ть и подался  в  кладовку,  где  и  был
настигнут раньше, чем успел отворить дверь во двор. Мистер Кларенс  крайне
сдержан в описании того, что последовало. Вспышка мистера Кумса как  будто
уже улеглась, и он опять превратился в добродушного затейника. А  так  как
вокруг лежали ножи - столовые и кухонные, - то Кларенс принял великодушное
решение ублажать мистера Кумса, не доводить дело до трагедии. Не  подлежит
сомнению, что мистер Кумс в свое  удовольствие  позабавился  над  мистером
Кларенсом; они не могли бы резвиться дружнее, если бы знали друг  друга  с
детства. Хозяин любезно уговаривал  мистера  Кларенса  отведать  грибы  и,
задав ему небольшую  трепку,  почувствовал  глубокое  раскаяние  при  виде
изукрашенного лица гостя. Потом мистера Кларенса как будто бы  сунули  под
кран и начистили ему лицо сапожной щеткой - он, по-видимому, твердо  решил
подчиняться любым прихотям  сумасшедшего,  -  и,  наконец,  взъерошенного,
полинявшего, обтрепанного сунули в пальто и выпроводили черным ходом,  так
как Дженни все еще преграждала выход через  лавку.  Тут  блуждающие  мысли
мистера Кумса обратились к Дженни. Ей не удалось отворить выходную  дверь,
но засов спас ее в ту минуту, когда  ключ  мистера  Кумса  начал  отпирать
американский замок, и весь остаток вечера она просидела в лавке.
   Затем мистер Кумс,  очевидно,  вернулся  в  кухню  все  еще  в  поисках
развлечений и, несмотря на то, что был заядлым  трезвенником,  выпил  (или
вылил на лацканы своего  первого  и  единственного  сюртука)  с  полдюжины
бутылок портера, которые миссис Кумс берегла на случай болезни. Он  поднял
веселый звон, отбивая горлышки бутылок тарелками - свадебным подарком жены
- и распевая шутливые песенки; так началась грандиозная попойка. Он сильно
порезался осколком бутылки, и это кровопролитие  -  единственное  во  всем
нашем рассказе, - а также частые спазмы - ибо  на  неискушенного  человека
портер действует сильнее, - видно, кое-как угомонили демона грибного  яда.
Но мы  предпочитаем  набросить  покров  на  заключительные  события  этого
воскресного вечера. Все кончилось глубоким, все исцеляющим сном на углях в
подвале.


