ательно головой, сплюнул сквозь зубы и, хлопнув дверью, скрылся в доме.

Глава 37

     Последний автобус выстрелил Облаком выхлопных газов, мигнул желтым глазком поворотных огней и исчез за сплошной стеной дождя, истязавшего землю уже третий день подряд. Людмила зябко повела плечами, вскинула на плечо спортивную сумку, подхватила с земли тяжелый чемодан и направилась к магазину, работавшему круглосуточно. Уже в автобусе она вспомнила, что ничего не купила на ужин, и теперь собиралась исправить свой просчет, потому что знала: дома ее ждет пустой холодильник, который она вымыла и отключила перед отъездом.
     Она намеренно купила билет на последний рейсовый автобус, чтобы добраться до дому незамеченной и не объяснять каждому встречному, по какой такой причине вдруг вернулась в село.
     Но более всего на свете она боялась встречи с Барсуковым.
     Недельной давности звонок Антонины вызвал душевное смятение, которое заставило ее принять непростое решение, на которое не отваживалась все лето, но тайно холила и лелеяла надежду вопреки всякому здравому смыслу.
     Она понимала, что эмоции вновь взяли верх над рассудком. Но разве могла она не сойти с ума, когда узнала, что Денис встречается с Надькой Портновской и, как поговаривают в селе, дело пахнет близкой свадьбой? По слухам, они даже съездили в город, чтобы присмотреть Надьке свадебный наряд, и купили обручальные кольца. А мать будущей невесты уже полсела оповестила, что венчаться молодые будут непременно в Минусинском соборе, там, где когда-то крестили новорожденную Надьку.
     Антонина говорила торопливо, вполголоса, хотя двухнедельный Мишка, только что накормленный и завернутый в чистые пеленки, не реагировал пока ни на какие шумы и спал без задних ног.
     - Мила, я тебе одно скажу: проворонила ты мужика по собственной вредности и глупости, как пить дать проворонила! - Антонина перевела дыхание и замолчала на мгновение, видно прислушивалась, не заголосит ли ее драгоценное чадо. Потом продолжила:
     - Бросай к чертовой матери свой Центр и приезжай сюда на несколько дней, отпуск возьми или в командировку соберись. Объяснись, наконец, с Барсуковым. Не может быть, чтобы он тебя так быстро забыл! - И, приглушив голос еще на полтона, почти прошептала:
     - Мне Стас запретил тебе говорить, но в тот день, когда ты уехала, Денис умчался к Банзаю на пасеку и три дня в отделе не показывался, пока Стас его оттуда не выцарапал. Потом они всю ночь на кухне сидели, водку пили. Я, конечно, не стала выступать, думаю, пусть начальство душу отведет. - Она вздохнула. - Бесчувственная ты баба, Людка! Ты почему не поговорила с ним перед отъездом, почему не попрощалась?
     - Но он ведь знал, что я уезжаю, и по какой причине. Думаешь, отец ему не сказал? Да и Косте я тоже все объяснила.
     - Встречала я на свете всяких дураков, но вы с Барсуковым просто уникальное явление! Выходит, ты ждала, когда он заявится к тебе с прощальными поцелуями? А он тоже терпел, надеялся, бедный, что ты соизволишь прийти и объясниться. И самое идиотское то, что рядышком живете, через стенку друг от друга спите, но первым переступить через свои дурацкие амбиции - ни боже мой!
     - Он те дни в городе пропадал по надымовскому делу, помнишь, сколько возни вокруг него было.
     И потом, я думала, что на вашей свадьбе мы с ним встретимся и каким-то образом сумеем договориться. Но сама знаешь, меня Лайза срочно в Красноярск вызвала, потом все эти дела со Славкой... Разве могла я оставить его, когда он сдавал экзамены?
     Конкурс был страшенный, я до самой мандатной комиссии боялась даже надеяться, что он поступит.
     Сейчас он со своим курсом на учебной базе. Рад до безумия, что поступил...
     - Это мы уже слышали, - прервала ее Антонина, - и надеюсь, еще обмоем его курсантские погоны. Но я тебе. Мила, определенно скажу:
     Славка, как ни крути, уже отрезанный ломоть, у него теперь свои цели и задачи. А тебя за подругу перестану считать, если упустишь Барсукова. Такого мужика судьба один раз в жизни дарит, а ты этим подарком так безалаберно распорядилась.
