каземате. А это... - Владимир  Илларионович  осекся  и
посмотрел на жену, потом махнул рукой и тихо сказал:
   - Впрочем, зачем гадать? Завтра я  все  постараюсь  выяснить  и  буду
просить о свидании с сыном.
   В случае чего до Государя дойду, челом  буду  бить,  чтобы  следствие
было  проведено  с  особой  тщательностью  и   наказание   назначено   в
соответствии с истинной мерой его вины.
   - Маша,  -  княгиня  взяла  девушку  за  руку,  -  ты  не  откажешься
сопровождать меня завтра к Недзельским? Я хочу  переговорить  с  Алиной.
Неужели ее родители не поймут мои страдания и не разрешат мне повидаться
с их дочерью?
   - По-моему, зря ты затеваешь это,  матушка,  -  князь  с  сочувствием
посмотрел на жену, - вряд ли они помогут нам. Да я их и понимаю: если  в
свете станет известно, что эти события каким-то  образом  связаны  с  их
дочерью, репутация семьи будет основательно  подмочена,  и  им  вряд  ли
удастся подыскать в скором времени достойную партию для нее.
   - Господи! - Княгиня прижала пальцы к вискам и заплакала. -  Митя  не
переживет такого удара. Ведь он так любит ее, и  когда  узнает,  что  их
свадьба не состоится...
   - К  сожалению,  Алина  вряд  ли  решится  повторить  судьбу  княгини
Волконской . - Барон вздохнул  и  поднялся  из  кресла.  -  Прошу
прощения, по я вынужден откланяться. Я должен  быть  на  корабле.  -  Он
слегка поклонился князю и княгине и спросил:
   - С вашего позволения, могу ли я поговорить с Марией  Александровной,
у меня есть еще четверть часа до прибытия экипажа?
   - Конечно, конечно, - торопливо согласился  Владимир  Илларионович  и
перед тем, как покинуть кабинет, крепко пожал руку  барону.  -  Огромное
спасибо, Алексей Федорович, за все, что вы делаете для Мити.
   Княгиня тоже подошла к барону и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала
его в лоб. Потом едва заметно, одними глазами улыбнулась Маше  и  следом
за мужем вышла из кабинета.

7.

   Алексеи проводил взглядом князя я княгиню, подошел к Маше, привлек ее
к себе и поцеловал в губы. Потом слегка отстранился  и  посмотрел  ей  в
глаза:
   - Вы сильно изменились, Мария Александровна. Уж не больны ли?
   Маша покачала головой и тихо сказала:
   - Пет, я здорова. Но нас утомила дорога, и то, что случилось с Митей,
увы, не улучшает настроение и самочувствие.
   - Простите. - Алексеи подвел ее к дивану. - Давайте лучше поговорим о
нашем будущем...
   - Как вы смеете говорить об этом?  -  Маша  почувствовала  сильнейшее
раздражение. - В нашей семье горе, и я  не  могу  думать  о  собственном
счастье, когда Митя находится в заточении.
   Барон отчаянно покраснел:
   - Еще раз простите меня. Стоило мне увидеть вас, как у меня наступило
что-то  вроде  помутнения  рассудка.  Возможно,  нам  следует  перенести
венчание?
   - Я очень благодарна вам, Алексей Федорович,  что  вы  понимаете  мои
чувства, - прошептала Маша и расплакалась. -  Как  вы  смотрите  на  то,
чтобы отложить свадьбу до вашего возвращения из экспедиции?
   - Вероятно, так тому и быть, Машенька, дорогая! - Барон  вновь  обнял
ее и прижал к своей груди. - Я  очень  люблю  вас  и  буду  ждать  ровно
столько, сколько потребуется.
   Он принялся покрывать поцелуями ее мокрое от слез лицо, но Маша мягко
отстранилась.
   - Алексей Федорович, у нас слишком  мало  времени,  поэтому  я  хочу,
чтобы вы не отвлекались на меня, а рассказали сейчас то, что не  посмели
рассказать князю и княгине.
   Барон растерянно посмотрел на нее и слегка отодвинулся. Взял ее  руки
в свои и тихо проговорил:
   - Дайте слово, что не скажете  Зинаиде  Львовне  о  том,  что  сейчас
услышите. ;
   - Алексей, вы могли бы не предупреждать меня. - Маша освободила руки,
прижала их к груди и испуганно спросила:
   - Что, положение настолько серьезно?
   - Хуже не  бывает!  Поначалу  Следственная  комиссия  искала  комплот
 и особенно пристрастно допрашивала  всех  его
близких товарищей. Меня дважды вызывали на допрос, и, смею вас  уверить,
процедура  эта  гнуснейшая.  Боюсь,  это  повлияет  на  мое   назначение
командиром "Рюрика". Но я согласен отказаться от него, если б  смог  тем
самым помочь Мите. - Он удрученно вздохнул. -  На  мой  взгляд,  Николай
Павлович настолько напуган событиями 14 декабря,  что  в  простой  драке
склонен  видеть  заговор  против  престола.  -  Он  опять   вздохнул   и
нерешительно посмотрел на Машу, словно раздумывал, говорить ли дальше.