   Прошло пять лет. Опять стоял октябрьский полдень; и снова  мистер  Кумс
прогуливался по сосновому лесу за каналом. Это был все тот же  черноглазый
человечек с темными усиками, что и в начале повествования, но его  двойной
подбородок был уже не  только  кажущимся.  На  нем  было  новое  пальто  с
бархатными отворотами; изящный воротничок, с отвернутыми уголками,  отнюдь
не жесткий и не топорный, заменил воротничок ходячего образца. На нем  был
блестящий новый цилиндр и почти новые  перчатки  с  аккуратно  заштопанной
дырочкой на кончике пальца. Даже случайный наблюдатель заметил  бы  в  его
осанке отпечаток  высокой  добропорядочности,  а  закинутая  назад  голова
указывала, что человек знает себе цену. Теперь он  был  хозяином  с  тремя
помощниками. За ним  следом,  словно  карикатура  на  него,  шагал  рослый
загорелый парень - его брат Том, только что вернувшийся из Австралии.  Они
вспоминали о былых трудностях, и мистер Кумс  только  что  обрисовал  свое
финансовое положение.
   - Да, Джим, у тебя славное дельце, - сказал брат Том, -  твое  счастье,
что ты сумел так его поставить при нынешней конкуренции. И  твое  счастье,
что у тебя такая жена - во всем тебе помощница.
   - Между нами говоря, - сказал мистер Кумс, - не всегда  оно  так  было.
Да, не всегда... В начале дамочка была с  капризами.  Женщины  -  забавные
создания.
   - Да что ты!
   - Ну да. Ты и не поверишь, до чего она была взбалмошна и все  старалась
как-нибудь меня поддеть! Я был  слишком  покладистым,  любящим,  ну  таким
вот... знаешь... Она и вообразила, что и сам я и дело мое только для нее и
существуем. Дом мой превратила в какой-то караван-сарай. Вечно тут торчали
всякие знакомые, всякие приятельницы по работе со  своими  кавалерами.  По
воскресеньям распевались шутливые песенки, а лавка была в полном  забросе.
Она еще и глазки начала строить  всяким  юнцам.  Говорю  тебе,  я  не  был
хозяином в своем доме.
   - Даже не верится!
   - Право же. Конечно, я  пытался  ее  вразумить  и  говорил  ей:  "Я  не
какой-нибудь граф,  чтобы  содержать  жену,  как  балованного  зверька.  Я
женился на тебе, чтобы иметь помощницу  и  подругу".  Я  говорил  ей:  "Ты
должна мне помогать, вместе мы вытянем".  Но  она  и  слушать  не  хотела.
"Хорошо же, - сказал я, - мягок-то я мягок, пока не выйду из себя, а дело;
- говорю, - к тому идет". Да куда там, она и не слушала!
   - Ну и как же?
   - С женщинами оно всегда так. Она не верила, что я способен  на  это  -
ну, что я могу выйти из себя. Женщины ее породы, Том, между  нами  говоря,
уважают мужчину, если они его побаиваются. И вот, чтобы припугнуть ее, я и
учинил скандал. Подружилась с женой на работе одна девица, Дженни, стала у
нас бывать и привела как-то своего дружка. Мы с ним повздорили, и  я  ушел
из дому сюда, в лес, - такой же вот  был  денек,  как  сегодня,  -  и  все
обдумал порядком. Потом вернулся да как наброшусь на них.
   - Ты?
   - Я. В меня словно бес вселился. Ее я не отколотил,  удержался,  но  уж
парню задал трепку, - в общем, чтобы показать ей, на что я  способен...  А
он был здоровый парень! Оглушил я его и стал бить посуду и нагнал  на  нее
такого страху, что она убежала и заперлась от меня.
   - Ну, а потом что?
   - Вот и все! На следующий день я сказал ей: "Теперь ты знаешь, каков я,
когда выйду из себя". И больше мне не пришлось ничего добавлять.
   - И с тех пор ты счастлив? Да?
   - Да, можно сказать, что и счастлив. Самое важное -  это  поставить  на
своем! Не будь того дня, я бы сейчас бродяжничал по дорогам, а она  и  вся
ее семейка ворчали бы на меня, что вот я довел ее до нищеты. Знаю я все их
штучки. Но ничего, теперь все в порядке. И ты это правильно сказал, что  у
меня славное дельце.


   Они прошли несколько шагов, размышляя каждый о своем.
   - Забавные существа - женщины! - сказал Том.
   - Им нужна твердая рука, - сказал мистер Кумс.
   - А грибов-то здесь сколько, - заметил Том, - и  какой  только  от  них
прок!
   Мистер Кумс поглядел вокруг.
   - Я полагаю, что в них есть очень большой смысл, - сказал он.
   Вот и вся  благодарность,  какую  получил  красный  гриб  за  то,  что,
помрачив рассудок жалкого человечка, сделал его  способным  к  решительным
действиям и таким образом перевернул весь ход его жизни.

   1897



    Герберт Уэллс.
    Морские пираты

   -----------------------------------------------------------------------
   Herbert Wells. The Sea-Raiders (1897). Пер. - В.Азов.
   В кн.: "Герберт Уэллс. Собрание сочинений в 15 томах. Том 2".
   М., "Правда", 1964.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 6 March 2001
   -----------------------------------------------------------------------