     Ведь он на эту Надьку раньше и в полглаза не смотрел, ас нашей свадьбы они вдвоем ушли. Отсюда все и пошло-поехало. Теперь Надька его держит руками, ногами и еще зубами впридачу. Дробот говорит, что раз пять на дню в кабинет звонит, а в обед то пирожков чуть ли не на весь отдел принесет, то еще чего-нибудь... Но ты не огорчайся, я на сто процентов уверена, что Барсуков до сих пор по тебе мается. Стас на днях газету купил красноярскую с твоим интервью, а Барсуков без лишних церемоний забрал ее и до сих пор не отдает... Так что есть еще у тебя шанс, хотя и последний... Приезжай, постарайся хотя бы дня на три, на четыре. А уж как вам встретиться, нечаянно, естественно, я уж придумаю в промежутках между Мишкиными кормежками и стирками пеленок. Стас-то у меня не слишком разбежится помочь - только и горазд, что слюни над дитем пускать. Всем уже уши прожужжал, что Миша на него похож. Я молчу, конечно, пусть думает до поры до времени, что в него, красавца, уродился.
     Белая иномарка, заложив крутой вираж, затормозила у крыльца магазина, и Людмила едва увернулась от грязного фонтана, вылетевшего из-под колес.
     Открылась передняя дверца, и молодая, судя по легкости, с которой перепрыгнула лужу, женщина вбежала на крыльцо и скрылась в магазине.
     Людмила обогнула машину, дверца которой так и осталась отворенной. В салоне было темно, но по запаху сигаретного дымка она догадалась, что водитель остался в машине. И даже остановилась от пришедшей в голову внезапной и шальной мысли: как здорово было бы, если бы судьба расщедрилась на сюрприз и в машине оказался бы не кто иной, как подполковник Барсуков собственной персоной. Тут же с досадой тряхнула головой. Какой еще, простите, Барсуков, да еще в шикарной иномарке, на которую ему за всю свою жизнь не заработать, разве только взятки стал брать или наследство получил богатое?..
     Она усмехнулась и поднялась по усыпанным облетевшими листьями ступенькам в магазин.
     В магазине было тепло и малолюдно, только одинокая покупательница у прилавка с сигаретами да продавщица Лиза, которая при виде Людмилы расплылась в радостной улыбке:
     - Людмила Алексеевна, здравствуйте! Вы что, совсем вернулись?
     Людмила не успела ответить, потому что стоящая к ней спиной молодая женщина в длинном светлом пальто с капюшоном мгновенно обернулась и тоже вскрикнула от удивления;
     - Людмила Алексеевна? Вы?
     Блок сигарет, который она собиралась положить в сумку, выпал из рук, но она даже не заметила этого, потому что бросилась Людмиле на шею и расплакалась.
     - Господи! Света! - Людмила отставила в сторону чемодан и обняла девушку одной рукой за плечи.
     Другой достала из кармана носовой платок и принялась вытирать ее лицо, по которому, вставляя черные от размытой туши дорожки, ручьем бежали слезы. Ну, что ты, девочка? Успокойся! - уговаривала она ее полушепотом, но Света от этих уговоров еще сильнее заходилась в плаче, пока Людмила не отстранила ее решительно и не приказала:
     - Сейчас же перестань реветь! Смотри, весь плащ мне промочила! - И упрекнула:
     - Мы с тобой почти год не виделись, тебе что, рассказать мне нечего?
     - Людмила Алексеевна! - Продолжая хлюпать носом, Светлана настороженно оглянулась на Елизавету, явно навострившую уши, и произнесла вполголоса: Простите, что разревелась! Я ведь от неожиданности!
     Мне сказали, что вы навсегда из Вознесенского уехали. В Красноярск... Это правда, что навсегда?
     - Честно сказать, я еще сама не решила, временно или насовсем. Это от многих обстоятельств зависит. - Людмила угрожающе посмотрела на Елизавету и примкнувшего к ней охранника, и те спешно ретировались.
     - А я мамку приезжала хоронить, - всхлипнула Светлана. - Она какой-то дури неделю назад напилась, вот почки и отказали. - Она промокнула глаза носовым платком, еще больше размазав тушь по щекам, виновато улыбнулась. - А я ведь насовсем из Вознесенского уехала. Сейчас вот в Институте бизнеса учусь.
