стью,  Маша
встретила здесь давнего своего знакомого, полковника Генерального  штаба
Григория Окуневского, часто гостившего в Полетаеве  и  даже  пытавшегося
ухаживать  за  ней.  Он  предложил  Маше  отдельную  квартиру,   которую
подготовил для французского консула,  но  тот  но  какой-то  причине  не
приехал.
   Квартира была страшно дорогой, и пробудь она там день или месяц,  все
равно  должна  была  заплатить  четыреста  рублей.   И   все-таки   Маша
согласилась взять ее, так как она находилась в двух шагах  от  дворца  и
рядом с домом великого князя, чьим сыном и был князь Василий.
   Устроившись в квартире, Маша послала  Антона,  сопровождавшего  ее  в
этой  поездке  вместе  с  горничной  Катей,  передать  письмо  другу   и
однокашнику Владимира  Илларионовича  еще  по  Пажескому  корпусу  графу
Мюллеру, бывшему в свое время метрдотелем Александра Павловича и до  сей
поры служившему его брату.
   Маша  помнила  его  как  чрезвычайно  обстоятельного,  вежливого   до
тонкости человека. И он не обманул ее надежд, с первых же минут  встречи
предложив  ей  всяческую  поддержку  и  участие.  Зная  Машу   маленькой
девочкой, он был поражен приятными изменениями в ее внешности и  заявил,
что  преклоняется  перед  ее  смелостью  и  решительностью.  И  тут   же
предупредил ее, что Государь  в  последнее  время  не  в  духе,  поэтому
подойти к нему сейчас с просьбой было бы краппе непредусмотрительно.
   Но уже на следующий день Мюллер  появился  с  радостной  вестью:  ему
удалось договориться с графом Александром Лобановым, любимцем Николая, и
тот готов выслушать Машу.
   Полковник Окуневский вызвался проводить ее к  дому,  где  остановился
граф, но тот оказался поистине неуловимым.
   В первый их визит он был на маневрах, во второй - обедал с Государем.
Десять  раз  за  два  дня  Маша  подходила  к  его  квартире  и  лишь  в
одиннадцатый  застала  его  у  подъезда,  разговаривающим  с  офицерами.
Распрощавшись с ними, граф повернулся и сделал шаг  в  сторону  крыльца.
Маша решительно заступила ему дорогу и поклонилась:
   - Ваше сиятельство, прошу выслушать меня!
   Граф с удивлением посмотрел на нее:
   - Что вам угодно, сударыня?
   - Граф, мне сказали, что я должна обратиться к вам, чтобы узнать, как
подать просьбу Его Императорскому Величеству.
   Граф поднял свои густые  брови  домиком  и  весело  хмыкнул.  Он  был
довольно красивым мужчиной,  но  его  несколько  портил  длинный  нос  и
тонковатые  губы,  которые  он  тем  не  менее  скривил   в   достаточно
благожелательной улыбке:
   - Осмелюсь вас спросить, сударыня, кто  вы  и  какого  рода  прошение
желаете передать Государю?
   - Я - воспитанница князя Гагарниова, Мария Резванова, и имею  желание
просить  Его  Императорское  Величество  о  разрешении  последовать   на
поселение вслед за моим женихом Дмитрием Гагариновым.
   - Дмитрием  Гагариновым?  -  с  удивлением  переспросил  граф.  -  Но
насколько мне известно...  -  Он  вдруг  замолчал  и  уже  более  строго
посмотрел на Машу. - Прошу вас, сударыня, минуту подождать...
   Он быстро вбежал но ступеням  и  скрылся  в  доме.  И  действительно,
буквально через минуту снова появился в дверях, но если раньше он был  в
походном  военном  сюртуке,  то  теперь  переоделся  в  парадный  мундир
флигель-адъютанта. И девушка едва сдержалась, чтобы  не  зажмуриться  от
блеска многочисленных звезд и орденов, втайне удивившись, сколь  успешно
граф Лобанов служит во славу царя и Отечества. На вид ему было не больше
тридцати пяти, и, судя по всему, за каждый год  службы  он  совершал  не
менее двух подвигов...