   1

   До необычайного происшествия в Сидмауте особый вид  Haploteuthis  ferox
был  описан  в  науке  только  в  самых   общих   чертах,   на   основании
полупереваренных   щупалец,   добытых   близ   Азорских    островов,    да
изуродованного тела, исклеванного птицами и  изъеденного  рыбами,  которое
было найдено в начале 1896 года мистером Дженнингсом у мыса Лендсэнд.
   И действительно, ни в одной области  зоологии  мы  не  бродим  в  такой
темноте, как в той,  которая  изучает  глубоководных  кефалоподов.  Только
случайность, например, привела  к  открытию  князя  Монакского,  нашедшего
летом 1895 года около дюжины новых форм. Добыча включала и  вышеупомянутые
щупальца. Это произошло совершенно неожиданно. Китоловы убили за Тэрсейрой
кашалота; в предсмертных судорогах он бросился прямо на яхту князя, но, не
рассчитав сил, перекатился через нее и издох в двадцати ярдах от руля.  Во
время агонии он выбросил большое количество  каких-то  крупных  предметов.
Князь, смутно разобрав, что  это  нечто  ему  незнакомое  и,  по-видимому,
интересное, сумел благодаря своей находчивости вытащить их из воды, прежде
чем они затонули. Он приказал привести в движение  винты  и  заставил  эти
предметы вертеться в созданных таким  образом  водоворотах.  Тем  временем
быстро спустили шлюпку. Так вот эти куски и оказались целыми  кефалоподами
и частями их. Некоторые экземпляры достигали гигантских размеров, и  почти
все были совершенно неизвестны науке!
   По-видимому, эти большие и проворные твари, населяющие средние  глубины
моря,  навсегда  останутся  неизвестными  нам;  держась  под  водой,   они
неуловимы для сетей и могут попасть к  нам  в  руки  только  в  результате
какого-нибудь редкого, непредвиденного происшествия вроде  вышеуказанного.
Что касается Haploteuthis ferox, например, мы до сих пор ничего не знаем о
них, так же как о  местах  рождения  сельдей  или  морских  путях  лосося.
Зоологи так и не могут объяснить их неожиданное появление у наших берегов.
Возможно, что голод поднял  их  из  глубины.  Но,  может  быть,  лучше  не
вдаваться в разные гадательные рассуждения и  прямо  приступить  к  нашему
рассказу.
   Первым  человеческим  существом,  увидевшим   своими   глазами   живого
Haploteuthis ferox, точнее, первым человеческим  существом,  оставшимся  в
живых, увидев его, - так как теперь едва ли можно сомневаться,  что  волна
несчастных случаев с купальщиками  и  катающимися  в  лодках,  пронесшаяся
вдоль побережья Корнуэллса и Дэвона в начале мая, была вызвана именно этой
причиной, - был удалившийся от  дел  чайный  торговец  по  фамилии  Физон,
проживавший в пансионе в Сидмауте. Это произошло днем, когда он  гулял  по
тропинке вдоль скал между Сидмаутом и бухтой  Ладрам.  Скалы  здесь  очень
обрывистые, но в одном месте в их красной поверхности вырублен ступенчатый
спуск. Мистер Физон находился как раз возле этого  места,  когда  внимание
его привлекла шевелившаяся масса, которую он сначала принял за стаю  птиц,
дерущихся из-за какой-то добычи, казавшейся на солнце розовато-белой. Было
время отлива, и масса эта, находившаяся довольно  далеко,  отделялась  еще
широкой полосой скалистых рифов, покрытых темными морскими  водорослями  и
местами перерезанных серебристыми  лужами.  Нужно  добавить,  что  мистера
Физона ослеплял блеск расстилавшегося вдали моря.
   Посмотрев через минуту еще раз в ту сторону, он  заметил,  что  ошибся:
над грудой кружилось множество птиц, главным образом галок и  чаек;  белые
крылья чаек сверкали в солнечных лучах, и  птицы  казались  крошечными  по
сравнению с лежавшей внизу массой. Любопытство  мистера  Физона,  конечно,
еще более возросло именно потому, что  его  первое  впечатление  оказалось
ошибочным.
   Так как мистер Физон гулял лишь для собственного  удовольствия,  вполне
естественно, что  он  вместо  того,  чтобы  идти  к  бухте  Ладрам,  решил
посмотреть  на  загадочную  массу.  Он  подумал,  что  это,  может   быть,
какая-нибудь большая рыба, случайно выброшенная на  берег  и  бьющаяся  на
песке. И вот он стал поспешно  спускаться  по  крутой,  длинной  лестнице,