     - В Институте бизнеса? - удивилась Людмила. Но ведь там, говорят, большие деньги надо платить за обучение?
     - А я замуж вышла, - пояснила Светлана, - мне муж учебу оплачивает. И устроить потом обещал в какую-нибудь престижную фирму.
     - Прекрасно, - Людмила улыбнулась, - в таком случае поздравляю, только одного не пойму, тебе ведь нет еще восемнадцати?
     - А у нас гражданский брак. - Светлана бросила быстрый взгляд в сторону Елизаветы и почти прошептала:
     - Валерий сказал, что мы непременно обвенчаемся сразу же после Рождества, как только мне восемнадцать исполнится.
     - Прекрасно, - опять повторила Людмила, - очень рада за тебя!
     - Людмила Алексеевна... - Светлана отвела взгляд в сторону и торопливо проговорила:
     - Как дела у Славы? Я слышала, он поступил...
     - Поступил. Сейчас проходит курс молодого бойца. Через неделю возвращается в институт. Будет жить в казарме. До принятия присяги, правда, никаких увольнений. В письмах пишет, что всем доволен, все ему нравится. - Людмила вздохнула. - Что еще сказать? Форма ему идет. Выглядит в ней совершенно другим человеком. Да он. Света, и стал совсем другим человеком. Более взрослым и серьезным.
     - Я знаю. - Светлана опустила голову и шмыгнула носом. - Я, пожалуй, пойду, Людмила Алексеевна! А то поздно уже, нам еще до города добираться нужно! - Наклонившись, она подняла с пола блок сигарет, затолкала его в сумку и вновь посмотрела на Людмилу удивительно зелеными глазами, полными слез и такой дикой тоски, что у Людмилы невольно сжалось сердце, а в горле неприятно запершило. - Передайте Славе, чтобы зла на меня не держал, может, это и хорошо, что мы с ним расстались. - Она нервно сглотнула и быстро, словно боялась, что не решится произнести всю фразу целиком, проговорила:
     - Пусть вспоминает меня.., и знает, что никого я так не любила и не полюблю, как его. - Она склонила голову и, не попрощавшись, быстро пошла к выходу. Людмила проследила взглядом, как захлопнулась за ней дверь, и повернулась к Елизавете.
     Та уже переместилась на свое законное место и с жадным любопытством наблюдала за разыгравшейся сценой.
     - Светку ведь и не узнать сразу, правда, Людмила Алексеевна? Такая красавица стала и разодета как картинка! - Елизавета перевесилась мощным бюстом через прилавок и доверительно прошептала:
     - А вы знаете, за кого она выскочила? Говорят, он ее без малого лет на тридцать старше. Всех бандюг в городе на поводке держит, да и сам не один срок отмотал по лагерям. - И тут же быстро и деловито, видно желая вывести Людмилу из шокового состояния, спросила:
     - Что брать будем?

***

     Людмила шла по главной улице села, той самой, по которой ходила изо дня в день без малого тридцать лет, всю свою жизнь. Ей казалось, что она никогда не уезжала из Вознесенского, а четыре месяца работы в Красноярске - всего лишь длительная командировка, которая, к счастью, закончилась, и она опять дома. И снова дышит этим не сравнимым ни с чем запахом мокрой земли, увядшей травы, дымка из печных труб... И дождь не так уж страшен, и налипшая на туфли грязь, потому что совсем недалеко ее дом, в котором она может и согреться, и отмыться, и перевести наконец дух после красноярских суматошных дней и полных отчаяния ночей.
     У Лайзы с открытием филиала Центра в Красноярске проблем не убавилось. У нее постоянно что-то не ладилось, она сердилась, брюзжала на сотрудников, покрикивала на Вадима, потом вдруг вновь превращалась в милую и смешливую Лайзу. пила кофе, пыталась рассказывать анекдоты. Кто-то ей сказал, что русские не мыслят своего существования без водки и парочки-другой анекдотов.
     Поэтому она внезапно выпаливала их залпом во время беседы с тем или иным нужным чиновником, нисколько не заботясь об их идеологической направленности и цензурной допустимости.