   Спустившись вновь но ступеням, граф остановился напротив Маши, смерил
ее взглядом с  ног  до  головы  и  с  некоторым  высокомерием  в  голосе
произнес:
   - Я согласен выслушать вашу подробную просьбу, но сейчас меня требует
к себе Государь. Поэтому предлагаю вам отужинать вместе со мной в десять
часов вечера. В это время уже достаточно  темно,  но  я  пошлю  за  вами
экипаж. За ужином мы  обсудим  ваши  проблемы  и  решим,  как  поступить
дальше... - Он помолчал секунду, опять окинул ее быстрым взглядом. -  Не
забудьте, экипаж будет подан к десяти. - И,  слегка  поклонившись,  граф
Лобанов подошел к большой черной карете, поджидавшей его  у  крыльца,  и
вновь уехал.

***

   Маша не слишком долго раздумывала, какое платье ей надеть к  ужину  с
графом. Их было  всего  три,  и  она  остановилась  на  самом  скромном,
темно-сером  кашемировом,  с  застежкой  под  горло  и  длинными  узкими
рукавами, украшен, ном лишь маленьким кружевным воротничком и такими  же
манжетами. Волосы убрала в тяжелый узел, надела  темную  в  цвет  платья
шляпку и посмотрела в зеркало. Несомненно, она выглядела  сейчас  старше
своих двадцати, но  румянец  во  всю  щеку  выдавал  и  ее  волнение,  и
тщательно  скрываемый  возраст.  Она  попыталась  замаскировать  румянец
белилами, но и это не помогло, в конце концов Маша плюнула  на  все  эти
ухищрения, умылась и принялась дожидаться обещанного экипажа.
   ...Граф оказался человеком пунктуальным, и  экипаж  за  Машей  прибыл
ровно за четверть часа до назначенного времени, а  уже  в  десять  часов
граф Лобанов встречал ее у дверей  столовой,  где  был  накрыт  стол  на
двоих.
   На этот раз он был не в военном мундире, а в нарядном камзоле,  шитом
золотым шнуром. И Маша почувствовала себя рядом с ним  жалкой  и  бедной
дурнушкой, но ошибке попавшей в эти  шикарные  апартаменты  с  блестящим
мраморным полом, огромными окнами, по случаю позднего времени  закрытыми
плотными шелковыми шторами, с мебелью красного дерева, обтянутой  тонким
бархатом нежного персикового цвета.
   Граф  заметил  Машино  замешательство,  подал  ей  руку  и  подвел  к
маленькому столику, на котором все было приготовлено  для  ужина.  Лакеи
разлил но бокалам шампанское. Граф поднял спой бокал и улыбнулся Маше:
   -  Не  смущайтесь,  Мария  Александровна,  выпейте  Немного  за  наше
знакомство, и вам станет несравнимо легче изложить свою просьбу.
   Маша сделала пару глотков, но Напряжение не отпускало ее, кроме того,
ее сильно смущал взгляд князя, слегка оценивающий, слегка насмешливый...
   - Нутс-с, сударыня, в чем же состоит ваша просьба? - Граф не выдержал
первым и, отодвинув от себя тарелку  с  начатым  ростбифом,  вытер  губы
салфеткой.  -  Удивляюсь,  как  такая  нерешительная  особа   осмелилась
требовать аудиенции у Государя! Или вы язык проглотили?
   - Нет,  язык  у  меня  на  месте!  -  с  вызовом  произнесла  Маша  и
почувствовала, что совершенно перестала  бояться  этого  человека.  -  Я
намерена просить вас, граф, передать Государю мое письмо,  в  котором  я
умоляю Его Величество смилостивиться и позволить мне следовать в  ссылку
вместе с моим женихом.