останавливаясь приблизительно через каждые тридцать футов, чтобы перевести
дыхание и взглянуть на таинственный предмет.
   Спустившись  к  подножию  скалы,  Физон  оказался,  конечно,  ближе   к
заинтересовавшему его предмету; но теперь, на  фоне  пылающего  неба,  эта
масса казалась темной и неясной. То, что  выглядело  розоватым,  заслонили
груды покрытых водорослями валунов. Все-таки мистер Физон рассмотрел,  что
масса состоит из семи округленных тел - не то отдельных, не то соединенных
в одно целое, - и заметил, что птицы все время кричат, облетая массу,  но,
видимо, боятся приблизиться к ней.
   Мистер Физон, увлекаемый любопытством, начал пробираться по  источенным
волнами скалам. Убедившись,  что  они  очень  скользкие  от  густого  слоя
морских водорослей, он остановился, снял  ботинки  и  засучил  брюки  выше
колен. Он сделал это, конечно, для того,  чтобы  не  поскользнуться  и  не
упасть в лужу; кроме того, он, может быть, просто воспользовался предлогом
хоть на минуту вернуться к ощущениям детства,  так  поступили  бы  на  его
месте многие. Во всяком случае, несомненно, что это спасло ему жизнь.
   Он  приблизился  к  своей  цели  с  той  уверенностью,  которую  полная
безопасность здешних мест внушает их обитателям.  Круглые  тела  двигались
взад и вперед. Только поднявшись на груду валунов, о которых  я  упоминал,
он понял страшный смысл своего открытия. Это застигло его врасплох.
   Когда он показался на гребне, округлые тела  распались,  и  стал  виден
розовый предмет: оказалось,  что  это  наполовину  съеденное  человеческое
тело, мужчины или женщины, он не мог  определить.  А  округлые  тела  были
неведомыми, чудовищными тварями, по форме немного напоминающими  осьминога
с очень гибкими и длинными щупальцами, извивающимися на  песке.  Шкура  их
неприятно блестела, как лакированная кожа.  Изгиб  окруженного  щупальцами
рта, странный нарост надо ртом и большие осмысленные глаза придавали  этим
существам какое-то уродливое сходство с лицом  человека.  Туловища  их  по
величине напоминали крупную свинью; щупальца,  как  ему  показалось,  были
длиной в несколько футов. Он полагает, что чудовищ было  по  меньшей  мере
семь или восемь. В двенадцати ярдах позади них, в пене  прилива,  из  моря
выползали еще два.
   Они лежали, распластавшись на камнях, и глаза их уставились  на  Физона
со злобным любопытством. Но, по-видимому, мистер Физон не испугался и даже
не понял, что он подвергается опасности. Он не был  испуган,  по-видимому,
потому, что движения чудовищ были вялыми. Но, конечно, он был  потрясен  и
вознегодовал, увидев, что эти отвратительные твари  пожирают  человеческое
тело. Он подумал, что им попался утопленник.  Чтобы  отогнать  их,  мистер
Физон закричал. Увидев, что это на них не  действует,  он  поднял  большой
камень и запустил им в одно из чудовищ. И  вот  эти  чудовища,  расправляя
щупальца, медленно двинулись к нему.  Они  осторожно  ползли,  обмениваясь
друг с другом тихими, мурлыкающими звуками.
   Тут только мистер Физон понял,  что  ему  угрожает,  и  побежал  назад.
Пробежав двадцать ярдов, он остановился и оглянулся. Он  был  уверен,  что
чудовища очень неповоротливы. Но - увы! - щупальца переднего уже цеплялись
за скалистый гребень, на котором он только что стоял!
   Увидев это, он опять закричал - теперь  уже  от  страха  -  и  пустился
бежать. Он  перескакивал  через  камни,  скользил,  перебирался  вброд  по
пересеченному водой  пространству,  отделяющему  его  от  берега.  Высокие
красные утесы вдруг отодвинулись страшно далеко, и двое  рабочих,  занятых
исправлением ступенек спуска и не подозревавших о беге, в котором  ставкой
была человеческая жизнь, казались  ему  существами  из  другого  мира.  Он
слышал, как чудовища плескались в луже чуть ли не в десяти шагах от  него.
Один раз он поскользнулся и упал.
   Чудовища преследовали Физона до самого подножия скал и отступили тогда,
когда у их основания к нему присоединились рабочие. Втроем  они  забросали
чудовищ камнями, а потом поспешили в Сидмаут, чтобы заручиться  помощью  и
лодками и вырвать оскверненное тело из щупалец этих гнусных тварей.