     Да, она не слишком считалась с ситуацией, не подстраивалась под нее, как и под вкусы чиновников, с которыми имела дело. Неуклонно, с настойчивостью, достойной уважения, шла к намеченной цели. И Людмила понимала: в этом она уступает Лайзе почти по всем позициям, потому что не хватило ей ни выдержки, ни смелости. Сошла с трассы, когда до финиша оставались считанные метры, смалодушничала, запаниковала.
     Людмила переложила чемодан из одной руки в другую и обнаружила, что остановилась напротив здания районной администрации, того самого, в котором она впервые встретилась с Денисом. Оглядевшись по сторонам, поняла, что заставило ее удивиться: она стояла как раз на том месте, где с незапамятных времен разливалась огромная зловонная лужа. Теперь оно было засыпано щебенкой и заасфальтировано. Людмила хмыкнула: оказывается, и в Вознесенском кое-что изменилось во время ее отсутствия. И несомненно, в лучшую сторону.
     Некоторое время она раздумывала: свернуть в переулок напротив и сократить путь до дома почти наполовину или пройти двести метров до здания РОВД, а потом еще чуть-чуть по той самой улице, по которой они шли с Барсуковым новогодней ночью, последней счастливой ночью в ее жизни...
     И выбрала второй - экскурсию по местам, где она совсем было поверила, что взаимная любовь все-таки существует.
     Как давно это было, хотя и года не прошло с той сумасшедшей и до отчаяния горькой первой и последней ночи любви... С тех пор ее жизнь неузнаваемо изменилась. Нужно честно признаться самой себе, что новость о предстоящей женитьбе Дениса окончательно выбила ее из колеи. Она потеряла интерес ко всему, потеряла кураж. Все ее мысли занимал только Барсуков, и только о нем она могла думать днем и ночью. Впервые в жизни позволила себе забросить служебные дела и мчаться сломя голову в Вознесенское, где ее почти никто не ждал и почти никому она не была нужна... Впервые рассудок изменил ей, впервые любовь подчинила ее себе.
     И в сравнении с этим чувством все остальное казалось ей мелким и незначительным.
     Людмила тяжело вздохнула и перешла на другую сторону улицы. Замедлила на мгновение шаг, а сердце неприятно екнуло в груди и сбилось с ритма. Машина Дениса стояла у крыльца, а в окнах его кабинета вовсю горел свет. Значит, его сейчас нет дома. И, возможно, это к лучшему, потому что перед встречей с Денисом ее охватывал почти животный страх.
     Она отступила глубже в тень: в здании напротив открылась дверь, и на крыльце появился человек в форме. Это явно был не Денис. Милиционер был гораздо ниже ростом и толще. Она опять вздохнула. Барсуков даже накануне свадьбы остается верен себе: работает допоздна, без всяких скидок и поблажек.
     Людмила вновь побрела по улице, не замечая, что слезы смешиваются с дождем, да и щегольский плащ промок насквозь и больше не согревает ее.
     Она дрожала, как в лихорадке, и не замечала этого, как не замечала, что чемодан оттянул ей руку, а сумка - плечо.
     "Да, - продолжала она рассуждать про себя, - ему нужна надежная и верная жена - мягкая, непритязательная, услужливая. И Надька подходит здесь по всем статьям. Хотя бы потому, что никогда не будет перечить ему, будет стирать и гладить его брюки и рубашки, воспитывать его детей и молчать в тряпочку, если он даже ни во что не будет ставить ее, не станет считаться с ее мнением, а при случае и налево сходит..."
     До своего дома она добралась уже в кромешной темноте. Дождь лил не переставая, в туфлях хлюпало и чавкало. Людмила старалась не думать, во что превратился совсем новый плащ, ее длиннополая гордость и полумесячная зарплата.
     Последний перед домом переулок превратился в настоящее болото, и Людмила миновала его, уже не заботясь о собственных ощущениях и даже не боясь поскользнуться. Ее трясло то ли от холода, то ли от каких-то не очень веселых предчувствий. Стоило ей оказаться перед родной калиткой, как она опять забыла и о дожде, и о том, что надо еще затопить печь и долго ждать, пока она согреет настывшие комнаты.
     Она безотрывно смотрела на темные соседские окна.