   - И с каких это  пор,  сударыня,  вы  стали  вдруг  невестой  Дмитрия
Гагарннова? - с ехидной усмешкой заметил граф.  -  В  свете  всем  давно
известно, что он собирался жениться на Алине Недзельской.
   - Собирался, - Маша посмотрела ему в  глаза,  -  но  после  известных
грустных событий Алина отказала Мите.
   - Ах,  значит,  она  все-таки  отказала  вашему  Мите?  -  неожиданно
рассмеялся граф Лобанов и, сделан новый глоток из бокала,  уже  серьезно
сказал:
   - Вот стерва!
   Маша удивленно посмотрела на него, а граф опять рассмеялся:
   - Не глядите на меня так. Я в своей жизни знал  множество  женщин,  и
поверьте, ангелов среди них не  встречал.  Все  больше  красивые  змейки
попадались, вроде этой Алины  Недзельской.  От  мужчины  им  нужно  лишь
приличное состояние, чтобы вести праздную жизнь, наряжаться, веселиться,
флиртовать с такими же безмозглыми кавалерами... - Он взял в руки  бокал
с вином, хмуро посмотрел через него на свет и отставил в сторону.  Потом
подпер  подбородок  кулаком  и,  как   показалось   Маше,   презрительно
усмехнулся. - Насколько я смею догадываться, вы бедны и прежде не  могли
рассчитывать на какое-либо внимание со  стороны  молодого  князя.  -  Он
окинул быстрым взглядом ее лицо и уточнил:
   - То есть могли, конечно! Вряд ли Дмитрии с его  темпераментом  сумел
не  заметить  вашего  прелестного  личика.  Сознайтесь,  вы   были   его
любовницей?
   - Как вы смеете?! - Маша вскочила со своего кресла  и  сжала  руки  в
кулаки. - Если вы пригласили меня, чтобы оскорбить!..
   - Сядьте, милая, - сказал граф лениво и вновь вытер губы салфеткой. -
Я просто хочу найти объяснение вашему поступку.  Совершенно  случайно  я
узнал, что вы отказали своему жениху, блестящему офицеру  и  прекрасному
человеку барону фон Кальвицу. Неужели  вы  так  любите  Гагарннова,  что
готовы похоронить свою молодость, свою красоту в этой  гнилой  дыре  под
названием Сибирь?
   - Вероятно, граф, вам неизвестно подобное чувство? - Маша  насмешливо
посмотрела на него. - Но, кроме любви к Мите, мною двигает  еще  чувство
долга по отношению к его родителям,  которые  воспитали  меня  как  свою
родную дочь.
   - Ах, чувство долга?  -  Граф  рассмеялся  и,  будто  от  непомерного
восторга, несколько раз хлопнул в ладоши. -  Впервые  в  жизни  встречаю
девицу  с  таким  сильным  чувством  долга.  Постойте,  постойте.  -  Он
глубокомысленно наморщил лоб и радостно воскликнул:
   -  Кажется,  я  понимаю,  чем  оно  подкреплено!  Старики  Гагариновы
пообещали отписать на ваше имя все свое состояние, если  вы  согласитесь
выйти замуж за их сына? Ну что ж, если это так, то игра стоит свеч!
   Маша медленно поднялась из-за стола, стараясь сдержаться, не схватить
в руки канделябр со свечами или ведерко со льдом и бутылкой  шампанского
и не запустить ими в голову любимца Государя:
   - Прошу извинить меня за  беспокойство,  ваше  сиятельство!  Не  смею
больше  отвлекать  ваше  внимание  на  подобные  пустяки.  -  Она  гордо
выпрямилась и посмотрела на Лобанова сверху вниз. -  Я  крайне  сожалею,
что на вашем пути, граф, не встретилось  ни  одной  порядочной  женщины.