   2

   Не удовольствовавшись своим первым опытом, мистер Физон тоже отправился
в лодке, чтобы точно указать место приключения.
   Прилив уже начался, и пришлось сделать  довольно  большой  круг,  чтобы
добраться до места. Когда они  наконец  добрались,  истерзанное  тело  уже
исчезло. Вода прибывала, затопляя одну за другой груды тинистых камней.  И
четверо в лодке - рабочие, лодочник и мистер Физон - стали смотреть уже не
на берег, а на воду под килем.
   Сначала им удалось различить в воде только  очень  немногое:  темную  и
густую чащу водорослей ламинария, в которой  изредка  мелькала  рыба.  Они
искали приключений и поэтому громко выражали свое разочарование. Но вскоре
они увидели одно из чудовищ. Оно уплывало в  открытое  море,  передвигаясь
странным круговым движением,  которое  чем-то  напоминало  мистеру  Физону
качание   привязанного   аэростата.    Колеблющиеся    ленты    водорослей
заволновались, разделились, и три новых  чудовища  показались  в  темноте,
отчаянно  борясь  друг  с  Другом  из-за  чего-то:   может   быть,   из-за
утопленника:  Через   минуту   бесчисленные   зеленовато-оливковые   ленты
водорослей снова сомкнулись над барахтающейся грудой.
   Увидев это, все четверо в  волнении  начали  бить  веслами  по  воде  и
кричать. Тотчас же они заметили суетливое движение в водорослях и отъехали
немного, чтобы лучше  разглядеть,  что  это  такое.  Как  только  волнение
улеглось, они  увидели,  что  все  дно  между  водорослями  словно  усеяно
глазами.
   - Уроды проклятые! - крикнул один из рабочих. - Да их тут целые дюжины!
   Тотчас же чудовища начали  подниматься  на  поверхность.  Мистер  Физон
впоследствии описал автору  этих  строк  поразительную  картину  появления
чудовищ из колеблющейся заросли ламинарий. Ему  казалось  тогда,  что  это
длилось довольно долго, но,  вероятно,  на  самом  деле  все  произошло  в
несколько секунд. Сперва появились одни глаза, потом показались  щупальца,
которые вытягивались то там, то здесь, раздвигая  чащу  водорослей.  Потом
странные существа начали увеличиваться в  размере,  пока  наконец  дна  не
стало видно за их переплетающимися телами и концы  щупалец  не  показались
над волнующейся поверхностью воды.
   Одна из тварей дерзко всплыла у самой лодки и, цепляясь за нее тремя из
своих заканчивающихся  присосами  щупалец,  перебросила  четыре  остальные
через борт, как будто намереваясь не то перевернуть лодку, не то забраться
в нее. Мистер Физон тотчас же схватил багор и, яростно колотя им по мягким
щупальцам твари, заставил ее опустить их. Тут он  получил  удар  в  спину,
чуть не сваливший его за борт: дело в том, что лодочнику пришлось  пустить
в ход весло, чтобы отразить такое же нападение  с  другой  стороны  лодки.
Твари отступили и погрузились в воду.
   - Лучше уберемся отсюда, - сказал мистер Физон, дрожа всем телом.
   Он сел у руля, а лодочник и один из рабочих взялись  за  весла.  Второй
рабочий стоял на носу с багром, готовый отразить новое нападение  щупалец.
Все молчали. Мистер Физон выразил общее желание. Притихшие  и  испуганные,
побледневшие, они теперь думали только о том, как бы выбраться из  ужасной
ловушки, в которую так легкомысленно забрались.
   Но только весла погрузились в воду, как  темные,  гибкие,  извивающиеся
канаты связали их движения и обвились  вокруг  руля,  а  у  бортов  лодки,
поднимаясь  петлеобразными  движениями,  снова  показались  присосы.  Люди
налегли на весла и рванули изо всех сил, но без результата: так застревает
лодка в плавучих массах водорослей.
   - Помогите! - крикнул  лодочник,  и  мистер  Физон  со  вторым  рабочим
бросились к нему, чтобы помочь ему вытащить весло.
   В это время человек с багром - его звали, кажется, Иван - с  проклятием
вскочил и, нагнувшись над  бортом,  стал,  насколько  это  ему  удавалось,
наносить удары по кольцу  щупалец,  которые  сомкнулись  вокруг  подводной
части лодки. Оба гребца тоже вскочили, чтобы найти лучшую  точку  опоры  и
вытащить весла. Лодочник передал свое весло мистеру Физону, и тот изо всех
сил принялся тащить его. А сам лодочник, открыв  большой  складной  нож  и
тоже  наклонившись  над  бортом,  начал  рубить  обвившиеся  вокруг  весла
скользкие присосы.
   Мистер Физон,  шатаясь  от  судорожных  толчков  лодки,  стиснув  зубы,
задыхаясь, с надувшимися от напряжения жилами на руках, вдруг посмотрел на
море. Неподалеку от них по мощным валам надвигающегося прилива прямо к ним
плыла большая лодка. Мистер Физон заметил трех женщин и ребенка;  лодочник
был на веслах, а малыш в соломенной шляпе с розовой лентой стоял на  корме
и весело их приветствовал. Сначала мистер Физон думал, конечно,  только  о
том, чтобы позвать на помощь; потом он подумал о  ребенке.  Он  тотчас