   - Алексей Федорович, не надо щадить меня,  рассказывайте  все  и  без
утайки, а не то я рассержусь на вас! - пригрозила  ему  Маша  и  сердито
нахмурилась.
   - Хорошо, - задумчиво произнес барон, - вероятно, я  должен  вам  все
рассказать, иначе вы потеряете ко мне всяческое доверие, а это будет для
меня невыносимо.
   Он вновь пристально посмотрел на Машу, будто проверяя, насколько  она
готова выслушать те страшные вещи, которые ему совсем  недавно  довелось
узнать.
   - Маша, я прошу вас держаться, потому что то, о  чем  я  сейчас  буду
говорить, не для женских ушей, да и не всякий мужчина способен выдержать
подобное сообщение. Я не могу рассказать  об  этом  родителям  Мити,  но
уверен, что кто-то из  семьи  должен  знать  всю  правду  о  том,  каким
тяжелейшим испытаниям подвергается сейчас Митя. - Алексей набрал  полные
легкие воздуха и сделал глубокий  выдох,  словно  переступил  порог,  за
которым мог позволить себе то, что не позволял  прежде.  -  Мне  удалось
побывать в каземате, где сейчас  находится  Митя.  Это  каземат  Невской
куртины недалеко от Невских ворот.  Четырехаршинная  каморка,  настолько
маленькая, что, стоит развести руки и стороны, они касаются стен. В  ней
есть окно, но оно полностью замазано известкой и  закрыто  металлической
решеткой, так что через него почти не проникает свет. Часовой  ходит  но
коридору,  каждые  четверть  часа  поднимает   холстину   над   окошком,
прорубленном в дверях, и наблюдает за  тем,  что  происходит  внутри.  В
самом каземате страшно сыро  и  холодно,  с  потолка  и  стен  постоянно
сочится вода, особенно сейчас, во время  дождей,  поэтому  и  одежда,  и
постель отсырели, и пока топится печь, Митя только  слегка  успевает  их
просушить. Стены покрыты какой-то  мерзопакостной,  вонючей  слизью,  по
углам все заросло буро-зеленой плесенью. Митя сказал мне,  что  железную
печь топят лишь по утрам, она страшно дымит, а ее труба  проходит  прямо
над его головой.  Почти  все  пространство  занимают  кровать,  покрытая
грубым шерстяным одеялом, и  стол  в  углу,  на  нем  стоит  лампадка  с
фонарным маслом и оловянная кружка. Копоть от лампадки ужасная. Когда  я
вошел в каземат, то поначалу даже не узнал Митю в арестантском халате  и
с черным, как у арапа, лицом. На  прогулки  его  не  выводят,  книг  для
чтения не дают, ни пера, ни чернил  в  каземате  держать  не  позволяют.
Заключенному не разрешается разговаривать даже  с  самим  собой,  нельзя
перестукиваться с соседними камерами, спать днем... За  каждую  подобную
провинность полагается карцер. До конца  следствия  он  не  имеет  права
встречаться с родными и сообщаться с внешним  миром...  -  Барон  тяжело
вздохнул, взял в руки ладонь Маши и слегка сжал. - Представляешь,  Маша,
насколько  Мите  с  его  веселым,  неугомонным  нравом  тяжело   сейчас.
Отношения с миром прерваны, связи разорваны... - Алексей опять вздохнул,
потер с ожесточением лоб и продолжил свой печальный рассказ. - Митя  мне
признался, что первые две недели чувствовал себя погребенным заживо.
   Страшно физическое изнурение. Но еще страшнее -  нравственное,  когда
человек остается один на один с властью, совершенно беззащитный перед ее
сатрапами. И эта пытка - более жестокая, более изощренная, чем телесная,
потому что может оставить человека жить, но лишит его рассудка.
   И усугубляется она не только одиночеством,  но  еще  и  бездействием.
Сторожам не позволяется разговаривать с  заключенными,  но,  как  сказал
Митя, они, несмотря ни на что, жалеют его  и  порой  сообщают  кое-какие
новости.
   - Но как вам удалось проникнуть в крепость? Ведь  вы  сами  говорите,
что это невозможно?
   - Давно испытанным способом, Машенька, - Алексей печально усмехнулся,
- с помощью  определенного  количества  ассигнаций,  перед  которыми  не
устоит  даже  самый  ретивый  поборник   российских   законов.   Степень
преданности Государю,  увы,  зависит  от  суммы  подношения...  -  Барон
посмотрел на каминные часы. - У меня в запасе не больше пяти минут.
   Хочу сказать вам, что Митя, конечно же,  выглядит  неважно,  похудел,
оброс бородой. Кроме того, он кашляет, и я боюсь,  как  бы  не  началось
кровохарканье. Кормят его отвратительно: ежедневно на обед -  чечевичная
похлебка, жидкая овсяная каша, кусок  черного  хлеба,  а  на  завтрак  -
небольшая булка, два куска сахара и кружка жидкого чая... На такой  пище
долго не протянешь! Но мне удалось договориться с одним из гвардейцев  -
инвалидным солдатом, приставленным  к  этим  казематам.  Я  передал  ему
двести рублей, и он тайно, по исправно снабжает Митю  свежими  фруктами,
яйцами, молоко