Вероятно, поэтому вы не в состоянии оценить настоящие чувства и  понять,
что не все в этом мире оплачивается деньгами.
   Лобанов тоже поднялся, и" Маша невольно отступила назад. Граф был  на
голову выше ее, и странный блеск его бледно-голубых, слегка  прищуренных
глаз заставил ее насторожиться. Он сделал шаг в ее сторону, потом другой
и вдруг схватил за руки и резко притянул  к  себе,  отчего  Маша  больно
ударилась носом о пуговицу на его камзоле.
   - Что вы себе позволяете? - успела она вскрикнуть, и  граф  буквально
впился в ее рот, больно прихватив зубами за нижнюю губу.
   Маша попробовала вырваться, но Лобанов настойчиво теснил ее к  стене,
не выпуская рук ч продолжая терзать ее губы. Маша  задыхалась  и,  когда
почувствовала, что ее ноги коснулись края то  ли  дивана,  то  ли  софы,
напряглась и откинула голову назад, наконец глотнув воздуха.  Но  уже  в
следующее мгновение почувствовала, что  лежит  навзничь,  притиснутая  к
дивану тяжелым мужским  телом,  а  руки  графа  рвут  ворот  ее  платья,
раздирают корсет...
   Она вскрикнула, но его губы опять зажали  ей  рот.  Маша  изогнулась,
стараясь освободиться от ненавистных холодных рук графа, добравшихся  до
ее груди и принявшихся безжалостно мять и давить ее. Девушка  вскрикнула
от боли, попыталась вырваться, по граф левой рукой  прижал  ее  кисти  к
изголовью, а правой взялся за край юбок  и  закинул  их  ей  на  голову.
Теперь она совсем перестала видеть что-либо, к тому же  тяжелая  плотная
ткань мешала дышать. Маша задыхалась, а  жадная  рука  графа  скользнула
ниже, попробовала проникнуть между ее  ног  и,  когда  это  не  удалось,
принялась срывать с нее остатки белья. И Маша не выдержала, закричала не
своим голосом, согнула ногу в колене, потом резко  выпрямила  ее  и  что
было сил ударила графа то ли в живот, то ли  в  лицо  -  она  так  и  не
поняла,  куда  именно.  И  в  следующее  мгновение  почувствовала,   что
свободна. Она сбросила юбки с лица и быстро села, стараясь запахнуть  на
груди разорванное до пояса платье. И тут же увидела,  что  граф  Лобанов
стоит перед ней на коленях, согнувшись в три погибели, держится за живот
и глухо стонет, крупные слезы бегут  по  его  щекам  и  скапливаются  на
подбородке.
   Маша подскочила к столу, схватила салфетку, положила в нее  несколько
кусочков льда и протянула графу:
   - Приложите ко лбу!
   - Какому лбу! - простонал граф и яростно потряс головой.  -  При  чем
тут лоб? Дура!
   - Но разве я вас не но голове ударила?
   - По голове, да не по этой! - Граф  постучал  себя  ладонью  по  лбу.
Потом с трудом поднялся на ноги, сел рядом с ней на диван и прокряхтел:
   - Идиотка ненормальная!
   Маша испуганно вскочила на ноги, но граф посмотрел на нес  исподлобья
и хмуро приказал:
   - Садись, не трону! - Морщась от боли,  он  потер  рукой  поясницу  и
спросил:
   - Ты действительно не поняла, зачем тебя пригласили на ужин?
   - Но вы же объяснили, что хотите обсудить мой вопрос.
   Граф глубоко вздохнул и еще больше помрачнел:
   - А ты думала, как будешь расплачиваться за подобную услугу?
   - Простите, ваше сиятельство, но я не подозревала, что вы  нуждаетесь
в деньгах.