     Сквозь зачастивший с еще большей силой дождь пробивался слабый огонек. Вполне вероятно, Максим Андреевич дожидается сына, пьет чай на кухне, читает... А если это Надька? Возможно, она уже переехала к своему будущему мужу, чтобы не упустить журавля, нечаянно залетевшего в ее сети.
     Людмила сердито чертыхнулась и убрала с лица мокрые волосы. Конечно, она прекрасно все понимает. Барсуков великолепно ориентируется в человеческих слабостях, весьма искусно манипулирует людьми, которые, хотят они того или нет, моментально попадают под его власть. Она тоже слишком легко поверила человеку, чьи намерения и поступки просчитывала с самого начала. Но в какое-то мгновение все же потеряла осторожность. Он добился от нее всего, чего хотел, она на какое-то время потеряла и волю, и чувство реальности, и представление о том, что нравственно, а что безнравственно. Отпустила свои чувства на свободу, что едва не привело ее если не к полному краху, то определенно к частичной потере рассудка.
     Людмила опять чертыхнулась, потому что замок на сумке заело, и она никак не могла достать ключ, чтобы открыть калитку. Стоя по колени в мокрой траве, заполонившей все, подступы к воротам, она с досадой дергала за язычок "молнии", потом сняла сумку с плеча. И в этот момент она раскрылась.
     Ключи, документы, косметика, кошелек с деньгами и всякая мелочь вывалились ей под ноги. Мгновение Людмила тупо смотрела в темноту, потом наклонилась и принялась шарить руками в траве. Почти сразу нашлись кошелек, косметичка и паспорт, но связка ключей как сквозь землю провалилась.
     Людмила обыскала каждый квадратный сантиметр вокруг себя, ощупала я прочесала пальцами каждую травинку, но ключи словно испарились, растаяли, канули в вечность в этой грязной мешанине из пожухлой травы, мелкой щебенки и опилок, которыми когда-то была усыпана дорожка, ведущая к дому.
     Наконец она не выдержала. Не возиться же в этой грязи до утра! К тому же она боялась, что вот-вот подъедет со службы Денис и застанет ее в столь неприглядном виде. Выпрямившись, она огляделась по сторонам и подхватила с травы чемодан и сумку.
     Предстояло незаметно миновать чужой двор, перелезть через забор, разделяющий усадьбы, и попытаться выставить окно на веранде, чтобы открыть замок изнутри. Внутреннюю же дверь, запиравшуюся на висячий замок, она собиралась взломать ломиком, который, насколько она помнила, хранился в чулане, в ящике для инструментов.
     Выстроив в голове этот на первый взгляд легко осуществимый план и оставив поиски ключей на утро, она решительно направилась к соседской калитке. На ее счастье, она была заперта всего лишь на щеколду. Видно, и вправду Денис скоро вернется и нужно спешить, чтобы он, не дай бог, не обнаружил ее верхом на заборе.
     Людмила переступила через доску, загораживающую щель, сквозь которую Смелый пытался в свое время улизнуть на улицу. И только увидев мчащуюся навстречу огромную мохнатую тень, сообразила, что щенок за время ее отсутствия успел превратиться в почти взрослую собаку и, вполне возможно, напрочь забыл о ее существовании. В последний момент девушка успела все-таки закрыть лицо руками.
     Тяжелые лапы ударили ее в грудь, и она упала навзничь. Изо всех сил попытавшись оттолкнуть от себя огромную лохматую голову, она сердито прикрикнула на пса, но Смелый в ответ глухо зарычал, встал передними лапами на грудь и залаял, как ей показалось, оглушительно громко и недовольно.
     Хлопнула дверь веранды, и выскочивший из дома человек крикнул повелительно:
     - Смелый, фу! Ко мне, Смелый!
     Собака нехотя повиновалась, села рядом, поглядывая то на Людмилу, то на приближающегося хозяина. Людмила лежала ни жива ни мертва, и вовсе не потому, что не могла подняться. Она узнала человека с самой первой секунды, когда он появился на крыльце. К ней со всех ног спешил Денис Барсуков, не подозревая, кто набрался наглости потревожить его покой в столь позднее время. Он склонился над девушкой, и она закрыла глаза от страха.
     Как объяснить, почему оказалась в его дворе, вернее, посреди лужи, которая скопи