   - О боже! - Граф встал с дивана, подковылял к столику, отхлебнул вина
из бокала и с усилием опустился в кресло. - На кои ляд мне твои  деньги,
мне была нужна ты, безмозглая идиотка! Всего лишь одна ночь любви,  и  я
бы многое сумел сделать для тебя, даже уменьшить срок каторги для твоего
будущего мужа. Но теперь я не уверен, что вы вообще с  ним  когда-нибудь
свидитесь.
   - Но, граф, - Маша прижала руки к груди, -  вы  не  должны  поступать
подобным образом.
   - Убирайся прочь, - приказал граф, отвернулся и бросил через плечо:
   - Чтобы уже завтра тебя в городе не было! - И, по-прежнему не глядя в
ее сторону, сдернул с окна штору и швырнул ее Маше. - Срам прикрой! - И,
уже когда она была у дверей, крикнул ей вслед:
   - Посмей только кому проболтаться, век своего жениха не увидишь!

***

   Не помня себя  от  отчаяния,  Маша  вихрем  промчалась  по  лестнице,
миновала вестибюль графского  дома  и  на  выходе  буквально  влетела  в
высокого плотного человека  в  генеральском  мундире.  Оба  одновременно
вскрикнули, отшатнулись друг от друга,  и  в  следующее  мгновение  Маша
поняла,  кто  перед  ней.  Она  побледнела,  потом  покраснела  и   тихо
произнесла:
   - Прошу простить меня, ваще высочество, за, мою неловкость.
   Великий князь Михаил Павлович, а это  был  он  собственной  персоной,
повел бровями и неожиданно улыбнулся:
   - Ваша неловкость чуть не стоила мне жизни,  но  это  пустяки,  и  не
нужно об этом  беспокоиться.  -  Он  окинул  ее  удивленным  взглядом  и
спросил:
   - Позвольте узнать, кто вы и что делаете в столь поздний час  в  доме
графа?
   Маша открыла было рот, чтобы сказать,  по  какой  причине  она  здесь
находится, но вдруг  вспомнила,  что  князь  Михаил  -  отец  того,  кто
является источником всех бед для  семьи  Гагариновых,  и  не  выдержала,
зарыдала.
   - Корнеев, - Михаил Павлович  повернулся  к  адъютанту,  -  проводите
барышню ко мне в карету. Через полчаса я освобожусь и выслушаю ее.
   За эти полчаса Маша успокоилась, собралась с мыслями и даже соорудила
из графской шторы нечто вроде плаща, укрывшего от  постороннего  взгляда
то, во что превратилось ее платье после визита к графу Лобанову.
   Вскоре Михаил Павлович занял место в карете  рядом  с  ней  и  строго
посмотрел на незнакомку:
   - Ну, юная леди, извольте объяснить, почему вы выскочили  из  дверей,
как ядро из мортиры?
   - Ваше высочество, - Маша не удержалась и всхлипнула,  -  я  не  могу
объяснить вам  всех  обстоятельств  моего  дела,  так  как  моя  просьба
касается хорошо известного вам человека, и я не уверена, что  вам  будет
приятно вновь услышать его имя.
   - А вы все-таки попробуйте, - великий князь нахмурился, - а я уже сам
решу, в какой степени это будет мне неприятно.
   - Хорошо, как вам угодно! -  Маша  с  силой  сжала  ладони,  так  что
почувствовала боль в пальцах. - Я - Мария Резванова, воспитанница  князя
и княгини Гагариновых,  хлопочу  о  разрешении  поехать  вслед  за  моим
женихом Дмитрием Гагариновым в Сибирь, - произнесла она на одном дыхании
и только после этого решилась взглянуть на великого князя.
   Михаил Павлович сидел нахмурившись  и  сосредоточенно  смотрел  перед
собой. Сердце у Маши упало. Ну зачем она ему все это рассказала...
   Великий  князь  тем  временем  по-прежнему  безмолвствовал,  и   Маша
рискнула прервать его молчание:
   - Простите,  ваше  высочество,  что  осмелилась  занять  ваше  время.
Позвольте мне покинуть вашу карсту.
   - Подождите, сударыня, - остановил ее Михаил Павлович, - насколько  я
понимаю, ваш визит к  графу  Лобанову  окончился  неудачей,  и  если  не
секрет, чем он объяснил свой отказ помочь вам?
   - Я не могу об этом сказать, - прошептала Маша и плотнее запахнула на
груди штору.
   - Ну что ж, не хотите говорить,  не  надо.  -  Великий  князь  строго
посмотрел на нее. - Я хорошо знаком  с  князем  и  княгиней,  считаю  их
благороднейшими и достойнейшими людьми. И не вина родителей, что их  сын
совершил столь дерзкое преступление. Тем не менее я весьма сожалею,  что
Дмитрию Гагаринову определено подобное тяжкое наказание, и  уверен,  что
он только усугубил его бессмысленным запирательством и спорами с членами
Следственной комиссии. - Князь взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
- Но я ему все-таки завидую. - Он вздохнул  и  вдруг  ласково  улыбнулся
Маше. - Я ему завидую, потому что его  любит  не  просто  прекрасная,  а
смелая и самоотверженная девушка. - Он опять вздохнул и спросил:
   - Скажите, чем я могу вам помочь?
   - Я молю об одном, чтобы моя просьба попала в руки Его  Величества  и
он ознакомился с ней.
   - Хорошо. - Князь смерил ее взглядом и повторил. - Хорошо!  Завтра  в
десять часов утра вам нужно быть у дворца.
   Государь выйдет в одиннадцать. И как только я сделаю знак, вы  должны
будете быстро  подойти  и  вручить  ему  свою  просьбу.  Я  его  заранее
предупрежу  об  этом.  Только  не  забудьте  указать  на  послании:   "в
собственные руки Его Величества".
   - Господи, ваше высочество, - заплакала Маша,  -  я  всю  жизнь  буду
молиться о вас!
   -  Подождите  пока  молиться,  -  улыбнулся  Михаил  Павлович,  -   и
радоваться будете  позже,  когда  Государь  соизволит  рассмотреть  вашу
просьбу.  Но  что  касается  меня,  то  я  всячески  буду  содействовать
положительному решению. - Он выглянул в окно и спросил:
   - Куда вас подвезти, сударыня?
   Маша назвала адрес, и князь рассмеялся:
   -  О,  выходит,  мы  с  вами  еще  и  соседи?  Весьма  рад  подобному
обстоятельству!..

14.

   Маша, терзаемая дурными предчувствиями, заснула лишь под самое  утро,
чтобы уже в пять часов пробудиться от ужасного  грохота  барабанов.  Она
вскочила  сама  не  своя  от  испуга,  подбежала  к  окну  и,  к  своему
величайшему   удивлению,   увидела   великого   князя   перед   шеренгой
барабанщиков.  Михаил  Павлович  лично  учил  их  барабанному  бою,  что
чрезвычайно позабавило девушку, и она впервые за  эти  дни  рассмеялась,
наблюдая, сколь  сосредоточенно  и  усердно  занимается  князь  подобным
необычным делом. Вскоре барабанщики, маршируя под грохот барабанов, ушли
за дом, и шум от их экзерсисов стал не так слышен. Михаил Павлович сел в
экипаж и уехал, а Маша хотела уже отойти от окна,  по  тут  ее  внимание
привлек очень красивый, высокого роста  солдат,  затянутый  в  новенький
мундир, стоявший у подъезда резиденции великого князя настолько прямо  и
неподвижно, что невольно напомнил ей деревянного  истукана.  Проходивший
мимо офицер остановился рядом с часовым, внимательно его оглядел,  потом
достал большой, видно, батистовый платок и  тщательно,  как  это  делает
служанка, протирающая мебель, стряхнул пыль с мундира  и  даже  с  сапог
солдата. Машу это окончательно развеселило, и она даже сделала несколько
т